«Мы поняли, что комфорт и достаток вредят воспитанию детей»

Ученые-биологи Александр и Мария Поповы, родители девятерых детей, оставили научную карьеру и уехали в деревню, чтобы создать наиболее благоприятные условия для христианского воспитания своих детей. Интервью супруги давали по видеосвязи вместе, но из разных мест: Александр – из деревни, а Мария – из роддома, где накануне родила девятого ребенка.

Поповы. Выписка из роддома, октябрь 2021 г.

• Попов Александр Сергеевич, 39 лет. Фермер. Онлайн-преподаватель биологии для детей на семейном обучении. Ученый-биолог, окончил биофак МГУ, там же познакомился с будущей супругой. На 4 курсе у них родился первый ребенок. Затем последовала учеба в аспирантуре и работа на факультете в течение 10 лет.
• Попова Мария Сергеевна, 38 лет, нейрофизиолог, окончила биофак МГУ, поступила в аспирантуру, работала научным сотрудником института Высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН около 10 лет. Учеба и работа закончилась после пятого ребенка.

В браке 18 лет.

Дети:

1. Сергей, 16 лет
2. Алексей, 14 лет
3. Тихон, 12 лет
4. Степан, 10 лет
5. Катерина, 8 лет
6. Павел, 5 лет
7. Ирина, 4 года
8. Роман, 2 года
9. Кассиан, 2 дня

– Скажите, пожалуйста, почему вы решили оставить научную карьеру?

Александр Сергеевич: Нам очень повезло – мы смогли поработать с настоящими учеными. Но, глядя на коллег, я понял, что занимаю не совсем свое место: результаты моей научной деятельности были более чем скромными. Возможно, стоило попробовать себя в чем-то еще. Кроме того, работать стало очень тяжело из-за того, что возросла бюрократизация научной работы – мне надоело заполнять бумажки. У нас с Машей окончательно созрело решение о переезде в сельскую местность.

Я очень любила науку, однако пришлось сделать выбор между семьей и работой

Мария Сергеевна: Мы работали в разных местах, у нас разные специальности. Я очень любила науку, нейрофизиология до сих пор мне по душе, однако пришлось сделать выбор между семьей и работой. До пятого ребенка я их совмещала, но чувствовала, что семья страдает. Хотя мне казалось, что она страдает совсем чуть-чуть – зато мы делаем интересное, важное дело для человечества: мы занимались исследованием механизмов дегенерации в мозге для возможной ранней диагностики и предотвращения развития разных заболеваний человека. Однако, поразмыслив, я пришла к выводу, что работа будет происходить и без моего участия, а вот семье без меня тяжело. Очевидного неблагополучия не наблюдалось, но… Мое научное руководство тоже страдало оттого, что я все время в декрете.

А.С.: Маша положенные три года аспирантуры из-за постоянного рождения детей проходила в течение десяти лет. Терпение руководителей подверглось тяжелому испытанию.

– А когда вы оба ушли с работы, не страшно было, что останетесь без куска хлеба?

А.С.: Чем бы ты ни занялся, получать так же мало, как в университете, не будешь. Чем угодно можно зарабатывать – и все равно будет легче жить, чем на научной ставке. Сейчас, насколько я знаю, ситуация получше, но в московских вузах, а МГУ – федеральный университет.

У нас изначально была идея, что мы начнем развивать свое хозяйство, и оно станет для нас одним из основных источников дохода

У нас изначально была идея, что мы начнем развивать свое хозяйство, и оно станет для нас одним из основных источников дохода. Перед нами стояло две задачи: освоить сельское хозяйство и перевести детей на домашнее обучение. Эти задачи и по отдельности тяжелы, а вместе – вообще неподъемные. Только по молодой глупости можно попробовать их совмещать. У нас появились знакомые, которым была нужна помощь в разработке программ и пособий для семейного образования. Наши академические знания оказались востребованы, и нам это помогло в материальном плане, поскольку наше хозяйство поначалу не было таким успешным, как мы надеялись.

М.С.: Так получилось, что новый образ жизни заставил нас искать новые источники дохода. К счастью, не пришлось изобретать ничего сложного. Куда Бог нас направил, там же нашлась всякая работа.

– Как выбирали место для переезда?

А.С.: Мы уехали в Ярославскую область, в деревню под Угличем. Там в соседней деревне жили наши родственники, нам очень нравилось ездить к ним в гости. Мы тоже захотели приобрести дачу в тех местах. Когда покупали дом, не думали, что будем жить в нем постоянно.

М.С.: Там замечательно – есть дремучий лес, большая красивая река Волга, круглогодичный подъезд к деревне. И не очень далеко от Москвы, где остались все родные.

Александр Сергеевич и Мария Сергеевна А.С.: И вот в 2015 году мы с пятью детьми окончательно переехали жить в наш дом под Угличем. Мы, конечно, готовились к переезду, потому что задолго до него почувствовали тягу к перемене жизни на деревенскую. По счастью, у нас были друзья, которые давно поселились в Тверской области в глухой деревне. Мы приезжали к ним в гости и постоянно подбивали на какие-то сельскохозяйственные мероприятия. А давайте купим быка? Попробуем его разделать и посмотрим, как это происходит. Мясо продадим. Или клюквы собрать и тоже продать в университете желающим. Все это было затратно и убыточно, не по силам и не по деньгам, но дало нам какой-то опыт. Когда мы переехали, мы хотя бы представляли, чего не стоит делать, чтобы сохранить ресурсы. Решили разводить фазанов, продавать их в охотхозяйства. Фазанов выпускают в угодья с целью повышения количества дичи для охотников. Чуть позже стали еще бройлеров выращивать на мясо. Для нашего пояса общее направление деятельности такое: нужно выращивать что угодно и продавать это в Москву. В Москве гигантский спрос, и если вы хоть немного заботитесь о качестве своей продукции, она колоссально выигрывает по сравнению с магазинной, так что раскупают ее охотно.

– Какие проблемы пришлось решать в процессе переезда?

М.С.: В 2015 году трое старших детей уже были школьниками. Медицина, которая часто отсутствует в провинции, была нам не очень актуальна – в Москве есть знакомые врачи, к которым мы всегда можем обратиться. А вот со школой было непонятно. Вообще у нас в Москве была очень хорошая школа – я считаю, одна из лучших. И вдруг мы узнали, что туда можно не ходить, законно перевести детей на семейное обучение. Это стало последним аргументом в пользу переезда.

А.С.: Когда мы уехали, у нас в деревне еще не было интернета; мы купили специальное оборудование с усилением и наладили интернет. Мы понимали, что в случае надобности всегда можем обратиться к дистанционным занятиям; как раз появился проект «Электронная школа России», где оцифрованы уроки по всем предметам школьной программы.

М.С.: Все наши дети раз в год проходят аттестацию в московской школе, к которой мы прикреплены. Это происходит дистанционно, дети туда не ездят, и то, как они занимаются в течение года, мы определяем сами, то есть расписание, распределение учебной нагрузки и все остальное. У нас есть программа для семейного образования, мы совмещаем ее со школьной, и это очень нам нравится.

– Дети хорошо учатся?

А.С.: Сейчас наш старший сын сдал ОГЭ и поступил в колледж при МФТИ; вот уже в 9 классе аттестация проходит не дистанционно, а очно. Оказалось, что, имея неплохой аттестат, вообще не сложно поступить в колледж. Мы очень переживали из-за поступления, но это совсем не страшно. Хотя со старшим было тяжелее всего, он дольше всех проучился в школе, и охоты учиться у него не было.

Мы хотели, чтобы дети научились брать на себя ответственность, в том числе за учебный процесс

М.С.: Он не хотел учиться дома. Мы стремились к тому, чтобы дети учились самостоятельно, реализовывали свои интересы в различных школьных предметах. Но Сергей привык, что все вопросы решают учителя, и через полгода домашнего обучения он стал говорить: «Я ничего не могу заставить себя сделать. Вы же взрослые, вы должны меня заставлять! Взрослые специально для этого! Заставляйте меня делать уроки!» А мы отвечали, что не хотим никого заставлять, надо брать себя в руки и стараться самому. В школе у него были четверки и пятерки, но благодаря усилиям учителей, а он просто плыл по течению, и это стало свойством его личности. Как-то ему придется теперь с этим жить дальше. Остальных детей удалось переформатировать, но они меньше времени провели в системе и сумели перестроиться, хотя им тоже было трудно. Тем не менее старший сын поступил и теперь учится с удовольствием. Говорит, трудно, заставляют учиться. Наконец-то. Мы хотели, чтобы дети научились брать на себя ответственность, в том числе за учебный процесс; со старшим не в полной мере это удалось.

Кроме нашего старшего, больше в школу никто не хочет, все полюбили учиться дома.

– Вы еще так молоды, а у вас уже девять детей. Это сознательный выбор?

А.С.: Мы еще до свадьбы решили, что будем многодетными.

М.С.: Я считала, это самое главное, о чем я должна спросить у будущего мужа.

Мне всегда хотелось большой семьи как своего микросоциума, в котором дети могли бы себя комфортно чувствовать

А.С.: Мне всегда хотелось, чтобы у меня было много детей. Нас было трое в семье, и у Маши тоже трое. Мы росли в тяжелое время, в 1990-е. В нашем окружении православных людей было совсем немного, постоянно чувствовалось давление среды, и мне хотелось большой семьи как своего микросоциума, в котором дети могли бы себя комфортно чувствовать. Мои мама и папа тоже были учеными-биологами, оба не верили в Бога, но мама пришла к вере, когда мне было лет пять. Как-то мы ходили с родителями в поход, и я начал жаловаться, что мне тяжело. Мама сказала: «Есть Бог; ты можешь попросить Его, и Он тебе поможет». У меня даже сомнений никаких не возникло, что так и есть.

М.С.: Мои папа с мамой интересовались православной верой, но были не очень воцерковленными, хотя некоторое время мы с братьями даже ходили в воскресную школу. Когда мы познакомились с Сашей на первом курсе, я спросила его, как он представляет себе семью? Мы обсуждали, какой она будет. Но я сомневалась, одобряет ли Бог создание нашей семьи? Мне казалось, это слишком ответственно – самой решить, за кого выходить замуж. Мы сходили к Сашиному духовному отцу, и он сказал, что надо жениться. И вопрос многодетности, я думала, не в моей компетенции. Не то чтобы у меня нет своего мнения, но оно может поменяться! Если день тяжелый, кажется, что все кошмарно, и зачем мы так сложно живем? А на следующий день скачешь бодрый и думаешь: да мы вообще лучше всех живем! То есть на основе таких ощущений не хочется принимать жизненно важные решения. Мне казалось, что то, как должна выглядеть и развиваться моя семья, не может быть только моим решением – настолько это сложное и священное дело. Бог это решит, муж это решит, а я подчинюсь.

– Многие родители боятся, что не смогут обеспечить большую семью, дети будут ходить в обносках…

А.С.: Наши дети постоянно ходят в обносках.

М.С.: Они очень любят обноски.

А.С.: Нас окружают добрые люди; когда они видят наших детей, все время дают нам какую-нибудь одежду.

М.С.: Дети любят надеть на себя эту одежду и пойти на ферму возиться с курами, собаками, коровами, гусями. Обноски – это очень необходимая в нашем хозяйстве вещь!

А.С.: Активная деревенская жизнь одежду уничтожает моментально. Период полураспада у одежды – около двух недель.

М.С.: А если серьезно, то сейчас нет дефицита в нашей стране; можно красиво, модно и дешево одеть и себя, и детей.

А.С.: Материальный вопрос – вопрос, конечно, серьезный. Чего делать вид, что это неважно – это важно. Но тут я могу сказать две вещи. Во-первых, каждый раз думаешь: есть уже три ребенка. Можем мы еще одного завести? Можем. Есть уже четыре – что мы, еще одного не прокормим? А после шестого-седьмого разница уже не сильно заметна.

М.С.: Даже после пятого уже не заметна. И потом – нам помогают наши родные, чем могут!

Дом Поповых зимой

А.С.: Второй момент: мы с Машей пришли к выводу, что растить детей в достатке может оказаться весьма вредно для них. В 1990-е годы перед глазами было много примеров, когда семьи жили в относительной бедности. К концу 1990-х кто-то нашел хорошую работу, кто-то открыл бизнес, положение становилось лучше, и мы видели, что младшие дети, которые родились и выросли уже в благополучных условиях, по своим человеческим качествам проигрывают детям, которые росли в бедности. В начале нашей семейной жизни мы с Машей обсуждали не где взять денег, а как сделать, чтобы наши дети не поняли, что у нас неплохо с деньгами.

М.С.: Дети хорошо одеты, хорошо едят, у них куча игрушек – сейчас это не составляет проблемы. И мы все время думали: а какие же трудности будут у наших детей, чтобы они, преодолевая их, развивали в себе хорошие личностные качества? Какие же у них будут трудности, если все есть? Христианское воспитание как осуществить?

Как научить современного ребенка бережному отношению к хлебу, если хлеб стоит 30 рублей, а у меня в кошельке 30 тысяч лежит?..

А.С.: Детей невозможно обмануть. Нас в детстве учили, что нужно бережно относиться к хлебу. А как современному ребенку это объяснить, если хлеб стоит 30 рублей, а у меня в кошельке 30 тысяч лежит? И в магазине полки забиты этим хлебом? Ребенок чувствует, что это как-то глупо, когда объясняют, что хлеб надо беречь. Сначала мы пытались искусственно ограничивать достаток, а потом детей стало много, денег меньше, и все само собой наладилось.

Еще один момент мы поняли: такая большая семья не может иметь один источник дохода, это большой риск. Нужно несколько независимых дел, от которых мы можем получать деньги. И если одно дело застопорилось (например, продажа фермерской экологичной еды идет как-то не очень), второе и третье дело подстрахуют ситуацию.

– И переезд тоже послужил воспитательным целям?

М.С.: Мы старались, чтобы дети все время трудились. Кололи дрова, таскали воду, выращивали овощи на огороде – чтобы у них были физические нагрузки, которые полезны семье, а не просто физическое развитие. По мере того, как дети росли, этих задач уже не хватало. Если пожить три месяца на даче, а потом приехать в город, можно опять лежать на диване и говорить: «Ой, я так занят, я делаю уроки!». Давайте, все готовое мне сюда тащите, а потом за мной уберите. Получалась постоянная борьба с собственным образом жизни. Вместо того чтобы наш образ жизни работал на наши воспитательные цели, он нам напрямую вредил. Переезд помог нам усложнить бытовые условия, хотя у нас в доме все сделано, как в городской квартире (кроме печки, конечно). Но есть много дел, связанных с хозяйством, и дети видят, что их труд необходим. Если ты не пойдешь и не покормишь фазанов, они помрут, и нам не на что будет купить хлеба, которого так много в магазине. Сейчас мы жалеем только об одном: что не переехали раньше. Что с самого начала не поняли, как важно хорошо продумать образ жизни.

На ферме

Я думал, что в деревне могу все, а оказалось, что не могу почти ничего

А.С.: Для нас успешность сельской жизни не на первом месте. На первом месте – семья и дети, а ферма – это приложение. Вообще мы городские люди. Я по специальности полевой зоолог, человек экспедиционный, очень много ездил в своей жизни и жил в тяжелых условиях. Я думал, что в деревне все могу, – оказалось, что не могу почти ничего. И это нормальная ситуация для городского жителя, переехавшего в деревню. Несколько лет уходит только на то, чтобы научиться решать простейшие бытовые задачи без сверхусилий.

М.С.: Несмотря на то, что мы пытались ознакомиться с деревенской жизнью, посещая наших переехавших друзей, все равно наша реальность была другой. И сколько бы мы теоретически ни готовились – теория хороша в теории, а проживать жизнь – это другое. Нам было очень трудно. И временами до сих пор бывает, и денег не хватает, но все зависит от того, насколько честно ты сформулировал себе цели. Если бы мы приехали в деревню, чтобы жить легко и счастливо, мы бы пережили крушение нашей цели, и через пару лет с проклятьями, вытаскивая репейник из шарфов, возвратились бы домой, считая эти годы потерянными. Если бы мы поставили цель завести суперуспешный бизнес, мы бы тоже потерпели поражение и тоже возвратились бы в город с еще большим количеством репейников и долгов. А если наша цель – создать среду, благоприятную для воспитания детей, то в деревне проще подобрать соответствующие инструменты для ее реализации. Там возможно трудовое воспитание, там больше свободы по сравнению с городом, там нет проблем с жилплощадью – можно построить дом какого хочешь размера.

Наша цель – создать среду, благоприятную для воспитания детей, а в деревне это сделать проще

То, что мы находимся в некотором удалении от социума, тоже дает определенную свободу – у нас почти нет соседей, которым мы мешали бы и которых бы что-то не устраивало. Храм у нас прекрасный в соседней деревне, дети с удовольствием ходят туда, бывает, даже пешком 5 километров. То есть мы с Божией помощью стараемся решать конкретную поставленную нами задачу. Насколько мы в этом преуспели – думаю, станет ясно, когда дети вырастут.

– Вы производите впечатление как раз такой семьи, о которой сказано «да будут двое одна плоть». Подобное единодушие – это дар Божий или плод серьезной работы?

А.С.: У нас были сложности в отношениях, но большинство этих сложностей мы преодолели еще до венчания, и в основном благодаря Маше. Ключевым моментом стало то, что Маша очень любит обо всем говорить. Первое время я переносил это с трудом, пока был женихом, но постепенно привык. И это очень важно – обо всем говорить, обсуждать и приятное, и неприятное. Почему-то люди недооценивают разговор, считают его чем-то пустым. Дескать, надо молча дело делать. Но есть некоторые дела, которые невозможны без диалога.

В нашем храме Воскресения Христова

М.С.: Взаимопонимание между супругами – это, конечно, Божий дар (как и все Божий дар), но это и огромный труд. Нам часто говорят: о, повезло с женой, повезло с мужем! Но я совершенно не согласна. Повезло – это когда само что-то сделалось. А у нас продолжается долгая и сложная работа над общим важным делом. В какой-то момент между членами семьи неизбежно возникает разобщение. И у нас был такой момент. Это одна из причин, почему мы приняли решение о переезде. Мы чувствовали, что мы все ведем разный образ жизни. У папы – своя работа, у мамы – своя, у всех детей – свои собственные занятия где-то вне дома, а вечером мы все тут едим. Мы проводили слишком много времени в своей личной жизни, отдельной от жизни семьи. Образ жизни растаскивал нас в разные стороны. Кому-то нормально так жить – встречаться по вечерам и обсуждать, как у них прошел день; но нам этого было недостаточно. Мы хотели, чтобы наша семья стала единым организмом. Как воспитывать детей, если у них своя жизнь? Наш образ жизни должен работать на те задачи, которые мы считаем важными; не мешать им, а помогать. Мне кажется, многие недооценивают устройство своей жизни. Весь современный мир работает против семьи, и приходится что-то выдумывать, чтобы создать свою линию и ее придерживаться. Мы не хотим изолироваться от мира! Мы просто решаем свои задачи.

Весь современный мир работает против семьи, и приходится что-то выдумывать, чтобы создать свою линию и ее придерживаться

А.С.: К сожалению, люди сами настраивают своих детей на то, что на первом месте – работа и карьера. Но это ведь делается за счет семьи, за счет отношений. Если жена чувствует, что для меня работа важнее семейных отношений, она не будет мне доверять. Нас так воспитывали, и наши сверстники так воспитывают своих детей – должна быть работа, нужно самореализоваться, ну и сбоку, наверное, кто-то будет с тобой идти по жизни. Но это не согласуется с нашим ощущением семьи как малой Церкви, тут нужно больше единства, больше общего….

Сейчас почти все изменилось, современному человеку доступны путешествия, дорогие машины, хорошие квартиры, прекрасная медицина – то есть невиданная материальная свобода. И люди активно этим пользуются. Однако представления о семье почему-то остались прежними, из печальных времен двадцатого века. Кажется, что многодетная семья – это что-то недоступное современному молодому человеку. А мы думаем, что это не так. Можно преодолевать эти стереотипы. Если мечтаешь о большой семье – на самом деле это не будет легко, но не стоит ждать более удобного и подходящего момента, ведь сегодня – это лучшее время, чтобы быть счастливым.