Церковь Вознесения Господня на Гороховом поле

Вознесение на прудах

Церковь Вознесения Господня на Гороховом поле

Со временем из протоптанных в поле тропинок появились Гороховская улица (ныне улица Казакова) и Гороховский переулок – историк В.Б. Муравьев считает его самым старым названием из сохранившихся в этой местности. Со времен Бориса Годунова на правом берегу Яузы появилась Немецкая слобода, где селились иностранцы многочисленных профессий и пленные. (Досужие москвичи говаривали, будто бы иноземцы и засеяли тут горох для себя.) И в первой половине XVII века здесь уже стояла деревянная усадьба датского купца Давида Бахарта, который установил торговые связи между Россией и Данией. Он разбил фруктовый сад, красивые пруды, возвел деревянный особнячок. В самом начале своего правления Петр I задумал сделать Немецкую слободу центром Москвы и создать единый ансамбль на обоих берегах Яузы. В дальнейшем это послужило прообразом Петербурга, а уже после основания северной столицы Петр мечтал о водном пути между Петербургом и Москвой, включавшем и Яузу: Немецкая слобода должна была стать парадным причалом. Этот план не осуществился, но в петровские годы здесь начала селиться русская знать.

Гороховое поле документально известно с 1718 года, когда в бывшей усадьбе датского купца – на Бахартовом подворье обосновался государственный канцлер Гаврила Иванович Головкин, и деревянная Вознесенская церковь стала его приходской. Новый владелец усадьбы, потомок старинного боярского рода, был родственником царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной. При царевне Софье он остался верным юному Петру и в грозном августе 1689 года даже сопровождал его в Троицкую обитель, куда тот ускакал ночью из Преображенского, чем навсегда снискал его доверие. Головкин-старший ездил с царем в Европу, участвовал в Полтавской битве, за что получил титул канцлера, был в Прутском походе, возглавлял Посольский приказ и Коллегию иностранных дел. Доверяла Головкину и Екатерина I, назначившая его опекуном малолетнего императора Петра II. После смерти юного самодержца он поддержал Анну Иоанновну.

Однако искусный царедворец был чрезвычайно скуп. Живя в своей усадьбе на Гороховом поле, он долгие годы ходил в старый деревянный Вознесенский храм, и лишь когда тот сгорел дотла, просил разрешения выстроить каменную церковь, освященную в 1733 году, да и то небольших размеров, как домовый храм. Церковь стала называться «Вознесение на прудах». А на следующий год хозяин умер.

Новым прихожанином храма и владельцем усадьбы стал его несчастный сын Михаил. Будучи не столь искушенным в политических интригах, как отец, он пал их жертвой, хотя все начиналось как нельзя лучше. В 1722 году его женили на Екатерине Ивановне Ромодановской, крестнице Петра I и внучке князя-кесаря Федора Ромодановского, возглавлявшего Преображенский приказ и политический сыск. Свадебным маршалом был сам Петр, а посаженной матерью – Екатерина I. Невеста оказалась столь робка и боязлива (это считалось высокой женской добродетелью), что на венчании на вопрос священника, согласна ли она, жених ответил утвердительно вместо нее. С приданым во владение Головкиных поступила еще одна местная усадьба на Вознесенской, 10, которая прежде принадлежала отцу невесты князю И.Ф. Ромодановскому. Затем Петр отправил Головкина-младшего послом в Берлин.

Вместе с отцом он поддержал Анну Иоанновну и пользовался ее доверием, тем более что его жена приходилась новой императрице кузиной. Самодержица поручила ему денежные дела и назначила директором Монетного двора. Он оставался на политическом плаву и после падения Бирона. Следующая правительница, Анна Леопольдовна (племянница Анны Иоанновны), пожаловала его вице-канцлером, и тут-то после смерти отца он выказал полнейшую политическую недальновидность, фактически стоившую ему жизни. Головкин посоветовал Анне Леопольдовне, регентше при своем сыне Иване Антоновиче, провозгласить себя императрицей и отказался выступать на стороне Елизаветы Петровны. То есть в острейший политический момент он поддержал не ту персону. И когда в декабре 1741 года на престол вступила дочь Петра, Головкина обвинили в государственной измене, приговорили к смерти, но помиловали и сослали в Якутию вместе с верной женой – та отказалась отречься от мужа в обмен на положение при дворе. В ссылке спустя 15 лет Головкин умер, жена исхлопотала разрешение привезти его тело в Москву и похоронила в Георгиевском монастыре, где сама окончила свои дни в глубокой старости и в почете.

В том же 1741 году императрица Елизавета конфисковала все владения Головкина. Усадьба его жены была продана знаменитому горнозаводчику Никите Акинфиевичу Демидову, внуку родоначальника династии. Поскольку усадьба находилась в Немецкой слободе, демидовский дом, отстроенный, вероятно, Ф. Аргуновым, стали называть Слободским. Именно здесь хранились мраморные бюсты хозяев, исполненные великим Федором Шубиным, которому Никита Демидов помог состояться как скульптору. Здесь же были оранжереи, зверинцы и, главное, крепостной театр, предположительно построенный Матвеем Казаковым. Все это так или иначе откликнется в истории Вознесенской церкви, которая без Демидовых могла бы и не дожить до нашего времени. Родовую же усадьбу Головкиных на Гороховом поле императрица забрала в казну и на следующий 1742 год подарила ее своему фавориту Алексею Григорьевичу Разумовскому. С этой даты начинается отсчет истории Вознесенской церкви, сохранившейся до наших дней.

Хозяева и прихожане

Разумовский, напротив, во время дворцового переворота поддержал Елизавету Петровну, за что и получил ее благоволение и любовь. Ничто не предвещало в его жизни столь стремительного взлета – от украинского пастуха до вельможи и, вероятно, тайного супруга русской императрицы. Он родился в 1709 году в семье казака Григория Розума – Розум (по-украински «ум») было прозвище его отца, так как под винными парами он имел обыкновение повторять: «Що то за голова, що то за розум!». После ссоры с отцом Алексей ушел из дома и зарабатывал себе на хлеб пением в церкви, ибо имел красивый и сильный голос, за который его и взяли в придворный церковный хор в Петербурге в 1731 году. Принцесса Елизавета, обожавшая хорошее пение, обратила внимание на молодого красавца и произвела в свою свиту камер-юнкером, а потом он стал и фаворитом. Его малороссийское происхождение переправили на польское, казацкий сын превратился в потомка шляхтича Рожинского, и уже осенью 1742 года, как полагают, состоялось их тайное венчание с императрицей в селе Перово. Многие исследователи считают этот брак фактом достоверным, хотя он был настолько тайным, что сама Екатерина Великая ничего не знала о нем и пыталась это выяснить разными дипломатическими хитростями. После коронации Елизаветы Разумовский был пожалован графским титулом и огромными земельными владениями. В Москве он получил имение на Гороховом поле, конфискованное у Головкина. Возможно, это был подарок императрицы своему тайному мужу (молва увязывала этот дар с дворцом на Покровке). Так в Вознесенской церкви появился еще один знаменитый прихожанин.

После смерти А.Г. Разумовскома в 1771 году имение перешло к его младшему брату Кириллу. Новый владелец усадьбы, тоже в детстве пасший волов, был любимцем обеих императриц – Елизаветы Петровны и Екатерины II. Достигнув политического Олимпа, он хранил в шкафу свою пастушью свирель и одежду, частенько показывая эти реликвии своим детям в напоминание об их истинном происхождении. Женившись на Екатерине Ивановне Нарышкиной, дальней родственницы императрицы Елизаветы, он побывал и президентом Академии наук, и гетманом Малороссии, поскольку во владычество Разумовских при дворе украинцы воспользовались благоприятным моментом и просили императрицу вернуть им гетманство. Потом получил звание генерала-фельдмаршала. По преданию, именно Кириллу Разумовскому Россия обязана повальной «галломанией» и переходом русского высшего общества на французский язык. Его старший сын Алексей, названный в честь дядюшки, с младых ногтей пустился во все тяжкие великосветской жизни и тратил колоссальные суммы на гардероб. Однажды портной принес счет на 20 тысяч рублей. Разгневанный отец показал сыну крестьянскую одежду, которую носил в молодости и спросил, не стыдно ли ему тратить такие деньги на платье? На что тот разумно ответил ему: «Вспомните, что между нами огромная разница: вы – сын простого казака, а я – сын российского генерала-фельдмаршала».

Действительно, Алексей Кириллович Разумовский, по отзывам современников, был гордыни непомерной, считал себя особой царских кровей и перестроил усадьбу на Гороховом поле, доставшейся ему по наследству, сообразно представлениям о своем величии. В 1799 году он упросил отца продать их московский дом на Воздвиженке графу Шереметеву и на вырученную астрономическую сумму в 400 тысяч рублей начал строительство новой роскошной усадьбы и новой приходской Вознесенской церкви. Оба эти здания считаются творением Матвея Казакова, хотя это и не подтверждено документально. Возможными авторами проекта усадьбы называют и петербургского архитектора Н.А. Львова (автора дома Г.Р. Державина на Фонтанке), и Адама Менеласа, работавшего под его руководством, а иногда даже Чарльза Камерона, строителя дворцового Павловска.

Особняк возводили традиционно для Москвы – главный дом позади большого парадного двора, а флигели выходят на красную линию улицы. Интересно, что только цоколь этого дома каменный, а жилые апартаменты построены из дуба, так как Разумовский считал дерево полезным для здоровья, а камень – вредным. Вход стерегли могучие львы, охраняя сокровища, которые таились за стенами: зеркала, бронзу, гобелены, минералогический кабинет, картины, сервизы, библиотеку. Вокруг раскинулись прекрасные сады с прудами. Все делалось для того чтобы хозяин мог «среди шумной Белокаменной иметь такое место, которое прелестью неискусственной природы заставляло бы человека забывать, что он находится в городе, и служило бы точным и верным убежищем для успокоения после трудов, а труды государствен­ного человека велики!» – писал старинный путеводитель, имея в виду служебное поприще Разумовского. Попечитель Московского университета, А.К. Разумовский в 1810 году был назначен министром просвещения и вместе с М.М. Сперанским участвовал в создании Царскосельского лицея. Он находился и в числе тех, кто принимал знаменитый экзамен у юного Пушкина, когда тот публично читал свои стихи. Существует предание, что после экзамена Разумовский устроил у себя торжественный обед и пригласил на него отца поэта, Сергея Львовича. За столом он сказал ему, что хочет образовать его сына и в прозе, на что Державин воскликнул: «Оставьте его поэтом!».

При Алексее Кирилловиче была построена новая Вознесенская церковь, хотя к тому времени она уже не была домовой – местное население все более увеличивалось, и в 1771 году она стала приходской.

Кстати, в тот же год Екатерина II повелела возвести в сан диакона Вознесенского храма живописца Петра Семенова, который занимался реставрацией росписи в кремлевских соборах, за что по приказу императрицы, он был затем рукоположен в сан священника.

Маленький домовый храм времен канцлера Головкина уже не вмещал в себя всех богомольцев, которые мечтали построить себе новую церковь, но не имели для этого денег. Тогда-то им на помощь и пришел могущественный сосед – Н.А. Демидов. Он внес крупное пожертвование, хотя часто встречается мнение, что вклад на храм внес его сын Николай Никитич. Однако к моменту пожертвования Николаю Никитичу было от силы 15 лет, и он вряд ли один распоряжался подобным суммами. Пожертвование было сделано еще при жизни Никиты Акинфиевича, который умер через полтора года после закладки храма, и остальное строительство действительно мог поддерживать его сын. В любом случае ныне существующий храм – это еще один плод демидовских благодеяний.

Новое Вознесение

Церковь Вознесения Господня на Гороховом поле

Строительство храма началось в 1788 году, и для него, вероятно, был приглашен Матвей Казаков: о его авторстве свидетельствует характерный казаковский почерк. Эта церковь считается редким и лучшим образцом раннего московского классицизма. Она во многом отразила те бурные перипетии, которые переживало русское церковное зодчество в эпоху классицизма, когда, по выражению одного исследователя, на русскую архитектору надели европейский парик. Церковь построена кораблем: храм, трапезная и примыкающая к ней трехъярусная колокольня над западным входом расположены на одной оси, и пространство храма вытянуто в длину, что иногда считают заимствованием с западно-европейских базилик. Собственно храм – круглый в плане, с вертикальной осью, в чем иногда усматривают противоречие с символической главной ролью иконостаса в традиционных русских храмах, где он логически завершает собой горизонтальную ось храма как зримый образ Небесной Церкви. Хотя и здесь огромный иконостас главенствует, занимая основную часть храма.

Величественный храм увенчивает казаковская миниатюрная ротондочка, как у храма святителя Филиппа на 1-й Мещанской, а грациозная колокольня-шпиль украшена сверкающими звездочками. (Считается, что первый церковный шпиль появился не в северной столице, а в Москве на Меншиковой башне.)

И все же церковь оказалась по-московски уютной, теплой. Место для нее выбрали на редкость удачное, чуть дальше от дома Разумовского, где стоял старый храм. Построенная на холме, она стала местной градостроительной доминантной – ее мощный купол с ротондой и колокольня были видны издалека. В начале XIX столетия в престольный праздник здесь бывало шумное народное гулянье, а богатая публика гуляла в тот день в саду графа Разумовского.

В 1800 году в Вознесенской церкви был крещен великий русский актер Павел Мочалов, крепостной Николая Никитовича Демидова, унаследовавшего дом после смерти отца в 1789 году. Его родители Степан Федорович Мочалов и Авдотья Ивановна были актерами домашнего театра Демидова. В 1803 году барин сдал отца Мочалова в аренду Московскому театру, а еще через три года Мочаловы получили вольную. Известно, что Павел Степанович Мочалов был глубоко верующим человеком. Обладая редкой памятью, он с детства запоминал на слух молитвы и евангельские стихи, ночами напролет молился, стоя на коленях, особенно усердно во время грозы, постоянно ходил в храм. Все думали, что он будет монахом, но он выбрал фамильное актерское ремесло, которое превращалось у него в настоящее духовное искусство – даже современники отмечали связь между его игрой и его верой. Театральный дебют Мочалова-младшего состоялся в 1817 году в трагедии «Эдип в Афинах», представленной в доме Апраксина на Знаменке, где тогда вступала труппа Московского императорского театра (в будущем – Малого театра). Его называли первым русским трагиком, По отзывам современников, он был необыкновенный, удивительный актер, не похожий на традиционных актеров своего времени. Небольшого, даже маленького роста, угловатый, сутулый, он не декламировал, а говорил со сцены, был очень подвижен, не сдерживал эмоций и весь отдавался страстному порыву, играя душой, что тогда считалось неблагородными манерами. В числе его восхищенных поклонников были Достоевский, Грановский, молодой Салтыков-Щедрин. Мочалов играл Чацкого в первой постановке комедии Грибоедова на московской сцене. Играл все трагические образы Шекспира – Гамлета, Отелло, короля Лира, а за роль Ромео взялся в 40-летнем возрасте.

Но император Николай I Мочалова не любил. Актер сильно пил и отличался столь же неординарными манерами, как и его игра. Как-то государь приехал в Москву и захотел увидеть Мочалова, но тот уехал в Донской монастырь к обедне. В итоге его отправили на пенсию в 1837 году, как прослужившего на сцене императорского театра 20 лет. В свободное время актер всегда посещал храмы, особенно любил весной заходить в кремлевские соборы и смотрел на них так, словно никогда их прежде не видел. Часто к обедне и ко всенощной ходил в храм Николая Чудотворца Большой Крест на Ильинке, задумчиво стоял на его крыльце и подолгу ходил вокруг, рассматривая храм. Предчувствие его не обмануло – в этом храме его отпевали в марте 1848 года. Провалившись под лед, он умер от простуды с молитвой на устах: «Кресту твоему поклоняемся, Владыко».

Чуть отвлекаясь, упомянем, что его бывший барин Николай Никитич Демидов, адъютант Потемкина-Таврического, в 1812 году на свои средства снарядил Демидовский полк и сам участвовал в Бородинской битве. Потом подарил свой московский дом на Яузе дому трудолюбия, где позднее расположился Елизаветинский институт благородных девиц, а в советское время – Областной педагогический институт им. Крупской. Больше всех прославился его сын Анатолий, женившийся на племяннице Наполеона и ставший русским малахитовым королем, когда были обнаружены крупные месторождения малахита. Демидовским малахитом отделаны Малахитовый зал Зимнего дворца и Исаакиевский собор. Продолжая фамильные традиции, именно он заказал Брюллову полотно «Последний день Помпеи».

В начале XIX века прихожанами Вознесенской церкви стали Пушкины. По данным Сергея Романюка, в октябре 1811 года С.Л. Пушкин нанял квартиру в доме А.Я. Булгакова на Вознесенской улице, и здесь у него родился сын Михаил, крещенный в этом храме. Судя по метрическим книгам храма, Пушкины жили здесь и в первой половине 1812 года, и вероятно именно отсюда они уехали в Нижний Новгород перед вступлением в Москву армии Наполеона. Вознесенская церковь как домовый храм Разумовских упоминается и на страницах «Войны и мира» Льва Толстого. Считается, что именно в ней горячо молилась Наташа Ростова о даровании победы русской армии. Тогда пронеслась весть, что прекрасный дом графа Разумовского сожжен дотла, но это оказалось слухом. Пожар 1812 года почти не тронул этой местности, так что дом сохранил свои подлинные деревянные стены. Тем более что в нем разместилась ставка наполеоновского маршала, так что солдаты охраняли дом от пожара.

После Отечественной войны А.К. Разумовский вышел в отставку, но в 1818 году весь двор посетил его дом на Гороховом поле. Он просил императора купить этот дом для уплаты своих многочисленных долгов, но ему вышел отказ. Еще через шесть лет хозяин умер, и по рассказам дочери, он – масон и вольтерьянец – покаялся перед смертью и поцеловал крест. Он оставил многочисленных побочных детей, рожденных вне его законного, но неудачного брака с графиней Варварой Шереметевой (сестрой графа Николая Петровича, женившегося на Прасковье Жемчуговой). Внебрачные дети получили фамилию Перовских по подмосковному имению Перово, где когда-то обвенчались граф Разумовский и Елизавета Петровна. Из этого рода происходили народоволка Софья Перовская, мать писателя Алексея Константиновича Толстого Анна Перовская, Алексей Перовский (Погорельский), автор сказки «Черная курица, или Подземные жители», и Василий Перовский, один из многочисленных претендентов на прототип Пьера Безухова.

После смерти А.К. Разумовского усадьба на Гороховом поле перешла к законному старшему сыну Петру, известному своей расточительностью. Великолепный дворец быстро пришел в запустение, но к счастью храм от него уже не зависел. В 1827 году в одном из усадебных флигелей жил Адам Мицкевич, сосланный в Россию за вольнодумные идеи об освобождении Польши. Здесь его навещал Пушкин, который часто бывал в этих краях, ибо на Старой Басманной жил его любимый дядюшка Василий Львович Пушкин. Всего за год до того поэт вернулся из Михайловской ссылки и приехал к дяде сразу же после знаменитой встречи с Николаем I в Кремле 8 сентября 1826 года.

А в 1828 году усадьбу Разумовского продали за бесценок ради уплаты многочисленных долгов нового хозяина. Она перешла какому-то одесскому купцу, который занимался тем, что продавал бесценные книги, фарфор и прочие коллекции Разумовского в антикварных лавках. Лишь в 1833 году усадьбу Разумовских выкупил Опекунский совет под приют для детей, чьи родители умерли в холерную эпидемию. Позднее он стал Александринским сиротским институтом или, как его называли в просторечии, Разумовским пансионом. Летом 1876 года в этот пансион поступил А.И. Куприн, где он пробовал писать свои первые стихи. А с 1901 года в доме расположилась богадельня для заслуженных воспитательниц благотворительных учреждений императрицы Марии Федоровны.

С 1865 года диаконом Вознесенского храма стал Гавриил Холмогоров, молодой выпускник Вифанской духовной семинарии. В 1900 году он стал его священником и оставался им до смерти, последовавшей в 1924 году. Это был знаменитый собиратель архивных документов по истории московских церквей и храмов Московской области, которые он составлял вместе со старшим братом Василием.

Теперь стало известно, что Вознесенскую церковь посещал император Николай II. В ней хранилась чтимая Феодоровская икона Божией Матери, покровительница династии Романовых, украшенная финифтью. Отмечено такое историческое совпадение: горох на Руси сеяли 6 мая, в день праведного Иова Многострадального, этот день даже назывался «горошник». И именно в этот день, 6 мая 1868 года, родился государь Николай Александрович. Его связь с Вознесенским храмом мистически продолжилась в наши дни.

Приближается утро, но еще ночь

После революции храм довольно долго оставался действующим, хотя начались топонимические изменения. В 1922 году Вознесенская улица была переименована в улицу Радио – по первой в стране Центральной радиотелефонной станции, построенной здесь в 1921 году. А в 1939 году Гороховская стала улицей Казакова – к 200-летнему юбилею со дня рождения архитектора, ибо тогда считалось доказанным, что Казаков построил здесь свои шедевры. Храм же продолжал действовать. В мае 1923 года в нем венчались ученый-химик Николай Евграфович Пестов и Зоя Вениаминовна Бездетная. Пестов остался в памяти тем, что прошел трудный и неординарный путь от научного атеиста и убежденного коммуниста, участника гражданской войны и окружного военного комиссара до глубоко верующего человека в жестокие годы церковных гонений, православного мыслителя. Его обращение совершилось чудесным образом: 1 марта 1921 года он увидел во сне Христа, и сон потряс его настолько, что переменилась вся его жизнь – с тех пор он постоянно чувствовал присутствие Господа в своем сердце. Он вернулся в Московское высшее техническое училище (ныне Технический университет им. Баумана), ибо его обучение было прервано еще Первой мировой войной, и стал членом христианского студенческого кружка, которым руководил деятель Русского христианского студенческого движения В.Ф. Марцинковский, известный оппонент Луначарского на религиозных диспутах. В кружке Пестов познакомился и с будущей женой. В 1922 году он вышел из партии, на следующий год венчался и вскоре после свадьбы поселился на Старой Басманной.

В 1924 году после смерти Ленина деятельность студенческих кружков, проповедовавших Евангелие среди учащейся молодежи, была запрещена, Николай Евграфович попал в Бутырскую тюрьму, где познакомился с прихожанином церкви святого Николая Чудотворца на Маросейке. Так он после освобождения стал духовным чадом настоятеля этого храма отца Сергия Мечёва (сына знаменитого московского священника праведного Алексия Мечёва) и оставался им вплоть до ареста и высылки пастыря в 1929 году. Вскоре была закрыта и Никольская церковь, однако ее наиболее верные прихожане стали тайно собираться на квартирах, в том числе и в доме Пестова, где в одной из комнат был устроен маленький «домовый» храм. Богослужения совершали священники закрытых московских церквей. Вечерами в кабинете Пестова проходила исповедь, ожидающие сидели в коридоре. Утром служили литургию, во время которой пели, «как комарики жужжат», вспоминала дочь Пестова.

После Великой Отечественной войны Н.Е. Пестов перестал прятаться от сослуживцев и открыто посещал храм, тогда же он решился писать собственные труды по богословию. Его задушевными друзьями были замечательные соседи – русский коммерсант Николай Александрович Варенцов и Николай Павлович Понятовский, их называли «три Николая со Старой Басманной». Сын диакона замосквореченской церкви Николая Чудотворца в Толмачах Николай Понятовский тоже служил в Красной армии, затем учился в Военно-медицинской академии, но подписал протест верующих против закрытия Троице-Сергиевой лавры и был исключен. Через несколько лет ему удалось поступить на медицинский факультет МГУ, и позднее он стал личным врачом Святейшего Патриарха Алексия I. Три внука Пестова приняли священнический сан, а сам он после закрытия Вознесенского храма и переезда на новую квартиру стал прихожанином храма Илии Обыденного вплоть до смерти, последовавшей в 1982 году.

В самом же Вознесенском храме незадолго до его закрытия в 1933 или 1935 году служил новомученик Петр Иванович Канардов (Конардова) – сначала диаконом, потом священником, и жил с семьей при храме в церковном доме. Вероятно, после закрытия храма он был переведен в храм Иоанна Предтечи Московской епархии, но вскоре арестован по доносу за контрреволюционную деятельность и сослан в Казахстан, а там по новому обвинению расстрелян 28 ноября 1937 года. Место его могилы осталось неизвестным, как не сохранилось ни одной его фотографии, так что икону, которая сейчас находится в Вознесенском храме, создавали с карандашного портрета, написанного по памяти его родственником. Другой священник и новомученик Вознесенского храма, протоиерей Дмитрий Баянов, был расстрелян на полигоне Бутово 10 декабря 1937 года.

Церковь к тому времени уже была передана под клуб Аэродинамического института. В последующее время в ней располагались слесарная мастерская, общежитие, типография, склады, производственные цеха и выставочный зал, а во время войны – бомбоубежище, а потом зал театра им. Гоголя. В 1960-х годах прошла легкая реставрация обезображенного здания, но затем его заняла типография производственного объединения «Упаковка», а потом храм передали Государственному хору Московской областной филармонии, вероятно, за хорошую акустику.

А во дворце Разумовского разместился Институт физической культуры, которому было присвоено имя Сталина. Бесценный памятник быстро обратили в руины, и его собирались отреставрировать к Олимпиаде, но безуспешно – к «дате» не успели и работы свернули. После 1980 года в здании усадьбы находились различные спортивные организации, но главенствовал Всесоюзный научно-исследовательский институт физической культуры. Помимо учебных аудиторий и спортзалов в центральной части дворца была устроена баня. Сознательные москвичи писали письма в разные инстанции, в Советский фонд культуры и лично академику Д.С. Лихачеву с просьбой спасти памятник и использовать его для размещения фонда, концертов и выставок. В 1990-х начался затяжной процесс передачи дворца Академии художеств, но пока он пребывает в плачевном виде.

В 1990 году согласно письму Патриарха Алексия II исполком Моссовета передал Вознесенский храм Русской Православной Церкви. Богослужения в нем начались в 1993 году. За это время он прекрасно отреставрирован, хотя пока далеко не полностью. Его святынями стали серебряный крест-мощевик с частицами мощей святителя Николая Чудотворца, преподобного Сергия Радонежского, праведного Симеона Богоприимца, святого Андрея Критского и других угодников Божиих, частицей Гроба Господня, частицей гроба Божией Матери и частицей Животворящего Креста Господня, икона «Нечаянная Радость», которая мироточила в декабре 1998 года, как и Державная икона, и образ Николая Чудотворца.

Возвращенный Вознесенский храм стал центром почитания государя Николая II задолго до его канонизации. Здесь пребывала и мироточивая икона Николая II, написанная до прославления царя и прежде хранившаяся в доме одной москвички. Мироточение началось 7 ноября 1998 года, точно в годовщину революции, через несколько дней образ перенесли в храм, где он пребывал до конца февраля 1999 года, и все это время мироточил, по словам настоятеля, практически каждый третий день. Причем наиболее сильное благоухание и обильное мироточение происходили в дни связанные с событиями в жизни царской семьи и историей России. Однажды из мира образовался правильный четырехконечный крест и происходили исцеления, о чем настоятель храма протоиерей Василий Голованов доложил Святейшему Патриарху Алексию II и митрополиту Ювеналию, председателю Синодальной комиссии по канонизации. В Вознесенский храм стекались толпы паломников – чудо восприняли как знак грядущего прославления государя и прощения русского народа за богоотступничество. Здесь же служились панихиды по убиенным царственным мученикам. А 10 августа 2000 года по благословению Святейшего Патриарха в Вознесенском храме прошла особо торжественная панихида по членам царской семьи в ожидании их канонизации на Юбилейном Архиерейском соборе Русской Православной Церкви. Тогда же был отслужен молебен об успешном исходе Собора, чтобы он завершился канонизацией царственных мучеников и всех пострадавших за веру в годы большевистских гонений. На этом Соборе был прославлен последний русский государь, члены его семьи и новомученики Российские.

Сейчас в храме есть икона царя-страстотерпца, подаренная настоятелю на день ангела, которая тоже мироточила, и другой образ государя со святыней – вправленной щепочкой с частицей крови из Ипатьевского дома, который, как известно, стоял напротив храма Вознесения Господня.

При подготовке частично использованы материалы В.Б.Муравьева, С.К.Романюка, Валерия Любартовича и сайта http://moskva.kotoroy.net