«Я жду только одного – освобождения»

Монастырь Ксенофонт

Безо всякого предупреждения, не церемонясь, отец Стефан приходил к нам в монастырь по меньшей мере пару раз в год. Поскольку он много раз менял место жительства на Святом Афоне, его можно назвать мирским термином «скиталец». Однако здесь, на Святой Горе, мы называем таких монахов «кружащими», то есть кругами ходящими вокруг Святой Горы Афон. Некоторые старцы говорят о таких монахах, что их веревкой привязали к вершине Афона, и теперь они вольны ходить, где пожелают, в пределах Святой Горы Афон, конечно же.

Таким образом, отец Стефан – один из таких монахов, странствующих по всему Афону. Каждый раз, когда он появляется в нашем монастыре, мы радуемся. На нем нет отпечатка современной культуры, и этим он притягивает к себе, мы осыпаем его всякими вопросами и поражаемся его простым и неожиданным ответам. Он, кроме всего, певчий старинной выучки. Его мощный голос настраивает душу на славословие и благодарение Бога. Ему хочется подпевать, и сердце наполняется усладой и веселием.

В последние годы он лишился зрения плотских очей, и поэтому мы запеваем для него начала тропарей и стихир, которые он больше всего любит. Однако не будем более задерживаться на введении и своих личных впечатлениях, а перейдем к беседе, которая у нас с ним состоялась.

– Отец Стефан, благословите!

– Господь благословит!

– Как дела? Как поживаете?

– Я не в порядке.

– А как дерзновение?

– Эх, так себе, так себе.

– То есть?

– Ну, вот, и ты туда же! Ты что, не видишь? У меня же возраст! Я дожил до 81 года, болею, но, по благодати Божией, все-таки перебиваюсь со дня на день, сам себя обслуживаю, сам себе помогаю, так и живу. А что мне остается делать? Я же упал с лестницы, с четырехметровой высоты.

– Когда? Где?

– В келлии. 2 года назад.

– И ударился?

– О-хо-хо! Еще как! Но святой Афанасий Афонский спас меня. Есть там две такие лестницы. Мне сразу стало плохо, я потерял сознание, но на помощь мне пришла невидимая сила. Я взмолился иконе Божией Матери «Вратарница», которая в Ивероне. Я ведь оттуда как раз и возвращался, специально ходил туда, чтобы поклониться этой иконе. А когда пришел в монастырь Русикон, мне кто-то и скажи: «Не ходи пешком в Ксенофонтский скит, потому что сейчас очень жарко, и у тебя может быть солнечный удар». – «Да, хорошо», – ответил я и остался там. Но ты знаешь, отче, я ведь избавился от этого искушения, потому что записан Богом в Его книге.

– А не страдаешь ли ты гордыней, и не по этой ли причине упал оттуда?

– О, какая гордыня? Я же тоже грешный человек! Один Господь наш Иисус Христос без греха. Разве не так? А ты знаешь, я ведь даже не понимаю, что такое гордыня. А дела эти часто происходят по вражьему искушению. Я не вижу, почему я должен быть гордым. Какая тому может быть причина? Я ведь тоже простой подвижник!

– А может, тебе кажется, что у тебя есть благодатные дарования, и поэтому…

– Что? Благодатные дарования? Какие дарования? Ну, скажи мне сам! Я монах, какие благодатные дарования у меня могут быть? Эти дарования для епископов, Патриархов, а не для нас.

– А как ты живешь тут, в своей каливе?

– Да Бог весть как! Он ведь Хозяин здесь, да святой Афанасий Афонский! Понял? В таком состоянии, в каком я сейчас, мне, конечно же, плохо. А что ты хочешь, чтобы я делал, отец Дамаскин? Чтобы впал в отчаяние? Этого делать нельзя! Нет! Я только и говорю, что: «Да будет воля Твоя, Боже мой», – и на этом всё! А разве есть другое средство перейти море жизни сей? Ему Одному надо повиноваться. Не существует другого отца и другого врача. А Матерь Божия – Она наше утешение. Она с Богом, Она после Бога, и получает от Него всё, что попросит. Поэтому я благодарю Богородицу и Ее Сына. Сейчас у меня есть дрова на эту зиму, но я не могу их наколоть. Сказал настоятелю Григориата, чтобы оставил меня здесь. А впрочем, я ведь тоже монах-григориат. В монашество меня постригал давнишний игумен отец Виссарион.

Ему Одному надо повиноваться. Не существует другого отца и другого врача

– Отец Стефан, а где ты родился?

– В Малой Азии, в селе Сарти. Когда шел обмен населением в 1921-м году, мои родители переехали сюда, остановились в Халкидики и основали село Неа Сарти.

– А сколько вас, детей, было у родителей?

– Один, которого забрал Бог, да я. Так что двое.

– А как звали ваших родителей? Они были набожными?

– Конечно! Отца звали Евстратием, а маму… Ой, как же ее звали, как звали… Всегда забываю! А, Елевферией ее звали! Вспоминаю по названию рынка в Салониках.

– А как у вас возникло желание стать монахом?

– Слушай! Мне было 20 лет. Решение это было от Бога. На то была Его воля, а если Бог чего-то хочет, ничто тебе не сможет помешать. В скиту Ксенофонт у меня были два отца-иеромонаха. Я прожил с ними несколько лет, а потом они оба умерли. Матерь Божия не пожелала, чтобы они здесь оставались. Господь говорит нам: «Входите тесными вратами» (Мф. 7, 13).

– А которые врата тесные?

– Это путь скорбей и бед. Надо принять то, что причиняет нам боль и огорчает в монашеской жизни, и идти прямым путем, который ведет в Царство Небесное.

– А можем ли мы надеяться, что спасемся?

– Кто живет по воле Божией… Будем и мы молиться понемногу… чтобы не отпасть от пути… Нам нужно много внимания, потому что мы монахи и пред Господом нашим дали монашеские обеты, их надо исполнять. Поэтому, как говорит Господь, кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит иноде, тот вор и разбойник (Ин. 10, 1).

Вершина Святой горы Афон

– А сколько лет вы, отец Стефан, здесь, на Святой Горе?

– 60. Я пришел на Афон в возрасте 20 лет.

– Как же вы прожили эти 60 лет?

– Бог весть… Я жду только одного – освобождения.

– А вы боитесь смерти?

Если ты хороший, для тебя не существует смерти. Но горе тому, кто уходит из жизни неподготовленным

– Боюсь, потому что тоже делал ошибки. Но у нас есть Матерь Божия. Она слышит наши молитвы, а Ее Сын – Ее молитвы, и те малые ошибки, которые мы делаем, Он обойдет вниманием. Если ты хороший, для тебя не существует смерти. Смерть – это успение, это радость, поэтому она и называется переселением к жизни от того, что опечаливает нас в земной жизни. Но увы и горе тому, кто уходит из жизни сей неподготовленным! Вспомни, что сказал Господь Лазарю: «Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его» (Ин. 11, 11).

– А что вы чувствовали, когда ходили по Святой Земле?

– Я был на поклонении в храме Гроба Господня. Литургисал с Патриархом Диодором^[1]. Там было столько народу… о-о… о-о… Тысячи людей! Церковь была переполнена. Строила ее святая Елена. Было это 15 апреля 1990 года^[2], когда я туда поехал. Мне там было очень хорошо, слава Богу! В последний момент я тоже сподобился увидеть Святой Свет Воскресения, и у меня в руках вспыхнули 33 свечи, которые я держал. Я водил ими по лицу, по бороде, они не обжигали совсем. Полчаса пламя было прохладным и сияло нематериальным светом. Перед сошествием Святого Света все свечи и лампады в храме были потушены. А потом, когда сошел Святой Свет, они сами все зажглись. Какое это чудо, брат, какое чудо! Ты видишь, что такое Православие? Видишь, что такое истина христианства?

Пасхальную литургию там служили на плите с Гроба Господня. Я тоже литургисал тогда с Патриархом. Съехалось множество священников отовсюду. Какая радость! Какие ощущения! Ты понимаешь?

– А к кому из святых вы питаете особое благоговение, отец Стефан?

– Все святые – это одно тело, отче мой. Я не презираю никого. Они, ради любви к Богу, претерпели всё. Я всех их люблю всей душой. Они как одна семья. Что тут еще скажешь? Чтобы я одного любил, а другого ненавидел? Я люблю всех святых. А кого мне презирать? Ну, скажи мне, кого?

– А кто из святых особенно помогал вам в жизни?

– Не знаю. Я знаю, что когда упал с лестницы, пришел святой Афанасий Афонский и помог мне. Там не было никого, кто мог бы меня поднять. Место было пустынное, и если бы я даже стал кричать, меня не услышал бы никто.

– А где вы принимали великую схиму, отче мой?

– Здесь, на Святой Горе, в саду Пресвятой Богородицы, в Новом Скиту, в каливе Святого Харалампия. Настоятелем келлии был тогда отец Афанасий. Он происходил из общины Данилеев.

– А как и нам стяжать смирение и смиренномудрие?

– А что, вы не читаете священных книг? Не читаете Добротолюбия? Не читаете житий святых? Ваш настоятель большой мастер говорить обо всем этом. Появилось у вас какое-нибудь сомнение? Игумен превыше всех. А кто такой я? Что я могу сказать вам? Я ведь грешнее всех! Надо брать святых отцов и следовать их примеру.

– А чему вы научились за эти 60 лет на Святой Горе Афон?

– Мы пришли сюда, чтобы стяжать Царство Небесное. У нас есть книги, которые мы читаем. Однажды руководство Святой Горы предложило мне поехать к одному епископу, за пределами Горы, чтобы у него служить. Я ответил им: «Отцы и Преосвященный владыко, я не могу покинуть Гору. Я останусь здесь, чтобы стеречь святую скалу Афона. Я совершенно не гожусь ни для Царства Небесного, ни для мирской жизни. Но сейчас, такой, какой есть, я жду весточки с небес. Святый Бог знает, когда прислать мне это извещение».

– А вы готовы к этому зову свыше?

Никто не может сказать, что он готов. Одному Богу известно, когда кого призвать

– Это решать Богу, и Он знает, когда придет время послать мне извещение. В конце концов, никто не может сказать, что он готов. Одному Богу известно, когда кого призвать. Еще до того, как родиться, мы уже были в совете Божием, в Его мысли, в Его воле. Разве ты не видишь, что говорит и святой Симеон Метафраст? «Всё содеянное мною записано в книге Твоей». Ты знаешь это? Э, да ты знаешь куда больше! Так что всё, что можем, будем делать, и Бог примет нас. Мы ведь дети Божии, Он не оставит нас! Христос не осудит тебя, но твои дела тебя осудят, если они не по Его воле. Да что мне говорить, ты же, братство твое, знаешь всё лучше меня!

– А какие советы вы бы дали, отец Стефан, молодому монаху?

– О, дитятко мое, я вижу, в вашем монастыре много новоначальных братий. Однако нам надо быть братьями не по плоти, а по духу, и так мы будем следовать путем Господним. А что это за путь? Добрых дел. Терпение, непоколебимая любовь, вера, взаимопомощь, и Бог благословит наш труд и подаст желаемое. Кроме того, будем иметь и постоянно возгревать желание исполнять обеты монашеской схимы. Эта схима – путь, который ведет к жизни.

– А как нам каяться и как любить Бога?

– Добрым жительством, жительством духовным. Здесь, в афонских пределах, будем внимать себе, и так Господь благословит нас. Ты видишь, что Он говорит? «Входите тесными вратами». То есть лишениями, нуждой, голодом, теснотой, бедами.

Икона Пресвятой Богородицы в Иверском монастыре – А где вы еще служили здесь, на Святой Горе?

– Бывший настоятель Пантократора отец Афанасий позвал меня, и я пошел в его монастырь. Там он сделал меня диаконом, священником и архимандритом. Я много лет служил там чередным священником. А как диакон я еще служил какое-то время в монастыре Эсфигмен. Игумен Афанасий и отцы были очень хорошими – до того, как монастырь впал в зилотское заблуждение. Пришел туда некий Ефрем и свихнул им умы, так что они перестали поминать нашего Патриарха Варфоломея.

В монастыре Пантократор, который был тогда идиоритмическим, я служил священником в течение 5 лет. Потом меня затребовали, чтобы я пошел служащим священником в часовню Пресвятой Богородицы Вратарницы в Иверский монастырь, где я прослужил еще 11 лет. А потом, тоже как служащий священник и духовник, я подвизался в монастыре Ксенофонт 25 лет, и в монастыре Констамонит, а затем в монастыре Симонопетра. Там, в Симонопетре, тогда не было ни игумена, ни кого бы то ни было еще. Я как священник и псалт помогал отцу Неофиту года 4–5.

– Мы заметили, что вы очень любите наш монастырь Григориат!

– Я прихожу сюда еще с тех пор, как был диаконом. Монастырь Пантократор посылал меня своим представителем на праздники монастыря Григориат. С тех пор я очень люблю святителя Николая и монастырских отцов. Тогда игуменом был отец Афанасий, преисполненный воздержания и кротости. Это был святой человек. Сюда приходил даже король Греции Георгий^[3] и исповедовался у него. Такая мудрость духовная была у отца Афанасия, хоть он и был малообразованным! Одного воспоминания о нем достаточно, чтобы в сердце пробудились духовные чувства. Теперешний игумен, отец Георгий, говорит мне, что любит меня. Я ему тоже говорю, что люблю его, потому что мы братья во Христе, одна семья. Какая между нами может быть ненависть?

– А вы помните какое-нибудь чудо, совершенное иконой Пресвятой Богородицы Вратарница, когда служили там?

Как только начали молиться, облака стали слетаться, и начался проливной дождь

– Да, конечно же! Однажды была сильная засуха. Священный Кинот разослал по всем монастырям окружное письмо, чтобы совершали литании и молитвы. Я служил тогда в Ивероне, в часовне Вратарницы. Вышли и мы на литанию с иконой Вратарницы, и как только начали молиться, облака стали слетаться и мало-помалу собрались над нами, и начался проливной дождь. А потом, в 1991-м году, когда на Святой Горе был большой пожар, у монастыря Иверон просили эту икону Божией Матери, чтобы вынести ее и поставить перед пламенем, но иверские монахи не отдали ее. Ну, что тут скажешь?

– А вы знали еще каких-нибудь здешних монахов, добродетельных в духовной жизни?

– Давнишние отцы были очень хорошими. Сейчас монашеское жительство охладело повсюду, потому что монастыри, монахи больше не соблюдают устава. Ты не видишь? Уже столько месяцев не выпадает ни капли дождя! Отцы совершают крестные ходы в Карее, а дождь не идет. И как только терпит нас Матерь Божия? Она ведь ждет не чего-нибудь, а нашего покаяния! Ты не видишь, сколько вокруг землетрясений? По 8 баллов, 9 баллов, все ужасаются и трепещут, и всё равно никто не кается! Гнев Божий! А потом, дороговизна, которая растет в мире, – это всё не что иное, как следствие грехов.

– А до чего мы дойдем, отче?

– Мы окажемся ошуюю. Но Преблагий Бог и Его Матерь всё ждут, ждут, ждут… Даже сидящие в аду ждут, потому что состояние их несовершенное. Так же, как и пребывающие в раю. Все ждут, чтобы пришел Великий Судия во Второе Свое Пришествие, дабы судить весь мир и поставить каждого на его место. А когда? Один Он знает! Бог ждет нашего покаяния до определенной точки, когда Он сотрясет всю землю и всех призовет на Суд.

Когда приходишь на суд, прокурор говорит тебе: «Это не я тебя обвиняю, а такая-то статья». Разве не так? Точно так же и Бог! Слова, которые Он оставил нам, – вот что будет нас судить: поступали ли мы согласно с ними или не поступали. Святой евангелист Иоанн тоже говорит: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14, 2). Обители – это некие духовные поселения, однако и в аду, отец Дамаскин, и в аду есть несколько уровней и адов. Так что давайте каяться, пока есть свет, пока у нас есть дневной свет, потому что, когда наступает ночь, какую работу ты сможешь делать? Вот, Бог для того и дает ночь, как образ ада, и день – как образ рая. Так говорят многие историки.

Познаем каждый в себе доброе и будем ходить в том, что одесную. Эта жизнь, отец Дамаскин, – предтеча другой жизни, великой, вечной и невечерней. Будет же готовиться еще здесь, своим монашеским жительством, к той жизни. Христиане в миру тоже, но в особенности мы, обязанные выполнить обеты нашей ангельской схимы. Ты только подумай, когда старый монах, к тому же священник, сбрасывает рясу и женится, скажи мне, какое наказание может ждать его, какое наказание? Он отбросил в сторону любовь к Богу и берется любить женщину?

Священник олицетворяет собой Бога, а значит, его недостойные дела уничижают Бога

Я не обвиняю и не сужу никого, но должен сказать правду. Священник олицетворяет собой и представляет Бога, а значит, его недостойные дела уничижают Бога. Скажи мне, куда попадет его душа, когда он умрет? Бог ждет его, ждет, а человек перестал верить и бояться Бога!

Ты видал блудного сына? Он сказал отцу: «Отче! дай мне следующую мне часть имения» (Лк. 15, 12). Да, а когда начались голод и лишения, дошел до того, что стал питаться едой для свиней. Ел рожки. А когда вернулся – другие возмутились. Однако отец сказал ему: «Дитя мое, иди сюда, ты тоже мой!» – «Да, – возмутился брат, – мы столько лет работали здесь, а ты даже козленка нам не дал!» – «Дети мои, – сказал отец, – всё мое – ваше, ешьте и пейте». А потом они все воздали честь отцу, который проявил такую большую любовь даже к блудному сыну.

– А что вы можете сказать нам об антихристе, отче?

– А это кто еще такой? И чего ему здесь надо? А, он умножает беззаконие, дитя мое, и поэтому приближается Второе Пришествие нашего Господа. Два слова скажет Господь, когда придет: «Отойдите от Меня, все делатели неправды!» – и: «Придите ко Мне, благословенные Отца Моего!» (ср.: Мф. 7, 23; 25, 34). Как исчезает дым в воздухе, так же побегут и исчезнут от лица Божия нечестивые и делатели беззакония. Греция – это святая страна. Всюду можно увидеть святых, мощи, мучеников, монастыри, преуспевающих монахов, монахинь. Однако грех умножился в мире, и всё это презирается мирскими людьми, поэтому им помогать уже невозможно. Оттого и страдает наша страна. И духовенство оскудело от брани диавола. Оно уже не поддерживает народ с самых оснований в его вере в Бога.

Что говорит теперь Матерь наша Великая, Матушка наша, Царица Небесная? Что говорит? Она предстанет пред Престолом Судии в тот миг, когда Ее Сын будет судить весь мир, и имеет право, имеет власть, полученную Ею от Сына, подавать прощение. Да. И Сама может изменить решение Суда так, как захочет. Поэтому у кого есть большая любовь к Ней, кто почитает Ее здесь, кто любит Ее и верит в Ее помощь, тому Пресвятая Богородица поможет.

Кто почитает Ее здесь, кто любит Ее и верит в Ее помощь, тому Пресвятая Богородица поможет

Поэтому выучим акафист Благовещению, где в одном из стихов говорится: «Радуйся, Судии Праведнаго умоление! Радуйся, многих падений прощение!» (икос 7). Так что и мы здесь, на Святой Горе, возложим всё упование на Нее! Возлюбим Сад Матери Божией, чтобы Она воззрела на нас Своим кротким и заступническим взором на Страшном Суде. Бог милостив. Мы в саду Его Матери. Его Матерь имеет власть, но ждет нашего покаяния.

Внимательно читай в Богородичнике первый канон святого Никодима, глас 1. Там Матерь Божия просит Сына Своего спасти нас, но Господь Ей отвечает: «Если не покаются, не спасется никто». Здесь нет воззрения на лица. Понимаешь, отец?

– Мы знаем, что вы еще и хороший псалт!

– Да, Богу помогающу! Ничто не от меня. Я уже говорил, что всё хорошее – от Бога, всё хорошее и благодатные дарования.

– Спойте нам, прошу вас, «Достойно есть»!

– Оставь меня, отче, ты не видишь, в каком я состоянии? Печень увеличена, питаюсь одними объедками, не могу больше петь. У меня перехватывает дыхание. Мне хочется петь, но сил больше нет. Поэтому я и пью немного вина, чтобы укрепиться. До того как заболеть, я пел всегда и везде. Пел каноны Богородице на бдениях, на Пасху, здесь. Но что поделать, я ослаб! Пойду к себе в комнату и, поскольку не могу встать на службу в церковь, то тяну четки. Через много трудностей я прошел за свою жизнь, и вот теперь приблизился к концу. Жду и я тоже, жду…

– Дайте нам совет, прежде чем покинете мир сей, отец Стефан!

– Какой еще совет вы хотите, не понимаю? Ты, который ездишь в Албанию, в Конго, проповедуешь повсюду, разве ты сам не даешь людям советов?

– Ну, хорошо, тогда один вопрос! Чему нам надо внимать в нашей монашеской жизни?

– Будем работать над своими монашескими обетами, которые дали перед святым алтарем! Ничего больше! Этого потребуют от нас Преблагий Бог и Богородица. Мы обещались! Разве мы не обещались? Так что будем совершать добрые и угодные дела для грядущей жизни. А как иначе мы стяжем грядущую жизнь? И что такое грядущая жизнь? Это же Сам Бог! Это говорит Иоанн Евангелист: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную. Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 3, 36; 17, 3).

Так что будем совершать дела нашего монашеского жительства: терпение, послушание, ибо послушание совершается ради Бога и восходит к Богу, подобно как Христос как Человек соделался послушным даже до смерти. Сначала был послушен Иосифу и Своей Матери, а потом был послушен воле Отчей и претерпел смерть на Кресте.

– Молитесь и о нас, отец Стефан!

– И вы обо мне!

– Благословите!

– Иди с миром, отче. Благодарю, благодарю!

– Благого рая нам!

***

Такой была замечательная беседа, состоявшаяся у меня в апреле 1997 года с отцом Стефаном. Он побыл тогда в нашем монастыре месяцев 6. Осенью ушел в Русикон, который выделил ему келлию с видом на море. Перед уходом сказал нам:

– Отцы, я больше не приду в Григориат! Огромная благодарность святителю Николаю и всем вам! Благодарю вашего игумена, отца Георгия, и всё братство.

– А почему ты больше не придешь, отец Стефан?

– Я очень скоро отойду в другую страну. Да, меня, конечно, ждут там, наверху. Я уже получил вызов…

Действительно, весной 1998 года мы узнали, что столь любимый и дорогой наш папа Стефан ушел, чтобы встретиться с Матерью Божией и Ее Сыном, получить награду за свои подвиги и причислиться к сонму преподобных Афонских отцов. Вечная ему память, и да пребудут с нами его молитвы^[4].