О «Велесовой ночи»

Одни не принимают этот праздник, другие от него без ума, кто-то считает забавным, а кто-то – открыто сатанинским; для иных – это всего лишь способ заработать денег… Как несложно догадаться, речь идет о Хэллоуине. Мнений, как часто бывает, немало, порой они диаметрально противоположные. Давайте попробуем разобраться, что это за праздник такой и чем его нежданно-негаданно предлагают заменить.

Фото: culture.ru

Всем по тыкве?

Изначально Хэллоуин, отмечаемый 31 октября, был просто кануном Дня всех святых, который в Католической церкви празднуется 1 ноября. Данному празднику сопутствовали определенные традиции: так, к примеру, в этот день бедняки обходили дома более состоятельных соседей, предлагая помолиться об упокоении сродников, и за это получали угощение. В начале ХIX века на Хэллоуин в Ирландии и Шотландии среди детей появляется традиция вырезания светильников из овощей, чаще всего из репы, в подражание герою ирландской легенды о скупом Джеке. Этот обычай получил распространение и в иммигрантской среде в США, но там куда чаще в качестве светильников использовались тыквы. Лишь в конце ХIX века фиксируется использование маскарадных костюмов на Хэллоуин. Впервые это произошло в Шотландии: там дети в масках ходили по домам и получали конфеты, пирожные, фрукты и деньги.

Хотелось бы отметить следующий важный момент: в различных источниках можно найти информацию о том, что Хэллоуин отождествляется с кельтским языческим праздником Самайн. На самом деле, далеко не все исследователи согласны с этим^[1]. Истоки подобного мнения, по-видимому, в концепции некоторых светских религиоведов, которая заключается в том, что все христианские праздники возникли в качестве замещения предшествующих им праздников языческих, что, конечно, не единожды опровергалось. Можно с уверенностью сказать, что в своем изначальном варианте в традиции празднования ничего общего у Хэллоуина с Самайном не было. Иногда указывают на сходство дат празднования – с 31 октября на 1 ноября, но далеко не все специалисты считают, что Самайн праздновали именно тогда: у кельтов он знаменовал окончание уборки урожая, и однозначной уверенности в корректности указанных дат нет. Скорее, здесь можно говорить об определенном сходстве сегодняшнего варианта Хэллоуина с Самайном, ведь с утратой христианской сути Хэллоуин действительно приобрел немало языческих и оккультных черт. Нечто похожее можно наблюдать у нас с практикой празднования Масленицы, появившейся в советский период, когда культпросветовцами изначально христианский праздник был переработан в некие «Проводы зимы», где христианским мотивам просто не нашлось места.

В целом, Хэллоуин претерпел на Западе те же метаморфозы, что и иные христианские праздники, из которых практически полностью исчезла изначальная суть, а истинный смысл был подменен блестящей, но пустой оберткой. Рождество уже совершенно не ассоциируется с приходом в мир Спасителя – теперь это просто зимний праздник, в который принято дарить подарки, а символ праздника – Санта Клаус – утратил всякое сходство со своим прообразом – святителем Николаем. Аналогично, Пасха на современном Западе – это что-то про кроликов и яйца, а не про Христово Воскресение. Хэллоуину в этом плане повезло еще меньше: его традиции, лишенные изначальной сути, были извращены гораздо сильнее – теперь это праздник, символикой которого стала различная нечисть, с соответствующей атрибутикой. Стоит заметить, что Хэллоуин весьма активно эксплуатируется маркетологами – тематические распродажи, концерты, вечеринки и т.п. являются неотъемлемой составляющей данного праздника.

В начале 1990-х вместе с гамбургерами, «ножками Буша», кока-колой Хэллоуин приехал и в Россию

Уже довольно давно дехристианизированный Хэллоуин стал элементом массовой поп-культуры Запада, в таком варианте он был «импортирован» странами, которые не гнушаются культурных заимствований. Так данный праздник попал и прижился в некоторых странах Азии, где довольно популярен и по сей день. В начале 1990-х вместе с гамбургерами, «ножками Буша», кока-колой Хэллоуин приехал и в Россию.

Нельзя сказать, что этот праздник приобрел всенародную любовь в нашей стране, но определенное распространение все же получил, порой его отмечали в детских садах и школах. Не оставались в стороне и студенты, привлеченные несколько хулиганским и неформальным антуражем праздника, да и более взрослая публика не игнорировала хэллоуинские вечеринки. И, конечно, нисколько не отставали от своих заокеанских коллег местные маркетологи, вовсю эксплуатируя соответствующую тематику для продвижения своих товаров и услуг.

Особенности национальных тыкв

Нынешнее время внесло свои коррективы во многие сферы жизни общества, и культурный фронт не стал исключением. Понятно, что в условиях проведения СВО популяризировать откровенно «западный» праздник как-то совсем уж неуместно, поэтому учебные заведения его ныне не празднуют, да и СМИ как-то попритихли, хотя раньше информация о Хэллоуине лилась рекой.

В народе говорят, что свято место пусто не бывает. Конечно, понятие святости с Хеллоуином несовместимо, но освободившиеся место действительно захотели быстренько занять, и аналоги заморского, но столь завлекательного праздника начали активно искать и кое-что нашли.

Несколько лет назад в сети появилось шуточное высказывание, которое звучало как «не Хэллоуин, а Тыквенный спас». Данная острота получила довольно широкое распространение, которое вырвалось за приделы Интернета в реальный мир, – так, в некоторых городах даже прошли «тыквенноспасовские» вечеринки. Возможно, со временем «тыквенный спас» действительно мог бы стать локальным шуточным праздником для специфической аудитории, похожим на первоапрельский «День дурака», но довольно неожиданно ему нашелся конкурент.

Нежданно-негаданно в СМИ заговорили о некоем «исконно славянском празднике» под названием «Велесова ночь», который – вот ведь неожиданность! – является практически полной калькой Хэллоуина, со всеми привычными атрибутами, и даже дата празднования совпадает. Заметки о «Велесовой ночи» вышли на крупнейших новостных порталах страны: о ней написали «Интерфакс»^[2], «Известия»^[3], «Комсомольская правда»^[4] и другие федеральные СМИ, а сотни региональных пабликов, в свою очередь, перепечатали их. Тема, как говорится, пошла в народ, так что даже некоторые учебные заведения в разных регионах страны, недолго думая, решили отпраздновать «Велесову ночь», раз Минобр Хэллоуин не жалует, а реквизит от него остался и полностью подходит, ну, не пропадать же добру...

Заметки о «Велесовой ночи» содержали довольно много информации о том, каким образом ее надо отмечать, какие традиции стоит соблюсти при этом и т.п. Однако стоит заметить, что статьи о празднике, хотя и различались по стилю и содержанию, имели кое-что общее: ни в одной из них не было ссылок на аутентичные первоисточники, в которых было бы упоминание данного праздника, а также не было никаких отсылок на работы историков, этнографов или религиоведов, чего логично было бы ожидать в материалах о празднике, о котором обыватель раньше никогда не слышал. Дело в том, что любой праздник – народный, государственный или религиозный – либо имеет четкую привязку к дате события, в честь которого он появился, либо есть фиксация его празднования в исторических источниках на определенном временном промежутке, что позволяет говорить о том, что данный праздник не является плодом чьей-то фантазии. Ведь, действительно, не о всем известном Новом годе же писали господа журналисты, – почему бы в данном контексте не разместить мнения специалистов, изучающих культуру, историю и религиозные воззрения славян? Утверждается, что «Велесова ночь» – исконно славянский праздник, – наверняка исследователи о нем прекрасно знают? А тут небольшая заминка – дело в том, что специалисты-то как раз о празднике с таким названием и слыхом не слыхивали. Однако недолгие поиски легко приводят к первоисточнику информации о «Велесовой ночи»: все, что сообщили о данном празднике уважаемые СМИ, уже довольно давно опубликовано на информационных ресурсах неоязычников.

Кто такие неоязычники?

Кто же такие неоязычники, материалы которых вдруг так лихо принялись распространять крупнейшие СМИ? Давайте обратимся к истории возникновения данного явления, чтобы понять, с чем мы имеем дело.

На Руси переход от язычества к христианству не был одномоментным явлением. Этот процесс шел достаточно постепенно, затрагивая изначально лишь крупные городские образования. Исконно славянское население крестилось охотно и добровольно, в смешанных славяно-финно-угорских поселениях язычество сдавало позиции дольше. Однако показательным для определения ухода язычества из народного мировоззрения является погребальный обряд, который почти повсеместно изменяется с языческого на христианский уже в XI–XII веках^[5].

Конечно, какие-то рудименты язычества в народной среде еще некоторое время оставались, но серьезного влияние на мировоззрение русского народа язычество уже не оказывало. Например, в фольклоре появляются персонажи по имени Мокошка и Волосатик, делающие людям небольшие бытовые пакости, по сути своей они воспринимаются мелкими бесами, хотя понятно, что на самом деле это трансформация некогда значимых богов славянского пантеона – Мокоши и Велеса. Славянское язычество не оставило после себя аутентичных литературных памятников, поскольку не обладало письменной традицией. Таким образом, можно констатировать, что спустя 2–3 века после Крещения Руси князем Владимиром наступил полный и окончательный закат славянской языческой веры как религиозной системы.

Спустя 2–3 века после Крещения Руси князем Владимиром наступил полный и окончательный закат славянской языческой веры как религиозной системы

Аутентичную информацию о языческой славянской религии мы можем почерпнуть только из русских летописей, написанных христианскими монахами, христианских поучений против язычников, немногочисленных письменных свидетельств, оставленных иностранными историками, путешественниками и миссионерами.

Немного сведений о язычестве может открыть археология, какие-то отголоски язычества содержатся в фольклоре, но здесь следует учитывать то, что фольклор стали целенаправленно изучать лишь в XIX-м веке, причем поначалу фольклористы-любители вносили правки в собранный материал, следуя собственным соображениям и концепциям.

Любому здравомыслящему человеку понятно, что на подобном материале невозможно восстановить религиозную традицию, можно лишь создать авторский новодел, поэтому называть современных язычников с приставкой «нео» вполне справедливо.

В начале ХX века, спустя столетия после заката славянского язычества, появились люди, желающие его возрождения. Исходя из их мировоззрения, становится понятно, что в язычестве они видели инструмент для религиозно-культурного обособления от русского народа: первые неоязычники были сторонниками «самостийной Украины». Так, в 1913-м году украинский скульптор М. Гаврилко, сторонник отделения Украины от Российской империи, выступил с идеей возрождения язычества на Ⅱ-м Украинском съезде студентов, посвященном 40-летию творческой деятельности Ивана Франко, во Львове, высказав следующее:

«Греко-византийские, римские, польские, московские, немецкие и бог знает какие влияния искривили и покалечили украинскую душу... Поэтому прочь из мусора чужих влияний, назад к позициям, из которых мы происходим, то есть к культуре наших прапредков, кто имел своих богов, свой взгляд на мир и свое отношение к природе, свою этику и свою мораль...».

Во время Первой мировой войны М. Гаврилко участвовал в украинских вооруженных формированиях, сражавшихся против Российской империи. По воспоминаниям современников, во время военных действий он молитвенно обращался к древним богам в присутствии подчиненных солдат: он почитал

«ясного и ласкового Дажбога, который бережет от всякой напасти, и Перуна, который бьет громами всякого супостата... мог остановиться среди леса, встать на пень дерева и громко молиться силам, которые его окружали».

Сходных воззрений придерживался и западно-украинский поэт Василий Пачовский (1878–1942). Еще в 1913-м году в поэме «Князь Ляборец» он описывал монотеистический культ Дажбога как основу духовности дохристианских времен^[6].

Во время Второй мировой войны начался очередной виток распространения неоязыческих идей среди сторонников «особого пути» Украины

Во время Второй мировой войны начался очередной виток распространения неоязыческих идей среди сторонников «особого пути» Украины. Философ В. Шаян, активно сотрудничающий с УПА, стал новым идеологом украинского неоязычества.
Сторонники Шаяна достаточно активно действовали в годы военного лихолетья, объединившись в вооруженную группировку имени Перуна. Отступление гитлеровских войск вынудило Шаяна эмигрировать в Англию, где он продолжил свою деятельность в качестве неоязыческого проповедника.

Другой украинец, Лев Силенко, познакомившись с Шаяном в середине 1940-х годов, спустя некоторое время решил реформировать его идеи и создал неоязыческую организацию РУН-вера, активно действующую среди украинской эмигрантской диаспоры.

В нашей стране сторонники возрождения многобожия объявятся только лишь в 1970–80-е годы ХХ века, да и тех сперва можно будет буквально посчитать по пальцам.

После распада СССР и появления Украины в качестве отдельного государства неоязычество приобрело гораздо больший размах. Стали появляться многочисленные неоязыческие организации, которые тесно сотрудничали, а порой и составляли одно целое с национал-социалистическими движениями, которые также весьма активно стали набирать силу в 1990-х.

Особенно много адептов неоязыческих воззрений было в террористических нацистских батальонах «Айдар», «Донбасс» и «Азов»

Какого-то целенаправленного отпора неоязычество не получало. Напротив, во время правления президента Виктора Ющенко неоязыческие течения на Украине начали получать поддержку на государственном уровне. Возможно, это было вызвано тем, что супруга Ющенко была из эмигрантской семьи последователей РУН-веры, хотя, быть может, властям просто импонировала открытая враждебность неоязычников по отношению к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Так или иначе, факт остается фактом: украинская власть очень лояльно относилась к местным неоязычникам, позволяя им многое. К примеру, в 2009-м году на Старокиевской горе неоязычники установили идол Перуна. Сделано это было недалеко от места, где располагалась Десятинная церковь – первый каменный православный храм на Руси.

Украинские неоязычники принимали самое активное участие в событиях Майдана. Стоит заметить, что некоторые их российские коллеги пришли на помощь своим собратьям по вере. Так, автор книги «Удар русских богов» В. Истархов ездил в Киев на Майдан и размахивал там флагом со стилизованной свастикой.

Неоязычники принимали активное участие и в так называемой АТО, особенно много адептов неоязыческих воззрений было в террористических нацистских батальонах «Айдар», «Донбасс» и «Азов».

В абсолютном большинстве случаев неоязычество – это авторский новодел, являющийся лишь плодом фантазии

Для представителей последнего неоязыческие идеи в своеобразном синтезе с национал-социализмом стали основной идеологией. Находки на базе «Азова», расположенной недалеко от Мариуполя и захваченной нашими войсками в ходе СВО, это полностью подтверждают. Прямо перед их штабом располагалось капище с огромным деревянным идолом. В штабе были найдены аналогичные идолы, но меньшего размера^[7].

Как мы говорили выше, в абсолютном большинстве случаев неоязычество – это авторский новодел, являющийся лишь плодом фантазии. Очередной выдумкой и является «Велесова ночь», которую, как и десятки иных своих праздников, просто-напросто придумали идеологи неоязычества. Открытым остается вопрос: зачем известные СМИ припали к столь сомнительному источнику?

***

«Наблюдаются попытки привить неоязыческие симпатии и в образовательном пространстве. <…> В частности, мне известно, что ряд государственных школ в регионах решили отмечать популярный в западной культуре Хеллоуин, переименовав его в Велесову ночь, чтобы придать оттенок якобы исконно славянского праздника. Такая подмена ценностей, фальсификация национальной истории, умаление роли христианства в созидании государственности нашего народа есть некий вызов подлинным ценностям Русского мира»^[8],

– такое заявление сделал Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, выступая на недавно прошедшем заседании Всемирного Русского Народного собора. Опасения Святейшего отнюдь не беспочвенны, особенно учитывая массовую информационную поддержку импортозамещенного Хэллоуина.

Что движет журналистами, во всю пиарящими «Велесову ночь», сказать сложно. Подчеркнем: львиная доля публикаций написано не в стиле: «с точки зрения российских неоязычников, Велесова ночь – славянский аналог Хэллоуина»: это утверждение подается как неоспоримый и не требующий доказательств факт. Причины подобного неясны: возможно, представители «креативного класса» просто заняли несколько инфантильную позицию из разряда: «Ах, вы запрещаете нам веселый праздник, но мы не смиримся и просто назовем его по-другому», а быть может, все гораздо хуже, и у некоторых представителей общества есть реальная потребность в «сатанинской тематике», которую предлагает Хэллоуин, хоть и в гротескном варианте. Понятно, что сам по себе сатанизм малопривлекателен и весьма вторичен по отношению к христианству, но его атрибуты в «праздничной» форме вполне могут быть кому-то по душе. Или журналисты просто выполняют чей-то заказ? Тогда совсем грустно, ведь подобные вбросы совсем не способствуют единству нашего общества, что в сегодняшней ситуации не просто нежелательно, но и по-настоящему опасно для будущего страны. Объяснить подобные демарши представителей СМИ банальной некомпетентностью вряд ли возможно, ведь для того, чтобы понять, что «Велесова ночь» – не более чем новодел, совсем не надо быть дипломированным религиоведом или историком – все лежит на поверхности.

Морис Палеолог – французский дипломат и политик, с 1914 по 1917 годы служивший послом в России – сказал некогда такие слова:

«Я не знаю в мире другого народа, столь внушаемого и доверчивого, как народ русский».

К сожалению, доверчивость – свойство чистой души – зачастую играет с нашим народом злую шутку. Не раз подпадал он под обаяние ложной обольстительной идеи, что оборачивалось для него порой настоящей трагедией. Нам пора уже научиться отделять зерна от плевел и перестать безоговорочно доверять волкам в овечьих шкурах, как бы завлекательны ни были их речи.