Святая схиигумения Фамарь (Марджанова; 1868–1936)

У нас нет феодальных замков, которыми усеяна Западная Европа.
Наши замки – монастыри.

Академик С.П. Шевырев

Святая схиигумения Фамарь (Марджанова) Схиигумения Фамарь, в миру княжна Тамара Александровна Марджанишвили (Марджанова), – одна из выдающихся подвижниц благочестия ХХ века, святая Русской и Грузинской Православных Церквей, основательница Серафимо-Знаменского скита под Москвой.

Матушка Фамарь родилась 1/14 апреля 1868 года в селе Кварели Тифлисской губернии Грузии. Отец, потомственный дворянин, полковник Александр Андреевич Марджанишвили, был военным инженером. Он был широко образованным и творчески одаренным человеком. Мать, Елизавета Соломоновна, принадлежала к старинному княжескому роду Чавчавадзе и была троюродной сестрой известного общественного деятеля, публициста, а в будущем – прославленного в лике святых праведного Илии Чавчавадзе. Родители были людьми верующими: духовником семьи был священноинок со Старого Афона Иессей.

Отец умер в 1881 году, когда Тамаре было 13 лет. В 19 лет она потеряла мать и почти одновременно сестру Софико. Смерть родных сказались на душевном состоянии юной Тамары, заставив ее осознать кратковременность земной жизни и задуматься о цели земного бытия.

Тамара получила хорошее образование в Закавказском девичьем институте, который окончила в 1888 году. Детей Марджановых Господь одарил талантами: брат Тамары Котэ (Константин Александрович) стал известным артистом театра и кино, режиссером и одним из основоположников грузинского театра. Сама Тамара писала стихи, обладала чудесным голосом и музыкальными способностями и потому готовилась к поступлению в Петербургскую консерваторию. Но Богу было угодно призвать ее на иноческое служение: поездка в Бодбийский монастырь круто изменила ее жизнь.

В 1888 году император Александр III, путешествуя по Грузии, посетил бывший монастырь в Бодби, где скончалась и была погребена святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии. Император повелел вновь открыть монастырь и возродить там монашескую жизнь. Повеление монарха было исполнено, и 7 мая 1889 года на месте лежащего в развалинах бывшего мужского монастыря была открыта женская обитель. В возрожденный монастырь из Московского Страстного монастыря были направлены семь монахинь, одна из которых – Ювеналия (в миру – Елена Викентьевна Ловенецкая), москвичка, дворянка – стала игуменией этой обители.

Как только Тамара переступила порог храма, у нее тут же возникла мысль: «И я поступлю в монастырь»

В один из майских дней 1889 года монастырь во имя святой равноапостольной Нины в Бодби посетила Тамара Марджанова вместе со своей сестрой. Сестры попали на всенощную службу в маленькую домовую церковь. Как только Тамара переступила порог храма, у нее тут же возникла мысль: «И я поступлю в монастырь». Так благодать Святого Духа внезапно коснулась ее души. Во время службы пели три инокини; игумения Ювеналия читала канон. Она обратила внимание на девушек и после службы обратилась к ним с вопросом, почему они в трауре. «У нас недавно умерла мама», – объяснили они. Тамара вошла в храм светской красавицей, а вышла инокиней. Она вернулась из монастыря с твердым намерением стать монахиней. В следующий ее приезд в эту обитель летом того же года настоятельница Ювеналия с любовью встретила Тамару и дала согласие принять ее в монастырь без денежного взноса. В октябре 1889 года Тамара приехала в монастырь с желанием поселиться здесь навсегда.

Монахиня Ювеналия (Марджанова) с игуменией Ювеналией (Ловенецкой) С мирской точки зрения, у молоденькой княжны Тамары было все необходимое для человеческого счастья: красота, богатство, знатность, блестящая перспектива стать известной певицей, любящий жених. Все это она оставила ради служения Богу, ради Жениха Небесного.

Родные княжны были категорически против ее намерения стать монахиней и решили вернуть ее в мир обманным путем. Они отправили ей письмо, в котором сообщали, что она должна лично явиться в Тифлис (как тогда назывался Тбилиси) к нотариусу для составления доверенности по передаче прав наследства (после смерти родителей она с братом и младшей сестрой стали наследниками богатого родового имения Кварели).

Родственники пытались соблазнить Тамару мирскими удовольствиями, но даже во время спектакля в Тбилисском театре девушка не выпускала четок из рук и не прекращала молиться. Тогда родные заперли ее дома, но пленница Тамара убежала из-под стражи и скрылась за монастырскими стенами. Родные отыскали ее, однако игумении Ювеналии удалось убедить их в правильности выбранного Тамарой жизненного пути, и они смирились с непоколебимым желанием своей родственницы. Так в декабре 1889 года Тамара поступила в монастырь послушницей, навсегда распрощавшись с прежней жизнью.

Игумения Ювеналия стала духовной матерью Тамары. Она взяла молодую послушницу под свою опеку и сделала ее своей келейницей. Тамара стала регентом монастырского хора, преподавала пение в монастырской школе, выполняла канцелярские послушания.

В 1892 году о. Иоанн Кронштадтский передал восстанавливающейся обители 200 рублей. За такое благодеяние матушка Ювеналия решила лично поблагодарить о. Иоанна и с этой целью отправилась в Петербург, в Вознесенский монастырь, взяв с собой и Тамару. Позже в своих воспоминаниях княжна писала, что прозорливый отец Иоанн, благословляя ее, произнес: «Тамара-Тамара, благую часть избрала». Батюшка снял игуменские кресты с игумении Ювеналии, надел их на послушницу и, погладив ее по голове, с радостью произнес: «Вот какая ты у меня игумения – посмотрите на нее!» В то время княжна Тамара и подумать не могла, что в будущем станет настоятельницей трех обителей, которые и будут ее тяжелыми крестами.

В Бодбийском монастыре Тамара пробыла послушницей около девяти лет. Первым ее духовником был ректор Тифлисской духовной семинарии, будущий епископ Тобольский архимандрит Гермоген (Долганев), мученически пострадавший за веру и Церковь в 1918 году и ныне прославленный в лике святых. Он вложил в сердце молодой послушницы понимание того, что именно смирение и есть Христово учение. И чем более проникает в сердце таинственное учение о смирении, тем плодотворнее и глубже самопознание, которое есть одновременно и Богопознание. Через много лет и она сама также заповедовала духовным чадам:

«Проси себе у Господа только кротости и смирения, и даст тебе Господь по Своему обетованию: “Просите и дастся” – в этом будет исполнение всех заповедей Христовых».

Бодбийский монастырь. Фото: ru.wikipedia.org

6 декабря 1891 года состоялся постриг Тамары в рясофор с именем Ювеналия: княжна получила такое же имя, как и у ее восприемницы – игумении Ювеналии.

А в это время возвращения Тамары в мир ждал жених, с которым она состояла в тайной от игумении переписке. Принятие его возлюбленной пострига ввергло его в такое отчаяние, что он занемог, заболел чахоткой и умер. Монахиня Ювеналия долгое время винила себя в его смерти. 9 июня 1899 года она писала своему духовному отцу Гермогену:

«Сегодня я получила известие, что человек, который причинял мне столько муки в продолжение этих десяти лет, но, страдая гораздо больше меня, умер 4-го числа от скоротечной чахотки… Все наше общение с ним было в переписке. Переписка наша была самого дружеского характера… Я ужасно скорблю, что, может быть, я причина такой ранней смерти, но ведь я же иначе не могла поступить… Я уверена, что Вы помолитесь обо мне, чтобы Господь помог мне быть настоящей послушницей, что составляло единственную цель моей жизни с первого дня поступления… Благословите и простите недостойную, но преданную Вам всей душой Вашу духовную дочь Ювеналию»^[1].

24 октября 1899 года архиепископ Карталинский и Кахетинский Флавиан (Городецкий), экзарх Грузии, постриг княжну в мантию также с именем Ювеналия. Некоторые люди, находившиеся в церкви во время пострига, видели белого голубя, кружившегося над головой матушки.

В 1902 году инокиню Ювеналию (Ловенецкую) перевели в Москву и назначили настоятельницей Московского Богородице-Рождественского монастыря. Тогда на освободившееся игуменское место 12 октября 1902 года экзарх Грузии архиепископ Алексий возвел молодую Ювеналию. Перед этим событием она всячески сопротивлялась новому назначению, писала во многие духовные инстанции Петербурга, но всюду получала отказ и потому покорилась Божией воле. Еще долгое время тосковала в разлуке с игуменией Ювеналией, заменившей ей родную мать. Став игуменией Бодбийского монастыря, она нашла поддержку у св. Иоанна Кронштадтского, благословившего ее первые шаги в управлении монастырем. В годы настоятельства игумении Ювеналии в монастыре развивалось школьное дело. Многие дворянские семьи стремились определить в Бодбийское училище своих дочерей. Здесь новая настоятельница открыла две русские школы – для мальчиков и для девочек; открыла школу рукоделия и рисования, а также отделение Общества восстановления христианства на Кавказе. Обитель была возрождена и стала одним из самых больших женских монастырей России. В 1906 году по указу императора Николая II Бодбийскому монастырю было присвоено звание первоклассного монастыря. К 1907 году в обители подвизались около трехсот сестер. За пять лет усердного служения игуменией Ювеналией было много сделано, так что она проявила себя достойной преемницей своей духовной матери.

Она всем сердцем полюбила преподобного Серафима Саровского и пронесла эту любовь через всю жизнь

Первой книгой, которую послушница Тамара прочитала в Бодбийском монастыре, было жизнеописание святого Серафима Саровского. С тех пор она всем сердцем полюбила преподобного и пронесла эту любовь через всю жизнь. «Преподобный Серафим правил всей моей жизнью», – говаривала она.

Как известно, 19 июля 1903 года состоялось открытие мощей Серафима Саровского. Матушка игумения лично не могла присутствовать на торжестве, а послала в Саров монахиню Агнию с тем, чтобы та молилась за всю обитель. Посланная исполнила поручение и привезла небольшую икону новоявленного святого Серафима, дивного чудотворца. Вскоре от этой иконы стали происходить чудеса.

Император Николай II с членами Августейшей фамилии несут мощи прп. Серафима. 1903 г.

Трудно пришлось матушке Ювеналии в неспокойное время 1905–1907 гг., когда революционно настроенные горцы убивали политических и духовных лиц. Они нападали и на мирных грузин-крестьян и притесняли их. За защитой те обращались к матушке, и она укрывала их в своей обители, за что разбойники угрожали ей расправой. 27 ноября 1907 года в одну из поездок матушки по делам обители в Тифлис на нее было совершено нападение. Во время обстрела матушка, прижимая к груди икону преподобного Серафима Саровского, стала громко взывать: «Преподобный отче Серафиме, спаси нас!» Неожиданно появился конный патруль, и разбойники разбежались. В результате налета были убиты кучер, верховой стражник, четыре лошади, а кондуктор и слуга тяжело ранены. Горцы изрешетили экипаж: вся дорога и карета внутри были усыпаны пулями, ее стекла выбиты. Чудом матушка и ее спутницы (невестка с двумя детьми и послушница Елена) остались живы и невредимы внутри экипажа: «Бог идеже хощет, побеждается естества чин, творит бо елика хощет» (Из Великого канона Андрея Критского).

После этого случая священноначалие приняло решение перевести игумению Ювеналию в более безопасное место, и уже через 10 дней указом Святейшего Синода она была переведена в Москву настоятельницей Покровской общины сестер милосердия. Грустным было ее расставание с родной обителью.

Московская Покровская община была основана в Москве в 1872 году. При ней был устроен сиротский приют для девочек, аптека и женская фельдшерская школа. Монахини общины трудились сестрами милосердия так же, как и сестры Марфо-Мариинской общины, основанной в 1909 году великой княгиней Елизаветой Федоровной Романовой, однако сестры Марфо-Мариинской обители не были монахинями. Тесная духовная дружба связывала матушку с великой княгиней Елизаветой Федоровной; они молились друг за друга. Елизавете Федоровне отдала матушка свою святыню – икону прп. Серафима Саровского, которую та попросила для больного цесаревича Алексея. Икона была обнаружена следователем Н.А. Соколовым в вещах свв. Царственных страстотерпцев в Екатеринбурге, а дальше следы ее затерялись.

Тесная духовная дружба связывала матушку с великой княгиней Елизаветой Федоровной; они молились друг за друга

Заботами матушки игумении в храме Воскресения Христова при Покровской общине сестер милосердия был устроен и 26 мая 1909 года освящен придел во имя Серафима Саровского. В строительстве принимала участие великая княгиня Елизавета Федоровна.

Многочисленные обязанности настоятельницы Покровской общины тяготили матушку Ювеналию, отвлекали ее от молитвы, а потому через год у нее родилось желание уединиться, поселиться около Саровского монастыря, чтобы быть ближе к местам духовного подвига своего небесного покровителя. С этой целью в конце июня 1908 года матушка посетила Серафимо-Понетаевский женский монастырь, расположенный в 12-ти верстах от Сарова. Когда она молилась перед чудотворной Понетаевской иконой Божией Матери «Знамение», то услышала голос: «Нет, ты здесь не останешься, а устраивай сама скит не только себе, но и другим». Услышав глас от иконы, она задрожала всем телом, из глаз полились слезы. Приняв все бывшее за искушение, она поехала за советом в Зосимову пустынь к опытному духовнику о. Алексию (Соловьеву), который благословил ее устроить новый скит, сказав, что к этому ее призывает Сама Матерь Божия. 28 сентября 1909 года матушка пишет из Сергиева Посада своему духовнику о решении построить скит:

«Мой путь… должен меня больше соединить с Господом. Эта мысль – свет и радость для меня. И это я буду приводить в исполнение постепенно»^[2].

С благословения старцев: о. Алексия Зосимовского, о. Анатолия Оптинского и о. Товии, наместника Троице-Сергиевой лавры, – матушка приступила к созданию Серафимо-Знаменского скита под Москвой на одном из участков, принадлежавших Покровской общине. С Божией помощью появились и средства для этого благого дела. На торжество закладки Серафимо-Знаменского скита из Москвы прибыл настоятель Знаменского монастыря архимандрит Модест, который совершил молебствие с водосвятием. Первый камень в основание скита положила его основательница – игумения Ювеналия. Скит строился с июля 1910-го по сентябрь 1912 года. По вопросам внутреннего устройства скита матушка обращалась к владыке Арсению (Жадановскому), епископу Серпуховскому, ставшему в 1916 году духовным отцом матушки и всех сестер скита.

Сергиево-Знаменский скит. Фото: orskeparh.ru

Освящение Сергиево-Знаменского скита состоялось 29 сентября 1912 года. Освящал скит митрополит Владимир (Богоявленский), бывший в то время митрополитом Московским и Коломенским. На освящение скита прибыла великая княгиня Елизавета Федоровна. Главный храм обители посвятили иконе Богородицы «Знамение» и прп. Серафиму. Нижний храм был освящен в честь святой равноапостольной Нины в память о Бодбийском монастыре. В скиту все – от элементов архитектуры до распорядка – имело символическое значение, напоминало о жизни Спасителя и святых. В ограде были построены 12 небольших кирпичных домиков – по числу 12-ти апостолов. В каждом домике могли жить по три сестры, а общее количество сестер было 33, по числу лет земной жизни Спасителя.

В передней части скита посередине стоял большого размера образ Спасителя с неугасимой лампадой. По углам ограды были устроены четыре башни, на которых стояли вылепленные из гипса архангелы с трубами, как бы готовящиеся возвестить Пришествие Христово.

Основанный ею скит стал жить по строгому монастырскому уставу, предписывавшему полную изоляцию от внешнего мира

В скором времени тридцать три сестры населили скит, который стал жить по строгому монастырскому уставу, предписывавшему полную изоляцию от внешнего мира. Епископ Арсений (Жадановский) писал:

«В маленьком храме Сергиево-Знаменского скита… происходило большое сосредоточение благодатной силы. Тут Сам Господь приосенял собранных, тут Царица Небесная умиляла сердца молящихся…»

В создание скита матушка Фамарь вложила много сил и энергии, молитв и своих материальных средств. «Сознание того, что у тебя есть любящие тебя люди, облегчает несение тяжелого креста», – говорила матушка.

21 сентября 1916 года владыка Арсений (Жадановский) постриг игумению в великую схиму с именем Фамарь.

Инокиня Серафима (Осоргина) В 1920-е годы Антонина Михайловна Осоргина, будущая инокиня Серафима, часто посещала в Сергиево-Знаменском скиту матушку Фамарь, которая оказывала ей духовную помощь. Антонина оставила о схиигумении трогательные воспоминания:

«Главной чертой матушки было то, что она всегда была светла и радостна… При ее очень маленьком росте она поражала, прежде всего, какой-то значительностью и духовной силой. Многие боялись в первый раз к ней подойти, заговорить с ней. Но этот страх или, скорее, робость исчезали от взгляда ее, полного такой горячей любви и внимательности. У нее были большие, прекрасные, темные глаза. Лицо в старости еще носило следы необыкновенной красоты и отпечаток грузинского происхождения… Все в матушке поражало какой-то красотой, изяществом, ослепительной чистотой… Я узнала от одной из сестер, что матушка носила вериги, что под белоснежным покрывалом на кровати – доски, на которых она спала. Да и много ли она спала… Она заботилась о своих “детях” до последней минуты жизни… Вся она была полна этим огненным пламенем веры и молитвы… И теперь еще в разных случаях жизни я не только спрашивала себя, но почти уверена, что знаю, что бы сказала матушка, как бы посоветовала поступить. Наставления ее всегда были определенными, авторитетными, т.е. крепкими»^[3].

В тяжелые 1920-е годы, годы гонений и репрессий, матушка Фамарь организовала кооперативы, в которых монахини изготовляли мягкие игрушки, стегали одеяла. Епископу Арсению (Жадановскому), последнему наместнику Чудова монастыря в Кремле, и архимандриту Серафиму (Звездинскому), его духовному собрату, впоследствии епископу Дмитровскому, в годы гонений матушка Фамарь дала приют в основанном ею Сергиево-Знаменском скиту. С осени 1918-го по 1919 год затворники тайно совершали там Божественную литургию. Владыка Серафим (Звездинский) называл матушку Фамарь «маленькой в мирском и большой в духовном». И действительно, матушка было человеком высокого духа и глубокой веры.

В 1924 году скит был закрыт, и сестры рассеялись в разные стороны. После закрытия скита матушка Фамарь, по сведениям ее духовных чад, некоторое время жила в Марфо-Мариинской обители, в покоях великой княгини Елизаветы, а после закрытия обители приехала в село Кузьменки под Серпуховом: многие сестры ее скита были родом из Серпухова. Потом матушке удалось найти небольшой дом в поселке Трубачевка, недалеко от станции Перхушково, и она поселилась в нем с десятью сестрами, продолжая свой монашеский подвиг. В отдельном домике помещался священник иеромонах Филарет (Постников). Жизнь в Трубачевке постепенно наладилась. Многие приезжали к матушке за советом и наставлением.

В камере были заключенные, осужденные по разным статьям, но все они уважали матушку, чувствуя сокровенную красоту ее духа

В 1931 году схиигумению Фамарь вместе с двумя сестрами ее обители арестовали «за контрреволюционную пропаганду и антисоветскую агитацию». В Бутырской тюрьме вместе с нею была ее верная послушница Нюша, девушка любящая и самоотверженная. С помощью небольшой занавески удалось в общей камере отделить для матушки угол. В камере были заключенные, осужденные по разным статьям, но все они уважали матушку, чувствуя сокровенную красоту духа подвижницы. Когда она получала передачи, то оделяла всех сокамерниц. Ее приговорили к ссылке на пятилетний срок в глухую сибирскую деревню Усть-Уду на Ангаре, за 200 верст от Иркутска. С нею в ссылку поехала и ее послушница Нюша.

Несмотря на старания ее брата, Котэ Марджанишвили, творчество которого высоко ценил Сталин, вызволить ее из ссылки не удалось. Котэ встретился с А.В. Луначарским, но получил ответ: «Пусть режиссер Маржданов забудет, что у него есть сестра». Часть пути до конечного пункта матушке пришлось идти пешком, на больных ногах. Матушка Фамарь, выросшая в теплой солнечной Грузии, оказалась в условиях сурового сибирского климата, что не могло не сказаться на ее и без того слабом здоровье, и она заболела туберкулезом горла. Матушка жила в крестьянской избе, где ей за печкой был отведен угол. Ее переживания в тот период отражены в письмах. Так, в январе 1932 года она пишет:

«Иногда нападает малодушие и скорбь… Я обращаюсь к св. Иоанну Златоусту… Если великий из святителей так унывал вдали от близких, то что же говорить обо мне, маленькой пылинке?»

В 1933 году она писала:

«Я рада, что чаша испытания мне досталась сильнее моих деток. Так и должно быть».

Хозяева избы полюбили матушку, и после окончания ссылки она переписывалась с ними. Ванюша, сын хозяина, писал ей:

«Жаль, что Вы уехали от нас. У меня теперь баян, я весь день играю, вот Вы бы послушали».

Читая это письмо, матушка говорила с улыбкой: «Вот, пожалел меня Господь!» Расположился к ней и комиссар, к которому она была обязана приходить отмечаться несколько раз в месяц. При прощании сказал, что сожалеет, что больше не увидит ее.

В письмах к своим близким монахиня Фамарь не раз писала, что хотела бы «вернуться к своим бережкам», к «деткам своим любимым». Господь услышал ее желание: она осталась жива и вернулась к «своим бережкам».

За несколько дней до кончины матушки художник Павел Корин закончил ее портрет

После окончания срока ссылки в сентябре 1934 года агница Христова, будучи тяжело больной туберкулезом, вернулась в Москву и поселилась в маленьком домике в дачном поселке около станции Пионерская Белорусской железной дороги, где в течение двух лет продолжала принимать людей. Благодарные люди оставляли ей пожертвования, а она раздавала их беднякам. Ближними для нее были все люди, с которыми пересекался ее жизненный путь. Каждого из приходивших к ней она старалась угостить и оделить вниманием. Последние годы жизни матушка жила среди духовно родных людей, ее часто навещал епископ Арсений. Однако коварная болезнь делала свое черное дело: она постепенно угасала. Несмотря на физическую немощь, чувствовалась высота ее духовной жизни. За несколько дней до кончины матушки художник Павел Корин закончил ее портрет «Схиигумения Фамарь», послуживший одним из этюдов к монументальному полотну «Русь уходящая». К сожалению, картина не была завершена. Нам же художник оставил ее портрет. А еще остались ее стихи. Вот одно из них:

Мне снился сон однажды чудный,
Сон необычной красоты:
С дерев листвою изумрудной
И все цветы… цветы… цветы…

И было их так много, много
Роскошных, пышных тех цветов.
Тонула словно в них дорога,
Красы их выразить нет слов!

Головки лилий белоснежных
На длинных стройных стебельках
И масса роз, душистых, нежных,
С росой на свежих лепестках,

Гортензий шапки, словно пена,
Настурций ярких огоньки
И золотистая купена
Цвели на берегу реки…

И верю я: в стране небесной,
В стране добра и красоты,
В стране поистине чудесной
Я вновь увижу те цветы…

10/23 июня 1936 года матушка отошла ко Господу, оставив у тех, кто ее знал, ощущение сиротства и большой потери. Епископ Арсений (Жадановский) напутствовал схиигумению Фамарь перед ее кончиной и отпевал ее в домике, где она жила. (Через год он был расстрелян на Бутовском полигоне.) Похоронили матушку Фамарь в Москве, на Введенском (Немецком) кладбище, недалеко от могилы протоиерея Алексия Мечева, ныне прославленного в лике преподобных. На могиле матушки стоит простой деревянный крест с двумя иконами – Божией Матери «Замение» и преподобного Серафима Саровского. На нижней перекладине креста сделана надпись: «Веруяй в Мя имать живот вечный».

Спустя 75 лет после закрытия Серафимо-Знаменского скита, в 1999 году, здания бывшей обители были переданы Русской Православной Церкви, и 15 января, в день зимней памяти прп. Серафима Саровского, во вновь открытой обители была совершена первая литургия.

27 января 2000 года в Серафимо-Знаменском скиту поселились насельницы, и он возобновил свою деятельность. Скит расположен в 30-ти км от Москвы, в Домодедовском районе, близ села Битягово.

В 2016 г. Священный Синод Грузинского Патриархата принял решение о канонизации монахини Фамари как преподобноисповедницы

22 декабря 2016 года Священный Синод Грузинского Патриархата принял решение о канонизации монахини Фамари как преподобноисповедницы. 28 декабря 2017 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил включить имя святой в месяцеслов, с определением празднования ее памяти 10/23 июня, как это установлено в Грузинской Церкви. Память ее празднуется также 9 февраля – в день Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской.

13 июня 2018 года состоялось обретение мощей преподобноисповедницы Фамари, которые были торжественно перенесены в Серафимо-Знаменский скит. Часть мощей преподобноисповедницы Фамари передана Грузинской Православной Церкви. Надеемся, что по молитвам этой святой будут укрепляться братские узы, связывающие русский и грузинский народы.

Преподобноисповедница Фамарь, моли Бога о России и о нас, грешных!