Дневник врачебного добровольца

Благотворительная помощь людям – самые счастливые часы в плотном врачебном расписании Галины

Галине Чернаковой 49 лет, она врач-офтальмолог, кандидат медицинских наук, мама двоих взрослых детей. Все, казалось бы, почти как у всех: работа, дом, быт… Если бы не один интересный факт. В свободное время Галина перевязывает гнойные раны бездомным людям в Ангаре спасения службы «Милосердие». Она не боится сложностей: помогает чем может, дает врачебные советы и с радостью отмечает, что благотворительная помощь людям – самые счастливые часы в ее плотном врачебном расписании. А еще иногда Галина пишет небольшие заметки, которыми разрешила поделиться в надежде на то, что еще больше людей захотят помочь людям на улице.

Фото: Алиса Савельева

Теория излишнего жира

Конечно, если бы не моя соседка Ирочка, то желание быть волонтером так и осталось бы желанием.

На протяжении многих месяцев я переваривала ее «теорию излишнего жира» – так я окрестила ее для себя. Теория заключается вот в чем: дескать, у того, кто много получает от Бога и не отдает ничего даром ближним (работа за зарплату не в счет), в результате случается «застой жира» и потеря душевной радости.

Будучи волонтером «красной зоны» многие месяцы, моя соседка считает, что баланс между поступающими благами и мерой отдачи может определить только сам человек.

Мое очередное «отравление» мирским жиром произошло перед рождественскими праздниками, после семейного кризиса, который и стал точкой отсчета. После бессонной ночи я поняла, что мне как воздух нужна радость, а от собственного жира надо избавляться, и подала анкету на «Милосердии», еще не очень понимая, что я буду делать в качестве волонтера.

Как получать радость?

Первое же собеседование меня воодушевило: оказалось, что девизом волонтеров является оказание помощи ближним и получение радости от этого. Радость дарят и ее же получают сами дарители, только радость эта – не от мирских удовольствий, а от отдачи.

Это меня вдохновило, и я молила Бога о том служении, в котором бы мне было и трудно, и радостно одновременно.

Ответ не заставил себя ждать: на втором собеседовании координатор добровольцев Ангара спасения Анна рассказала, что в проекте нужны медработники, и мой выбор произошел сам собой.

Вплотную к ногам

Одно дело – сидеть в чистом кабинете, другое – обрабатывать ссадины и раны у бездомного человека

Внутренне было ощущение, что выбор правильный; теперь предстояло от теории перейти к практике. Кто работал и работает светским врачом, меня поймет. Одно дело – сидеть в чистом кабинете, принимать платежеспособных пациентов, другое – обрабатывать ссадины и раны у бездомного человека, с ароматами отнюдь не «живанши» и не «диор».

Коллектив Ангара встретил меня очень тепло, а ознакомление с медицинской деятельностью прошло методом быстрого погружения – сразу в бой, вплотную к ногам контингента.

Перевязка ног с первичной обработкой трофических язв – визитная карточка каждодневной работы, неравного боя за ноги, с постоянным численным преимуществом противника – сидячим сном (бездомные спят сидя, лежать им почти негде), плохой обувью и инфекцией.

Зажившие раны

Тамара (имя изменено), на лице следы возлияний, ароматы соответствующие. Разговаривает сиплым, зычным голосом, немного грубоватым – для смелости, полагаю.

– Я у тебя сегодня первая? (она уже на «ты», потому что пришла ко мне второй раз). Видишь, я пришла, не хочу без ног остаться!

Смотрю рану.

– Заживает, – говорю машинально. – Стало лучше!

Она молча сопит, ждет, когда я домотаю ногу, вроде и не реагирует, но, уходя, неожиданно:

– Я тебя порадовала сегодня?

Про себя я думаю: да, порадовала, конечно! Такое желание жить, ходить у человека, у которого свои ноги, – самая ценная собственность: ни дома, ни угла, ни метра! И ей вот важно, что она принесла мне маленькую радость тем, что рана заживает…

Я была готова к чему угодно – к неблагодарности, к грубости, к хамству, к озлоблению, а вот к таким неожиданным вопросам от молодой по паспорту, но истрепанной не по годам женщины – нет. Мой день был сделан. По дороге домой я думала, порадовала ли я кого-нибудь своими душевными ранами, которые в Ангаре спасения тоже потихоньку заживают…

Быть добру!

Галина Чернакова. Фото: Алиса Савельева

Прожив как минимум тридцать сознательных лет в миру, я редко вижу примеры миролюбивого перенесения насилия. Как правило, люди, подвергшиеся несправедливой агрессии со стороны других, озлобляются и ожесточаются. Очень может быть, что сужу по себе, что лишь придает больший вес той врачебной ситуации, с которой я столкнулась в медицинском пункте Ангара спасения для бездомных людей.

Очередной ничем не примечательный бездомный человек обратился ко мне за помощью. Бездомные люди, за редким исключением, вежливы, поэтому его «пожалуйста» и «доктор, Вы» меня не удивили. Сняв (а местами – с трудом оторвав «с мясом») плотно припекшуюся повязку, покрывавшую почти всю спину, я ахнула: открылся большой страшный ожог. А мой пациент, хоть и кряхтел и вздрагивал, иногда с матерком (понятное дело, не на меня, а на повязку), вдруг выпалил совсем неожиданную фразу: «Быть добру!»

Как, спрашиваю, так вышло?

– Молодежь, – говорит. – Плеснули мне на спину, пока спал, и подожгли. Ну, что с них взять. Зачем только… – беззлобно так добавил.

– Потерпите, – говорю.

А он мне опять:

– Быть добру! Обрабатывайте, как нужно, потерплю!

Сопел, терпел, а как задену живое мясо – больно же, он опять за свое: «Быть добру!»

Отверженные

Уже первые три смены оставили у меня яркое впечатление о том, какие же они – бездомные. Я абсолютно светский человек, поэтому воображение тут же нарисовало мне, что я попала в атмосферу романа Виктора Гюго «Отверженные».

Люди, которые приходят ко мне, исключительно вежливы и благодарны, очень многие с высшим образованием, почти всегда на «Вы»

Люди, которые приходят ко мне, исключительно вежливы и благодарны, очень многие с высшим образованием, почти всегда на «Вы», что меня очень удивило. А еще они очень жизнерадостны: радуются каждой мелочи, доброму слову, пожеланию не болеть, и неожиданно – самокритичные… Если пьют (к сожалению, это частая история), то потом корят себя за это – не жизнь, не правительство, не обстоятельства, а себя. Вот уж диво, есть чему поучиться.

Своей маме (ей недавно исполнилось 75 лет) я до сих пор не говорю о том, чем занимаюсь в свободное время, не хочу ее волновать лишний раз. А дети – у меня сын и дочь – поначалу, конечно, были шокированы, но сейчас уже приняли, ведь я им много всего рассказываю. А еще я говорю (в шутку, конечно): «Ребята, понимаете, если мы вдруг окажемся без ночлега и пропитания, то будем знать, куда идти, и нам там точно помогут!».