Один на всю Бурятию

Последние «свободные» деньки накануне закрытия храмов и монастырей в самом начале пандемии Христина Полякова провела в монашеской обители, расположенной на берегу самого древнего и глубокого пресноводного озера на планете. Имя этого уникального водоема – «славное море, священный Байкал», как поется в известной песне. В Спасо-Преображенском Посольском монастыре у самых вод Байкала живет единственный на всю Бурятию иеромонах-бурят – и.о. наместника игумен Лука (Архинчеев). Мы встретились с отцом Лукой в удивительном месте в удивительное время. Вот только на общение у нас выдался всего один день, после которого монастырь закрыли на карантин.

Игумен Лука (Архинчеев)

Море Байкал и землетрясения

В Посольском монастыре живет единственный на огромную Бурятию православный монах-бурят

В Республике Бурятия три православных монастыря: два мужских и один женский. Когда я узнала, что одна из обителей находится на берегу Байкала, загорелась мыслью там побывать. А когда выяснилось, что Посольский монастырь – единственный в России, посвященный послам, да к тому же там живет единственный на огромную Бурятию православный монах-бурят, плюс водится занесенный под охрану посольский омуль, желание увидеть сие место усилилось многократно.

Ажиотаж с пандемией в то время только набирал обороты в Бурятии, поэтому перемещались по республике свободно. Как вскоре оказалось, ненадолго.

Добирались до Посольского монастыря из Улан-Удэ три часа на маршрутке (до автовокзала Кабанска), а потом еще примерно час на такси. Фотограф ехал из Иркутска около 6–7 часов на поезде.

Здесь необходимо пояснить. Байкал разделяет два региона: Бурятию и Иркутскую область. И что любопытно: это два разных по рельефу Байкала.

Со стороны Бурятии побережье по большей части пологое, много дивных песчаных пляжей и бухт, полуостров Святой нос (заповедная зона), Чивыркуйский и Баргузинский (самый крупный на Байкале) заливы, целебные источники. Отсюда начинается легендарная Баргузинская долина (где, по преданию, родилась мать Чингисхана) с живописнейшими, разрезающими небо горными вершинами-пилами и Сувинской саксонией (останцы скал причудливых форм, образовавшихся сходом ледников в ледниковый период). Автору этих строк удалось лицезреть загадочную Баргузинскую долину и зимой, и летом.

«Иркутский» Байкал – это в основном крутые скалистые берега, каменистые и в меньшей степени песчаные пляжи и бухточки, знаменитый остров Ольхон с легендарной скалой Шаманкой, пролив Малое море, прибрежные поселения: Листвянка, Большие Коты, Большое Голоустное, Хужир. Между островом Ольхон и полуостровом Святой нос (Бурятия) находится самое глубокое место в Байкале (1642 м).

Посольский Спасо-Преображенский монастырь

Именно со стороны Иркутской области зимой на Байкале самый красивый, открытый от снега, невероятный лед, посмотреть на разноликость которого и поцарапать коньками съезжаются многочисленные туристы. К слову, «чистый» лед на Байкале найти становится все сложнее. «Бурятская» сторона так вообще в последние годы сильно заснежена.

Байкал – интереснейшее место на карте России. Это настоящее море с волнами, штормами летом, мощными ветрами (с красивыми названиями: Сарма, Култук, Баргузин) и царством фантастического льда зимой. Непременно побывайте в этом удивительном крае России! Впечатления непередаваемые. Особенно зимой, когда крышка замерзшего Байкала покрывается чарующим прозрачным льдом самых разных форм и оттенков и застывшими ледяными волнами переливающихся на солнце торосов (нагромождение льдин).

Озеро и ближайшие окрестности с разной интенсивностью трясет почти каждый день

А еще здесь постоянно землетрясения. Байкал – это тектонический разлом, трещина в земной коре, заполненная тоннами воды, поэтому озеро и ближайшие окрестности с разной интенсивностью трясет почти каждый день. Сильные толчки наблюдаются и в соседней Монголии, особенно часто у «брата» Байкала, озера Хубсугул. Сильнейшее за последние годы землетрясение магнитудой 8 баллов случилось ночью 22 сентября 2020 года в Иркутской области. Именно в Иркутске мне довелось впервые пережить это малоприятное явление наяву.

Хождение по байкальским водам

В Посольский монастырь мы прибыли уже после заката. В уютной монастырской гостинице нас разместил послушник Александр с пышными белыми шевелюрой и бородой. «Прямо как старец Байкал на картинах бурятского художника Саяна Танганова», – мелькнуло в мыслях. Не верилось, что я ночую у вод величественного озера, в обители с уникальной историей. Историей, сегодня, увы, подзабытой.

Новый день: служба, трапеза с паломниками и гостями обители, знакомство с монастырем и братией, ну и конечно, – Байкал, на лед которого в феврале-марте можно выходить без опаски. А летом здесь штормы, в ветреную погоду лодки в открытое море уносит мгновенно. Этим коварен Байкал.

Интересно отметить влияние глобального потепления на примере великого озера. Последние три года зимы в Сибири стали сильно теплее, поэтому Байкал замерзает медленнее, а тает быстрее, чем обычно, что сокращает зимний туристический сезон почти на целых два месяца. Раньше ледостав заканчивался в феврале, а теперь только в марте. И уже в апреле Байкал начинает освобождаться от ледового панциря, кататься по нему на коньках и ездить на колеснице опасно.

Зимний Байкал – это особая, неописуемой красоты и величия вселенная. Хотя идти по прозрачной ледяной крышке, словно по стеклу, жутковато: под ногами всего лишь метр-полтора замерзшего льда, а дальше – черная бездна, тонны воды… И все это сопровождается голосом Байкала: он «разговаривает» с вами бульканьем, буханьем, треском, громыханием. От некоторых «разговоров» такие мурашки по коже – хочется скорее сбежать на землю.

С Байкала открывается великолепная панорама на Посольский монастырь. Один из насельников, брат Гавриил, пришел набрать воды из проруби в озере и попутно помог незадачливым путешественникам вытолкать застрявшую колесницу из смеси песка, гальки и снега у берега.

С большой баклажкой воды в руке брат Гавриил прошелся с нами по льду Байкала, поделился мыслями насчет пандемии, рассказал, что в нескольких километрах от обители установлен поклонный крест. Братия и паломники ходят туда крестным ходом в особые церковные дни или просто для того, чтобы побыть в одиночестве, помолиться. Дорога ко кресту пролегает через заводь (естественная бухта, Усть-прорва), где, по сравнению с непредсказуемыми водами Байкала, всегда спокойная вода. Во времена великих Чайного и Шелкового путей по Байкалу в бухте останавливались корабли, на берегу располагались гостиницы. Поэтому Посольская обитель в те времена была известна в широких кругах.

Вернувшись в монастырь, мы осмотрели склеп с найденными на монастырской территории черепами и старинным распятием, зашли в часовню, постояли у могил убиенных послов.

Сибирское солнце не щадит глаз: белый снег, белый заснеженный Байкал, белый монастырь – белоснежное царство исихии и красоты.

Лама, астролог и муки совести

Рано утром, когда в храме служится братское правило, мы заглянули в просфорную. В помещении – полумрак, из динамиков звучат богослужебные песнопения. Послушник выпекал просфоры второй раз в жизни, поэтому немного тушевался при виде фотографа.

У нас всего шесть человек братии, из них трое – послушники

Иеромонах Лука:

– У нас в монастыре все просто, по-колхозному. Нам ничего не нужно – ни славы, ничего. Но вот если бы благодаря статье про наш монастырь в вашем журнале к нам приехал игумен, мы благодарили бы и молились за вас. Вы были в монастырях средней полосы России? В Москве, Оптиной пустыни, Сергиевой и Александро-Невской лаврах? Там по 20–40 монахов в монастырях, в лаврах так вообще целый отряд. У нас же всего шесть человек братии, из них трое – послушники. Прислали бы нам игумена – было б нам счастье! А самое главное – в нашей обители нет духовника. В этом наша ущербность. А в целом, нас устраивает наша жизнь.

– А какая она?

– Тихая, спокойная, безмятежная.

– Отец Лука, как вы стали игуменом?

– Я оказался на «должности» исполняющего обязанности наместника случайно. Бывший наместник уехал, и временно поставили меня. Это «временно» затянулось уже больше чем на пять лет. Раньше я служил на севере Бурятии, в Курумканском районе.

– Была там зимой и летом. Потрясающе красивые места! Особенно, конечно, впечатляют колючие вершины Баргузинского хребта, долина реки Баргузин, Сувинская Саксония с живописными скалами, напоминающими развалины древнего замка, и какая-то неуловимая атмосфера вечности.

– Мне нравилось в Курумкане, люди хорошие. Я служил в Троицком соборе в центре поселка. А потом меня перевели в Посольский монастырь.

У бурят очень крепкие семейные традиции, веру они меняют крайне редко. Обратить бурята в Православие – задача из задач

– Ваш случай – редчайший среди местного населения. В основном буряты исповедует буддизм или шаманизм. У бурят очень крепкие семейные традиции, веру они меняют крайне редко. Обратить бурята в Православие, воцерковить – задача из задач. Как вышло, что вы стали не просто православным христианином, но и монахом?

– Многие, кстати, думают, что я лама и живу в дацане (улыбается). Буддизм пришел на бурятскую землю позже Православия. Первые миссионеры появились в Бурятии за сто лет до буддистов. В большинстве своем буряты шаманисты. До 41 года я тоже рос в шаманских традициях.

– Как и на моей родине в Якутии, где якуты в основном исповедуют шаманизм. И даже если якуты принимают Православие, то нередко сохраняют при этом двоеверие: и в храм ходят, и огонь «кормят». В вашей семье кроме вас есть еще православные?

– Двое племянников крестились, но в храм не ходят. У меня есть взрослый сын. Он не крещен и не собирается этого делать. С женой мы развелись.

– А как вас «угораздило» принять Православие?

– Господь привел. Я крестился в 41 год. Видимо, так было задумано Богом. Наше дело – покориться, вовремя это осознать. А вообще, думаю, все начинается с вопроса о смысле жизни. У меня был период, когда я постоянно спрашивал себя: для чего я живу? для чего все это надо? что меня ждет после смерти?

Буддизм – сложная религия для меня, я никогда им особо не интересовался. В буддизме много непонятной философии, нет живого Бога. Вот вы сказали: «Вы же бурят! Буряты все в основном буддисты». Я тоже так думал: я бурят, наверное, надо мне сходить в дацан (буддистский монастырь. – Прим. автора).

За месяц до крещения я раздумывал, какую веру принять. Я нигде не находил ответа на вопрос о смысле жизни. Семья моя распадалась. Однажды знакомый предложил мне повозить по Улан-Удэ одного менеджера из Москвы. Я предложил съездить в знаменитый Иволгинский дацан, где хранится тело ламы Даши-Доржо Итигэлова – главы буддистов Восточной Сибири в 1911–1917 годах. Мы ходили по дацану, крутили барабанчики, разглядывали буддистские статуэтки. Потом я зашел в книжную лавку при монастыре и увидел книгу «Буддизм. Шаг первый». Книга была дешевая, я ее купил и пошел на выход. И тут вижу, идет интеллигентный лама в очках. Я к нему: «Подскажите, пожалуйста. Я вот книгу купил, издана в Калмыкии. А у нас нет своего издательства?» – На что лама ответил: «Это написал наш ученик. Но там все искажено и неправильно», – «Вот это поворот», – думаю. Мой первый шаг в буддизме начался с книги, где все неправильно (смеется).

Я спросил ламу: «Как ваше духовенство относится к алкоголю?» – «Ну, вообще-то, мы не должны омрачать свое сознание». Вроде бы нормальный ответ, но меня он не устроил. Я хотел принципиальной оценки: да-нет, пьем либо не пьем. А если не пьем, то почему. Из дацана я уехал неудовлетворенным.

Я понял, что буддизм мне чужд

Московский менеджер, которого я возил по столице Бурятии, предложил съездить к астрологу. Выяснили, где лучший, и поехали. У дома астролога стояла огромная очередь. Сам он был уважаемым ламой. Оказалось, что я знал этого астролога, и отношения между нами были не очень хорошие.

Я ушел оттуда и понял, что буддизм мне чужд. Шаманизм вроде бы родной для меня, но его я тоже не понимаю. Я видел шаманов в детстве, у них не было бубнов и иной шаманской атрибутики – обычные мужчины. Обряды совершались на водке – подношение духам. При этом шаманы эту водку выпивали сами. Меня раздирало внутреннее противоречие: вот как так? К пьяному хирургу я бы не пошел, даже если б у меня панариций был, а тут душа – еще сложнее.

Авария, крещение и первое причастие

А потом я попал в аварию. Лето, раннее утро, в городе тишина, машин на дорогах нет, все на дачах. Мне надо было остановиться на перекрестке и подождать, пока проедет трамвай. Вот только каким-то образом трамвая я не увидел. Хотя проезжал по этому перекрестку по 40 раз в день. Как потом рассказывала водитель трамвая, она мне сигналила, кричала. Наши колесницы встретились на путях. Я даже не понял, что это трамвай, подумал, бомбу подложили (смеется). Когда подушки безопасности взрываются, из них порох вылетает.

Меня спасло то, что машина была высокая. Крюк трамвая прорезал автомобиль прямо под моим сиденьем, из-за чего поднялась крыша. Был бы седан, я б с вами сейчас не беседовал. На мне не было ни царапины. При этом удивительно – на белой рубашке выступила кровь. Наверное, от удара подушки безопасности лопнули капилляры, и кровь проступила сквозь кожу.

В этот же день с разницей в полчаса мой друг тоже попал в страшную аварию. Автомобиль его не подлежал восстановлению. Произошедшее повергло меня в раздумья: зачем живу, ради чего вся эта суета – работа, деньги? Раньше я думал, что жить надо ради денег или детей. Оказалось, ничего подобного.

Каждую ночь мне снилась та авария, как взрывается подушка безопасности. Я просыпался в холодном поту – и сразу вопрос в голове: для чего ты живешь? Я стал понимать самоубийц. Ты живешь, но все твое существо не понимает зачем. Вопрос о смысле жизни – это гораздо больше, чем любопытство. Я понимал, что узнаю смысл всего после смерти, но хотел знать сейчас, при жизни. Суицидальные мысли: вот умру и сразу узнаю, в чем смысл, были мне чужды, но я понял их суть.

Я выпивал, надеясь избавиться от мучившего меня вопроса о смысле жизни хоть на какое-то время

Жил я в таком аду год. Бросил все, чем занимался прежде. Употреблял алкоголь, отдалился от семьи. Выпивал не потому, что хотелось посадить печень или получить сиюминутную радость, – я надеялся избавиться от мучившего меня вопроса о смысле жизни хоть на какое-то время, затуманить голову – лишь бы не думать. А чтобы заглушить мысли, приходится их глушить постоянно. Замкнутый круг.

Я ходил на курсы реабилитации, вел дневник самоанализа. Помогло на время. Трезвенником стал, но смысл жизни так и не обрел и пребывал в унынии.

– Почему в итоге вы решили креститься?

– Однажды в состоянии безысходности я сел в маршрутку и поехал на центральный рынок Улан-Удэ. Слонялся по рынку и почему-то решил зайти в Троицкий храм рядом. В храме шла служба, работник мне сказал, что сегодня праздник апостолов Петра и Павла. А меня в миру звали Петром. Это был 2003 год. Получается, я пришел в храм в день своего ангела.

Решив креститься, я послушал оглашение после службы. Ничего не понял, кроме одного: завтра берите полотенце, тапочки и приходите на крещение. Утром я встал, сложил вещи в пакет и как будто услышал чей-то голос: «Куда пошел? Не торопись, подумай, пожалеешь!» Я сел за стол, и минут десять эти мысли-отговорки во мне звучали.

Все-таки решил идти в храм. Не понравится, думал, уйду. Пришел за час до крещения. Было 13 июля, воскресный день, шла служба. Меня одолевали сомнения, не хотелось заходить в храм, решимость креститься убывала. В конце концов сомнения победили: я решил сначала изучить теорию веры, почитать книги и только потом креститься.

В это момент служба закончилась, зазвучали колокола. Я постоял минуты две у храма и направился к выходу. Влился в людской поток – и вдруг вижу в толпе знакомого, доктора философских наук. Я признался ему, что решил покреститься, но передумал. Мой знакомый почему-то услышал только первую половину фразы («я решил креститься») и, радостный, повел меня к батюшке. Так мы и пошли: против направления толпы, сквозь людей.

Во время крещения я каждую минуту порывался уйти: что я здесь делаю, зачем оно мне надо, что вообще происходит?

В храме мой знакомый подвел меня к свечному ящику, где я купил простой серебряный крестик за 60 рублей. Меня завели в придел. Помню, было много женщин с детьми, которые непрестанно плакали. Из мужчин было три поколения: мальчик 14-ти лет, я и дедушка лет 60-ти. Я каждую минуту порывался уйти: что я здесь делаю, зачем оно мне надо, что вообще происходит? Я был в страшном ропоте, недовольный, растерянный. Как хватило сил достоять до конца, не знаю. Надели на меня крест, я купил Библию в зеленом переплете и побрел домой.

Через месяц меня пригласили на слет трезвенников, где я познакомился с отцом Олегом, который произвел на меня сильное впечатление. Я был далек от церковной жизни в то время, но после встречи с отцом Олегом стал ходить в храм. Я не знал, что такое таинства, исповедь, причастие. До смешного доходило. Думал: всенощное бдение – это что, всю ночь? О, нет, я не готов; зачем становиться на колени в воскресенье, когда выносят чашу? Нее, не буду брюки пачкать. (улыбается).

Мое первое причастие произошло на Рождество Божией Матери – 21 сентября. Я вышел из храма другим человеком – по-настоящему верующим. Моя жизнь круто переменилась. После стольких поисков и терзаний я, наконец, понял смысл жизни. Спустя три месяца мы расстались с супругой, с которой прожили 19 лет, а еще через неделю, 3 января 2004-го, я уже был в монастыре.

«Хорошо хорошим монахом быть»

– Отец Лука, почему сразу монастырь?

Я просил своих многочисленных друзей свозить меня в монастырь. Все готовы были отвезти в ресторан, но в монастырь – никто

– Я решил кардинально поменять жизнь. Больше не хотелось работать на светской работе. У меня было много друзей, я просил каждого свозить меня в монастырь. Все готовы были отвезти в ресторан, например, но в монастырь – никто. Я сел на маршрутку и приехал сам.

В Селенгинском монастыре в то время располагалась психбольница, Посольская обитель была единственной в Бурятии, поэтому я приехал сюда. В монастыре была неустроенность, храм только восстанавливался. Я спал на верхней полке двухъярусной кровати и каждую ночь боялся упасть. В комнате нас проживало шесть человек. Но мне нравилась эта неустроенность, нравилась стройка. Благодатное было состояние.

Через две недели в монастырь приехали мои друзья, стали рассказывать о разных рабочих проектах, зазывать обратно в Улан-Удэ. Мне это все уже было не интересно, и я остался в обители.

Сначала я был трудником. Думал так: годик поживу, искупаюсь в Байкале на праздник Крещения Господня и потом уеду (улыбается). Из послушаний я занимался производством тротуарной плитки, потом убирался в свечной мастерской. Все это было ново для меня, я ведь окончил медицинский институт, учился на санитарном факультете в Иркутске. А тут – тротуарная плитка. Кстати, коронавирус – это «моя» тема. Вернее, была бы, если б я работал по профессии.

Через год я все-таки уехал обратно в Улан-Удэ, жил в колокольне Троицкого храма, где меня крестили. Там я стал алтарником, бабульки из прихожанок научили меня печь просфоры.

«Петр, жену не ищи! Иди в монастырь, где мало монахов, там благодати много»

Потом я поехал в паломничество. Сначала посетил Псково-Печерский монастырь, где произошел судьбоносный для меня момент, когда один монах, не зная моего имени и семейного положения, сказал: «Петр, жену не ищи! Иди в монастырь, где мало монахов, там благодати много». Из Пскова я отправился в Александро-Невскую лавру, затем – на Соловки, потом – в Москву и Троице-Сергиеву лавру. Успел пожить в монастыре в Иваново по благословению одного старца.

Я был шокирован от увиденного в паломничестве, ведь представлял монашество совсем по-другому: пустыня, продуваемая келейка, рваный подрясник, сухарик в руке, водичка, молишься, плачешь непрестанно (улыбается). В итоге я все-таки оказался в родной Бурятии. Как говорится, где родился, там и пригодился.

Около года меня не благословляли в монастырь. Отцу Олегу, у которого год был алтарником, я иногда говорил: «Хорошо монахом быть», – на что он отвечал: «Хорошо хорошим монахом быть». Но спустя время вдруг сказал: «Выбирай монастырь».

6 апреля, через пять лет после крещения, меня постригли в честь апостола и евангелиста, иконописца и врача Луки

В родную Посольскую обитель на Байкале я пришел (для меня это было важно – не приехать, а именно прийти) своими ногами, с большим крестным ходом «Под звездой Богородицы» (когда восемь «лучей» – крестные ходы со всей России – стекались в Москве). Пришел я в октябре, а 6 апреля, через пять лет после крещения, меня постригли сразу в мантию в честь апостола и евангелиста, иконописца и врача Луки. Через месяц рукоположили во диакона, а через полтора года – в иеромонаха. Мнения моего никто не спрашивал: захотели – сделали из тебя калачик, захотели – булочку. Послушание – вот что такое монашество.

Пандемия – повод задуматься

– Отец Лука, как вы думаете, почему среди бурят мало православных?

– Наверное, нет сильной проповеди и людей, которые вдохновили бы своим примером. Я даже для своего сына и друзей не являюсь таковым, хотя иеромонах и живу в монастыре.

– Богослужение на бурятском языке не совершается?

– У нас нет возгласов на службах, на Пасху мы не читаем Евангелие на бурятском, хотя мысли такие у меня были.

– Как братия воспринимает ситуацию с коронавирусом?

– Паники у нас нет. Господь все контролирует, мы должны уповать на Него. Важно никого не соблазнять, соблюдать все меры предосторожности и не впадать в панические настроения. Пандемия – бич Божий, чтобы нас подстегнуть, это повод задуматься о себе, своих грехах, покаяться, прийти в храм. В основном люди Бога просят о чем-то, а сейчас будут приходить в храм с другими мыслями, с покаянием и плачем о грехах.

На следующий день после нашей беседы с иеромонахом Лукой пришло распоряжение о закрытии монастырей на карантин. Отец Лука закрыл двери обители для паломников, и я вынуждена была уехать. Немного тревожилась: успею ли в Улан-Удэ до прекращения транспортного сообщения. Хотя перспектива провести Великий пост в монастырском заточении на Байкале выглядела крайне привлекательно.