«Не увлечься внешним деланием — наша главная задача сегодня»

Об испытаниях, через которые проходит каждый священник, о нехватке по-настоящему братских отношений среди духовенства, о сложностях в сегодняшних отношениях Церкви и светского общества и обилии далеко не пастырских задач в повседневной жизни клирика — в интервью ректора Московской духовной академии архиепископа Верейского Авмросия порталу «Пастырь».

— Ваше Высокопреосвященство, более десяти лет Вы занимаетесь пастырским образованием. За это время множество молодых людей на Ваших глазах и при Вашем непосредственном участии стали священниками, доросли до пастырского служения. Поделитесь, пожалуйста — какие, на Ваш взгляд, основные сложности предостерегают современных священников, особенно в первые годы их пастырского пути?

— Для меня как для ректора духовной академии совершенно очевидно, что служение священника начинается именно со стен духовного учебного заведения, хотя есть и иные пути к священству. Но во время учебы будущие священнослужители, если и сталкиваются с проблемами, то в основном теоретического характера, многие вопросы там решаются за них. А когда выпускник выходит из стен семинарии и рукополагается, то он вдруг попадает в то пространство, которое во многом настроено к нему агрессивно.

Отцы — не братья?

Во-первых, молодой священник попадает в мир, который требует от него постоянных усилий. Он начинает заботиться о своей семье, о своем приходе, о тех вопросах, которые ему поручает Священноначалие, и подчас окружен совсем не братской атмосферой. Серьезная проблема нашего священства заключается в том, что священники достаточно часто не дружат между собой, не общаются и не поддерживают друг друга. Каждый замыкается в интересах своего прихода и выживает как может, пытаясь решить исключительно свои проблемы.

Насколько мне известно, раньше такого не было. Священники друг к другу ездили не просто на престольные праздники — они семьями ходили в гости, поддерживали друг друга, давали советы. Сегодня, в век очень динамичного развития общества и достаточно агрессивной среды, к сожалению, эта теплота отношений к своему собрату если не совсем уничтожается, то уходит на задний план.

И этот молодой священник нередко оказывается совершенно одиноким перед задачами, которые ему ставят приход, настоятель, архиерей. Он остается один перед проблемами, с которыми сталкивается в семье. И подчас бывает просто некому подать руку. Видя те законы, по которым живут окружающие, он вдруг через какое-то время начинает поступать так же, как поступают его старшие собратья, хотя не всегда эти примеры бывают, увы, положительными.

Когда мы говорим о каких-то кризисах или о выгорании — это, к сожалению, действительно имеет место быть. Молодой священник, вчерашний семинарист, находясь в той действительности, в которую попадает после окончания духовной школы, снимает с себя розовые очки.

К сожалению, встречаются проблемы и в семьях священнослужителей. Они, может быть, не имеют массового характера, но все равно присутствуют. Бывают и случаи разводов молодых священников со своими матушками. Это настоящая беда, ведь идеал христианской жизни, который должен являть личным примером пастырь, предполагает совершенно иное. Если он не будет хорошим главой своего семейства, каким он тогда может быть главой приходской общины?

Без внутренней работы пастырь становится простым администратором

Сегодня священнику нередко приходится очень много времени посвящать решению материальных вопросов своего прихода и своей собственной семьи: строить храмы, добывать деньги, быть прорабом. Все это вносит существенный дисбаланс во внутреннюю жизнь священнослужителя, который должен быть прежде всего молитвенником.

Молитва и служение — это самое главное делание священника, иначе Церковь превратится в обычный социальный институт. Здесь всегда должен быть некий баланс между тем, что действительно является даром Божиим, и теми усилиями, которые мы предпринимаем.

Очень важно, чтобы, занимаясь устроением прихода и выполнением поставленных Священноначалием задач, мы не уповали лишь на свои силы, на свои знания, на свое образование и на свои связи, — а прежде всего, конечно же, молились о том, чтобы Господь нам помогал: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущие» (Пс. 126:1).

Сегодня мы видим совершенно иную картину по сравнению с той, что была в советские годы, когда Церковь была загнана в гетто. В этом есть и свои плюсы, и свои минусы. Нам буквально ежедневно приходится отвечать на задачи, которые ставит нам Церковь.

И как нашему нынешнему батюшке не быть увлеченным лишь каким-то внешним деланием, а прежде всего во главу угла ставить именно внутреннюю работу над собой и духовную жизнь тех людей, которые доверились Богу посредством него, — вот это, мне кажется, главная задача, которая стоит сегодня перед нашим священством.

Я думаю, если священник, загруженный огромным объемом административной работы, хотя бы осознает, что в его жизни происходит этот дисбаланс, что где-то он чрезмерно уделяет внимание внешнему в ущерб внутреннему, если это его беспокоит, — это уже очень хороший показатель. Значит, он еще не умер для духовной жизни.

Если не строить «живые храмы», то и стены будут никому не нужны

Однажды я посетил один уникальный приход в Петербурге. Это приход святителя Николая и мученицы царицы Александры при Путиловском заводе. На примере истории этого храма можно проследить трагедию вообще всего нашего народа. Там было не только разрушение стен, а крушение человеческих судеб. Оттуда началась революция. Взбунтовавшиеся рабочие Путиловского завода на второй же день после своего бунта пошли к митрополиту Вениамину просить у него прощения, разрешения от их греха, и просить его прибыть на их приход. Такие были колебания. Этот храм, как и многие, был обезображен в свое время и до сих пор находится в таком состоянии, что до его полного восстановления еще очень далеко, объемы работ огромные.

Но самое главное, что наряду с постепенным восстановлением храма там видна искренняя забота о людях. Настоятель ставит во главу угла образование и воспитание детей, заботу о своих прихожанах, помогает им духовным советом и даже материально. Он постоянно общается с людьми, и это помогает ему сохранять тот самый внутренний баланс и с более спокойным сердцем относиться к тому, что не все подчас получается в восстановлении храма.

Когда священник уделяет много внимания восстановлению стен и золочению куполов, но не занимается людьми, — это сигнал нездоровья прихода. Можно построить сколь угодно красивое здание, каких очень много было до революции, но к сожалению, мы знаем, что потом с ними произошло.

Церковь перед революцией была, на самом деле, очень активной. Но ей не хватило лет пятнадцати для того, чтобы эту активность (по крайней мере в области образования), начавшуюся лет за десять до революции, реализовать так, чтобы народ не пошел рушить построенное своими же руками.

Священник должен обращать прежде всего внимание на «живые храмы», то есть на людей. А эти «живые храмы» будут потом потихонечку помогать восстанавливать храмовые здания и строить новые. Если этот баланс будет нарушен, то через какое-то время, мне кажется, мы получим очень негативные последствия. Церковь не в бревнах, а в ребрах заключается. И наша с вами задача — не в стенах, а в людях.

Не быть «как все»

Через все эти сложности и испытания проходит почти каждый священник, даже на самом высоком уровне. И этого не надо бояться, нужно просто перетерпеть. Как раз-таки в этих испытаниях очень чувствуется крепкая рука Божия, которая тебя ведет.

Если священник вытерпит, если он не разочаруется и не скажет: «Все, буду так же жить, как некоторые мои преуспевающие братия, которые горя не знают, живут ради себя и все у них нормально», — то, преодолев это искушение, он обязательно почувствует благодатную Божию помощь, выйдет из темной полосы и получит то богатство внутри самого себя, которое Евангелие называет Царством Божиим. Но этого Царства Божия всегда нужно достигать. Оно неприметным образом приходит и так же уходит.

Самое главное, чтобы священник не прекращал держать связь со Христом. Если он будет честно искать ответы на вопросы, которые ставит перед ним жизнь, неотступно задавать их Богу, тогда он будет получать ответы, которые предназначены именно ему. Но как только эта связь будет потеряна — все, тогда никакие советы — ни архиерея, ни духовника, ни собратьев — не помогут.

— Владыка, Вы затронули тему революции. Как Вы считаете, насколько сегодняшняя ситуация в обществе, в Церкви, в отношениях между духовенством близка к тому, что было 100 лет назад? И насколько вообще на текущий момент есть шанс повторения похожего сценария?

— Наверное, не стоит чрезмерно нагнетать обстановку и утверждать, что обязательно должно быть повторение. Но, мне кажется, некая тень 1917 года присутствует на данный момент в нашем обществе.

Почему это происходит? Человек всегда остается носителем греха. И отношения между людьми, к сожалению, никогда не были идеальными и совершенными. Об этом мы читаем еще у святителя Григория Богослова. Помните, что со святителем Иоанном Златоустом его же собратья сделали? Такие случаи в житиях святых, когда происходили столкновения интересов и судеб двух праведников, могут неподготовленного человека поставить в тупик. Но мы-то понимаем, что мы все заражены этим страшным вирусом греха, и он продолжает проявлять себя и в нас самих, и в семьях, и в обществе, и в мире.

Нынешние наши несовершенства являются и очень ярким предупреждением для нас, и одновременно помогают нам хотя бы отчасти понять те причины, по которым произошла революция в 1917 году, — в том числе и не без вины представителей Церкви.

Если сравнивать эти две точки, которые разделяют столетний период, — думаю, что нам Господь просто дает такую задачу: «Посмотрите, что было и что станет, если вы будете такими же оставаться». Как у ниневитян: покаетесь — тыква засохнет, пророчество не сбудется, пророк Иона обидится; а не покаетесь… Мы не знаем, что будет дальше, мы не можем пророчествовать. Я не люблю всякие страшилки и не являюсь абсолютным сторонником теории цикличности нашей истории. Но отчасти вполне возможно, что какие-то моменты могут повториться.

— А Вам не кажется, что на текущий момент существует некий порог в отношениях между Церковью и обществом? Или даже, если можно так выразиться, исчерпан лимит доверия со стороны светского общества, данный лет 25-30 назад, когда Церковь только вышла из гонений? Многие наши сограждане сейчас, к сожалению, очень критично относятся к позиции Церкви по многим вопросам общественной жизни, причем зачастую особенно и не разбираясь в сути проблемы. Это как бы уже такая позиция «по умолчанию». Показательна, например, ситуация с передачей Исаакиевского собора. Как Вы считаете, насколько это негативное отношение общества к Церкви достигает сейчас критического рубежа?

— Действительно, сегодня мы видим некий негатив со стороны общества по отношению к Церкви. Хотя я не думаю, что он близок к какой-то критической точке. Более того, мне кажется, люди настроены не против самой Церкви или православной веры, а это лишь их реакция на некоторые очень неосторожные и неправильные, а иногда и вызывающие слова представителей Церкви.

Публичная риторика — не проповедь с амвона

Мы должны понимать, что являемся носителями слова. И за каждое слово мы держим ответ как перед Богом, так и перед людьми, к которым мы эти слова обращаем. А когда эти неосторожные слова все же звучат из уст наших собратьев, безусловно, негатив по отношению к произносящим их людям проецируется на всю Церковь. Это неправильно, но, к сожалению, неизбежно. Всех мажут одной краской.

Когда, будучи викарием Санкт-Петербургской епархии, я служил в Исаакиевском соборе, по поводу которого было столько споров, то посчитал правильным, чтобы пастырское слово было обращено ко всем людям, независимо от их политических принадлежностей, разногласий, отношения к передаче Собора Церкви. Все они все равно наши люди, и к каждому из них мы должны обращаться со словом любви, даже если они с нами не согласны, даже если они нас критикуют, даже если считают, что мы что-то неправильно делаем.

Мы не должны так же агрессивно общаться с людьми, как подчас агрессивно общаются политики. Мы не должны брать из советского прошлого те методы взаимодействия с обществом, которые, к сожалению, порой еще присутствуют в нашей риторике.

Наверное, в диалоге с обществом нам сегодня нужно научиться говорить на другом языке. Ничего нового, просто на языке Евангельском, а не менторски учить.

Когда священник стоит на амвоне — в храме подавляющее большинство пришедших людей априори согласны с тем, что он говорит. Но общество-то на нас так не реагирует. Это совсем другая аудитория.

Надо понимать, что слово, которое обращено к прихожанам, — это одно. Но если я с точно таким же словом обращусь к людям в обществе — они будут реагировать по-другому, потому что я не являюсь для них авторитетом. А как сделать так, чтобы им стать? Не нам, конечно, а чтобы Христос, о Котором мы говорим, был для них неоспоримым авторитетом. Для этого нужно, чтобы мы были носителями Христа. Это — главная задача любого христианина, и тем более священнослужителя. Одновременно очень простая и очень сложная: просто по-евангельски относиться к каждому человеку. Рецепт простой. Но каждый из нас знает на собственном, личном примере, насколько это сложно. Очень легко по-евангельски относиться к тому, кто к тебе хорошо расположен; и как сложно так же относиться к тому, кто тебя ругает, кто с тобой не согласен, кто тебя критикует и не хочет принять твою точку зрения.

Когда мы что-то делаем в обществе, нам необходимо действовать подобно реставраторам. Реставраторы потихоньку, не спеша, очень долго реставрируют икону. Щеточками все это расчищают, специальными составами покрывают для того, чтобы обнаружить нужный слой и не повредить его. Вот так мы и должны относиться ко всем людям, а не просто взять — и в один миг топором все очистить.

Поэтому нам всем, конечно, нужно учиться взаимодействовать и разговаривать друг с другом: и обществу, и представителям Церкви. Конечно, в этом диалоге каждый из нас может допускать какие-то ошибки. Я периодически ловлю себя на том, что в отношении каких-то явлений и каких-то людей я ошибаюсь. И мне стыдно признавать эти ошибки. Но удивительно, что современное общество, в частности наша молодежь, очень хорошо реагирует, когда священнослужитель находит в себе силы признать свою ошибку.

Люди от нас ожидают искренности. Будучи искренним, можно даже ошибиться, можно подчас что-то не то сказать. Но если мы сумеем признать эту ошибку — в глазах людей это будет не наша слабость, а наша сила.