«Бог поругаем не бывает»

Игумен Ионафан (Чистяков). 1920-е годы. Холст, масло Игумен Ионафан (в миру Иван Васильевич Чистяков) родился 14 июня 1867 года в слободе Солдога Кинешемского уезда Костромской епархии в семье священника Сретенской церкви Василия Сергеевича Чистякова. Мать новорожденного, Александра Александровна Платонова, тоже происходила из семьи священника – ее отец служил в селе Затоки Чухломского уезда. Можно сказать, что отец Ионафан является представителем большого священнического рода: три его сестры были замужем за священнослужителями, один из племянников – священник Иоанн Кесарийский – прославлен в лике новомучеников, расстрелянных в 1937 году в Бутово. Еще двое родственников-священнослужителей закончили жизнь в ссылке^[1].

Отец Ионафан является представителем большого священнического рода

Иван окончил Кинешемское духовное училище, затем обучался в Костромской духовной семинарии и, не завершив обучения, устроился в возрасте 22 лет учителем Успенско-Сенновской церковно-приходской школы Костромской губернии. Также преподавал в церковно-приходской школе в городе Кинешме. За восемь лет преподавательской деятельности у Ивана созрело желание оставить мирскую жизнь и всецело посвятить себя служению Богу, и 9 января 1897 года он поступил послушником в Троице-Сергиеву лавру. Через какое-то время подал прошение на монашеский постриг, в котором написал:

«Проходя разнообразные послушания, я так полюбил приютившую меня сию обитель, что решился остаться в ней навсегда».

5 мая 1900 года Иван Васильевич был пострижен в монашество с именем Ионафан, а 11 января 1904 года рукоположен в сан иеромонаха.

Александра Александровна – мама игумена Ионафана В обители отец Ионафан нес послушания письмоводителя при живописной мастерской, корректора в типографии лавры, помощника инспектора училища иконописи, открытого при лавре, а также смотрителя и члена Совета училища, заведовал его хозяйственной частью. В 1905 году был назначен инспектором училища и трудился на этом поприще вплоть до закрытия учреждения в 1918 году.

Это было нелегкое послушание. В одном из своих заявлений на имя Совета училища отец Ионафан писал:

«Недостаток насущного хлеба, одежды, обуви воспитанники или сами восполняют своими трудами в каникулы, или при помощи своих родственников. А совсем неимущие довольствуются тем, что дает им лавра. Нужда насущного хлеба обостряется все более, отопление помещений крайне обременительно для лавры, да и на содержание самой школы средства весьма ограниченные»^[2].

По этим причинам было предложено окончить учебный год ранее обычного, на Сырной седмице. Начинать же учебный год приходилось позже – в октябре, так как многие учащиеся трудились на сборе урожая^[3].

После закрытия училища в 1918 году отец Ионафан был назначен заведующим лаврской живописной и иконописной мастерской, а в июне 1919 года указом Святейшего Патриарха Тихона был утвержден в должности члена Духовного собора лавры, и в этом указе он именуется уже игуменом^[4]. По воспоминаниям родственников, отец Ионафан занимался в этот период преподаванием живописи и рисования^[5].

Гефсиманский скит. Фото начала ХХ века

11 апреля 1919 года в лавре совершилось кощунственное событие – вскрытие мощей преподобного Сергия. Власти готовились к этому злодеянию заранее: опасаясь народного возмущения, заблаговременно была мобилизована рота помещавшихся в то время в лавре курсантов. У лаврских ворот и даже на лаврских стенах, а также возле Духовского храма и колокольни выставили посты. К пяти часам вечера в Сергиевский исполком были вызваны иеромонах Ионафан из Гефсиманского скита и иеромонах Порфирий из Вифанского скита^[6] – без указания цели вызова, «по срочному делу». Также велено было явиться крестьянам из волостных сходов и церковным старостам из соседних приходов^[7]. Можно только представить, как тяжело переживал эти трагические события и свое вынужденное вовлечение в них отец Ионафан, который всем сердцем любил родную лавру и преподобного Сергия.

На хлеб батюшка зарабатывал тем, что выполнял живописные заказы

30 мая 1920 года отмечался праздник Пресвятой Троицы, в этот день в Троицком соборе обители было совершено последнее богослужение и в последний раз отзвонили лаврские колокола. Монастырь окончательно закрыли для богомольцев. Монахи лавры, а среди них и отец Ионафан^[8], с тех пор могли совершать богослужения только в «подольных» Пятницкой и Введенской церквях, расположенных неподалеку от Святых врат обители. Пятницкое подворье тогда стали называть «малой лаврой». Здесь проводились занятия для студентов Московской духовной академии и совершались богослужения вплоть до 1928 года, когда монахов выгнали и отсюда. На хлеб батюшка зарабатывал тем, что выполнял живописные заказы. Впоследствии, когда «подольные» храмы были возвращены Церкви, там на чердаке был найден портрет старца размером примерно 40х50 см, написанный маслом на холсте, который отреставрировали в Православном Свято-Тихоновском богословском институте. Сейчас он хранится в иконописной школе при МДА.

Икона прп. Сергия в Воздвиженском храме села Воздвиженье, подаренная отцом Ионафаном

С 1928 по 1931 год отец Ионафан предположительно служил в селе Воздвиженье Заволжского района Ивановской области (Кинешемская епархия). В храме Воздвижения Креста Господня этого села сохранилась пожертвованная им икона преподобного Сергия, на обратной стороне которой имеется надпись:

«Святая сия икона преподобного Сергия пожертвована в Сретенскую церковь слободы Солдоги Костромской губернии смотрителем иконописной школы Свято-Троицкой Сергиевой лавры иеромонахом Ионафаном. Освящена на святых мощах угодника Божия в декабре 1908 года».

Церковь Рождества Пресвятой Богородицы села Михайловское Чухломского района Костромской области

С 1931 по 1941 год отец Ионафан служил в Богородицкой церкви села Михайловское-Озерное Костромской области, в нескольких километрах от города Чухломы. Этот храм был единственным на всю округу, и практически все верующие Чухломы и ближайших деревень являлись прихожанами отца Ионафана. Настоятель Свято-Успенского храма Чухломы протоиерей Александр Воробьев свидетельствовал:

«Среди паствы отец Ионафан пользовался большим почитанием за свою благочестивую и духовную жизнь и преданность Святой Церкви. Местные советские власти неоднократно пытались закрыть храм в Михайловском-Озерном, накладывая на приходскую общину непосильные налоги. Верующие горячо вставали на защиту своей единственной церкви и, по крупицам собирая средства, откупались от властей. Единственным способом для властей закрыть храм было арестовать его настоятеля, что и было сделано весной 1941 года. В это время игумену Ионафану было 76 лет»^[9].

Задолго до начала Великой Отечественной войны он много пророчествовал о будущих временах, за что и поплатился

По воспоминаниям знавших старца людей, батюшка всегда ходил в монашеском одеянии, задолго до начала Великой Отечественной войны много пророчествовал о будущих временах, за что и поплатился. Весной 1941 года его по ложному доносу обвинили в антисоветской агитации и заключили в Чухломскую тюрьму НКВД. Позже чада отца Ионафана вспоминали, как плакали, когда батюшку под конвоем увозили на телеге в тюрьму, на что он твердо сказал: «Не обо мне плачьте, а о себе, туча черная идет с запада»^[10]. В июне началась война.

Игумен Ионафан (Чистяков) В заключении больные ноги причиняли отцу Ионафану сильные страдания, и надзирателям приходилось ухаживать за немощным старцем. Вскоре им надоело возиться с батюшкой, и один из охранников^[11] 4 августа 1941 года задушил беспомощного отца Ионафана в камере. Спустя годы наказание настигло убийцу: в ноябре 1958 года он отправился через озеро в деревню Федоровское, чтобы заказать валенки. Его попутчики благополучно преодолели водоем, а под ногами злодея вдруг разошелся и сомкнулся лед, острые края которого обезглавили охранника. Тело его нашли только весной.

Что касается честных останков отца Ионафана, то они могли бы остаться в безвестной могиле в забвении, так как тела казненных по политической статье узников никому не выдавали. Но Бог судил иначе: верующая жена одного из тюремщиков, духовное чадо отца Ионафана, узнала от мужа, что ночью будут хоронить убитого в тюрьме священника. Женщина проследила, где спрятали тело мученика, и отметила это место, находящееся за стеной городского кладбища. По окончания войны прихожане и почитатели старца собрались, нашли это место и перезахоронили останки отца Ионафана на самом кладбище. Долгое время за могилой ухаживали Прасковья Петровна и Екатерина Петровна Кудрявцевы – сестры-монахини, духовные чада батюшки. После кончины последней в 1976 году заботу о могилке взяла на себя Александра Александровна Романова, уроженка села Михайловское-Озерное.

Сбор документов и свидетельств о жизни игумена Ионафана продолжается

Народ до сих пор помнит и чтит старца: верующие прибегают к его молитвенной помощи, на могилке регулярно служатся панихиды. Есть свидетельства чудесной помощи отца Ионафана. Так, Фаина Михайловна Виноградова поделилась свидетельством молитвенного предстательства старца-мученика:

«Моему внуку Роману было года три, на лице у мальчика образовалась странная сыпь, и никакие лекарства не помогали. И тогда баба Шура Романова посоветовала сходить на могилку к отцу Ионафану, взять земельки и потереть больные места. Я все сделала, как она велела, и вскоре лицо у внука очистилось, будто ничего и не бывало. Внук давно уже взрослый, но тот чудесный случай не забывается. Тогда я дала обет, что буду ходить к батюшке и следить за последним местом его упокоения. И до сих пор, несмотря на возраст, навещаю отца Ионафана и благодарю его».

Панихиду служит о. Александр (настоятель Чухломского храма) и иеромонах Михаил, ныне наместник Авраамиево-Галичского монастыря

Верующие Чухломы и Чухломского района еще в 2002 году обратились в костромскую епархиальную комиссию по канонизации с просьбой начать сбор сведений об игумене Ионафане. Правнучатая племянница батюшки, живущая в Москве, свидетельствует, что и в семье до сих пор почитают старца, который в начале XX века помог получить образование двум своим племянницам в женском епархиальном училище на Ордынке^[12].

Сбор документов и свидетельств о жизни игумена Ионафана продолжается. Но для тех, в чьих сердцах живет память о подвижнике, принявшем мученическую кончину за Христа, несомненно: Господь уже прославил Своего угодника в Царстве Небесном. Вечная ему память.