Как оптинская братия под руководством старцев перевела и издала «Лествицу»

«Лествица», издание 1862 г. Переводческая деятельность Оптиной пустыни принадлежит к самым замечательным страницам ее духовной и литературной истории. Оптинские переводчики и издатели явились достойными продолжателями тех традиций, которые сформировались в школе преподобного Паисия (Величковского).

Многие святоотеческие издания были подготовлены в Оптиной пустыни в нескольких редакциях. Впервые «Лествица», подготовленная в Оптиной пустыни, вышла в 1862 году, причем сразу в двух редакциях: на славянском языке в Синодальной типографии^[1] и в переводе на русский (полуславянский) язык^[2] в Оптиной пустыни. Тематический алфавитный указатель был составлен прпп. Макарием и Амвросием в 1854 году.

Как отмечал историк и летописец обители отец Леонид (Кавелин),

«…экземпляры сих обоих переводов достаточно распространены в списках между братиею, как скитскою, так и монастырскою, а чтение полуславянского перевода предлагается обоим братствам на церковных службах в течение Великого поста»^[3].

Оптинские переводчики явились достойными продолжателями традиций, сформировавшихся в школе прп. Паисия (Величковского)

Работа над подготовкой оптинского издания «Лествицы» началась в 1840-е годы, о чем свидетельствует переписка старца Макария с казначеем Малоярославецкого Черноостровского монастыря о. Гавриилом (Спасским).

Первоначально новый перевод готовился «для пользы монастырской братии», а не для издания. 15 августа 1850 года преподобный Макарий в письме к Н. П. Киреевской сообщал о том, что перевод «Лествицы» был сделан на основе перевода старца Паисия и архимандрита Макария (Глухарева) для пользы монастырской братии, указывая на то, что в Московской духовной академии «ученые мужи» готовят новый перевод:

«Лествица», издание 1862 г. «Мы делали поправку чужого перевода, сообразуясь с Паисиевым переводом; не для издания, а собственно для своей пользы и хотящих оною пользоваться в рукописях. А о издании мы не смеем и подумать. Первое, правильна ли или нет наша поправка? Второе, у о. Макария несовершенно чистой русской язык, но перемешан с славянским, для нас весьма понятным, а иным, может быть, это и не покажется. Третие, слышно, что занимаются переводом Лествицы ученые мужи, пастыри и учители Церкви, то мы не ученые и последнейшие, как посмеем делать им препону. По всем сим соображениям, я нахожу, не будет ли лишнее заботиться о представлении на рассмотрение Владыки. Впрочем, отдаю на вашу волю, как вы о сем рассудите»^[4].

Преподобный Макарий (Глухарев), о котором упоминал старец Макарий, – известный миссионер и переводчик. Кроме Библии он переводил на русский язык святоотеческие творения. Еще в Киево-Печерской лавре он начал переводить «Огласительные слова» прп. Феодора Студита. В Глинской пустыни архимандрит Макарий под руководством прп. старца Филарета (Данилевского) провел три с половиной года (1825–1829), продолжив работу над переводом «Огласительных слов», а также переводил «Беседы» святителя Григория Двоеслова, «Исповедь» блаженного Августина и «Лествицу» Иоанна Лествичника. Над «Лествицей» прп. Макарий продолжил работать в Тобольске и на Алтае, окончив перевод в 1838 году.

Летом 1850 года о. Амвросий (Гренков), Иван Андреевич (Половцев), о. Варсонофий (Светозаров)^[5] и Андрей Федорович Сланский^[6] в скиту переписывали русскую и славянскую Лествицы^[7].

Ивану Андреевичу старец советовал:

«Лествицу пиши рукою, а делом восходи по ней на благое устроение; борясь со страстьми, познавай свои немощи, прогоняй гордыню и тщеславие всегдашним самоукорением и смирением; следи за своими мыслями и находи недостатки, а неисправлении»^[8].

Работа над переводами под руководством старца Макария была духовной школой для всех его сотрудников

Работа над переводами под руководством старца Макария была духовной школой для всех его сотрудников:

«Старец, одаренный от природы живым энергичным характером, в этих занятиях точно забывал себя, почасту жертвуя для них и тем кратким отдыхом, который был очевидно необходим его утружденному и немоществующему телу. Хотя и у всех участвовавших в сих трудах не было недостатка в усердии, но нельзя не сознаться, что если кто чувствовал по временам изнеможение от усиленных занятий, то отнюдь не старец, он был неутомим. Но за то, как щедро были награждены мы за малые труды наши! Кто из внимающих себе не отдал бы нескольких лет жизни, чтобы слышать то, что слышали уши наши: это объяснения старца на такие места писаний отеческих, о которых, не будь этих занятий, никто из нас не посмел бы и вопросить его, а если бы и дерзнул на сие, но несомненно получил бы смиренный ответ:

– Я не знаю сего, это не моей меры, может быть, ты достиг ее, а я знаю лишь: “Даруй ми, Господи, зрети моя прегрешения! Очисти сердце – тогда и поймешь!”.

Кто из нас в состоянии будет забыть, с какою снисходительностию выслушивал он, ущедренный от Господа даром духовного рассуждения, наши детские немотствования и делал уступки, в желании изящнее или яснее выразить мысль там, где не видел нарушения духовного смысла, прикрывая оные приличной отеческой шуткой… Если возникло разногласие в понимании, старец немедленно устранял оное, или предлагал на среду свое собственное мнение, или, смиряясь и смиряя нас, оставлял такое место вовсе без пояснения, говоря:

Прп. Макарий Оптинский

– Это не нашей меры, кто будет делать, тот поймет, а то как бы не поставить наше гнилое вместо его (разумея старца Паисия) высокого духовного понимания”»^[9].

Для более сосредоточенной работы над изданием старец Макарий нередко уезжал в имение Киреевских в с. Долбино, где для него был выстроен отдельный домик в саду.

В 1851 году был опубликован перевод «Лествицы» профессора Московской духовной академии протоиерея Петра Спиридоновича Делицына (1795–1863)^[10]. Под его редакцией вышли в свет сорок два тома творений святителей Григория Богослова, Василия Великого, Ефрема Сирина, Афанасия Александрийского, Кирилла Иерусалимского, Макария Египетского, Нила Синайского, Исаака Сирина, Григория Нисского, Епифания Кипрского, св. Иоанна Лествичника, сщмч. Исидора Пелусиота, блж. Феодорита. Для уточнения переводов, которые отличались большой близостью к подлиннику, П. С. Делицын работал с греческими и славянскими рукописями, хранившимися в Синодальной библиотеке. По мнению игумена Дионисия (Шленова), это издание «Лествицы», по сравнению с оптинским, «значительно точнее передает греческий оригинал»^[11].

В подготовке оптинского издания «Лествицы» активное участие принял сам отец Макарий, а также его ближайшие ученики и помощники.

«Лествица», издание 1862 г. Предметный указатель, составленный прпп. Макарием и Амвросием Вот как вспоминал об этом отец Леонид (Кавелин), автор жизнеописания старца Макария:

«Старец, высоко ставя творение св. Иоанна Лествичника в ряду писаний святых отцов-подвижников, изучал и сличал между собою все известные доныне печатные издания и рукописные переводы сего бессмертного творения, и потом, приняв в основание перевод старца Паисия, как мужа, исполненного духовного разума, прошедшего опытом духовные советы святого отца, непостигаемые одним книжным обучением, и будучи притом и сам достойным преемником иноческих добродетелей великого старца, – приложил особое усердие, дабы пояснить упомянутый перевод старца Паисия, чрез сличение оного с другими рукописными позднейшими переводами (каков, например, перевод бывшего алтайского миссионера архимандрита Макария), печатными изданиями и греческим текстом, с тою целью, чтобы сделать его доступным не для одного лишь чтения, но особенно для общего практического руководства заключавшимися в сей книге духовными наставлениями; из чего и составился перевод “Лествицы” на полуславянском наречии, коим прилежно занимался сам старец, при пособии ближнего ученика своего иеромонаха А<мвроси>я. К этому переводу по окончании его старец сам же составил алфавитный указатель предметам, содержащимся в творении св. Иоанна Лествичника, и собственноручно переписал оный, забывая и немощь тела, и недосуги, жертвуя для сего временем краткого отдыха»^[12].

В октябре 1851 года старец Макарий в Зосимовой женской пустыни встретился с наместником Троице-Сергиевой лавры о. Антонием (Медведевым) и указал на некоторые неточности в незадолго до того изданном академическом переводе «Лествицы»^[13]. Этот разговор стал известен митрополиту Филарету (Дроздову), который пожелал ознакомиться с недостатками перевода. Старец Макарий вместе с о. Амвросием и Иваном Андреевичем Половцевым сличил все доступные переводы.

Старец Макарий вместе с о. Амвросием и Иваном Андреевичем Половцевым сличил все доступные переводы «Лествицы»

О том, какие замечания были сделаны оптинскими иноками, можно судить по двум письмам старца Макария – от 22 декабря 1851 года к игумену Малоярославецкого Черноостровского Николаевского монастыря Антонию (Путилову)^[14] и от 26 января 1852 года к архимандриту Даниилу (Мусатову)^[15], в которых старец просит проверить их правильность, сопоставив с имеющимися переводами. Второе письмо более подробно, поэтому приведем цитату из него:

«В 4-м слове во многих местах вместо послушания, или повиновения, переведено подчинение; что, кажется, не соответствующим в духовном смысле; подчинение прилично более светским гражданским действиям.

В 15 слове о чистоте переведено о непорочности и во многих местах, где только надобно сказать слово чистота, сказано непорочность. – Непорочность принадлежит только не павшим никогда в грех; а чистота приобретается трудами и покаянием, даже и по бывших падениях.

В 25 слове в 5 отделении __ стр. снизу переведено в мешце скромности, а по греческому тексту, как слышим, в ковчезе мирности. У старца Паисия стоит мирность (и смирение). У архимандрита Макария – смирение, в старинном славянском переводе сущее смирение и в древней преподобного Сергия рукописи^[16] смирения. Почему же это заменено словом скромность? Там выражается то, что порождается от смирения мирность внутреннего устроения и неприступно для невидимых татей; а скромность можно иметь во внешнем устроении, и невидимые тати нимало оной не боятся. Ежели не удобопонятно слово мирность, то правильнее заменить оное словом смирение.

Первое издание «Лествицы», подготовленное Оптиной пустынью. 1862 г. Заглавие 26 слова о рассуждении названо о различении вещей. Рассуждение есть духовное дарование; и более приличествует к нашему понятию; и в числе даров Духа названо рассуждение Духовом.

В 28 слове 62 отдел<ении> сказано о псалмопении: иным полезна краткость, а другим продолжительность. А должно быть: скорость (чтения) и медлительность.

Паки в 4-м слове в 98 отделении стран<ица> 73: Есть ли ты связал себя условиями… то не старайся нарушить договор. – А у нас: то не сомневайся нарушать обещание. Кажется, это справедливее, потому что око души не предуспевает и можно ставить условия.

В 1-м слове 24 отде<лении>: … и в старости порадуешься богатству добрых дел. А должно быть богатству бесстрастия».

В январе 1852 года через Н. П. Киреевскую оптинские иноки передали свои замечания митрополиту вместе со следующим письмом от старца Макария:

«Простите, Милостивый Владыко, что осмеливаюсь утруждать Вас худосложными моими строками. По благословению В<ашего> В<ысокопреосвященства>, переданному мне через Н. П. К<иреевскую>, призывая на помощь Ваши архипаст<ырские> молитвы, вновь изданную книгу св. И<оанна> Л<ествичника> в русском переводе с некоторыми из братий нашей обители прочитав и сличив с переводом старца П<аисия> и арх<имандрита> Мак<ария>, сделали замечания, в чем, по нашему разумению, находили несходство или слова, не выражающие на русском языке духовного разума, которым, составя особый реестр, осмеливаюсь представить на благоусмотрение В<ашего> В<ысокопреосвященства>. И повергая себя к стопам В<ашего> В<ысокопреосвященства>, испрашиваю прощение за сие наше дерзновение; и отнюдь не смея утверждать справедливость нашего мнения, предаю на Ваше архипастырское усмотрение и решение; и аще что или все изволите найти неправильным, то всенижайше просим покрыть Вашею архипастырскою любовию и снисхождением»^[17].

Второй экземпляр замечаний был отправлен наместнику Троице-Сергиевой лавры Антонию. Обширную выписку из ответного письма наместника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Антония старец Макарий приводил в двух письмах: от 23 февраля 1852 года игумену Малоярославецкого Черноостровского Николаевского монастыря Антонию (Путилову)^[18] и от 15 апреля 1852 года архимандриту Даниилу (Мусатову)^[19]. Приводим ее из второго письма как более подробного:

«Владыка тетрадь вашу замечаний на книгу св. И<оанна> Лествичника передал чрез о. ректора переводчикам, при совете воспользоваться чем можно при втором издании. П<етр> С<пиридонович> <Делицын> не вовсе противоречит и соглашается некоторыми замечаниями воспользоваться. – Твердо устаивает на своем, ограждая, по словам его, греческим подлинником. – Простите мне, не знаток я оных дел, но по простому соображению. Кажется, излишняя привязанность к греческому тексту; это не оригинал святой Лествицы; весьма легко могли внесены быть некоторые ошибки и в греческую печатную книгу, при корректуре недуховного лица, и тонко знающего соотношения слов. И своеместность духовных мыслей. – Где часто одно слово или поясняет, или противоречит понятию, или недостойно предмет выражает. Следовательно, очищенному уму старца Паисия и опытно выполнявшему писание в святой Лествице, без всякого сомнения, лучше следовать, нежели греческой печатной книге. – Скажу вам и то, у них была на руках Лествица славянская келейная преподобного Сергия: там именно одни выражения и мысли, что в переводе старца Паисия. Они ей не следовали. Я сердечно радуюсь за будущее, когда исправят свои ошибки в Лествице на ваших замечаниях»^[20].

Через несколько месяцев после получения письма митрополит Филарет пригласил старца Макария в Москву, чтобы лично побеседовать с ним. Поездка в Москву для встречи с митрополитом Филаретом состоялась в мае-июне 1852 года. В «Летописи скита Оптиной пустыни» за 31 декабря 1852 год отмечено: «…есть предположение о напечатании славянского, исправленного перевода Лествицы»^[21].

Достоинства перевода монахов Оптиной пустыни были отмечены К.Н. Леонтьевым

Достоинства перевода монахов Оптиной пустыни были отмечены К. Н. Леонтьевым в небольшом очерке «Отец Климент Зедергольм, иеромонах Оптиной пустыни», посвященном его близкому другу:

«Я по опыту знаю, до чего велика разница в степени действия старославянских переводов этой книги и новейшего перевода оптинского, в котором участвовал отец Климент. Хотя я понимаю церковнославянский язык порядочно, но все-таки, читая в первый раз Иоанна Лествичника в новом переводе, я почувствовал, что прежде от меня ускользало множество замечательных тонкостей и самых верных и глубоких психологических оттенков в этих поучениях. Самая византийская риторика вступлений и заключений св. Иоанна передана так хорошо, что она в литературном даже смысле нравится и поражает»^[22].

Своим духовным чадам преподобный Макарий неоднократно советовал обращаться к творению преподобного Иоанна Лествичника:

«По времени паки советую повторять Лествицу; не то нужно, что только прочитать, но читать и возбуждаться к деланию при помощи Божией»^[23].