«Ты хоть чуть-чуть веруешь?»

Протоиерей Павел Селещук

Однажды, на Старый Новый год, отец Павел, завершая краткое слово после Литургии Василия Великого, сказал нам: «Все времена по-своему тяжелы, но более тяжелых, чем сейчас, не было. Выстоять мы сможем, только если будем со Христом».

«Многие печалятся: будет ли война. Отвечаю: обязательно будет! Мы давно ее заслужили, судя по тому, как мы живем. Афонские старцы ее предрекали еще в 1993-м году, но Господь пока отодвигает сроки, ибо есть у нас еще подвижники, по молитвам которых уцелели города и вся Россия».

«Без покаянного чувства никакие поклоны, никакие посты, никакие другие дела ничего человеку не дадут; если будет смиренное глубокое внутреннее покаяние, сознание своей немощи перед величием Божьим, тогда Господь придет к человеку на помощь – везде и всюду, где бы он ни был», – так сказал нам протоиерей Павел Селещук на проповеди 14 января 2018 г.

***

К этому батюшке я попал не сразу. К тому же это было третье из сел Пушкарных в обозримых белгородских окрестностях. В первом, которое теперь очень близко к центру Белгорода, родился мой дед, Тихон Алексеевич Минаков. Я по ошибке чуть не заехал во «второе», однако 4-го января 2018 г. к 15 часам всё же оказался в Успенском храме села Пушкарное, которое близ ПГТ Томаровка. С тех пор этот храм – и мне родной, и служат в нем энергичный, спортивный, многодетный иерей Александр Шицов (настоятель) и батюшка Павел (почетный настоятель).

Успенский храм села Пушкарное

Отцу Павлу нынче за девяносто, а народ со всей вселенной продолжает стекаться к нему за духовным окормлением. Батюшка (так повелось – батюшкой называют отца Павла, а отца Александра так и зовут – отцом Александром) родился и учился на Волыни, но сюда, в Пушкарное Яковлевского р-на Белгородской обл., переехал в 2002-м г. из Канта, города-спутника Бишкека в Чуйской области Киргизии. Рассказывал, что мечтал перебраться в Россию, и отправился за советом в Ракитное, под Белгород – к архимандриту Серафиму (Тяпочкину), и тот сказал: «Батюшка, если ты в Россию можешь переехать, то переезжай только в Белгородскую область». Владыка им очень дорожил, но открепительное разрешение – дал. Удивительно (хотя чему тут удивляться): за батюшкой в Пушкарное и в соседствующие сёла прибыла из Средней Азии группа его духовных чад вместе с семьями. Мне рассказали, что также батюшка любит и «умеет по ремеслу» – мастерить-строгать в своей мастерской, класть кирпичную кладку; праздным его застать трудно, хотя последние годы старость берет свое. Супруга, Зинаида, скончалась в 2004-м г.

Уроженка села Красный Отрожек, что между сёлами Пушкарное и Старая Глинка, написала в соцсети:

«Прошу передать привет и низкий поклон батюшке протоиерею Павлу Селещуку! Когда я была маленькая, называла его Боженька. Тогда отец Павел служил в церкви Александра Невского в Ташкенте. Затем в Киргизии, сейчас – в храме Успения Пресвятой Богородицы в Яковлевском районе села Пушкарное. Недавно слушала его проповеди на ютубе и прослезилась. Отец Павел не только сильный служитель Божий, но и замечательный человек, наставник и учитель!»

С о. Павлом свидеться тогда мне не удалось, однако познакомился и содержательно, о разном, поговорил с отцом Александром. А когда, возвращаясь, я шел сквозь снежок из Пушкарного в Томаровку, остановился лишь пятый по счету тормозимый мной автомобиль – полуджип с открытым кузовом. Я отворил дверцу, и мы с водителем рассмеялись. За рулем был отец Александр в спортивной форме – он ехал за елочками для благоукрашения храма к Рождеству Христову.

Память нередко подводит, а блокнот события и впечатления января 2018 г. сохранил:

6 января поймал попутку на Томаровку – у старого Дома быта, где белгородских пассажиров ждут маршрутки. Молодой парень, водитель грузовика, работающий на Ямале вахтенным методом (месяц дома, два там), на старом «жигуле» привез меня, по сердечности своей, прямо во двор Успенского храма.

Отец Павел исповедует …Отец Павел с кадилом обходит храм – и во время каждения обращается то к тому, то к другому прихожанину. Говорит негромко, приклонясь к собеседнику. Благословляя, возлагает человеку ладонь на голову – старому и малому. Всяк хочет продлить счастливое мгновение, целует руку, иногда пытается ее поймать.

– Ты чего? – строго спрашивает батюшка, увидев меня, новопришедшего.

– Поговорить бы надо.

– Через год поговорим. Некогда сейчас разговаривать.

Словно холодный душ. Народ меня утешает: если заговорил, это уже ого, с некоторыми батюшка вообще не заговаривает.

Стоящая рядом со мной учительница прикладной математики из известного подмосковного научного городка обращается к отцу Павлу по поводу неплодия. «Молись! И муж пусть молится». – «Кому?» – «Верблюду». Окружающие смеются.

Батюшка – снова ко мне:

– Так о чем?

– Мать в июне похоронил. И приуныл. И вообще – умаялся быть один.

– Уныние – от беса. Гони его, как собаку! Мать как звали?

– Крещена как Светлана.

Батюшка отвлекается на кого-то, потом переспрашивает у меня имя мамы. Улыбается, бормочет: «Светлана, Фотинья…».

Он огорошивает прямотой, от которой теряешься. Глубинными вопросами, ответы на которые не вдруг подберешь, да и есть ли они.

Он огорошивает прямотой, от которой теряешься. Глубинными вопросами, ответы на которые не вдруг подберешь, да и есть ли они

– Ты хоть чуть-чуть веруешь?

Ответить в тон? Дескать, «чуть-чуть верую». Как отреагирует? Но и это было бы правдой для большинства из нас, маловерных.

Мямлю:

– Ннну, дааа.

– Так чего унывать-то? И я умру, и ты умрешь. Вот уж новость!

«Ты словно не крестишься, а мух ото рта отгоняешь! – говорит отец Павел 77-летней Татиане, прибывшей на отпевание соседки. – Восемь десятков лет прожила, а как вести себя в храме – не знаешь!» Показывает внятно, как следует креститься, и довольно чувствительно прикладывается прихожанке ко лбу тяжелым крестом. Постукивает крестом по голове и другую: «Ты что, колбасы объелась? Ты чего решила, что помирать пора? Еще доски не высохли!» Бледная, улыбается и тянется губами ко кресту.

Во время пасхального крестного хода

О прозорливости отца Павла рассказывала однажды моя сиюминутная попутчица. Лет 10 назад она прибыла в Пушкарное, и батюшка сразу сказал про ее больные «кишки», а в ее спутнице распознал раковую больную (та приехала как раз получить благословение на операцию).

Евгений, подвозивший меня после службы обратно в Белгород (ему 37 лет, и 5 из них он ездит сюда), рассказывал, как батюшка хлопнул крестом по лбу его брата и сказал: «Езди аккуратно!» С тех пор брат разбил десяток машин, и только в последнее время стал передвигаться без аварий.

Во время каждения, после слов чтеца «…но избави мя от лукавого!», завершающих молитву «Отче наш», батюшка (в этот момент он находится вблизи иконы блаженной Матронушки Московской) произносит, словно в пространство, будто ни к кому не обращаясь, странное: «Не избавлю!»

6 января. Если до службы и в начале каждений батюшка словно бурчит на меня (и на некоторых), то после нее он умиротворен, и когда я подхожу ко кресту, возглашает народу: «Это великий писатель!» Мы с батюшкой прежде никогда не виделись, и я смущаюсь, претыкаюсь, стою идиотом, тщеславно лыблюсь, попав на крючок, недоумеваю; народ шепчет: батюшка всё про всех знает!.. После этой краткой заминки добавляет: «Писатель-то он писатель...». Дальше подразумевалось бы нечто обличительное или увещевающее, но отец Павел замолкает, улыбается. Беру батюшку за левую, свободную от креста руку и уверяю, что в следующую субботу снова буду здесь. Он кивает, продолжая улыбаться и «мягко» сиять.

Подарки о. Павла именинникам. 27.01.2018 г.

После трехчасовой литургии, во время которой он неизменно стоек и возвышен, возглашает сердцем – не скажешь ни за что, что батюшке 9 десятков лет, – а после Рождественского повечерия отец Павел уже более улыбчив и мягок. Раздает именинницам, Евгениям (в день великомученицы Евгении Римляныни), по иконке и шоколадке – таков обычай у батюшки для именинников. Молодке Евгении говорит: «А ты, хоть сочиво не сварила, тоже подарочек получай!» Девчушка лет семи восклицает: «А я – Серафима!» «Сегодня будешь Серафима-Евгения!» – радостно отвечает ей отец Павел и тоже вручает девочке свой подарочный «комплект». И всем весело.

Девчушка лет семи восклицает: «А я – Серафима!» «Сегодня будешь Серафима-Евгения!» – отвечает ей отец Павел и вручает свой подарочный «комплект»

13 января я прибыл к Успенскому храму в Пушкарном в 13-30. В паломническом одноэтажном доме из красного кирпича, который располагается в ограде храма, примыкая к кладбищу, алтарник Сергий, он же распорядитель-хозяйственник, накормил меня серыми макаронами, обжаренными с шампиньонами («батюшка благословил добавить немного сметаны!»), и чаем. На столе стояли плошки с двумя видами меда и вареньем. Конфеты, печенье, яблоки. На двух газовых плитах варились картошка в мундире в большой кастрюле и суп с гречкой и кусочками красной рыбы, нащипанными от сваренных хвостов и голов (его я попробую вечером, после субботней всенощной).

Пока ждал отца Александра, решил по садящемуся морозному солнцу разыскать могилу поэта Татьяны Рыжовой (1957–1997). Неспешно ходил по небольшому сельскому прихрамовому кладбищу в сопровождении маленькой общительной добродушной собачки Мурзилки, еще щенка, но могилу нашел, только когда начал вслух читать «Отче наш».

Могила поэтессы Татьяны Рыжовой. 13.01.2018 г. Вечером и 14-го утром (я ночевал здесь же, в домике паломников) отец Павел внимательно беседовал со мной, снова публично величал меня «писателем» – как мне показалось, не без иронии, а то и удивления, – и в какой-то момент улыбчиво буркнул: «Лучше б ты не Матфием крестился, а Матфеем!»

А 27-го, у Причастной Чаши, не расслышал меня, переспросил: «Максим?» – мы в три голоса повторили: «Матфий!» Надо бы молчать, а я, грешный, посетовал: «Забыли вы меня, батюшка!» Тут же был ответ, пока батюшка нес лжицей к моему рту Кровь и Плоть Христову: «Да память же – куриная!»

В тот день о. Павел раздавал подарки Нинам и Татианам. Когда все были наделены, и осталось две шоколадки, батюшка вдруг спросил у меня: «У тебя сегодня тоже именины? Нет? Ну, все равно держи! Побудешь сегодня Ниной-Татианой». Смеялись как дети.

…После сердечного пространного слова, которое отец Павел произносит перед подачей Креста, всякий раз становится на душе спокойно и благодатно, если не сказать радостно. Очень часто батюшка во время проповеди использует обращение «родные», просто даже как вводное, – очень тепло, неизменно приближая к себе внемлющих. Свечение, в которое батюшка «входит» за время службы, словно изливается на всех и остается в уголке сердца каждого.

О, как смочь это не расплескать!