Что ответить на «Христос амилав»?

Отец Антоний сидел в задумчивости:

– Да, жалко людей, конечно. Да и помочь как-то беднягам надо. Ведь каждый человек – Божий. По крайней мере, я стараюсь так смотреть на людей. И пока жив человек, у него есть возможность спастись. Привел Господь человека в храм, к священнику, к любому другому православному христианину, значит, нам нужно послужить инструментом в руках Божиих для спасения таких людей. Грех осуждаю, ересь осуждаю, человека стараюсь не осуждать. Не всегда получается: грешен.

В православной общине Улан-Батора не соскучишься: и так-то не сильно скучали, а сейчас, с открытием границы после «ковида», в Монголию вновь хлынули туристы, путешественники. Многих из них храм, как и христианство, интересует мало. До определенного испытания.

Приехали мама с сыном из России: кто-то им брякнул, что в Монголии за копейки можно купить жилье, спокойно пожить здесь, пережидая тревожные времена, а потом вернуться или вообще уехать в какую-нибудь другую страну. Продали машину, дом – пока нет, к счастью, приехали в Улан-Батор, поселились в гостинице, начали искать подходящее жилье. А здесь за последнее время цены подскочили процентов на 70. Худеющую пачку денег зачем-то возили с собой. Это в троллейбусе-то улан-баторском. Недолго возили, понятно: вор, видимо, сам ошалел от такой добычи. Паника, слезы, ужас. Как часто бывает, когда деваться некуда, Господь напоминает о Себе – порой Он ставит человека в такое положение, откуда выйти можно только при Его очевидной помощи. Мама с сыном пришли в Троицкий храм и рассказали отцу Антонию о своем горе. «Что делать, батюшка?»

Чаще всего о Христе вспоминают тогда, когда становится действительно грустно. А жаль – многих бед избежали бы

– Общими фразами тут не отделаешься, да и нечестно это: действительно требуется помощь, – говорит священник. – Слава Богу, у меня есть знакомые предприниматели, русские и монголы. Позвонил, описал положение, спросил, могут ли помочь парню с работой. Ну, чтоб денег хватило на еду, жилье и прочее. Говорят, хорошо, поможем чем сможем – пусть парень зайдет туда-то, там все и обсудим. Только, – предупреждают, – вкалывать действительно надо. Хорошо, что от работы не отказывается: хоть и занятость не регулярная и не ахти зарплата, но хоть что-то есть на первое время – голодать не будут. Еще раз убеждаюсь: дорога к Богу у каждого своя. Маме с сыном, возможно, нужно было приехать в буддийскую, языческую страну и претерпеть скорби – кто знает, может, это начало пути ко Христу? Да так и есть, я думаю. Был бы повод у них обратиться в храм в России? – Не знаю. А вот сейчас позвонили мне и попросили расписание служб, говорят, будут приходить. Ну, дай то Бог. У каждого своя история. Чаще всего – да: о Христе вспоминают тогда, когда становится действительно грустно. А жаль – многих бед избежали бы.

– Иногда монголы подают удивительные примеры «православным по рождению», – говорит священник. – Взять саму историю возрождения Свято-Троицкого прихода в Монголии хотя бы. Во многом, оказывается, появиться такому красивому храму и приходскому дому в Улан-Баторе помогли именно монголы. Проект строительства церкви пробуксовывал из-за недостатка средств, и тут случилась довольно большая и очень неожиданная прибыль у одной монголо-российской компании. И во время одного из заседаний, посвященных этой самой прибыли, вдруг встает монгол и говорит: «Это все хорошо: мы богатые, кто-то и очень богатый, но, может, хватит все время только о деньгах думать? Давайте Бога поблагодарим, а? Церковь построим – я в этом смысле». Некоторые русские собеседники аж присели. А кто и покраснел. Вот примерно так и появился Свято-Троицкий храм в Улан-Баторе, он был освящен в 2007 году. Конечно, была помощь и от властей Монголии, и Россия очень помогла, но вот этот маленький эпизод о многом, на мой взгляд, говорит: не спеши считать себя таким уж «супер-пупер» православным, когда монгольский бизнесмен показывает тебе пример христианства. Были случаи в истории, кстати. Кто-то крошки хлеба под столом был готов есть, кто-то слугу послать навстречу Христу, потому что не считал себя достойным. Вот и Монголия отметилась. Что радует, согласитесь.

Кто составляет сегодня общину Свято-Троицкого храма? Самые разные люди: есть монголы, русские, сербы, украинцы, американцы, поляки, швейцарцы. Кто-то живет «в Урге» давно, кто-то приехал несколько лет назад, все больше по работе. Насчет того, что «Урга – территория любви», мало кто спорит: примеров действительно христианского отношения друг к другу, слава Богу, хватает. Помогают ближним и дальним – едой, одеждой, советом, сейчас вот собирают вовсю помощь для Донбасса и Украины. Одно из главных правил в общении – без истерической политики, без цитат и новостей из ТВ и интернета, разрушающих доброе отношение в общине. Действует, кстати.

Монголы иногда впечатляют. Приходит однажды в церковь молодой человек: «Хочу быть с вами. Всё». Ходил на службы, беседовал со священником, с другими. До того добеседовал, что стал Серафимом, а потом привел в храм отца – тот тоже принял крещение. Сейчас Серафим учится читать Апостол и Евангелие на литургии на родном языке. Тут сначала идет чтение на церковнославянском (отец Антоний), затем на английском (алтарник Курт из Швейцарии), потом на монгольском (Владислав-монголовед). Но дело не только, да и не столько в чтении: главное, что благодаря вот этому «Хочу быть с вами. Всё» другие монголы открывают для себя Православие. Кто-то всерьез, кто-то просто с интересом. По крайней мере, Христос для них – уже не чужая история: начинают строиться собственные взаимоотношения с Ним. Как будет дальше, к чему приведет это знакомство, как мы, казалось бы, давно все из себя православные можем помочь этому знакомству перейти в дружбу – вот вопрос. Такие, как Серафим, очень помогают в его решении.

По словам единственного православного священника в Монголии, сейчас здесь какое-то засилье сект

Прочем, далеко не все так безоблачно: по словам единственного православного священника в Монголии, сейчас здесь какое-то засилье сект. Мормоны, иеговисты, пятидесятники – этого навалом. После пандемии особенно заметны, конечно: идут упитанные красивые мальчики в белых рубашечках, сверкая белыми зубами, сверлят тебя пристальным взглядом, ведут «анкетирование», приглашают на встречи, очень в себе уверенные. Как реагируют на это монголы? Хм, примерно так же, как в свое время бывшие советские граждане: потребительски. Такие приходят к православным, например, для того чтобы поесть и накормить детей, погулять по небольшому парку у церкви, поиграть. К католикам – за образованием (у них школы хорошие). А к сектантам – прямой выход на вожделенную визу куда-нибудь в США или Канаду. В Россию едут учиться или работать, а в «великие просвещенные страны Запада» – жить. Все как у нас во время оно, пока не дошло, что жить лучше у себя, своим же трудом делая страну красивей.

Сказать, что православная община Монголии небогата, – ничего не сказать. Если бы не помощь благотворителей, то жили бы совсем туго. Пока же основная статья дохода общины – это рента за наем помещения спортзала, где юные монгольские борцы вовсю качают мускулы и благодарят «этих русских». Спорт в общине тоже популярен: один из постоянных и искренних прихожан – призер чемпионатов мира и олимпийских игр боксер Уранчимэг Монхэрдэнэ, в крещении Андрей. Скромный, улыбчивый, с юмором, с мускулами. Поневоле зауважаешь.

Приходской хор состоит по большей части из девушек-монголок. Есть православные, иногда приходят помогать даже не крещеные, а «интересующиеся» – так пусть приходят, тоже миссия. С хором бывает весело: священник обратится с пасхальным приветствием на монгольском – «Христос амилав!», а те глазами хлопают, молчат, озадаченные. Как по-монгольски «Воистину воскресе», не знают, да и сложно это понять: как это Он взял и воскрес! На русском, греческом, латыни, английском – без проблем ответят, но на родном, когда вдумываешься в слова, возникают сложности. «И хорошо, что возникают, – считает отец Антоний. – Значит, задумывается человек. А думать вообще полезно».

Для многих монголов православный священник – хамбо-лама

Для многих монголов православный священник – хамбо-лама. Главный лама то есть. Долго отец Антоний привыкал к тому, что он «лама», да еще и «хамба».

– Но вы, – говорит, – не расстраивайтесь: пишущий человек на местном наречии «бичгийн-хун», с чем вас и поздравляю. А есть у нас и усны-хун («водяной человек», он же водопроводчик); цахиалганы-хун («электрический человек»). Я пока, к сожалению, монгольский не очень хорошо освоил, но тружусь над ним, дело нужное и интересное. А названия всякие бывают. От некоторых даже русский глагол изнемогает. Мы с матушкой особенно в кафе поначалу стеснялись, заказывая еду: на картинке все красиво, а как название прочтешь – вздрогнешь. Хорошее национальное блюдо «хей-цай»! Ну, почти что так произносится. Я заказываю, а матушка, вся бледная, под стол прячется – стесняется. Вам вот смешно, а как есть захочется, и не такое выговорите!

Матушка Анастасия, по словам священника, – настоящая героиня.

– Без ее помощи я бы вообще сдулся здесь, – говорит. – Вот так спокойно оставить Россию, работу (она у меня – хороший дизайнер), привычные занятия, друзей, природу, в конце концов, и с бухты-барахты явиться в неизвестную Монголию с ее особенностями, далеко не всегда приятными, – тут требуется мужество. И любовь! Это у нас взаимно. Надеюсь, и дети научатся. А то, бывает, приходишь домой: «А-а-а! У-у-у! Дыщ-дыщ! А он первый начал! А она сама виновата!» – ну, вы знаете. Старшая, Аня, в юность ударилась: подавай ей современную музыку, а не тот каменный век, которым вы с мамой в далекой молодости увлекались. Ничего, что нам сорока нет?! Чувствуешь себя динозавром каким-то. Двое младших пока держатся, но уже на той поре, скоро переходный возраст. Так что у нас весело. Но любим друг друга, любим – куда ж без любви.

Те же чувства, мне показалось, господствуют и в общине Свято-Троицкого храма в столице Монголии. Думаю, они много сильнее действуют на человека, пожелавшего узнать о Христе, нежели высокопарные разговоры «о духовном» или сухие правила «как надо».