«Всех вас люблю» (+ВИДЕО)

18 января 2022 года отошла ко Господу Валентина Ивановна Бурмистрова, старейшая прихожанка храма в честь Преображения Господня города Покровска (Энгельса). Всю свою жизнь бабушка Валя посвятила служению на приходах. 6 сентября 2021 года епископ Покровский и Николаевский Пахомий наградил Валентину Ивановну Юбилейным знаком «10 лет Покровской епархии Саратовской митрополии Русской Православной Церкви».

​

Валентина Ивановна Бурмистрова:

– Ой, такая радость, Господи!

Епископ Покровский и Николаевский Пахомий:

– Приветствую, бабулька!

– Вы мне такое счастье сделали. Дай Бог вам всем здоровья.

– А мы задумали кино снимать про Преображенский храм, думаем, бабу Валю надо привлечь к съемкам, потому что главная прихожанка, с нее все началось...

– Да, началось.

– А мне говорят, что баба Валя дома залегла и не хочет выходить. И я думаю, придется тогда штурмом брать.

– Мои вы дорогие, как же я рада!

– Мы тут гостинчик принесли и иконочку Воскресения Христова.

– О Господи, мне радость! Господи!

– И там что-то вкусненькое.

– Зачем мне, владыка дорогой, зачем? Да все прямо здесь, да всех же я знаю! Всех-всех знаю.

– Решили немножко пообщаться, навестить. Давно не виделись уже.

– Да.

– Я планировал службу на Преображение в храме.

– Да, мне говорили.

– Они готовились, но разболелся я.

– Но я молилась о вас тоже, мне сказали. Говорят, владыка заболел.

– Сейчас уж слава Богу.

– Да, слава Богу. Благодарю Тебя, Господи. Все мои ходят ножками. Это мне вот – Тамара тогда умерла, в церкви работала, хотели ее выбросить, их родня, вон, Иверская икона Божией Матери, – я говорю: «Вы чего? Я возьму – как же можно такое делать?!» Мы с ней работали в храме.

– Ну как, баба Валя, как молитва-то?

– Как молитва… Потихоньку. Молюсь лежа. То присяду, устану – ложусь, повыше подушки поставлю и читаю. Вот только Псалтирь я в эти дни не читала, а то я его каждый день, владыка, читаю. И всех поминаю, у меня список…

– Всех наших поминаете.

– Да. У меня, вон, список: как же мне не поминать-то?

– Да, мы чувствуем.

– Все мои такие, я их всех люблю.

Раиса Викторовна Полянова, дочь:

– Я всегда приходила, у мамы всегда было открыто Евангелие. И она всегда говорила, во-первых, она всегда встречала и провожала: «С Богом принимаем», «Мир вашему дому», «Благословляю вас на поездки» на какие-то, на мероприятия, она всегда это делала. «Вы смотрите: сегодня праздник – гулять сильно нельзя», – она старалась с нами, как с молодежью, обходиться как-то вот так, аккуратно. И потом, мы жили почти всегда вместе, не на долгое время расставались, я прихожу – она всегда читает молитву. Когда она успевала! Встану утром – уже огород политый, захожу в ее половинку дома – она уже читает молитвы. И она говорила, что надо, чтобы всё складывалось по жизни, не забывать Бога. Слово «не забывать Бога» у меня начало возникать, уже когда я сама становилась взрослой.

Надо, чтобы всё складывалось по жизни, не забывать Бога

– И матушек ваших всех – и Наталию, и Анастасию, и Александру, и Валентину – всех матушек, и всех с чадами, поминаю.

– Баба Валя всех знает.

– Ну, а как? Всех знала. И отца Василия Стрелкова. Бывало, придем, батюшка скажет: «Сегодня надо помочь». Все остаемся: и потолки мыли, и всё на свете, – надо помочь. То к Рождеству, то к Пасхе – а как же? Все и помогали. А мне, бывало, скажет отец Василий: «Валентина, цветов нету». Я прибегаю, все улицы обегаю: «Давай цветов!» Все дают, несут цельный этот… Давай украшивать. А потом говорю: «Отец Василий, вот приедет Пимен – надо бы дорожку сделать»…

– А какой год это?

– Ну, отец Пимен.

– Ну, владыка Пимен. Может, 30 лет было? Это 1960–70-е годы?

– Да, эти годы. Я говорю: «Давайте дорожку украсим. Сейчас владыка приедет, а у нас…». Я тоже с ним на фотографии где-то есть. Я дорожку красную всю усыплю, говорю: «Отец Василий, а как вы пойдете, не поскользнетесь, я чего-то боюсь. Может, дорожку», а он говорит: «Валентина, как-нибудь уж пройду». Вот какие, да, мои хорошие.

– Баба Валя, а вот, Покровский храм, который за вокзалом у нас, исторический Покровский храм, – вы ведь начинали ходить в храм, когда еще Троицкого не было, никакого другого…

– Троицкого не было: там была библиотека.

– Какая там церковная жизнь была, в Покровском храме? Много народу собиралось на службы?

– Собиралось, владыка, много. А потом, знаете, как: с нашей улицы ходили все старушки, все. И мама говорит, давайте ходить. Тетя Поля, вот там сейчас работает певчей Маша, нет, она дочка Машина, а Маша была регентом. И она, бывало, скажет: «Собирайте всех от нашей улицы». А у нас был дедушка живой, Царствие ему Небесное, Иван. Он был в алтаре, и он тоже ходил, и он так говорил: «Девчонки (он так и маму мою звал), сегодня в храм идемте, сегодня будет служба. Не было два дня – сегодня будет служба». И все идут. И потом мама говорит: «А ты-то, Валь, пойдешь?» Я говорю: «Вот если ты меня возьмешь, я пойду». «А не боишься, – говорит, – в школу?»

– Так это вы в школе еще учились?

– Да.

– Так это вы девочкой совсем еще были.

– Да-да. Я любила ходить на Пасху, освящать. Это моё дело было – освящать всё. На Крещение я по пять-шесть раз бегала – что тут в храм, что в этот храм – воды чтобы всем принести на нашу улицу.

– Баба Валя, а когда была возможность, в Саратов ездили на службу? В Троицкий собор, в Духосошественский?

– Да, и в Троицком была соборе, и в Духосошественском сколько раз была. Когда, если по пути, мы не пройдем храм. Когда какая-нибудь копейка есть, мама моя получала 28 рублей, всегда у нее была копеечка, говорит: «Валя, не забудь, как мы в деревне жили, ты сама видела, как батюшка приезжал на Крещение на лошади, и как все люди собирались, освящали же всё, окропляли скотину, и, бывало, полную ему эту фуру натаскают, на фуре приезжал он. И всегда не забывай Церковь: есть копейка – положи. Нам только жизнь – с Богом».

Всегда не забывай Церковь: есть копейка – положи. Нам только жизнь – с Богом

Священник Аркадий Махсумов, клирик Свято-Троицкого кафедрального собора:

– Я помню, когда только возрождался приход Преображенского храма, и вообще ничего не было – вокруг были деревья и поляна с травой, и стоял аналой посередине, – мы собирались совершать молебен. Даже у меня, честно говоря, была какая-то тревога, переживания, волнения по поводу того, как это будет развиваться, когда это всё начнется, когда первые штрихи появятся этого будущего храма. Но когда я смотрел на бабу Валю, вот у нее никакого сомнения не было никогда. Она абсолютно точно, твердо, как верующий человек, была уверена, что если мы пришли и молимся, Господь обязательно подаст и всё устроит. И вот эта ее светлая уверенность радостная, ее любовь, – она передавалась, укрепляла, придавала сил – молиться было легко.

– Наоборот: помочь храму – душа радуется. Ну, как, владыка? Кому нам больше помогать? – Храму. А в храме наша жизнь. Господь наш там. Как?

– Баба Валя, у нас Преображенский храм, не так давно приход существует, и вы у истоков стояли его.

– Да.

– Когда мы только начали брать землю, развивать проекты, поставили временный приспособленный вагончик, вы с первого дня начали ходить на службы. Расскажите, как приход формировался, какие настроения были среди прихожан, тех, кто начинал.

– Когда ко мне батюшка пришел с этим, я говорила что-то тут на улице, а потом я вышла, ходила по улице, собирала деньги на этой улице.

– Что народ-то говорил вообще? Народ хотел прихода?

– Слушайте, у нас тут молодежь… Это если б старые были, они б хотели, а я им говорю: «Вы ведь потом кинетесь – вам что, жалко, что ли?» Ну, по нескольку давали они. Потом один говорит: «Ну, Валентина, ты чего, побежала?» «Побежала», – говорю. – «Ну, ты там это, за нас помолись». Я говорю: «Девчонки, чего вы-то не ходите? Уже в годах – помолитесь. Ходите в церковь. Как хорошо: рядом! Наша благодать прямо тута. Если б, – говорю, – жили – мама моя, тетя Тоня, дядя Ваня, все старики – да они бы всё отдали на храм, всё! Никогда не жалели». Говорю, если бы старые люди живы были бы сейчас, они бы храм давно построили.

– Баба Валя, сейчас-то вы видели уже – переселились?

– Да, я там была.

– Уже служба была на Преображение.

– Да, два раза или три.

– Видели всё. Что, понравилось?

– Еще бы. Что говорю: Господи, дожить бы мне только бы! Дай мне только сходить ногами, хоть с палками! Не болезнь бы… А то даже в машину не могу сесть.

– Тяжело, да.

– Вот такие боли! Ну, сказали, позвоночник рассыпается. Такая болезнь. Слава Тебе Господи: и этой церкви помогали, и мыли всё, и полы мыли, и сторожем я была… Попросит батюшка: «Валя, сегодня некому с крестилки…», я говорю: «Ладно, батюшка, сегодня я отдежурю». Так помогала. И я не могу – ну, как это отказать? Бывало, на работе попросят, начальник скажет: «Валь, ты же ходишь в храм, может, у меня окрестишь детей?» Я говорю: «Господи, с удовольствием». Иду с ними – причащу их… Тети Катина мать работала там, тетя Поля, по-моему, она меня так узнала, говорит: «Вот, Валентина наша пришла с дитями», вот, я всё время, мне нравилось. Я как-то любила, не знаю, люблю я храм… переживаю, всё время переживаю.

– Все-таки, мне кажется, многое сделано. И новые люди пришли в храм.

– Да.

– Слава Богу.

– Да. Очень много их нашло. Отец Александр был. Как мы с отцом Александром кормили солдат. Я бегу, это была Пасхальная неделя, яички несу крашеные в церковь, и стоят вагоны с солдатами, они там готовятся, машины свои уматывают… Я так поглядела, говорю: «Ребята, возьмете яички?» А он говорит: «Возьмем!» Я им отдаю. Прихожу – а как раз отец Александр был крестящим в этот день, – я говорю: «Отец Александр, там стоят солдаты, давай соберем всё с канона и отнесем, их накормим». Он говорит: «Ну, Валентина, молодец какая! Давай!» Чайник поставили, вскипятили, несем туда им, накормили их всех – они нас так благодарили!

– А это какой год был? Они, поди, голодные все были.

– Да конечно. Мне было 55 лет, когда я пошла на пенсию – вот, считайте, в каком году это было.

– 1990-е годы, срочная служба, это не война.

– Срочная служба, да. Они остановились с этими, с машинами, и вот мы их всех покормили, отец Александр говорит: «Ой, молодец Валентина».

– Затейница.

– Еще кого-то, не помню.

– Покровский – ваш любимый храм.

– Ну, а как же?

Р.В. Полянова:

– И когда уже мама начала работать в этом храме, служить, это всё произошло где-то в 1993–94-м году, она начала служить в этом храме Покровском, она всё время звала: «Давайте на Причастие, давайте на Причастие, покаяться надо!» И когда она говорила, что надо спасать душу, я не понимала: как это – спасать душу? Каким образом ее спасать – всё у нас хорошо. И по мере служения ее в этом храме мы начали чаще бывать в храме. Храм был один, народу было очень много, я водить туда начала своих друзей, некоторые девочки, которые со мной вместе стали мамами, тоже начали туда ходить. И вот, приходишь в храм – она всем успевала уделить внимание: и моим подругам, и мне, и уже потом моим внукам, – всех встречала с радостью.

– Нравилась работа?

– Нравилась, конечно. Такое мне счастье сделали. Самые мои дорогие: отец Виктор и владыка. Владыка мой дорогой. Отец Виктор придет, говорю: «Вон вы все стоите у меня, молюсь».

– Это уже в Преображенском храме?

– Да в Преображенском. Я подхожу и говорю: «Ну, владыка мой дорогой, отец Виктор, отец Сергий, доброе утро, мои хорошие, будем Богу молиться».

– Баба Валя, так куда вы ни придете, вас все знают, везде родные.

– Все родные. В храме тоже. Как Юля: едем из больницы, она говорит: «Баб, ты у нас как спасительница, я не хочу, чтобы ты умирала».

– А Юля – это кто?

– Внучка. Говорит, ты у нас как спасительница, с тобой ехать спокойно, что ты с нами. Я говорю: «Ну, я же молюсь за вас, поэтому вам, может быть, и легко. Я не могу, чтобы не проводить с Богом любого человека». Ой, забыла вам вопрос задать, мои хорошие. Владыка, я, бывало, когда ребят чужих провожали в армию, я подойду, там, Толик или Витя, а крестик на тебе есть? – Нет.– Я говорю, да как же? – в армию идете! Я снимаю и свой отдаю – это грех?

– Это хорошо, наоборот.

– Слава Богу.

– Наверное, половина Вооруженных сил наших с вашими крестиками ходит.

– Они подойдут – я им всем даю. Сосед уходил – я говорю: «Вань, а крест на тебе?» – «Нет, тетя Валя. А дашь?» – «Господи!..» – снимаю свой, отдаю, я завтра себе куплю. Я без креста не могу ходить. И так в церкви было так же. Я у многих там на фотографии. Приходит в храм центральный и говорит: «А вы у нас на фотографии! Вы ребенка держите в руках». А бывало, отец Василий скажет, ребенок плачет и плачет: «Валь, возьми. Чего плачет у них?» Я возьму – ребенок успокаивается. Я «Богородицу» читаю – как чужого ребенка взять? «Богородицу» читаю, да. Всё.

– В 1980-е годы, в начале 1990-х, много крестилось людей?

– Эх, и много было Крещения. Толпа. Я выхожу – трое-четверо-семь человек пущу – остальные стойте. Опять семь пускаю – стой. Приезжали с района очень многие, было битком, особенно в выходной день. Это еще когда я пришла в крестилку, мало было народу, сейчас, конечно, много. А там по 20 человек вставало.

– Вы там 10 лет работали?

– Да, 10 ровно. Я только ушла из-за того, что с мальчиком сидела. Еще и попала в тот храм.

– И в Троицком тоже вы в крестильне работали?

– Да, тоже. У меня мама была смиренница.

– А мама чем занималась? Кем она была?

– Когда молодая была, в деревне в церкви пела.

– В какой деревне вы родились?

– В Тамбовской области, город Кирсанов, и от Кирсанова 30 км, по-моему.

– А сюда попали как?

– Мама, они приехали, до войны, в 1938-м году. В деревне нечего было работать, они сюда с отцом, они на хлебозаводе работали. Мама – поваром, а он у нас был строителем, хороший был мастер. И им тут дали общежитие. Какое общежитие – барак. Вот тут были бараки у нас, они там жили все, потом стали они строить эту улицу вот. Все работали на заводе, одному построили ребята – мама, папа, дядя Миша, дядя Федя, дядя Миша, – они друг дружку не бросали. И так построили они домик, у нас был маленький домик,

– Кроме вас, в семье еще были дети?

– Брат у меня был. И двое умерли. Четверо. Двое умерли.

– Когда война началась, папу забрали?

– Да, его забрали. И вот он всё приказывал маме: «Береги дочь! Виктора как хочешь, но береги дочь, чтобы она была у тебя живая». Вот она повезла меня в деревню. На окопы гоняли – двое детей, а надо окопы… Ей принесли, говорят: «Лен, мы тебе принесли казеиновый клей – на базар пойдешь, поторгуешь для детей». Ну, ее там забрали: «Кто дал? Кто звал?» Она мне рассказывала: «Вот никогда в жизни никого не продам. Я сказала: сама. Вы что, мне не верите – я сказала: сама. У меня двое детей голодных в доме». – «Мы тебя задержим!» – «Ну, держите, если креста нет на вас. Держите. А дети маленькие – будут помирать». Отпустили. А я вам сейчас скажу, как наш дом строился. Отец мой погиб, остался живым дядя Миша, дядя Миша был в плену, пришел уже в1949-м году, вот такой вот худой весь, тут его все восстанавливали, все носили, и вот, они строили дом наш. Без копейки.

– А из чего строили? Из кирпича?

– Нет, деревянный. Это уже обложили. Деревянный. Брат пришел с армии, и мы начали строить. И я работала. Мама что там получала… Я побольше получала. А он на лесовозе работал, возил лес. Занимала мама у соседки, Царствие ей Небесное, деньги, говорила, Валя получит, Витя получит – отдадим. Привезет лес Виктор, вот такие были бревна там, не зря заложили, и уже дом строился. За так! Мама только накормит. У нас был друг – всё бесплатно, всё бесплатно – представляете, какие люди были! Дом построили бесплатно. Мазали всей улицей.

– Наверное, не только ваш дом – все так строили.

– Да, все так строили.

– В селе, где мама родилась, из-под Тамбова, Кирсанова, там храм был?

– Да. Она ж певчей была.

– Она какого года рождения?

– С 1913-го. Она ходила в церковь, а туда нас бабушка водила всех, за 7 километров, это село Перясыпкино, а как храм называется, уж не знаю.

– А он остался, храм-то? Сейчас действует?

– Да. И в Васильевке у нас храм был еще, это поближе. Мама поработала там, ну, пела. У нее голос был хороший. Брат у меня хорошо пел, Царствие ему Небесное, такой голос у него был. Это вот Рыбников, он даже похож был на Рыбникова, хорошо пел. Я на вас не нагляжусь, мои хорошие. Чайку идемте попьем, я вас заговорила совсем.

Светлана Васильевна Рябченко, прихожанка Преображенского храма:

– Доброты необъятной… Всех любила, всех жалела. Моих внуков, детей моих, – она тоже их привела всех в Церковь. И меня с мамой. Мы с ней тоже встречались, беседовали, переговаривались, она учила ее, что где читать, как делать что-то, и сейчас моя мама стала верить тоже. Вместе с ней, потому что я думаю, что баба Валя показала ей путь к Богу.

– Я тута фотографировалась.

– Это уже Преображенский.

– Да. Еще какие-то должны быть. Батюшка там. Это мы ездили в этот… они меня везде таскали. Это мы в монастыре были. Вот, мама моя здесь. А вот мы с отцом Василием. В Троицком. Вот отец Димитрий... Это крестный ход в Саратове. Спаси Господи, дай вам Бог всем здоровья. Помоги вам Господи в вашей работе.

Баба Валя даже в своих немощах, болезнях всегда показывала стойкость, а к другим показывала милосердие

Священник Вячеслав Москалев, клирик Свято-Троицкого кафедрального собора:

– Баба Валя даже в своих немощах, болезнях всегда показывала стойкость, а к другим показывала милосердие. Никогда не пройдет мимо человека, который, она видит, или загрустил, или запечалился – она всегда предлагала свою помощь, всегда была активной во всех делах церковных. Всегда призывала всех жертвовать, помогать храму. И в последние дни, уже по благословению настоятеля, отца Сергия, я ходил на дом к ней, когда она уже не могла ходить, я ходил ее причащал. И последняя встреча мне тоже запомнилась: она уже не могла причащаться в полноте, я ее причащал в последний раз Кровью Христовой, Святой Кровью Христовой. И она взяла мою руку, мы посмотрели друг другу в глаза… Момент, конечно, очень волнующий был. Она нам всем завещала: служите, любите Бога, не оставляйте Церковь, ибо только здесь наше счастье, радость и спасение.

– «Твой Божественный лик на иконе святой, он дарит мне радость и покой. Боже, слава Тебе!» А потом еще многие: «Не ропщи, человек, что ты мал и незнатен, что прожитый твой век для людей непонятен».

– Баба Валя, помните, вы какое-то многолетие пели?

– «Христос с учениками из храма выходит пред крестною смертью Своей. И скорбными прощальными словами Он учил их, любимых друзей»… – там у меня в книжке. Владыка, простите меня: я много наговорила.

– Всё хорошо, баба Валя. Молодцом. Очень было интересно. Много чего интересного узнали мы, послушали.

– Я привыкла всех благословлять. Вот такие все хорошие, я прямо не могу. Какие люди-то пошли хорошие!