Обитель была возвращена Церкви в 2018 году в руинированном состоянии. В этом отношении Богородице-Владимирская пустынь, что под Вологдой, в деревне Лучниково, – одна из сотен и тысяч других обителей, когда-то составлявших духовную славу России. По мнению иеромонаха Лавра (Архипова), настоятеля обители, в наши дни духовная слава заключается в восстановлении христианских общин верующих, которые являются поистине живым Телом Церкви. Труд, который мы употребляем для восстановления, помогает нам вернуть общество, движимое евангельскими заповедями. Восстановление стен и зданий – это вторичная задача, первоначальная – это люди. Труд этот состоит как из телесной, так и из духовной работы – вот основные условия выведение страны из опасного морока.
Немного вологодской диалектологии и благочестия
Спрашиваю отца Лавра, откуда взялось это название – Заоникиева пустынь. По словам иеромонаха, все просто:
– Аника был разбойником, он обосновался в лесах рядом с Вологдой. А раз Вологда, то, конечно, «Оника». Он настолько активно вел свою деятельность, что сами леса северо-западнее города стали называться в народе «оникиевскими». Монастырь был построен за этими лесами, так и получилась Заоникиева пустынь.
Восстановление стен и зданий – это вторичная задача; первоначальная – это люди, создание христианской общины
Сам же монастырь был основан обычным крестьянином Иларионом, будущим преподобным Иосифом, в 1588 году на том месте, где ему было явление образа Богородицы. Крестьянин молился об исцелении от постигшей его слепоты, и, согласно житию преподобного, сначала ему явились святые бессребреники Косма и Дамиан, которые вывели его на опушку вот этого разбойничьего леса и сказали, что на следующий день он получит здесь исцеление от Пресвятой Богородицы. Так оно и было: увидев образ Богоматери, Иларион получил исцеление. Это произошло на праздник Владимирской иконы Богоматери, 3 июня – день, особо чтимый в Московском Сретенском монастыре, где я прожил 16 лет, так что символическая связь для меня очевидна.
Икона прп. Иосифа Заоникиевского Получив исцеление, вернув себе зрение телесное, Иларион показывает остроту зрения духовного: он не забывает поблагодарить Христа. Крестьянин строит здесь часовню, в которой полагает самоявленную икону для поклонения и прославления Господа и Его Пречистой Матери. Так начинаются в бывших разбойничьих пределах чудеса: люди видят, что вчерашние больные исцеляются, скорбящие получают утешение – и всё больше и чаще приходят на это место с молитвой. И когда поток людей стал уже не оскудевающим, местный епископ, святитель Антоний Вологодский, которого очень почитают здесь за мудрость и кротость, своим указом учреждает строительство новой обители. Епископ просит Илариона стать игуменом монастыря, но тот отказывается: какой, мол, Ваше Преосвященство, из меня игумен – мне бы хоть монахом побыть! Так он стал Иосифом, первым пострижеником и насельником Заоникиевской пустыни. Житие преподобного сообщает, что он нес и подвиг юродства. Для изнурения плоти преподобный носил за пазухой камни, песок или землю. Круглый год ходил босиком. Под одеждой носил власяницу, такую жесткую, что тело его кровоточило. Почувствовав приближение смерти, просил похоронить себя в часовне, которую сам же и построил. Отошел ко Господу в 1612 году, и его ученики, Антоний и Иоанникий, будущие преподобные, похоронили его.
Иеромонах Лавр (Архипов) служит литургию на Рождество Христово
Монастырь деревянный, маленький, начал свое служение в годы Смуты и вполне испытал на себе все ужасы того времени: не только разорение поляками, которому подверглись в том числе северные пределы России, но и последующую секуляризацию и вызванное ей обнищание, выведение за штат. К XIX веку монашеская жизнь здесь едва теплилась. Печально, конечно: страна вроде бы православная, а обитель на грани гибели.
Секрет доброго чуда
– Но вот в XIX веке настоятелем монастыря становится игумен Серафим (Заостровский), и в течение 33 лет под его руководством нищая обитель становится процветающей: был построен новый каменный Владимирский храм с колокольней, новый братский корпус, в скитской церкви стала непрерывно читаться Псалтирь, была обустроена гостиница для паломников, открыты столярная, швейная и сапожная мастерские, а также школа для крестьянских детей. Поразительно, но забытый и забитый раньше монастырь стал одним из главных на этой земле, ничуть не уступая по своей известности, например, обители преподобного Кирилла Белозерского. В Заоникиевую пустынь приезжал праведный Иоанн Кронштадтский и вел долгие беседы с архимандритом Серафимом. Поток богомольцев был огромный.
Владимирский собор. Современный вид
Забытый раньше монастырь в XIX веке стал одним из главных на этой земле, ничуть не уступая обители прп. Кирилла Белозерского
Наверное, в начале строительства многие крутили пальцем у виска: зачем, мол, этот странный игумен взялся за такое дело. Но здесь, думаю, та же история, что и с восстановлением, или лучше сказать – становлением – Оптиной пустыни: нищий монастырек постепенно превращается в процветающую обитель. Начинается строительство – появляются рабочие места для местного населения. Думаю, все мы прекрасно представляем, что происходит с человеком, когда у него нет возможности применить свои силы во благо. Вот и в случае с Заоникиевым монастырем то же: началось мощное строительство – резко уменьшились пьянство и криминал; местное население трудится, люди видят результаты своего труда, соответственно – бережно относятся к обители. Затем отправляют детей учиться в созданные заботливым игуменом учебные заведения (это к слову о безграмотных забитых крестьянах), без работы не маются – она всегда есть. С мирской точки зрения, затея странная, перспективы не имеющая – начать обустраивать забытый монастырь. Но если дело угодно Богу, то само сотрудничество в этом деле приносит благие плоды для всех, кто в нем участвует – вот, наверное, «секрет» доброго чуда.
Заоникиева Богородице-Владимирская пустынь
Сопоставляя уровень духовного образования в прежнее время и сегодня, отец Лавр отмечает, что раньше он был гораздо выше:
– Даже если не брать богословское образование, а самое что ни на есть народное благочестие, то, по моему мнению, раньше, особенно в XVIII–XIX вв., оно было качественно и количественно лучше. В подавляющем большинстве приходов были приходские школы, крестьянские дети получали неплохое образование, священники были достаточно образованы, так что в религиозном плане все люди были весьма грамотными. Церковь была хорошо представлена во всех областях деятельности человека, быть христианином было естественно. Мне кажется, крестьяне были даже более расположены к вере, нежели так называемый «элитный» класс, самозабвенно увлеченный веяниями Запада. С другой стороны, мы имеем таких представителей подлинной элиты (и в мирском, и в духовном смысле), как святитель Игнатий (Брянчанинов) или наши великие писатели. Так или иначе, по моему мнению, люди из всех слоев общества действительно стремились к вере. Скепсис в отношении того, что крестьяне приходили в монастырь по-язычески «к иконе за чудом», я не разделяю: думаю, что люди прекрасно понимали, к Кому они идут, Кто дает помощь и при каких условиях. Если Пресвятая Богородица по молитвам наших предков перед Ее образом подавала просимое, то, следовательно, их молитва была крепкой, правильной, не фарисейской, а молитвой мытаря – вот в чем дело. Конечно, допускаю, что среди молящихся были и такие, как бы мы их сейчас назвали, «туристы» – любопытствующие зеваки, но в большинстве своем люди приходили, я уверен, с искренней молитвой.
На мой взгляд, любая икона является чудотворной. Любая. Но это отдельный разговор.
Разорение
Заоникиева пустынь до закрытия в ХХ в.
– Казалось, недвижимо, нерушимо стоит православная Русь. Но вот запись, сделанная через каких-то 18 лет игуменом Марком:
«В хозяйственном отношении обитель находится в самом жалком положении. Все земли, принадлежавшие ей, с живым и мертвым инвентарем, взяты коммуной. Нет ни лошади, ни коровы. Обитатели обители постоянно терпят оскорбления от коммунистов, выражающиеся в постоянных придирках к братии, доносах. Они ругаются самыми скверными словами и часто в горячке угрожают убить. Обители нет спокойствия от постоянных обысков, а равно и возводимых обвинений в агитации и чтении будто бы воззваний и т.п.».
Отец Лавр рассказывает, с каким диким самоубийственным сладострастием оскверняли иконы богоборцы. Не какие-то приезжие-заезжие, а именно местные:
– Нет, не только сжигали: вырезали глаза, делали мебель, помосты для сцен, использовали как антураж. Что творили с храмами, вы сами можете видеть. Мерзость запустения. Но значит ли это, что святыня перестала быть святыней? Конечно же, нет: это значит то, что святыня ушла из души человека, но таковой она осталась. И это дело самого человека – вернуться к святости.
А на месте Заоникиевой пустыни сначала устроили что-то вроде концлагеря – «спецпоселение» для раскулаченных крестьян – как вологодских, так и ссыльных из западных областей. Местные их называли «крестоватики». По рассказам жителей, многие узники умирали, голод был страшный. Неподалеку находился расстрельный полигон, сейчас там сооружена часовня в честь Новомучеников и Исповедников Церкви Русской.
Во время Великой Отечественной на территории обители был размещен летный отряд, а после войны здесь находилась Заоникиевская специальная коррекционная школа-интернат.
Чаепитие с прихожанами после воскресной литургии
Давайте без маниловщины – нужны труд и молитва
Сколько сейчас иноков в Заоникиевой пустыни? Можно сказать, что зарождение монашеской общины в самом начале. Но отец Лавр не унывает: каждую неделю здесь служит молебны, литургию. В конце концов, и Сретенский монастырь в своей новейшей истории столкнулся с огромными трудностями, которые были преодолены с Божией помощью. Пример родной обители вдохновляет и поддерживает его в деле возрождения одной из обителей Северной Фиваиды.
Я молился о том, чтобы Господь поставил меня на служение, которое принесло бы большую пользу – и Церкви, и людям, и моей душе
Как бороться? Чем? Испытанным христианским оружием: молитвой, терпением и просвещением. Самое действенное средство, по словам отца Лавра, неоднократно испытанное. Маниловщины нет никакой – никаких благостных мечтаний об игрушечной лавре с малиновым перезвоном колокольчиков и райских птичках и рыбках в прудике. Священник твердо убежден, что служение возрождаемой обители должно быть прежде всего в молитве и христианском просвещении когда-то христианского народа.
– Не без Промысла Божьего я оказался здесь, ведь я много молился о том, чтобы Господь поставил меня на такое служение, которое принесло бы большую пользу – и Церкви, и людям, и моей душе. Так из Сретенского монастыря в центре Москвы я попал в Северную Фиваиду, чему очень рад, даже счастлив. Заодно и поводов для смирения предостаточно.