«Цветок родимый василька»

Фото омофора сделаны во время выставки в рамках Кирилло-Мефодиевских чтений, май 2024 г. В ходе юбилейных 30-х Кирилло-Мефодиевских чтений в Минске состоялось два знаковых события – презентация книги «Маджарские: армянский род в истории Беларуси» и выставка, на которой впервые экспонировался уникальный, не имеющий аналогов омофор первого Минского архиепископа (Виктора Садковского), изготовленный в XVIII веке в технике знаменитых слуцких поясов.

Омофор хранится в фондах Национального исторического музея РБ и лишь на несколько дней, по ходатайству организаторов чтений, в числе которых Белорусская Православная Церковь, Институт теологии БГУ и Христианский образовательный центр имени святых Мефодия и Кирилла, был представлен широкой публике.

О секретах и истоках древнего ткацкого искусства, о новой книге, посвященной истории рода армянских ткачей Маджарских, создавших национальный белорусский символ – слуцкие пояса, – о находках и открытиях, состоявшихся ходе работы над книгой, – беседа с участниками этого проекта, осуществившими фундаментальный исследовательский труд – Лисейчиковым Денисом Васильевичем, историком Церкви, кандидатом исторических наук, и Арменом Викторовичем Хечояном, генеральным директором Фонда развития и поддержки арменоведческих исследований «АНИВ».

Не о слуцких поясах, а о судьбах людских

– Монография объемом почти в 500 страниц, где представлены многочисленные документы и более чем 100 ранее неизвестных и малоизвестных иллюстраций, издана в конце 2023 года. Почему именно сейчас? Был ли какой-то повод для старта этого проекта?

Армен Викторович Хечоян:

– Сама идея появилась еще в 2014-м году и зрела несколько лет. Наш фонд армяноведческих исследований сотрудничает с разными организациями – Институтом истории Национальной академии наук, с БГУ, музеями. В этом контексте мы познакомились с директором Национального исторического архива Беларуси, заключили договор и начали совместные проекты. Архив издает многотомник «Гербовник белорусской шляхты», в одном из томов которого планировалась и статья про Маджарских.

– И вас заинтересовала именно эта тема? Почему?

– Мы решили, что эта тема могла бы быть интересна всем и стать своего рода мостиком между народами в наше сложное время, потому что она отражает межкультурные коммуникации.

Благодаря Денису Васильевичу Лисейчикову, его знаниям, умению, опыту, и благодаря тому, что мы изучили польские архивы, литовские, – книга созрела.

– Судя по аннотации к монографии, вы исследовали очень много архивов и музеев в Беларуси, Польше, Франции, Италии, Нидерландах, Литве, России, Украине, Великобритании, а также частные коллекции. В итоге, о чем получилась книга?

Денис Васильевич:

– Часто нам говорят: интересную книгу о Слуцких поясах вы издали. А я всем говорю, что книга-то не о поясах, а о людях. Слуцкие пояса – известный символ Беларуси. Но только в последнее время стали активно упоминать фамилии авторов этих шедевров – армянских мастеров-ткачей Маджарских, Яна и Леона, отца и сына. А в XIX – начале ХХ века, в силу разных обстоятельств, про этот род немножко забыли и старались сделать из слуцких поясов символ народного ткачества. Благодаря тому же стихотворению Максима Богдановича «Слуцкiя ткачыхi» этот образ укоренился.

Лично я не историк искусства, а специалист по источниковедению и генеалогии, и изначально искал сведения не о слуцких поясах, а о роде Маджарских. Так удалось выйти на многие детали, которые кажутся неочевидными. У нас уже более 100 лет изучают пояса, а было неизвестно, в каком конкретно году приехал мастер, где он жил, где находилась фабрика, кто были первые работники.

Историки искусства обычно обращают внимание на то, какой орнамент, где он был заимствован, – на чисто технические элементы. А ведь судьбы людей, если делать акцент на них, больше говорят о событиях того или иного времени.

– Действительно, всякое дело, начинание держится на конкретном человеке, на его личностных качествах.

А.В.:

– В нашем случае правильно будет сказать, что здесь сыграли роль две личности. Так сложилось, что встретились два человека – Михал Казимир Радзивилл и Ян Маджарский. Если бы этого не было, и поясов слуцких не было бы.

Феномен слуцких поясов

– Денис Васильевич, благодаря армянским мастерам, христианам по вероисповеданию, ткацкое искусство исламских народов Персии и Турции в итоге прославило небольшой город в Беларуси неповторимыми Слуцкими поясами. Как сложился подобный феномен?

– Если мы посмотрим вглубь истории, то сама традиция изготовления не только слуцких, а в принципе поясов такого типа тесно связана с историей христианства на наших землях. А чтобы объяснить роль армян в этом деле, необходимо вспомнить события XV века.

Тогда на карте Европы появилась такая мощная и довольно агрессивная сила, как Османская империя. Под ее натиском в 1453-м году пал Константинополь. Потом экспансия продолжилась на более северные земли: в 1475-м году завоевана Каффа – современная Феодосия в Крыму, один из крупнейших торговых центров. А союзники османов – татары – стали подбираться к белорусским землям. Экспансия татар была остановлена лишь в 1506-м году, после битвы под Клецком.

И что интересно: в годы постоянных сражений с османскими завоевателями (XVI–XVII века) в одежде знати белорусских, украинских и польских земель начинает формироваться так называемый контушовый костюм – длинный, с характерным широким поясом, на который можно было крепить саблю. Восточные мотивы из Османской империи и Персии находили отклик в культуре этих территорий. Так часто бывает: волей-неволей проникаешься культурой врага, с которым ведешь борьбу.

В крупных городах Турции, по всему пути от Константинополя вплоть до Львова, имелись крупные армянские колонии, и армянское купечество постепенно берет в свои руки торговлю с христианскими странами.

Михал Казимир Радзивилл «Рыбонька». Портрет кисти Сильвестра Августина Мириса (?), середина XVIII в. Национальный художественный музей Республики Беларусь. КП 26026. Еще до появления поясов слуцкого типа, в начале XVIII века, пояса ткались в Стамбуле. Позже армяне принесли эту технологию на украинские, польские, белорусские земли. Постепенно искусством выделки условно восточных товаров начинают заниматься армяне. Первые предприятия по ткачеству поясов были основаны именно армянами на территории вначале Османской империи, в Константинополе, а уже позже начали переноситься на земли христианские.

– Как это случилось конкретно в Слуцке?

– Один из известных деятелей Великого княжества Литовского того времени – Михал Казимир Радзивилл, по прозвищу «Рыбонька», решил в своих имениях на территории современной Беларуси основать фабрику, чтобы ткать для знати разные изящные предметы.

Он нашел в землях около Львова, на фабрике в Станиславове (современный Ивано-Франковск), молодого выходца из Константинополя, армянина Яна Маджарского, который владел ткацким искусством. Так по желанию князя, который был известным опекуном Православной Церкви на территории Слуцкого княжества, собственно на белорусских землях, появилась первая фабрика-персиарня.

Текля Роза Радзивилл. Портрет кисти Луи де Сильвестра (?), 1720-е гг. Национальный художественный музей Республики Беларусь. КП 15503 – Значит, до приезда Маджарского в имение Радзивилла не ткали пояса в Беларуси?

– Да, он был первым. Причем самое интересное, что слуцкие пояса могли бы называться несвижскими, ведь первые 4 года фабрика находилась в Несвиже, там, где был основной центр Радзивилловских владений. Нам удалось установить точную дату, когда начали платить зарплату («стравные деньги») сотрудникам фабрики – 16 января 1757 года.

Сначала в контракте, который был с заключен с Маджарским, было указано, что он будет ткать: 1) шпалеры, которыми обивались стены в домах не только шляхты, но и мещан, 2) разную конскую сбрую и 3) пояса. Также на фабрике ткались разные ткани для нужд местного населения. Но получилось так, что все эти предметы не очень сильно были востребованы. А вот пояса…

– В связи с этим очень интересно, почему именно пояса, как часть одежды, пользовались спросом? Почему не что-то другое? Что это – проявление моды того времени?

– Пояс был предметом класса «люкс», для наиболее обеспеченных заказчиков. Он был на виду, на него крепилось сабля. Пояс, как атрибут, условно то же, что позже представлял собой галстук джентльмена, а сейчас – дорогие часы. Другие предметы могли быть не такие стильные, а вот поясом можно было показать свой статус. Чем более тонкой работы он был, чем более изящный – тем статус выше.

Когда пояса стало носить не модно, их детали перешивали, и эту отличную ткань с золотыми и серебряными нитями использовали для облачений священников – православных и католических. Примеры сохранились в основном при католических костелах и в музейных экспозициях.

Двусторонний пояс, сотканный на мануфактуре Михала Казимира Радзивилла в Несвиже. 1750–1760-е гг. Zamek Królewski w Warszawie. ZKW/4658. Фото: Andrzej Ring, Lech Sandziewicz – Какие новые факты, интересные детали удалось обнаружить в процессе подготовки книги?

– Как думаете, кем были первые работники этой фабрики? Максим Богданович писал в своем стихе, что там работали крепостные крестьянки: «І тчэ, забыўшыся, рука заміж персідскага узора цьвяток радзімы васілька» («И ткёт задумчиво рука замест персидского узора цветок родимый василька»). Есть мнение, что поэт просто придумал это, а на фабрике работали одни мужчины. Как оказалось, были там и женщины.

Когда шелковую фабрику переводили из Несвижа в Слуцк, в пустующие казармы мушкетеров (мы нашли даже план этого вместительного здания), комендант Слуцка писал князю: «Приехала фабрика. Все нормально. Мы уже ставим станки. Скоро будем ткать. Пока нет свободных рук, и я поручил ткать негритянкам». Вот такой интересный документ нам попался.

Магдалена Радзивилл (в девичестве Чапская). Портрет кисти Якоба Весселя, Слуцк, 1746 г. Muzeum Narodowe w Warszawie. Mp. 2437 MNW Вроде бы какая-то несуразица: откуда в Слуцке негритянки? Польское слово «муржынки» многие читали как «мужички». На самом деле, в Слуцке, как и в Несвиже, был крепостной театр. И в эти театральные труппы Радзивиллы набирали для себя в том числе чернокожих невольников. После того, как в 1760-м г. родной брат «Рыбоньки» Иероним Флориан Радзивилл, владелец Слуцка, умер, чернокожих актрис было нечем занять, и на первых порах (документами это подтверждается) именно негритянки выполняли какую-то черновую работу при изготовлении слуцких поясов. Через год-два стали набирать в основном местных уроженцев, белорусов – 95% из Несвижа и Слуцка. А чернокожее «население» Слуцка фиксируется по документам вплоть до 1780-х годов.

– А местные женщины, белоруски, участвовали в процессе, ткали пояса?

– Да. Обычно на фабрике работали семьями. Сам подмастерье делал работу квалифицированную, а его жена могла, например, убирать помещения.

– Так кто же изготавливал саму роскошную ткань слуцких поясов?

Процесс ткачества был секретом закрытой корпорации, состоявшей из небольшого количества мастеров-армян, которые ткали узоры

– Процесс ткачества был секретом закрытой корпорации, состоявшей из небольшого количества мастеров-армян, которые умели и делали основную работу – ткали узоры. Сам секрет (в документах он называется «вязание цветов») знал сам мастер, его сын и приближенные мастера, которым он доверял. Остальные, примерно 60 человек, делали подсобную работу – принести, намотать и т. п.

– В белорусских музеях много ли сохранилось раритетных поясов?

– В Беларуси, к сожалению, нет большой коллекции слуцких поясов. Нашим музеям в этом не повезло. У нас около десяти поясов, разной ступени сохранности, а в основном фрагменты. Еще больше их – как часть облачений священников.

Самые лучшие коллекции на теперешний момент есть в музеях польских и российских. До революции была очень крупная коллекция в Несвижской резиденции Радзивиллов. В 1939-м г. она досталась Белорусскому государственному музею, который был создан в 1922-м году на базе собраний Архиерейского подворья в Минске и Музея церковно-археологического комитета.

– А откуда брали нити и станки для фабрики? С востока?

– По документам, все завозили через балтийские порты, из Пруссии. Обычно материалы доставлялись через Кенигсберг и Данциг (современные Калининград и Гданьск) морским путем. Потом по Неману шли до Сверженя. У Радзивиллов был постоянный штат сотрудников по обеспечению торгового пути по Неману, так называемого «королевецкого сплава» (Королевец – белорусское название Кенигсберга).

Виктория Крушинская (урожденная Маджарская). Рисунок Чеслава Монюшко, XIX в. Warszawskie Towarzystwo Muzyczne. Archiwum. Sygn. 1320. R. 1311. M. 16 Есть легенды и мифы, что, мол, мастер часто ездил в Стамбул за какими-то материалами. И что тайком вывез оттуда какой-то «стамбульский» станок. Почему такая легенда появилась? Потому что у мастеров стояли станки разных типов – стамбульский, китайский, персидский, а позже были еще и французские. Они имели наименование по типам, по композициям рисунка, потому что разные типы поясов были – и для каждого свой станок. Но чтобы мастер привозил какие-то материалы из Стамбула – таких сведений нет. И это очень длинная дорога – ехать 40 дней.

– А современные варианты поясов похожи на древние?

– У Маджарского получалось сделать их довольно ажурными и легкими. Теперешние реплики, которые производят в Слуцке, по рисунку вроде бы такие же, но весят в несколько раз больше.

– Выходит, с исчезновением рода ткачей Маджарских тот самый секрет «вязания цветов» утрачен?

– Последняя представительница рода – Виктория Маджарская – умерла 1886-м году, и тело ее покоится в Минске на Кальварийском кладбище.

Здания персиарни в г. Слуцке, перепроектируемые под казармы Низовского пехотного полка. Федор Крамер, 1797 г. Российский государственный исторический архив. Ф. 1399. Оп. 1. Д. 472. Л. 18

– Слуцкие пояса называют национальным достоянием Беларуси. Но, судя по вашему рассказу, это все же искусство, пришедшее к нам с Востока?

– Конечно, сама традиция ткачества была, в принципе, персидской. Корни технологии, само умение ткать цветы таким образом – восточные. Поэтому и пояса назывались персидскими, и фабрика – персиарней.

Маджарский не просто взял готовое лекало и его использовал. Он здесь, в Слуцке, разработал свой дизайн, новые сюжеты, неповторимый стиль

Но почему эти пояса стали такими известными? Маджарский не просто взял какое-то готовое лекало и его использовал. Он здесь, в Слуцке, разработал свой дизайн, новые сюжеты, неповторимый стиль. И опять же, может быть, есть какая-то доля правды в том, что их прототипом стал именно цветок василька.

– Так разве стих Максима Богдановича не об этом? Поэт выразил идею, что человек, который перенимает искусство другой страны, из-за тридевяти земель привезенное, вольно или невольно привносит в него нечто свое, рожденное красотой милых сердцу родных мест.

Фрагмент двустороннего пояса. Слуцкая персиарня, 1760–1770-е гг. Национальный исторический музей Республики Беларусь. КП 031592-5. Фото: Александр Алексеев, Олег Лукашевич – Конечно. Опять же, часто можно услышать, например, как наши польские коллеги говорят, что пояса – это и польский символ, который тоже во многих поэмах увековечен, как атрибут именно польского шляхтича. Украинские историки также могут сказать, что там есть какие-то украинские элементы. Литовцы, когда издают свои альбомы про Великое княжество Литовское, пишут, что это литовский контушовый пояс.

Ну, а мы скажем, что этот феномен появился в Слуцке, появился благодаря умениям восточных мастеров – армян Маджарских – и талантливому местному «продюсеру» и меценату Рыбоньке, который смог все это организовать. Один яркий факт: Ян Маджарский однажды пытался сбежать к семье в Стамбул. Когда его догнали, Радзивилл не наказал его за это, а выделил большие деньги, чтобы привести семью мастера в Слуцк.  

Работали на фабрике местные жители. Поэтому, конечно, пояса – достояние в первую очередь белорусского народа.

Уникальная реликвия в технике знаменитых слуцких поясов

– Почему архиерейский омофор, недавно представленный в храме Представительства Патриарха Московского и всея Руси в Белорусском экзархате, вы называете уникальным?

Денис Васильевич:

– Это уникальный предмет потому, что поясов сохранилось много – сотни, а омофор один. Он хранится в фондах Национального исторического музея в Минске. Мы обратили на него внимание, когда начали исследования, поиск информации о Маджарских. Этот предмет во всех каталогах обозначен как омофор, изготовленный на Слуцкой фабрике. На нем есть надпись «Слуцк» латиницей. Такие метки вначале были очень громоздкие, но потом, благодаря «умелому брендированию» (как бы мы сейчас сказали), слуцкие изделия стали знаменитыми в Европе.

На омофоре мы видим изображение агнца Божия. Это единственный пример, когда на Слуцких изделиях изображено живое существо. Обычно это цветы, некий абстрактный орнамент. Символ этот понятен: добрый пастырь возвращает агнца в стадо, неся его на плечах. Но возможно, что Маджарские заложили сюда еще один, дополнительный, смысл – изображение Агнца Божия было символом армянских общин в Речи Посполитой.

Четырехсторонний пояс. Слуцкая персиарня, 1780–1800-е гг. Muzeum Narodowe w Krakowie. MNK XIII-732 – А разве это не наследие правил исламского искусства Персии и Турции, которое не приветствует изображения людей и животных?

Армен Викторович:

– Хотя пояса называются турецкими или османскими, я на 99 % уверен, что это не так, что мастерами были армяне или греки. Турки в то время в основном были воинами. И у нас в книге приведены данные, что когда в Стамбуле изготавливали пояса для экспорта в Великое княжество Литовское, то мастера-ткачи были армяне.

– Вы хотите сказать, что творческий посыл исходил не от турок, а от армян?

– Я уверен. И книга о роде Маджарских – это первый шаг, тему армян в Стамбуле и Иране, исследования в этом направлении надо развивать дальше.

– Денис Васильевич, вы говорили, что был период, когда в облачениях священников использовали фрагменты слуцких поясов. А этот омофор как изготовлен?

– Это изделие ткалось изначально именно как омофор, это не какая-то переделка, а авторская работа, и, наверное, одна из самых богатых по художественному решению. До выставки я видел его только на фотографиях, но и так заметно, что автор очень постарался и выполнил омофор в утонченном стиле. У меня, как историка Церкви, появилась идея провести исследование: для кого могли соткать этот омофор?

– И что удалось выяснить?

Четырехсторонний пояс. Слуцкая персиарня, 1790–1800-е гг. Zamek Królewski w Warszawie. ZKW/4108. Фото: Andrzej Ring, Lech Sandziewicz – Когда мы говорим про Слуцк, то должны помнить, что примерно в те годы, когда фабрика переехала сюда (1760-е годы), город был центром Православия в Речи Посполитой. Здесь действовал Свято-Троицкий (Тройчанский) монастырь, имевший большую значимость для этого региона. В 1767-м г. в Слуцке произошло интересное событие – образование Слуцкой конфедерации. Это было объединение, союз православной, кальвинистской и лютеранской шляхты Речи Посполитой, которое боролось за равные права с католиками. И именно Слуцк избрали центром этой конфедерации.

Летом 1785 года слуцкий архимандрит Виктор (Садковский) возводится в сан епископа Переяславского и Бориспольского, с местопребыванием именно в Слуцке.

И по архивным источникам выяснил, что именно в эти годы (1785–1787), уже будучи владыкой, Виктор (Садковский) пытается создать свою, необходимую для высокого статуса, ризницу. Он обращался в Киев, Чернигов, собирал по крупицам облачения для нее.

Но проще всего было заказать что-то на лучшей фабрике, которая делала в то время дорогие шелковые пояса. Всего полкилометра напрямую от этой фабрики до резиденции Виктора Садковского.

И когда мы смотрим в архивных документах описание ризницы владыки Виктора, то там действительно фигурируют как минимум 4 предмета – 2 стихаря, саккос и офомор. «Новый сизый омофор» и «новый сизый саккос». Не пишется именно «слуцкий», но «новый вытканный». Видимо, заказывался комплект облачения. Но до нас дошел только малый омофор.

В 1789-м году владыку Виктора поместили под стражу в Варшаве за то, что он конфликтовал с католическими властями. В 1793-м году, после второго раздела Речи Посполитой, Садковский стал первым Минским архиепископом. То есть когда создавалась Минская епархия, именно его ризница стала основой для ризницы Минского архиепископа. И омофор был доставлен в Минск.

Расчеты и записки экономического характера, сделанные рукой Яна Маджарского. 1760 г. Национальный исторический архив Беларуси. Ф. 694. Оп. 2. Д. 4997. Л. 20 – Много ли предметов богослужебного назначения изготовили мастера на персиарне Радзивиллов?

– Стихари – довольно простая одежда, и я не думаю, что только 2 штуки было заказано. Тем более, что в более поздний период на фабрике не только пояса, но и более дешевые вещи производили.

Есть данные, что еще до создания епископии в Слуцке архимандриты Тройчанского монастыря заказывали стихари слуцкой работы. Где же было монастырю заказывать облачения, как не на фабрике, которая буквально под боком?

А.В:

– И не нужно забывать, что Слуцк был тогда центром Православия.

– Судя по внешнему виду, омофор прекрасно сохранился.

– Его сохранность поражает – почти идеальная, следов какой-то реставрации не имеется. Видимо, использовали его редко, по каким-то торжественным случаям.

– А удалось выяснить время создания этого шедевра ткацкого искусства?

– Он был выткан примерно в конце 1785 или в начале 1786-го года. Часто говорят, что Ян Маджарский был гением, умел узоры создавать, а его сын использовал то, что от отца осталось. Благодаря работе над книгой нам удалось установить точную дату смерти Яна – 16 января 1785 года. Так что ткал омофор точно Леон Маджарский. И именно при нем мастерство достигло своего апогея, потому что характерные цветочки (похожие на васильки), которые он разработал именно для этого изделия, мы видим после и на других изделиях, поясах. Специальный узор был разработан в том числе и для крестов омофора.

– Удалось ли проследить судьбу омофора, как и откуда он попал в запасники минского музея?

– Он поступил в Минск в 1960-е годы из Ярославля, на нем есть пометы из ярославского музея. А вот как он попал туда – этот момент пока еще нам не известен.

В начале ХХ века, возможно, омофор находился в Минске, в постоянной экспозиции музея церковно-археологического комитета, где были собраны памятники церковной старины. Там в том числе хранился архив Слуцкого Тройчанского монастыря. И есть какая-то историческая справедливость, что спустя 100 лет омофор вернулся в места своего бытования.

– Вы имеете в виду, что эти несколько дней во время Кирилло-Мефодиевских чтений он экспонировался в том же здании, где ранее располагался музей церковно-археологического комитета?

– Да. Можно с гордостью сказать: у нас в Минске есть уникальная реликвия. Мы надеемся, что выставка вызовет резонанс, и после нее появится интерес к этому уникальному экспонату. Что омофор займет достойное место в постоянной экспозиции Национального исторического музея в Минске.