Благословение

В 2008 году один из лучших русских кинорежиссёров Владимир Хотиненко снимал художественный фильм «Поп» по моей книге и киносценарию, который я написал под его руководством. Мы даже шутили, что работая на этим сценарием, я прошёл ускоренный курс кинодраматургии в мастерской Хотиненко.

Александр Сегень и Владимир Хотиненко

— Мы советовались со Святейшим, — сказал Кравец. — Предлагали снять художественный фильм о нём, о каком-нибудь, скажем, случае из его жизни, но он не хочет. Говорит: «Снимите лучше фильм о таких людях, как мой отец. Которые во время войны спасали людей, вытаскивали их из концлагерей, помогали выжить. Это и будет мне лучший подарок».

С беседы в писательском клубе и началась работа. Мне предложили написать литературную основу для сценария, предоставили кучу документов о Псковской Православной миссии в годы войны, и я написал роман «Поп». Вскоре книга вышла в издательстве Сретенского монастыря по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

Фильм «Поп»

Мне страшно интересно было понаблюдать, как герои моей книги будут превращаться в зримые персонажи фильма. Честно скажу, поначалу даже брала некая оторопь, испуг, смешанный с блаженством.

Основная часть натурных съёмок проходила на съёмочных площадках «Беларусьфильма» в живописном месте Смолявичи в получасе езды от Минска, на берегу озера. Когда я приехал туда и увидел первые отснятые кадры, меня охватило сильнейшее волнение. А когда Хотиненко показал мне эпизод благословения советского танка, слёзы подкатили к горлу, я ушёл в лес, чтобы никто не видел, и там расплакался.

И начались одни из счастливейших дней моей жизни. Каждое утро мы отправлялись в Смолявичи, и я участвовал в съёмочном процессе — нередко, если надо, что-то срочно допридумывал, дописывал, переписывал, чтобы актёрам легче было сыграть, или если режиссёр на ходу менял идею той или иной сцены.

Я сразу понял, что литература и кино — вещи очень разные, и нельзя требовать точной экранизации романа, поскольку книга и фильм не одинаковыми приёмами воздействуют на читателя и зрителя. Можно даже сказать, что читатель и зритель — разные люди. Даже если это один и тот же человек. И поскольку я быстро осознал это, мне очень легко работалось с Хотиненко, а ему со мной. Мы ни разу не поспорили, не то что не поругались. Это был удивительный и, как говорят, редкий, случай согласия автора с режиссёром.

Почему так сошлось? Я теперь знаю, что не только и не столько потому, что мы такие хорошие Александр Юрьевич и Владимир Иванович, а главное потому, что над нами парило благословение святого человека — нашего незабвенного Патриарха.

Осенью съёмки проходили в павильонах Мосфильма, и я тоже старался не пропустить ни одного дня. А в декабре съёмочный период заканчивался снова в Смолявичах — натурные эпизоды зимы, осени и весны. В кино всем приходится играть свою роль. Вот и декабрю приходилось изображать из себя то октябрь, то апрель, то февраль, и лишь изредка быть самим собою.

Неожиданно и мне досталась эпизодическая роль. Снимали эпизод немецкого Рождества. Перепившиеся фрицы жгут ель, тарахтят вокруг неё на мотоциклах, распевают самое распространённое в Европе рождественское песнопение «Тихая ночь, святая ночь». Ребята из белорусской студии исторической реконструкции, игравшие немцев, знали только военные марши и попросили меня научить их петь это самое «Stille Nacht, heilige Nacht». Я стал им напевать, и один из них предложил:

— Так это, давайте нарядим нашего автора фрицем, посадим среди нас, и пусть он поёт, а мы ему будем подпевать.

Так я стал «фашистом». Даже придумал себе образ: конец 1943 года, Гитлер объявил тотальную войну, и меня, школьного учителя Отто Кугеля, вытащили из тёпленького уголка в Тюрингии, бросили в эту страшную, непонятную, чудовищную Руссланд, я хожу, морщусь, боюсь всего, а на Рождество напиваюсь и громче всех пою «Stille nacht, heilige Nacht» — «Тихая ночь, святая ночь...». А ещё громче, как заклинание: «Krist der Retter ist da!» — «Христос Спаситель здесь!»

Александр Сегень в роли Отто Кугеля. На съемках фильма «Поп»

— Поздравляю, вы теперь тоже актёр.

Это было в самый последний съёмочный день, и вечером мы могли позволить себе втроём малость раскрепоститься в минском ресторанчике неподалёку от гостиницы — автор, режиссёр и исполнитель главной роли. А песни мы дружно распевали, возвращаясь в гостиницу, но только не немецкие, а наши.

Благословение Святейшего Предстоятеля мы чувствовали постоянно. У нас как-то всё очень хорошо складывалось, а если возникали неожиданные трудности и препоны, то и они шли только на пользу. К примеру, с тем же «рождественским» эпизодом. Там немцы должны были, напившись, сжечь избу одного из сельчан, который отказался предоставить им для развлечения своих дочерей. Уже и сняли сцену, как он их посылает куда подальше. Вдруг от руководства Беларусьфильма приходит распоряжение избу не жечь, поскольку эта декорация принадлежит им. Там что-то напутали. Но разбираться некогда, потому что наступал последний день съёмок.

И вот, накануне этого последнего дня Хотиненко говорит мне, что надо чем-то заменить горящую избу, потому что он хочет, чтобы всё-таки в этом эпизоде присутствовало полыхающее пламя. Я подумал и предложил ель. Большую такую, горящую. Как символ Рождества, переплетённый с символом пылающей войны. Решили, пусть будет ель.

А вечером в гостинице я смотрел телевизор, шла передача про Ленни Рифеншталь, и показывали отрывки из её фильма «Триумф воли», а там нацисты как раз жгут огромные костры, конусообразные и высокие. Вот вам и горящая ель, как напоминание о тех счастливых для гитлеровцев днях, когда у них всё начиналось, и в ночное небо взвивались огни пылающих конусов.

И много ещё можно вспомнить таких удачных находок.

Пасху тоже снимали в декабрьские дни. Снег не торопился, и декабрю вновь пришлось играть роль другого месяца, весеннего. Небеса стояли над нами хмурые, строго наблюдая за тем, что мы тут на земле вытворяем, и с какой это стати ходим пасхальным крестным ходом вокруг гипсокартонового храма, поём «Воскресение Твое Христе Спасе» и на возглас актёра, одетого священником, отвечаем: «Воистину воскресе!» В то время, как до Пасхи далеко и Рождественский пост требует смирения и тихой деятельности. Но в итоге, на третьем или четвёртом дубле крестного хода небесам понравилась наша игра в Пасху, и они ответили тем, что раздвинули облака и бросили нам могучий луч солнца.

— Надо же! — восхищался Хотиненко. — И впрямь будто пасхальная радость!

И все почувствовали счастье. С другого берега озера снимали дальний план на церковь и крестный ход и ликовали так, будто и впрямь наступило Светлое Христово Воскресение...

И в этот светлый и благостный миг нашему режиссёру позвонили, он выслушал, затаив дыхание, и сказал:

— Понятно. Не могу найти слова...

А потом горестно сообщил нам, что сегодня не стало главного заказчика нашей картины. Это было 5 декабря. День кончины нашего незабвенного Патриарха.

В минских храмах, куда мы постоянно ходили перед тем, как отправиться на съёмки, на следующий день портреты усопшего Предстоятеля стояли, утопая в цветах, прямо при входе, и прихожане, прежде, чем войти в церковь, становились на колени и прикладывались к светлому лику того, кто благословил нас на наш труд, кто благословлял нас всех в эти долгие тяжёлые годы очередной русской смуты. Благословлял на смирение, на братскую любовь, на терпение, а кого-то на подвиги. Во имя Христа. Во имя нашей великой Родины.

Было у этого фильма ещё одно благословение, весьма необычное. Во время летних съёмочных дней мы работали над эпизодом, когда избитого на допросе отца Александра следователь выводит из храма, его сажают в кузов грузовика вместе с солдатами и увозят. В сценарии я написал, что отец Александр спокойно сидит в кузове и на прощание благословляет детей, паству, весь мир. Но у режиссёра своё виденье сцены, более мудрое. Отец Александр выходит из храма, осеняет себя крестным знамением, благословляет детей... Но когда он сидит в кузове отъезжающего грузовика в окружении солдат, он уже с ними, и как бы тоже воин, тоже в их рядах. Если бы он при этом посылал крестное знамение, а они нет, не получилось бы такого единства его с ними! И Хотиненко смог убедить меня в этом. И действительно получилось сильнее, нежели в изначальном замысле.

Крест в небе. На съемках фильма «Поп»

В 2009 году фильм монтировали, озвучивали. Прошли закрытые показы. На Мосфильме его отдельно смотрел учитель Хотиненко, выдающийся кинорежиссёр Никита Сергеевич Михалков. Он сказал:

— Ребята, вы прошли по самому лезвию бритвы. Шаг влево, шаг вправо, и вас ждал бы провал. Поздравляю! Володя, это настоящий творческий успех!

Закрытый показ состоялся и для Патриарха Кирилла. Он тоже говорил прочувствовано и сердечно, а потом с улыбкой добавил:

— Своей книгой вы, Александр Юрьевич, и своим фильмом Владимир Иванович реабилитировали слово «поп», в котором изначально никогда не было ничего плохого.

А премьера фильма состоялась в Светлое Христово Воскресение 2010 года в зале церковных заседаний храма Христа Спасителя, восстановленного стараниями и по благословению того, по заказу которого была написана книга и снят фильм.

— Жаль только, что он так и не дождался этой премьеры, — говорили люди после показа.

— Да, так и не увидел...

— Почём вы знаете? Может и увидел. Оттуда.

При таких словах мне вновь виделись и лучи солнца, ласкавшие нас в декабрьскую Пасху, и белоснежный крест на безоблачном небосводе.