Всякий пред всеми виноват

Говоря о прощении, на что больше обращаем внимание? Конечно, на то, чтобы человек поискал в себе силы простить другого. А когда не найдёт этих сил (нет их в человеке, сколько ни ищи), взмолился бы Богу о даровании сил простить, забыть, отпустить от сердца обиду.

Отошло время подвигов. Никто не уходит в пещеры, никто не восходит на столп. Даже на время Великого поста большинство не находит в себе сил расстаться кто с конфетой, кто с сигаретой, кто с телевизором. Отошло, говорим, время подвигов, но не отошло время спасения. Господь не отдалился, чтобы слышать молитвы, и мышца Его не ослабела, чтобы спасать. И можно обрести благодать без дел заметных и внешних. Главным делом всегда было и будет дело внутреннее и подвиг умный.

Спастись, говорят, «не трудно, но мудро». Хоть один раз прочти молитву Господню, ни в чём Богу не солгав. Особенно не солгав в словах «оставь нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим». Если ты лжёшь, что оставил долги должникам, то все грехи твои — на твоей голове, невзирая на многократные исповеди.

Без Христа никому ничего нельзя простить. Без Христа жизнь людей — это кровная месть между племенами, накопление исторических обид между народами и такие повседневные отношения между людьми, словно это не люди, а пауки в банке. Без Христа, по слову святителя Николая Сербского, человечество — это зверинец. И только идя ко Христу, Который простил всех нас, мы начинаем понимать цену прощения и его необходимость.

Вернёмся к началу. Говоря о прощении, на что больше обращаем внимание? Конечно, на то, чтобы человек поискал в себе силы простить другого.

Но давайте ощутим и другую грань темы прощения. А именно необходимость самому просить прощения и чувствовать при этом, что ты действительно виноват.

В «обычном» состоянии душа человека окутана тёмным облаком эгоизма и самооправдания. В этом состоянии человек мыслит и чувствует так, что все должны ему, а он не должен никому. Но если блеснёт молния Духа и прогонит это мрачное облако, то мир предстаёт перед человеком в ином свете.

Накануне поста мы просим друг у друга прощения. Казалось бы, дежурные фразы: «Прости меня». — «Бог простит, и я прощаю». Но сколько есть в храме людей, столько раз ты скажешь эти слова по новому, в зависимости от того, кому ты их говоришь. В это время человеку действительно подаётся благодать Духа и раскрываются его духовные очи.

Ты видишь ясно и понимаешь, что вот этого, например, человека в душе осуждал за неопрятный вид, а эту семейную пару за то, что их ребёнок шумно ведёт себя на службе. Есть люди, от которых ты брезгливо отворачивался, есть те, над которыми в тайне сердца насмехался. Есть люди, которым ты в уме давал обидные прозвища. Вот они проходят перед тобою: «толстяки», «неряхи», «святоши», «тупицы», «мокрые курицы». Хор поёт «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче», на лицах у многих слёзы. Слёзы эти и у тебя, потому что ты чувствуешь, что виноват перед всеми.

В любом рабочем коллективе, в любой редакции или конторе, в любом офисе эта ситуация могла бы повториться. Только там не поют покаянные песнопения, там начальник не обратится к подчинённым с умилительным словом. Не скажет: «Друзья мои. Я был недостойным руководителем. Там, где нужна была строгость, я был уступчив. Там, где нужна была мягкость и терпение, я нервничал и заставлял нервничать вас. Я многое сделал не так и теперь прошу вас — простите меня». Люди, ещё сегодня утром осуждавшие и обсуждавшие шефа на перекуре, зашмыгали бы носами, у многих заблестели бы от слёз глаза, и раздался бы ответ: «И вы нас простите».

Разве это фантастика? Разве это так уж нереально? Но нет этого пока в офисах и на предприятиях. Зато в храме есть. В храме спадает с человека пелена слепоты, и он видит себя кругом виноватым. Даже не читая Достоевского, одну из прозорливых мыслей этого писателя понимает в храме человек. «Всякий пред всеми виноват», — так звучит эта мысль.

Наша душа одета в помыслы. Мысли — это нити, из которых соткана одежда души. И человек думал, что он одет богато, одет в мягкий, светлый, ниспадающий волнами шёлк. А оказалось, что одет он в рубище, ткань которого соткана из грязных нитей. Добрая половина грязи на этом рубище — помыслы осуждения, высокомерия, презрения к ближним.

Об этой одежде души будет петь Церковь на Страстной: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь».

Эту же одежду имеет в виду Евангелие, когда говорит о человеке, пришедшем на пир не в брачном одеянии; человеке, которого, связав по рукам и ногам, извергли вон.

Что же скажет душа, если почувствует себя перед всеми виноватой? Начнёт ли она сочинять длинные оправдательные речи? Вряд ли. Но и молчать она не будет. «Простите меня», — будет говорить душа. «Простите меня, ближние и дальние, живые и усопшие. Простите меня, люди и Ангелы. Прости меня, Солнце, освещавшее мои грехи, и ночь, скрывавшая их. Прости меня, земля, терпящая мой шаг, и воздух, вдыхаемый и выдыхаемый мною».

Говоря о прощении, на что больше обращаем внимание? Конечно, на то, чтобы человек поискал в себе силы простить другого.

Но давайте ощутим и другую грань темы прощения.

Прощение надо испрашивать, как у Бога, так и у людей. Может статься, что у Бога мы выпросим прощение быстро. Вздохнём, заплачем, скажем: «Прости меня, Господи», — и Он тут же простит. А вот у людей, быть может, придётся просить прощения долго. Ведь их, людей, много. И Единому Господу нужно принести одно покаянное слово, а множеству людей надо будет часто повторять: «Простите меня, простите меня». Повторять надо будет не механически, а живо, и умно, и прочувствовано.

И слёзы будут течь сами собою, и хор будет петь «На реках вавилонских», а потом — и стихиры Пасхи. И только перед последним торжествующим стихом пение оборвётся.

Ранее опубликовано: № 2 (50) Дата публикации на сайте: 17 Март 2013