Русская Православная Церковь ХХ век
16 июня

Епископ Гермоген (Долганов)

1923 год – Поступило заявление Святейшего Патриарха Тихона в Верховный суд РСФСР.

В заявлении патриарх выполнил три первых пункта ультиматума, который был ему предъявлен, т. е. признал правильность решения суда о привлечении его к ответственности, принес раскаяние в действиях, направленных против советской власти, отмежевался «как от зарубежной, так и внутренней монархической белогвардейской контрреволюций».

Остается неизвестным, применялись ли к патриарху какие-либо методы физического воздействия, которые в целом практиковались в ГПУ в эти годы. Ведь целью заключения патриарха в тюрьму являлось написание им «покаянного послания», и ГПУ использовало все возможные средства давления для того, чтобы добиться этого.

В следственном деле имеются сведения о том, что «председатель тихоновского Епархиального управления профессор Виноградов при посещении Коломны рассказывал “служителям культа”: “...Редакция отречения Патриарха от всех своих контрреволюционных деяний вырабатывалась три раза: первая редакция, с которой Тихон не согласился, — выработана ВЦИК. Вторая — с которой ВЦИК не согласился — выработана Тихоном. Наконец, третья — принятая обеими сторонами — обеими же и составлялась”». Следы редактирования, сделанного в ГПУ, носят и другие послания патриарха. В другом сообщении говорится: «Председатель тихоновского МЕУ — Виноградов (профессор) при своей поездке в г. Коломну рассказывал о том, что раскаяние Тихона есть результат соглашения с ВЦИК, последовавшего лишь после длительных колебаний».

Главное, о чем думал патриарх, когда частично принял ультиматум властей, — о благе Церкви, которая находилась под угрозой полного ее захвата обновленцами. Англиканскому епископу Бюри, просившему разъяснить появление «Заявления в Верховный суд РСФСР», он напомнил слова апостола Павла: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас (Флп. 1, 23–24). И добавил, что лично с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба остающейся Православной Церкви лежит на его ответственности.

Признание советской власти, выраженное в заявлении от 16 июня 1923 г., означало, что Святейший Патриарх Тихон принимал эту власть как попущение Божие, что он придерживался принципа лояльности власти. Этот принцип был положен в основу политики церковного руководства Русской Православной Церкви и в дальнейшем. Заявление позволило патриарху сохранить Православную Церковь от развала, нанести решительный удар по обновленческому расколу, спасти от смерти священнослужителей, которые вслед за ним, первосвятителем, были выпущены из тюрем и лагерей.

1947 год – Патриарх Александрийский Христофор прислал письменный отказ от участия в Московском совещании.

Патриарх Христофор подробно изложил причины отказа:

«...Когда в минувшем году Высокопреосвященный Митрополит Ленинградский Кир-Григорий, по поручению Вашего Блаженства, рассуждал со мною о возможности созыва такого Собора в Москве, мы ответили ему, что мы не согласны собираться в Москве, а предпочитаем или Иерусалим, как место Великого и Всехристианского поклонения, или Св. Гору, где есть особо пригодное место для христианской молитвы и аскетических подвигов и где бы мы были совершенно избавлены от великого земного житейского смятения и всякого политического вмешательства и давления.

Но теперь, когда прекратились и утихли страшные политические бури, возможно, чтобы немедленно и в том же году на мирной Св. Горе был созван этот Собор, но возможно это и в Иерусалиме, и гораздо меньше — в Москве. По всем этим причинам, Блаженнейший брат о Господе, мы полагаем, что в настоящее время у нас нет доводов в пользу созвания Всецерковного Собора именно в Москве».

Неудача не сломила кремлевских стратегов. Несговорчивого патриарха Христофора и его иерусалимского собрата желали видеть в Москве, несмотря ни на что. Спешно начали ремонт храмов для передачи их в подворья Иерусалимскому и Александрийскому патриархам (согласие на это Г. Г. Карпов получил лично у И. В. Сталина еще в марте 1945 г.). Но и это не помогло. В телеграмме от 3 июля 1947 г. Иерусалимский патриарх Тимофей писал: “Мы не готовы к участию в предположенном совещании”.

Не обошлось и без конфузов. Архиепископ Кипрский Леонтий решил, что его приглашают на Всеправославный Собор и в своем ответе был достаточно резок:

“От главы Кипрской Церкви

Архиепископа Леонтия

Мы получили письмо Вашего Блаженства от 8 апреля 1947 г., и мы, согласно каноническому положению, сообщаем, что, к сожалению, не принимаем приглашения на Всеправославный Собор, каковое полномочие имеет одна лишь Вселенская Патриархия Константинопольская как первая православная на нашем Востоке Церковь.

29 июня 1947 г.

Архиепископ Кипрский Леонтий”.

Председателю Отдела внешних церковных сношений митрополиту Николаю (Ярушевичу) пришлось в ответной телеграмме давать дополнительные разъяснения:

“Имею честь сообщить Вашему Блаженству, что Вы, очевидно, впали в ошибку, так как наша Патриархия приглашает предстоятелей Православных Церквей не на “Всеправославный Собор”, но для совещания по вопросам, одинаково важным для всей Православной Церкви. Мы основываемся на том, что этим мы выполняем желание, высказанное патриархами и их представителями на Московском Соборе 1945 г. и подтвержденное и в 1945 и в 1946 гг.”.

Так же, как и патриарх Алексий, владыка Николай всеми силами старался изменить ситуацию. Но архиепископ Леонтий говорил то, что думал: “Получили Вашу телеграмму. Благодарим за данные дополнительные разъяснения. Повторяем, не можем принять приглашение по причинам, указанным в предшествующей нашей телеграмме”.

Русские архиереи хорошо понимали причину отказа, но не имели возможности сказать православному миру о подлинном характере “нового” курса и нового церковно-государственного “симбиоза”. И только позиция славянских Церквей в странах народной демократии соответствовала московским задачам.

“Секретно
Телеграмма из Будапешта
24 апреля 1947 г. в 21 час 20 мин.

МИД СССР
тов. Власову В. П.

На телефонограмму № 902/бс от 15 апреля 1947 г.

Телеграмму патриарха Алексия протоиерею Вариу вручил. Прошу передать его ответ патриарху:

“С благодарностью сообщаю о получении телеграмм и письма. Покорно прошу Ваше Святейшество через Советское Посольство в Будапеште сообщить время принятия Вами Венгерской Православной Делегации. Целую десницу. Д-р Вариу, протоиерей”.

Советник Миссии СССР в Венгрии
Тишков”.

Но их присутствие без Восточных Церквей Кремлю было не нужно. Невозможность созыва Вселенского предсоборного совещания осенью 1947 г. вынуждала государство искать другие пути для сбора всех предстоятелей Церкви в Москве.

1991 год – В день празднования Собора Белорусских святых, на совершение Святейшим Патриархом Божественной литургией в Успенском соборе Жировицкого монастыря съехалось ок. 40 тыс. паломников.

Святейший Патриарх Алексий II возглавил хиротонию ректора Минской духовной семинарии архимандрита Константина во епископа Новогрудского, викария Минской епархии.

1992 год – Президиум Верховного Совета Украины выступил с  заявлением, в котором он «не признал правомерным Харьковский Собор УПЦ».