«Жизнь христианина ‒ как восхождение по лестнице»

В Свято-Иоанно-Предтеченском соборе в Вашингтоне много прихожан с интересными судьбами, историями пути к Богу. Среди них – выпускник Второго московского ордена Ленина государственного медицинского института им. Н. И. Пирогова Петр Генис. Его неизменно можно увидеть на праздничных и воскресных литургиях. Практически всегда он фотографирует или ведет видеосъемку службы, приходских мероприятий.

Петр Генис ведет видеосъемку службы

– В советское время детей часто крестили тайно, чуть ли не родные бабушки в деревне. Какая у вас история?

– Крестили меня в семилетнем возрасте. Таинство совершил известный священник – отец Димитрий Дудко. Из воспоминаний о том дне – большая рыба, которая плавала в ванной комнате квартиры, где меня крестили, и долгое ожидание священника, лицо крестной матери – выразительное, восточного типа. Меня поставили в тазик для стирки белья, читали молитвы и поливали водой. Родители после таинства много раз повторяли: никому не рассказывать о событии, потому что у людей, в квартире которых было крещение, и у батюшки возникнут серьезные неприятности, лучше молчать. Правда, я и не собирался ни с кем делиться, но по другой причине: зачем рассказывать, как меня раздетого водой поливали. Моего брата крестили вместе со мной в тот же день.

Да, в памяти остаются в основном хорошие события. Про то, что крестили так, чтобы посторонние про это не знали, сейчас мало кто помнит. Тогда, к сожалению, не было воцерковления, первого причастия, первой исповеди – то, что сейчас в нашей жизни воспринимается как само собой разумеющееся.

Протоиерей Всеволод Шпиллер – А знакомство с Православием, с духовной литературой?

– Я помню, как в детстве родители где-то раздобыли Новый Завет для детей – с картинками и на русском языке. Возможно, эта книга была напечатана в Бельгии. Там были и истории из Ветхого Завета: про семью Ноя, про Ноев ковчег, про Моисея и исход евреев из Египта. Родители нам с братом читали вслух, однако, опять же, строго запрещали кому-то рассказывать – одноклассникам, ребятам во дворе и в музыкальной школе. Было ощущение, что я прикоснулся к чему-то важному, но в детстве на такое долго не обращаешь внимания. Мне было точно известно, что Бог есть, что у Него есть для меня какой-то план, и даже страхи родителей казались чем-то естественным.

– Если вас крестили родители, значит, у них у самих был интерес к вере?

Когда мы с братом уходили в школу, мама ездила в храм святителя Николая в Кузнецах

– Сложилось так, что моя мама осталась в СССР без работы, и когда мы с братом уходили в школу, она ездила в храм святителя Николая в Кузнецах, который находится на территории нынешнего Православного Свято-Тихоновского университета. В этом храме служил замечательный священник Всеволод Шпиллер. Он вернулся в страну после войны по совету другого удивительного и светлого человека – архиепископа Серафима (Соболева), ныне прославленного в лике святых. Мне посчастливилось побывать у него на могиле, он похоронен в столице Болгарии – Софии, в храме святителя Николая. Как и обещал архиепископ Серафим при жизни, после своей кончины он откликается на молитвы верующих, не оставляет без помощи, когда к нему обращаются. К нему всегда приходят на могилку люди со своими скорбями, радостями и трудностями. Наверное, каждый находит утешение. Мне тоже святитель помог, не могу рассказать детали, слишком личное.

Архиепископ Серафим (Соболев)

Из-за желания моих родителей уехать из СССР чиновники попортили им жизнь. В числе документов для выезда нужно было предоставить характеристику с места работы. Папины коллеги к этому отнеслись спокойно, директор даже заверил его, что никаких «гонений» со стороны администрации не будет. У мамы была другая история. Ее работа в ВЦ АН СССР (Вычислительный центр Академии наук) была связана с созданием новых математических алгоритмов и программных технологий применения вычислительной техники в научных исследованиях и в народном хозяйстве, она готовилась защищать диссертацию. Мама не была членом партии, ее сослуживцы на собрании решили, что желание уехать из страны несовместимо с трудоустройством в ВЦ. Таким образом, она осталась без любимой и интересной работы. Как она сама часто повторяла, только поездки на службы в храм свт. Николая в Кузнецах к отцу Всеволоду позволили ей сохранить душевный покой и здоровье. Она слушала проповеди одного из выдающихся священнослужителей Москвы. Даже советская власть не могла остановить этого человека.

– Что вы помните о школьных годах? Вы как человек творческий, с хорошим медицинским образованием, наверное, и в детстве задумывались о высоких вопросах?

Интересно, что запрет родителей никому ничего не рассказывать о крещении не вызывал у меня вопросов

– После того как меня и брата крестили, каких-то особых переживаний или испытаний на нашу долю не выпало. Интересно, что запрет родителей никому ничего не рассказывать о крещении не вызывал у меня вопросов – почему не для посторонних, почему что-то нужно держать в тайне даже от хороших товарищей. Как быстро при советском образе жизни дети начинали понимать, что во многие области частной жизни государство пускать нельзя ни под каким видом!

В начальной школе у нас была учительница физкультуры, Галина Михайловна, которая была не такой, как остальные педагоги. В чем это выражалось? Она свободно говорила с нами, учениками начальных классов, про то, что есть священники, что они тоже люди, ходят в магазины, читают книги, слушают музыку, у них широкий кругозор, эрудиция, и с ними может быть интересно! Помимо физкультуры она вела еще основы социальной политики в СССР. Удивительно, что ее разговоры «о религии» совпали по времени с моим крещением, но мне как будто сердце подсказывало, что с этой дамой нельзя делиться сокровенным, например, говорить о Боге, о Священном Писании и книгах, которые мы читали с родителями. Сердце не обмануло. Через несколько лет я узнал, что учительница была инструктором райкома партии по идеологической работе Кунцевского райкома. Скорее всего, ее разговоры носили вовсе не добрый, не поучительный, а провокационный характер.

Наш преподаватель устроил нам потрясающую экскурсию по только что открытому и возвращенному Церкви Данилову монастырю

Лет в одиннадцать или двенадцать я довольно крепко поссорился с родителями – из-за уроков и плохих отметок в школе, из-за частых споров и конфликтов с учителями. Как-то по дороге в музыкальную школу, пересекая парк между Минским шоссе и Славянским бульваром (наша семья там жила), я решил, что хочу жить, как Моисей. То есть чтобы меня воспитывали не родители, которые, как я тогда думал, бессердечны и злы, а Сам Бог. Незадолго до этого мама читала мне из Библии про Моисея, как он избежал смерти и стал жить при дворце фараона, а потом ушел и оттуда. Конечно, сильное впечатление произвело повествование, как Бог разговаривал с Моисеем. Эту удивительную историю я позже прочитал у историка Иосифа Флавия:

«Терновый куст стоял весь в огне, причем пламя не касалось ни окружавшей его травы, ни цветов; также и зеленые ветви куста оставались невредимыми, хотя пламя было очень сильное и большое. Моисей испугался при виде этого необычайного зрелища, но был поражен еще более, когда услыхал раздавшийся из огня голос, назвавший его по имени и вступивший с ним в разговор…»

Я почти в полный голос разговаривал сам с собой, рассуждал о своем будущем, направляясь в музыкальную школу, представлял, как буду жить без родителей. Я себе казался умным учеником, хорошим сыном, которому достались непонимающие родители. Сейчас с улыбкой говорю об этом и рад, что родители с пониманием, без грубости и категоричности относились ко всему.

– В России были храмы, которые не закрывались. В школьные или студенческие годы вы пытались самостоятельно зайти в них, посмотреть?

Игумен Анатолий (Берестов) – Впервые в храм я попал, учась в институте на 4-м курсе. Мы занимались неврологией в 4-й Градской больнице. Дело было весной во время практики после обеда, правда, слово «обед» звучит громко, на самом деле – все по-студенчески, в какой-нибудь забегаловке между занятиями и переездами из одной больницы в другую. Занятия у нас вел доцент кафедры детской неврологии Анатолий Иванович Берестов (сейчас игумен Анатолий, руководитель Душепопечительского Православного центра во имя праведного Иоанна Кронштадтского – это центр помощи и реабилитации пострадавшим от наркомании, алкоголизма, игромании, сект, оккультизма). В то время он был ведущим специалистом столицы по детскому церебральному параличу. В комнате, где мы занимались, было открыто окно, весеннее солнце припекало, через дорогу от нас за забором шли строительные работы. Мы пытались не обращать внимания на шум, не отвлекаться, Анатолий Иванович спрашивал студентов про болезни, про симптомы, про схему лечения. Мы дружно молчали или отвечали так, что он молчал. Вдруг кто-то отвлекся: «Что это там такое строится?» – Анатолий Иванович: «Как это, вы не знаете?» А мы действительно не знали. Тогда он предложил сходить и посмотреть, а мы, конечно, согласились, нас не надо было уговаривать. Еще часа два осталось до конца практики, кто же из студентов не захочет их провести с «пользой»! Всей группой мы пошли через дорогу и попали в Данилов монастырь. Наш преподаватель Берестов устроил нам потрясающую экскурсию по только что открытому и возвращенному Церкви по случаю Тысячелетия Крещения Руси монастырю. Он рассказал нам про князя Даниила, про иконы, познакомил с элементарными вещами: показал, что где есть в храме, объяснил названия и назначение предметов, утвари. Мы были у мощей преподобного Даниила Московского, постояли, подумали, усталые и счастливые поехали по домам.

Петр Генис – У вас были духовные поиски до переезда в США?

– Пока моя семья жила в СССР, особого желания и возможности ходить в храм и молиться у меня не было. Исключениями были только моменты, когда родители получали отказы на выезд из СССР и когда у меня возникали неприятности в школе. Конечно, как было избежать трудностей с педагогами, когда я им открыто говорил: борьба за мир во всем мире мне не интересна, а политика партии не является чем-то важным в моей жизни. Мои тогдашние молитвы были как разговор с Богом, вопросы Богу. Несмотря на свою невоцерковленность, я верил, что Господь меня услышит, проявит милость и поможет. С возрастом детская уверенность, что Бог меня слышит и смилостивится, стала уменьшаться. Это естественно, вера не приходит просто так, ее нужно сохранять в себе, растить, развивать, и искренняя молитва этому помогает.

Уже на последнем курсе мединститута я заходил в московские храмы возле метро «Парк культуры» и «Павелецкой». Например, в храм святителя Николая в Кузнецкой слободе. Никаких особых ощущений от этих «походов» я не помню, было просто интересно, что там делается, как все выглядит. Тогда мне было важно, что я делаю нечто не поощряемое государством. Поскольку я уже считал себя кандидатом в диссиденты, читал брошюрки о том, как вести себя на допросах, и перепечатывал их на пишущей машинке для неизвестных мне людей, то размышлял так: если государство что-то запрещает, то вот это мне и интересно. Типичный подростковый синдром непослушания!

– Как произошел перелом?

Только уже живя в Америке и осознав, что богослужение может быть источником жизни, а также что верующему выпадает и немало искушений в жизни, я постепенно стал понимать, как и что устроено в духовной жизни. Стали приходить на память передачи, которые я слушал в детстве на радиостанции «Голос Америки»: например, отца Виктора Потапова о религии, о том, какое место она должна занимать в жизни нормального человека. Я начал слушать отца Виктора, наверное, лет с десяти. Опять же, сначала слушал, потому что было интересно и потому что это был глоток свежего воздуха, свободы, что ли. Постепенно не просто слушал, а внимательно прислушивался, старался вникнуть в Евангелие. Наверное, я взрослел. Другие передачи тоже были интересны: отца Владимира Родзянко (впоследствии владыки Василия) на «БиБиСи», отца Александра Шмемана на радио «Свобода». Беседы отца Владимира были довольно редкими, а отец Виктор выступал каждую неделю или даже чаще. Его рассказы о том, что происходит в храме, из чего состоит литургия, что такое Церковь, что значат те или иные места из Священного Писания, помогли мне понять ход церковной службы, православные праздники и таинства; осознать, что значит быть верующим человеком, православным верующим. Можно сказать, что у отца Виктора я прослушал курс приходской церковной школы заочно и без экзаменов, за что я ему признателен и благодарен. Я храню самые радостные воспоминания об этих передачах.

Уже в Америке я стал ходить на службы не ради любопытства, как в юности, а по велению сердца

Уже в Америке я стал ходить на службы не ради любопытства, как в юности, а по велению сердца, и понимать, почему человеку важны богослужения, исповедь, причастие, что поет хор, о чем мы молимся на литургии, зачем нужна приходская жизнь. Трудно представить сейчас жизнь без храма, паломнических поездок, которые организует приход отца Виктора, без походов скаутов, без концертов танцевальной группы «Матрешки» с удивительными представлениями, песнями к важным праздникам: Светлой Пасхе, Дню Победы, Рождеству Христову. Все мероприятия снимаю, монтирую видео, чтобы и сами участники, и другие люди могли посмотреть, а может, и взять как пример дружного прихода. Конечно, по благословению священников фотографирую службы, молебны. Надеюсь, что люди, которые отсутствовали или у которых нет возможности добраться до Вашингтона, посмотрят, почувствуют себя участниками службы, помолятся.

Говоря о том, что повлияло на желание быть неформальным членом Церкви, – это, повторюсь, передачи отца Виктора Потапова, паломничество на Святую Землю с группой прихожан под «руководством» отца Виктора, а также незабываемая поездка с отцом Макарием (Болотовым).

Старец Макарий всегда находил добрые и правильные слова для своих духовных чад и людей, которые к нему обращались с вопросами. Например, мне запомнились его слова:

«Волю Божию надо исполнять, не трясясь и не боясь, чтобы мы были носителями воли Божией. Главное не быть отторгнутым от Господа, а от человека быть отторгнутым – это всё человеческое, всё земное. Люты страдания, да сладок рай. Здесь временное, скоропреходящее ради вечной жизни претерпеть».

Он учил милости, христианской любви, учил за личных врагов молиться.

Мне кажется, что главное – не останавливаться, в своей вере надо развиваться и идти дальше, помнить, что жизнь христианина – как восхождение по лестнице.