К Архангелу Михаилу. На встречу с детством

– Гришенька, приложись.

Годовалый малыш, только что научившийся ходить, переваливаясь как медвежонок, делает несколько шажков, наклоняет голову и старательно прижимается к блестящей смальте. Святый Архистратиже Божий Михаиле, моли Бога о нем!

Мозаика большая, по сравнению с Гришей – огромная, высотой во всю стену часовни. Стоит часовенка, освященная в честь воеводы Небесных сил, над родником. Ах, какая вкусная здесь вода! Мозаику сделали с нашей иконы. Которая, казалось, исчезла из моей жизни навсегда, затерялась в глубинах детских воспоминаний. И вдруг снова возникла. Как яркий луч, как утешение, как укрепление в вере.

Загадка сандалий

Архангел Михаил Бабушка молилась за нас. Помню, сквозь сон я слушала, как она шептала молитвы и осеняла нашу спящую братию (иногда все шесть внуков летом собирались) крестным знамением. Возникало чувство, что ты под какой-то мощной защитой! И приходили сны…

Весь красный угол в избе занимали иконы. От пола до потолка. Простые бумажные на картоне, в нарядных окладах из разноцветной фольги и без окладов на деревянных досках. Спаситель, «Знамение», Вера, Надежда, Любовь и «мудрая мать Софья» (так ее называла бабушка)… Последняя – это наша с мамой. Я – Надежда, мама – Софья.

Баба Лена была в деревне, можно сказать, религиозным лидером. Тогда, в советское время, в нашем доме собирались пожилые женщины и по праздникам служили мирским чином, еще ходили отпевать усопших. Белые платочки, те самые, которые хранили веру во время гонений. Белоснежных платков у нас в комоде на самом деле лежало много. Их часто дарили певчим родственники умерших. До сих пор и у меня хранится один. Простой, ситцевый, с бледно-зеленой каймой. Он – один из любимых. Нам о Боге бабушка много не рассказывала. Время было такое…

До войны они с дедом жили в селе Кошкареве Арзамасского района (дедушка родом оттуда). В селе была церковь. В честь кого – не знаю, в свое время не спрашивала, а потом уже не у кого стало. Закрыли храм, кажется, до войны, а иконы верующие разобрали по домам. Кончилась Великая Отечественная, дедушка с фронта вернулся, потом родился мой отец, его брат и сестра… Вот и я появилась, и была уже, наверное, в начальной школе, когда дед с бабкой поехали в Кошкарево, к тому времени почти опустевшее село, где доживали век последние старушки, и привезли оттуда много икон и других святынь. Хранительницы их стали покидать этот свет, иные отправлялись к детям в город. Кому-то надо было всё это передать, и бабушка оказалась подходящей кандидатурой.

К «портрету» ангела я всегда подходила со смесью страха и восхищения. Потому что смотрел он совершенно живым взглядом. По-доброму смотрел

На полу в передней (в доме у нас две комнаты: «передняя изба» и «задняя» – кухня) стояли самые большие образа. Запомнились два: Собор Архистратига Михаила и сам Михаил Архангел. Но это я сейчас знаю названия. Тогда же начальник небесных Сил бесплотных был, наверное, просто ангелом, к «портрету» которого я всегда подходила с каким-то необъяснимым чувством, со смесью страха и восхищения. Потому что смотрел он совершенно живым взглядом. По-доброму смотрел.

Тут еще примешивалось чувство любопытства. Как держатся на ногах вот эти высокие красивые сандалии с пряжками, украшенными драгоценными камнями? Приклеены, что ли? Они мне очень нравились. К тому же, маленькая ученица художественной школы, я не могла понять, как автор этой красивой старинной картины допустил такой изъян – не прорисовал по контуру меч «ангела». От рукояти шли красные с золотым блеском полосы, расходились под нужными углами и… исчезали. Как же так? Здесь была какая-то несостыковка, что-то тут меня «занозило». Теперь-то знаю: меч – он просто огненный…

До революции в нашей Пушкарке был скит Серафимо-Понетаевского монастыря. Семнадцатый год и за ним последующие не пощадили его. После разорения «красный дом» – монастырский корпус – был жилым, потом, кажется, его забросили. А в девяностые здесь затеплилась жизнь. Помню, стали приезжать большие автобусы. Люди, в основном женщины, убирали мусор, еще что-то делали… В общем, трудничали.

К тому времени я была уже студенткой, училась в Нижнем, в деревне бывала редко. Однажды приехала – красный угол в передней почти пустой. Ни икон, ни плащаницы, ни большого распятия с Богородицей и Иоанном Богословом.

– В монастырь отдала, – объяснила баба Лена.

Ну и хорошо. Благое дело. А какой это у нас тут монастырь? И сюда ли отдала? Никто из моих родных, бывших комсомольцев и активистов, и не уточнял даже.

Радость

Через много лет после детства мне попалось бунинское стихотворение:

Архангел в сияющих латах
И с красным мечом из огня
Стоял на клубах синеватых
И дивно глядел на меня…

И дальше: «Дух гнева, возмездия, кары!..» Нет, к тому времени Архангел Михаил уже не был для меня ни ангелом, ни тем более духом кары и возмездия. Не так, как Бунин, чувствую я его и по сей день. Он – защитник, сильный и справедливый. Хотя, если честно, я давно забыла о том образе, привезенном из кошкаревской церкви. Ведь столько лет прошло с тех пор, как я видела его в последний раз, у самой уже сын вырос.

Но как-то однажды мы – сотрудники православной газеты – решили навести порядок в своем кабинете. В том числе разобрать бумаги в книжном шкафу: что-то оставить, что-то отправить в церковную печь, что-то – в макулатуру.

Архангельский скит Серафимо-Дивеевского монастыря

Среди множества печатной продукции вдруг попался буклет: «Архангельский скит Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря». Боже мой! Это ж Ездаково! Соседнее село, родина второй моей бабушки, по маминой линии! Едешь в Пушкарку, и среди полей видны храмы Архангельского скита.

Стала листать. Да, наши места, фотографии какие качественные. Вот икона. Перелистнула страницу… Нет, назад… Что-то знакомое… Не пойму. Рассматриваю лицо, пурпурный плащ, какие красивые сандалии… Сандалии… Бог ты мой, сандалии! Это же он! Михаил Архангел! Наша икона! И внизу подпись: «Икона была пожертвована скиту в начале его основания».

Бывают в жизни минуты необъяснимой радости, кажется, от пустяка… Хотя пустяк ли – встреча с детством?

У родника живой воды

Часовня Архангела Михаила

Вскоре мы отправились в Ездаково. В скиту, который я столько раз видела с дороги, но ни разу там не была, меня и моих родных встретили очень приветливо. Узнав о цели визита, отвели в храм. Я снова увидела его, Михаила Архангела. Только теперь смотрела на него совсем другими глазами. А он на меня – всё так же, как тогда, раньше. Или показалось?

Я снова увидела его, Михаила Архангела. Только теперь смотрела на него совсем другими глазами. А он на меня – всё так же, как тогда, раньше

Сестры рассказали нам одну историю. Когда скит только начал строиться, никак не могли найти бригаду, которая будет вести работы в двух полуразрушенных храмах: Архангельском и Покровском. Молились, но дело не двигалось. Помог сам Архангел Михаил. В тот день привезли икону от моей бабушки, и следом приехала бригада строителей.

Через несколько лет недалеко от скита над источником построили часовню. Ее украшает мозаика. Тот же образ, тот же огненный меч.

Теперь каждый раз, приезжая в родные места, я стараюсь побывать в Архангельском скиту. Приложиться к иконе моего детства, помолиться в храме, освященном в честь чуда Архангела Михаила в Хонех, и в часовне над родником. В этом году приехала уже с маленьким внуком. Он родился в день памяти бабушки Лены, в день ее рождения.

Что тянет меня сюда? Не знаю. Может, воспоминания, может, то, что называют генетической памятью, зовом предков, зовом родной земли… Но чувствую, что мне это нужно. Чтобы снова, как когда-то давно, почувствовать себя под защитой, чтобы были силы молиться и жить, чтобы просветлела душа и озарилась любовью ко всем и вся.