Его принципом было не делать того, что нельзя показать своим детям

На 58-м году жизни скончался Александр Столяров – православный христианин, замечательный российский и украинский режиссер и писатель, руководитель и вдохновитель детского «Театра Андерсена», автор более 100 документальных и художественных фильмов, в том числе художественного фильма «Старец Паисий и я, стоящий вверх ногами» (2012). Об Александре вспоминают духовенство, его друзья, коллеги и единомышленники.

Александр Столяров

Архимандрит Пафнутий (Мусиенко)

– Я знаю Александра Столярова и как христианина, и как творческую личность. Ему было непросто, как любому одаренному человеку, но он свой путь прошел достойно. Он смирялся, терпел, молился.

Мы с ним сошлись в Китаевской пустыни и вместе духовно возрастали. Он в качестве духовного чада, а я – в качестве духовника. Можно даже сказать, что я на нем учился искусству духовника, а он учил меня телевизионному искусству. Я раньше работал на телевидении, а уйдя в монастырь, это оставил. Там были только послушания и молитва. Но Александр возродил во мне тягу к творчеству. Я с ним начал снимать фильмы, потом писать стихи. Он был моим первым критиком. Я доверял ему больше всех, так как он наиболее адекватно оценивал результаты моего творчества, соотносил содержание с духовностью. В общем, тому, что у него самого хорошо получалось, он учил и меня. Я очень благодарен ему за это.

В Ирпенском храме Александр прислуживал в алтаре. Однажды был случай – он перепутал воду и чуть не умыл кипятком руки священникам после Причастия. Но на него не обижались, потому что видели его живую веру, ревность и желание послужить Богу и ближнему. У него было много друзей среди духовенства, и все к нему относились очень хорошо.

В последние годы, когда началась война в Украине, ему было особенно тяжело. Он говорил: «Там я хохол, а здесь – москаль». Для него это была трагедия, потому что он все-таки представлял русскую культуру. Он был влюблен в российскую литературу и киноклассику. Поэтому он сердцем был там, а духом он был здесь.

Олеся Николаева

– Всех, кто знал Сашу Столярова или смотрел его фильмы, потрясла его внезапная смерть. Талантливый, умный, тонкий, необыкновенно красивый, оригинальный, полный идей...

Мы познакомились с ним лет двенадцать назад через мою дочь Александрину, с которой они сделали фильмов семь на телеканале «Культура». И вот сейчас собирались делать восьмой – о новопрославленном святом праведном Алексии Бортсурманском. Обсуждая предстоящую работу, они непрестанно переписывались, перезванивались. Да и я вела с ним переговоры в мае (тоже замышляли делать совместно фильм). Месяц назад, вдохновленная этой идеей, в маленьком греческом домике на самом берегу моря, я засела за сценарий художественного фильма, работала над ним по 10 часов в день и мысленно примеряла его именно «на Сашу»: мне было близко его утверждение, что в драматическом произведении важен не сюжет, а раскрытие героя.

Это ужасная, ужасная потеря! Что-то гаснет сразу в душе...

Царствие ему Небесное и вечная ему память!

Фейсбук Олеси Николаевой

Ян Таксюр

Ян Таксюр, писатель, поэт, публицист (Киев):

– С Александром Николаевичем мы знакомы давно, работали когда-то на телевидении, правда, недолго. Он был у нас руководителем на канале ТЕТ, когда я там делал программу. Сейчас, когда Саша предстоит пред Богом, нужно говорить прежде всего о том, с чем он перед Ним встанет.

Мне кажется, что главное направление в его жизни – это стремление к Богу. Об этом говорит и то, что в Украине в последнее время у него была репутация именно православного режиссера. Церковь в его жизни играла огромную роль. Его творческие замыслы, так или иначе, всегда вращались вокруг Церкви и Православия. Важнейшие вопросы жизни Церкви, нравственности, спасения души человеческой его интересовали в первую очередь. А следовательно, он знал Христа, шел к Нему, его деятельность говорит именно об этом.

Еще хочу сказать о том, что этот человек был в хорошем смысле слов «не от мира сего». Все его замечательные сказки, и то, что он с детками затеял «Театр Андерсена», и то все, что он делал в кино, всегда были обращены к высокому, неземному, к нематериальному и немеркантильному.

Он был замечательный семьянин и знал, что такое заработать для семьи, детей и жены, а ночью мог сидеть творить что-то еще для души. Вот кто был Саша, был и есть.

И еще хочу сказать с чисто профессиональной точки зрения. Когда смотришь его некоторые работы, то видишь, каким художественным даром он был наделен от Бога. Смотришь, насколько великолепно это снято, с каким вкусом. Поэтому, думаю, Господь помилует его. Это человек, который жил для неба, для правды Божией. Пускай Господь упокоит его в Царствии Своем.

Петр Цимбал, кинооператор (Киев):

– Мы работали вместе с Александром Столяровым долго, с 1997 по 2014 год. Он много снимал на христианскую тематику, выражая свое мировоззрение языком кино. Он был христианином, и для него кино было в какой-то мере настоящей мистерией. Каждый человек в принципе чем-то одарен от Бога. Но люди часто не верят в таланты и боговдохновение. А Александр верил. И в каждого человека верил, и в данный Богом собственный талант.

Поэтому он полностью отдавал себя искусству – кинематографу, театру, живописи, поэзии и музыке – для того, чтобы нести прекрасное в этот мир, сотворенный Богом. Поэтому Александр так много трудился, и поэтому так много ему удалось сделать. И его основным принципом было не делать того, что нельзя показать своим детям.

Но он был очень требовательным человеком. Сам выкладывался на тысячу процентов и от других требовал выкладываться хотя бы на сто процентов. Но ему удавалось это делать так, чтобы ни на кого особенно не давить.

Тарас Дударь

Тарас Дударь, режиссер (Киев):

– Александр Столяров был моим проводником в мире кино и телевидения. Сразу после окончания института я попал к нему ассистентом на ТРК «Киев». Он был старше и относился к нам как к детям. Мы все – операторы, режиссеры – тогда были очень молоды. Потом мы вместе уехали покорять Москву. Он стал главным режиссером новостей на канале РЕН-ТВ. Первым оттуда сбежал я, потом он. Дальше наши дороги немного разошлись, но мы всегда отлично дружили. В целом Александр Николаевич был моим настоящим учителем и другом. Уровень его культуры, образования и полета мысли был высочайшим. Но в работе он был жёсток. Когда мы работали вместе, он вставал в шесть утра, делал пробежку и уже мне названивал: «Тарасенька, просыпайтесь! Что вы спите?» Я ему говорю: «У меня на 11 монтаж». – «Это никому не интересно. Вы должны готовиться к работе. Идите на работу».

Однажды мы шли с ним после монтажа, и он сказал: «Понимаете, в нашей стране всех очень раздражают талантливые люди. Вот если я скажу, что у меня этажом выше живет Александр Сергеевич Пушкин, давайте пойдем попьем с ним чайку, это всех почему-то будет раздражать. Но когда Александр Сергеевич умрет, то уж тогда-то памятников ему понаставят».

Вадим Романенко

Вадим Романенко, директор издательства «Киевский Дом книги» (Киев):

– Для меня Александр Николаевич при всем разнообразии его творческих талантов, прежде всего, гениальный писатель. Его рассказы, по моему мнению, – это вершина современной литературы. По своей форме, глубине, драматургии они являются настоящими маленькими литературными шедеврами. Поэтому, когда я их впервые прочитал, возникло большое желание их издать. Таким образом в нашем издательстве и родилась книга «Неправильная сказка».

Насколько я знаю, он вставал в пять утра и на рассвете писал сказки. Поэтому они у него получались такими замечательными, светлыми и чудесными.

К писательству он всегда относился очень серьезно. Поэтому его рассказы и являются для меня настоящей литературой самой высочайшей пробы. Ему удалось в эти короткие произведения вместить очень большие, важные и жизненные темы. То, как он это делал, для меня, как для редактора издательства, является идеальной литературой, идеальной художественной формой.

Из интервью Александра Столярова православному журналу «Фома в Украине»:

– Как пришла идея снять фильм о старце Паисии?

– У нас появилось столько «ультраправославных» товарищей, что я, имея печальный опыт общения с ними, порою просто уставал от того понимания святости, которое они предлагали. В итоге я решил написать свой портрет святого, взяв за основу биографию старца Паисия Святогорца.

Вы, например, попадали в такие ситуации? Когда говорят: «Александр, а ты Бога не узришь». «Почему?» — спрашиваю и получаю ответ: «Сердце у тебя не чисто». Да, разумеется, не чисто! Но я верю, что наши грехи, если у нас есть стремление быть с Богом, не могут полностью заслонить собою Небо. Об этом я и решил снять фильм.

Идея ленты возникла от обиды и одиночества. Вообще все хорошие вещи, по‑моему, возникают от отчаянья, одиночества, обиды, а не от полноты любви. Я днем работал, подрабатывал на семью, а по ночам сидел, читал биографии реального Паисия и писал. Это был тот случай, когда «даешь себе установку на добро», чтобы каждый эпизод был светлым...

Как-то сразу стало ясно, что святость старца Паисия и вообще святость как таковую нужно передавать иными приемами, отличными от сложившихся в массовом кинематографе. В итоге, когда я уже заканчивал монтаж, ко мне приехал грек, который был у старца Паисия. Он посмотрел отснятые кадры и заметил, что святость логике не поддается. И тогда во мне окрепла уверенность, что сценарий создан в правильном русле. Мы потом много спорили с москвичами, которые финансировали фильм, правильно ли он снят. Меня укоряли в отсутствии драматургии, но им так и не удалось изменить мое отношение к ленте. Как оказалось, это было промыслительно.

– То есть драматургия в фильме не нужна? Но разве любой фильм – это не драматургия?

– Нет. Мы разучились понимать драматургию. Современное кино с большой натяжкой можно назвать подлинно драматичным. Потому что настоящая драматургия – это не сюжет, а раскрытие героя, раскрытие резкое и полное. Сейчас же, начиная с начала XX века, нам предлагают суррогат.

– Поясните, пожалуйста.

– Да всё просто. Начиная от древних греков до нашего дня, рядовая драматургия не соответствует жизни человека. Она вся плотская, хочешь или не хочешь, в лучшем случае — душевная.

Кстати, эту проблему сто лет назад осознали символисты. Они вдруг сказали: «Ребята, что ж такое, почему у нас единство времени, места и действия?» А где наши предчувствия, сны, мысли, страхи? Это же наша жизнь! А мы ее чаще всего не фиксируем ни в стихах, ни в прозе, ни в кино. Куда вставишь эмоции? Сны еще можно как-то вживлять в драматургию – вспомним призрак отца Гамлета. Может, потому Шекспир и был таким новатором. А куда девать предчувствия? Как быть с теми чувствами, которые возникают между людьми и никак не описываются? Оказывается, есть столько всего. Поэтому любому режиссеру нужно искать способы выражения не душевного, а именно духовного уровня бытия, которое почти неописуемо. Обычными средствами этого не достичь, поэтому нужно мыслить неординарно.

Плотскую драматургию освоить легко. По сути – это Ромео и Джульетта, мальчик-девочка, полюбили-убили. Ветхий Завет — плотская драматургия. Если мы на него будем смотреть как на драматургию.

Душевную драматургию очень хорошо освоил советский кинематограф. Поэтому некоторые батюшки впадают в раж и начинают говорить, что в советском кинематографе было больше Православия, чем в сегодняшнем. Они в чем-то правы. От советских драм слезы у всех градом. Все плачут. Но мы должны идти дальше. Ведь есть духовная литература? Есть. Есть духовная поэзия? Есть. Значит, и драматургия обязана быть...