«Показания свидетеля я отрицаю, так как это ложь»

Собор святых Кемеровской земли, в который входит священномученик Анатолий Левицкий. К сожалению, фото о. Анатолия не сохранилось

В 2000 г. в селе Старобачаты Беловского района Кемеровской области установлен и освящён деревянный крест в память о жертвах Гражданской войны. Установлен он возле источника пророка Божия Илии. В 1919 г. здесь были замучены 37 православных верующих, когда на территории Бачат зверствовала банда Григория Рогова. Бандиты разрушили местную Никольскую церковь, садистски убили её настоятеля священника Александра и двоих его сыновей. Особо убеждённых православных роговцы расстреливали за селом.

Как вспоминают старожилы, спустя некоторое время на месте гибели верующих забил ключ, а ночью на источнике сами собою зажигались свечи, указывая людям святое место.

В 2000 г. к сонму мучеников причислен священник Анатолий Афанасьевич Левицкий, благочинный из села Бачаты. Только в самое последнее время, в начале нулевых годов, стало известно, что он служил на нынешней канонической территории Кемеровской и Новокузнецкой епархии в селе Бачаты и там был арестован в 1933 г., а позже принял смерть за веру.

Деревянный крест в память о жертвах Гражданской войны Знакомство с архивными документами дало возможность более полно узнать о судьбе Левицого, ознакомиться с протоколами допросов, начиная с 1933 года и заканчивая 1937-м.

Анатолий Левицкий родился в 1894 году в поселке Воткинский завод Вятской губернии Сарапульского уезда.

Левицкий как представитель священнического сословия пошел по стопам отца. В 1919 году закончил Вятскую духовную семинарию. Но над страной уже кружил вихрь Гражданской войны, который захватил и молодого выпускника семинарии. В 1919 году Анатолий начал служить в армии Колчака письмоводителем при штабе Воткинской дивизии. Вместе с армией эвакуировался из Урала в Сибирь.

Несмотря на опасные для сословия священников обстоятельства, в 1922 году Анатолий принял сан и начал служение

Несмотря на опасные для сословия священников обстоятельства, в 1922 году, когда уже шли репрессии против Церкви, Анатолий принял сан и начал служение…

Впервые Анатолий Левицкий привлекался органами ОГПУ в 1928 году «за распространение провокационных слухов», но за отсутствием улик был освобожден. К 1933 году он уже являлся благочинным, проживал в селе Бачаты Беловского района, служил, как уже упоминалось, в Никольском храме. 26 января 1933 года Левицкого арестовали по месту проживания в селе Бачаты, обвинив его в контрреволюционной деятельности. По делу проходили священники семи имеющихся в Беловском районе церквей. Начались допросы. Их было три: 31 января. 16 февраля и 18 февраля.

Из текста допроса по делу об антиколхозной пропаганде:

«Мой отец был священником. Я до 1918 года учился в Вятской духовной семинарии. В 1919 году я служил в армии Колчака письмоводителем. С армией Колчака эвакуировался из Урала в Сибирь, где в 1922 году принял сан священника. К советскому строю я питаю лишь классовую ненависть, а особой ненависти у меня нет, я хорошо знаю, что советская власть к нам относится безразлично, не трогает нас, но политика советской власти и коммунистической партии перевоспитывает народ, а поэтому с каждым годом и днём верующих становится меньше и скоро наступит тот день, когда в церковь никто ходить не будет.

Будучи лишенцем, я хорошо знаю, что меня ни в какие учреждения Советского Союза работать не возьмут. Но, имея в душе ненависть к существующему строю, я эту ненависть открыто не проявляю и подчиняюсь всем постановлениям советского правительства».

Анатолий Левицкий отгораживается от навязываемых ему заговорщиков, но роль главного заговорщика уже приуготовлена именно ему. Судя по содержанию последнего допроса, отцу Александру становится известно о лжесвидетельствах, якобы доказывающих проведение нелегальных контрреволюционных сборищ в его квартире. Он начинает понимать механизм запуска оговоров, стравливания обвиняемых, манипулирования, которым управляет следственный комитет для того, чтобы сложилось нужная следствию картина.

На последнем допросе батюшка не дает никаких признательных показаний и отрицает свою вину в организации контрреволюционных собраний. Протокол допроса от 6 мая 1933 года:

«{…} я знал как председателя церковного совета с. Бачаты, где я и занимал должность священника-благочинного, отношения были дружественными, мы бывали друг у друга в гостях, как связанные общностью церковных интересов. Бывали случаи, что он бывал у меня в квартире, вместе с {…}. Последний, хотя и никакого отношения к церкви не имел, но бывал у меня в доме как старый мой знакомый, ему я после отбытия его ссылки в Нарыме оказывал материальную помощь – давал взаймы денег, так как, выйдя из ссылки в 1932 году, он не имел своей шубы.

Никаких нелегальных собраний в моей квартире с обсуждением политических вопросов в моем присутствии не было. Что же касается того, что в моей квартире в этих случаях закрывались окна. Окна в моей квартире вообще закрывались вечером при огнях. Показания о том, что у меня в квартире бывали нелегальные контрреволюционные сборища, я отрицаю и считаю их ложными, так как хотя и названные лица у меня в квартире бывали, но на политические вопросы суждений не вели. Больше добавить ничего не имею».

Но в итоге его сделали главным обвиняемым по этому делу, объявив руководителем «церковно-монархической повстанческой контрреволюционной организации», которая имела целью «вооруженное выступление против советской власти на случай интервенции».

В мае 1933 года отец Анатолий был осужден «тройкой» при ОГПУ на пять лет концлагерей и сослан в Сиблаг. К тому времени он уже болел туберкулезом. Работали на свиноферме при лагере по 12–13 часов. В учетно-статистической карточке заключенного есть несколько штрихов, запечатлевших внешность Анатоля Левицкого: рост средний, телосложение правильное, волосы светло-русые, глаза серые, нос большой.

После печально известного секретного указа НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который дал старт новому витку террора, в лагерях Кузбасса были организованы несколько групповых политических процессов:

• Антибесский – 2 процесса,
• Ново-Ивановский – 2,
• Сусловский – 1,
• Юргинский – 2.

Эти дела закончились для подавляющего большинства их участников казнями. Всего в Кузбассе к этому времени существовало 16 лаготделений Сиблага.

В сентябре 1937 года священник был переведен из Мариинского распределительного пункта в Ново-Ивановский лагерь, где готовилось дело архиепископа Павлина (Крошечкина). По нему был арестован и Анатолий Левицкий.

На допросе отец Анатолий был тверд, немногословен. Теперь его не сбивали с толку ничьи показания и свидетельства

Аресты всех участников процесса прошли 30 сентября. Было арестовано восемь заключенных: архиепископ, епископ, иеромонах, священники, псаломщик. Имя восьмого арестованного установить не удалось. Сразу же они были допрошены.

На допросе отец Анатолий был тверд, немногословен. Теперь его не сбивали с толку ничьи показания и свидетельства. Он усвоил, что любые компромиссы со следствием невозможны, они не улучшают участи и только растравляют совесть. Вины своей не признал.

Протокол допроса от 30 сентября 1937 года: «Вам предъявляется обвинение, что вы, находясь в подконвойном городе Ново-Ивановского отделения, участвовали в контрреволюционной группе, возглавляемой заключенным Крошечкиным, вели среди заключенных контрреволюционную агитацию, направленную на дискредитацию соввласти. Дайте показания по существу предъявленного вам обвинения».

Ответ Левицкого: «Предъявленные мне обвинения я отрицаю. В контрреволюционной группе я не участвовал. Не отрицаю, что с заключенным (…) я знаком. Также не отрицаю и того, что с каждым неоднократно беседовал по вопросам, касающимся только нашей службы в прошлом, но вопросы политического характера в беседах не затрагивали. Не скрываю, что собирались на исполнение религиозных обрядов»

Вопрос: Кто оповещал вас об этих сборищах?

Ответ: Оповещать никто не оповещал, но заранее условливались о времени и месте сборища.

Вопрос: Вы не говорите всей правды, скрываете. На этих сборищах велись контрреволюционные разговоры. Следствие требует говорить правду.

Ответ Левицкого: Я заявляю, что на этих сборищах проводилось только исполнение религиозных обрядов. На политические темы мы никаких разговоров не вели, и контрреволюционных разговоров там не было».

На дополнительных допросах (без даты) ему зачитываются показания «свидетелей». Но отец Анатолий уже знает цену таким «свидетельствам» и способ их получения.

«Вы на допросе 30 сентября сего года отрицали вашу принадлежность к контрреволюционной группе, а также отрицали, что вы занимались контрреволюционной агитацией. Вам зачитывались показания Серебреникова, изобличающие вас в вашей контрреволюционной агитации. Дайте правдивые показания следствию.

Ответ: Показания Серебреникова я категорически отрицаю, ни о каком советском собачьем ящике я не говорил. Никакой контрреволюционной агитацией я не занимался и заниматься не намерен.

Вопрос: Вы лжете, дайте правдивые показания.

Ответ: Я даю правдивые показания.

Вопрос: Вы отрицаете, что вы занимались агитацией, но вы изобличаетесь свидетельскими показаниями. Вам зачитываются показания свидетеля (…), дайте следствию правдивые показания.

Ответ: Показания свидетеля (…) я отрицаю, так как это ложь.

Вопрос: Вам зачитываются показания третьего свидетеля Савченко, изобличающие вас в контрреволюционной агитации. Дайте правдивые показания.

Ответ: Все показания свидетелей я отрицаю полностью, так как на меня показывают ложно…

Вопрос: Что еще можете показать по вашему делу?

Ответ: Больше по делу показать ничего не могу».

В последнем допросе нет ни уныния, ни попытки оправдаться. В лагере о. Анатолий обрёл духовную силу и твердость

Если сравнить протоколы допросов 1933 года и 1937, то, как видно, они разительно отличаются друг от друга. В последнем нет ни уныния, ни попытки оправдаться, не называются имена – ни единого компромисса. В лагере отец Анатолий как будто обрёл духовную силу и твердость.

28 октября Анатолий Левицкий и другие обвиняемые тройкой при ПП ОГПУ СССР были приговорены к высшей мере наказания. 3 ноября 1937 года он вместе с другими шестью осужденными был расстрелян и погребен в безвестной могиле.