Храмоздатель атомной закалки

Еще не достроенный храм в честь Собора Московских святых в Бибиреве уже называют будущей достопримечательностью столицы. Очень вместительный, в византийском стиле, с огромным куполом и памятной надписью – в честь 200-летия победы над Наполеоном – золотом на центральном барабане, он действительно производит сильное впечатление на эскизах проекта. Будущая торжественная красота явственно видна и в реальном, но пока еще недостроенном храме, где, однако, уже два года проходят службы. В уютном кабинете настоятеля игумена Сергия (Рыбко) под чаек с печеньем мне довелось побеседовать с зодчим бибиревского храма – заслуженным архитектором России, православным христианином и удивительным человеком – Виктором Захаровым.

«Скифы», циклотроны, гелиокомплексы

– На первенстве Союза гонялся на лодках-«скифах» еще со знаменитыми Тимошининым и Сассом в классе парной двойки, – рассказывает Захаров. – Я – от ЦВСКА ВМФ, а они – от спортивного общества «Труд». Что потом? А потом они стали олимпийскими чемпионами в Мехико, а я – ушел в архитектуру. Да так ушел, что три моих дочери тоже работают архитекторами…

На вопрос, не потомок ли он знаменитого архитектора XVIII века Андрияна Захарова, Виктор Владимирович отвечает, смеясь:

– Нет, просто однофамилец. В институте преподаватели мне не раз строго указывали, что я пока не Андриян Захаров, а всего лишь Виктор…

Виктор Захаров закончил промышленный факультет МАРХИ. Дипломной работой стал крупный завод ядерных реакторов в Волгодонске. Естественно, что по распределению попал он в Средмаш – могучее тогда ведомство. В этом «государстве в государстве», ставшем потом Минатомом, в Государственном специализированном проектном институте (ГСПИ) Захаров проработал 36 лет.

– Ушел в прошлом году, когда явно обозначилось новое отношение к специалистам нашей области, – деликатно замечает Виктор Владимирович. – А раньше объекты были уникальные: ускорители, циклотроны, токамаки, центры ядерных исследований. Строились они не только в нашей стране, но и в Ливии, Вьетнаме, на Кубе.

Всего по его проектам построено более 65 зданий и комплексов разного назначения. А еще у архитектора Захарова – около 40 изобретений, сделанных при возведении конкретных объектов. Например, в конце 1980-х под Ташкентом развернулась стройка не имеющего аналогов в мире металлургического гелиокомплекса для получения сверхчистых окислов и сплавов от энергии солнца. На горе, на каменных террасах, были установлены огромные зеркала-гелиостаты площадью около 60 м² каждое, которые автоматически поворачивались вслед за солнцем, как подсолнухи. Гелиостаты посылали луч на гиперболический параболоид-концентратор площадью 2500 м². Благодаря сконцентрированным лучам нашего светила, собранным с целого поля гелиостатов, в плавильной печи создавалась фантастическая температура до 3700° С.

Интересно, что над комплексом работала целая армия инженеров, физиков и технологов, но объединить их решения в одно целое оказалось под силу архитектору. Этот комплекс получил потом множество зарубежных премий. Его выдвинули и на высшую у нас в стране Ленинскую премию, но получить ее создатели комплекса не успели: развалился Советский Союз.

– Уже на излете СССР я попал во Францию – на международную конференцию по солнечной энергетике и энергосбережению, – рассказывает Захаров. – Там были представители полусотни стран, но главными считались доклады от США и СССР. Причем негласно подразумевалось, что делать их будут, соответственно, эксперты из ЦРУ и КГБ. Я успел собрать только свои работы. Американец в течение 15 минут доклада подробно рассказал лишь об одном проекте – энергосберегающем доме. Я за такое же время показал несколько солнечных комплексов. В наступившей тишине переводчик спросил меня: «Мистер Захаров, а что из показанного спроектировали лично вы?» Я ответил, что это только часть моих собственных работ, чем вызвал бурные аплодисменты. Потом я спросил у организаторов конференции: «Теперь-то вы поняли, что я к КГБ никакого отношения не имею?» Они помолчали и ответили задумчиво: «Мы поняли, что КГБ на порядок мощнее, чем ЦРУ».

Будучи председателем секции «Архитектура и энергия» в Союзе архитекторов СССР, В.В. Захаров опубликовал книгу «Энергоактивные здания», где вместе с ведущими отечественными специалистами в этой области (руководитель Н.П. Селиванов) описал актуальные до сегодняшнего дня решения энергоэффективности в строительстве. Во всем мире это направление с тех пор бурно развивалось, у нас же с начала 1990-х фактически остановилось.

– Настоящий архитектор находится посередине между «физиками» и «лириками», – размышляет Захаров. – Он может соединять идеи тех и других в строениях и конструкциях. К сожалению, в российской промышленной архитектуре сегодня то же, что и в других отраслях производства: «рулят» не специалисты, а менеджеры, хорошо разбирающиеся только в финансовых потоках. Как в пословице: вместо трактористов одни гармонисты…

Впрочем, сам Захаров без работы никогда не сидел: в своей жизни ему довелось проектировать жилые дома и спортивные комплексы, офисные здания и заводы по переработке мусора. Были у него даже и соприкосновения с «космосом». Вместе с космонавтом В.А. Джанибековым они еще в Ташкенте применили наработанные «космические» технологии в земных постройках. Интересно, что последние разработки Захарова в этой сфере – вращающиеся здания-модули – были предложены им для храмов и монастырей.

– Джанибеков рассказывал мне, – говорит Виктор Владимирович, – что при вращении корабля на орбите наблюдаются некоторые интересные вещи. Например, выспаться можно в несколько раз быстрее…

С Ахун-горы в «православное Сколково»

Осторожно спрашиваю Виктора Васильевича, как он пришел к вере.

– Мама была верующая, меня она крестила в детстве, – отвечает он просто. – Она водила меня иногда причащаться в храм на Ваганьковском кладбище. Потом, уже в МАРХИ, я получил дополнительный толчок к православной вере именно через красоту наших храмов и монастырей. А потом постепенно жизнь и размышления привели меня в Церковь.

К храмам как архитектор он впервые обратился в 1988 году, приняв участие в конкурсе на строительство храма-памятника к 1000-летию принятия христианства на Руси. Тогда его проект не прошел. Но с той поры по проектам В.В. Захарова построено уже три храма, еще пять строится, а десять больших храмовых комплексов находятся в процессе проектирования и согласования.

Один из самых интересных таких комплексов был предложен им в рамках подготовки к сочинской зимней Олимпиаде для Ахун-горы в Сочи.

– Знаете, архитектурные страсти в южных регионах кипят немыслимые, – рассказывает Виктор Владимирович. – Разные конфессии и секты хотят «застолбиться» сейчас именно там. Выкупают землю и «втыкают» свои дома-молельни… Например, идет массовое строительство минаретов в Крыму.

Я же для Ахун-горы спроектировал большой храм Софии Премудрости Божией в византийском стиле, перекликающийся со Святой Софией в Константинополе. Золоченый купол в 36 метров в диаметре горел бы над южным черноморским побережьем России как солнце Православия…

В захаровский архитектурный комплекс на 15 гектаров входили надвратная церковь, колокольня, резиденция патриарха, гостевые кельи, трапезный комплекс. Зал для лекций и проповедей архитектор спроектировал в кратере потухшего вулкана. А уединенные кельи разместил между вековыми деревьями. Он предложил за счет новейших технологий сделать их по виду как цельные каменные глыбы, вырубленные из скалы. Интерьеры архитектор выверил в пропорциях золотого сечения и задумал облицевать изнутри экологически чистыми материалами, в том числе лечебным шунгитом[1].

При этом по крайней мере некоторые кельи Захаров планировал сделать… вращающимися вслед за солнцем на гидравлическом приводе – со скоростью хода часов. По его идее, это ускорило бы восстановление сил у их насельников и спортсменов.

Проект храма на Ахун-горе

Первый проект Захарова был представлен премьеру правительства и Святейшему Патриарху Кириллу, которые отметили его высокий архитектурный уровень.

– Но потом было принято решение все переделать, – рассказывает Захаров. – Оказалось, что «вторая София» на другом берегу Русского озера (оно же Черное море) не нужна. А переделать главный храм мне предложили «в русском стиле». А что же это за стиль такой? Что взять за прототип? Мне указали на шатровый храм Вознесения в Коломенском. И посвящение другое: не Святой Софии, а Преображению. Тут я вспомнил про гору Фавор, на которой произошло Преображение Господне, и сопоставил: гора Ахун практически такой же высоты, что и Фавор, – чуть более 600 метров! В итоге я разработал два варианта: храм и в шатровом стиле, и пятиглавый. Однако пока решение по ним не принято.

Казалось бы, огромный проект, на который архитектор Захаров потратил много времени и сил, оказался невостребованным. Но ничего в Господнем хозяйстве не пропадает даром.

Через какое-то время Виктор Владимирович практически случайно оказался в Николо-Сольбинском женском монастыре в Ярославской области.

– В изумление мы пришли еще на подъезде к монастырю, – рассказывает он. – Размах такой, будто лавра строится! В беседе с игуменьей Еротиидой я узнал, что здесь задуман целый архитектурный комплекс: множество храмов в самом монастыре и настоящий городок духовного просвещения напротив: огромные лекционный и спортивный залы, медицинский центр, гостевые дома; а посередине площади – храм во имя святых царственных мучеников. Этакий архитектурный прообраз будущей сильной православной России. По масштабу он даже превышает тот комплекс, что я задумал для Ахун-горы.

Разрабатывали проект храмового комплекса два академика архитектуры, но до конца никак не могли угодить матушке-игуменье. Когда же я показал ей свой проект Святой Софии с Ахун-горы, матушка аж руками всплеснула. Оказывается, о таком храме она мечтала и именно такой храм видела во сне!

За этим пошла переделка всего комплекса, и если Святейший Патриарх Кирилл благословит проект, то он обретет каменное воплощение за тысячи верст от Сочи, на земле древней, «корневой» России.

– Я хочу воплотить в современной обработке потерянный допетровский стиль зодчества, в основе которого лежал терем, – продолжает Виктор Владимирович. – Оказывается, на русском Севере у обычных крестьян были 4–5-уровневые терема с пандусами, по которым заводили тогдашний «личный транспорт» – лошадей! То есть все это уже было! И вот здесь, под Переславлем-Залесским, вырастет, если Бог даст, наше «православное Сколково» – центр духовного собирания святой Руси в эпоху высоких технологий.

Кстати, день рождения игуменьи по «случайному» совпадению оказался, как и у Захарова, в день памяти Московских чудотворцев.

Чудеса вокруг храма в Бибиреве

Один из самых значимых для архитектора – храм в честь Собора Московских святых в Бибиреве. В истории его проектирования и возведения также усматривается множество знаков Промысла Божия.

Строящийся храм в Бибиреве

В начале 2000-х один ученый архитектор, осмотрев этот участок, вынес вердикт: храм здесь построить невозможно, ищите другое место. Однако Господу, видимо, было угодно, чтобы храм здесь вырос.

– Однажды со своим другом иконописцем Александром Вахромеевым, – рассказывает Виктор Захаров, – мы заехали к отцу Сергию (Рыбко) в храм Сошествия Святаго Духа на Лазаревском кладбище. Между прочим батюшка рассказал нам про землю, которую покойный бибиревский священник, отец Петр, получил рядом с маленькой церковкой преподобного Сергия Радонежского под строительство нового большого храма. А потом показал уже готовый проект храма, который утвердили во всех инстанциях.

Я посмотрел на него и пришел в ужас: все было сделано как будто специально для дискредитации православного зодчества! Я вспомнил, что видел эскизы проекта еще несколько лет назад, пока был жив отец Петр, но решил тогда, что все это вряд ли состоится. А тут – и печати, и подписи все уже на проекте стоят.

Слово за слово, в общем, согласился я на фантастическую просьбу отца Сергия переделать проект за… три дня. Идея-то у меня сразу возникала, что фундамент надо сделать в виде «консервной банки». То есть использовать цокольный этаж и как несущий, полый внутри фундамент с монолитным перекрытием, и как дополнительное помещение. Площадь увеличивается вдвое, а стоимость фундамента падает втрое! Пока мы обсуждали это с игуменом Сергием, пришел священник Николай и говорит: «Батюшка, в алтаре две иконы замироточили: мученицы Елисаветы и Московских чудотворцев». А храм-то – как раз во имя Московских чудотворцев! Ну, и день рождения у меня тогда же. Все переглянулись, и батюшка тихо так говорит: «Мы будем строить по вашему проекту».

Но Божие дело редко когда совершается в этом мире тихо да гладко. На архитектурном и градостроительном советах проект В.В. Захарова разнесли в пух и прах.

– Там началось настоящее беснование – другого слова не могу подобрать, – свидетельствует Виктор Владимирович. – Убеленные сединами академики как с цепи сорвались – кричали в голос: «Это дрянь, которой не место в Москве! Детский лепет, так не строят!» Игумен Сергий, когда ему это все рассказали после совета, перекрестился и говорит: «Слава Богу! Значит, проект хороший: враг в ярости».

На очередном совете один маститый архитектор, выслушав мнения специалистов, сказал Захарову в заключение: «Вы это построите только через мой труп». А тот возьми да ответь ему: «Дешево же вы цените свою жизнь». Через месяц был Общественный совет. Докладывал главный архитектор А.В. Кузьмин, председатель совета – Ю.М. Лужков. И вот те же люди, которые совсем недавно ругали проект на чем свет стоит, не высказали ни одного замечания! Наоборот, было предложено взять проект как образец современного храмостроительства. И тот самый архитектор-оппонент тоже был уже на стороне Захарова.

– Вскоре я пошел на Ваганьковское кладбище навестить могилу матери, – рассказывает Виктор Владимирович, – и вдруг увидел… свежую могилу с именем этого архитектора. Мне стало страшно. Он ведь был нормальным, хорошим человеком, грамотным специалистом, много сделал для Москвы. Но слово не воробей, даже если его тебе бес подбросил. Вот какие уроки преподает Господь…

Уже во время строительства бибиревского храма случилось немало чудес. Одно из них видели многие люди. Со строительных лесов из-под самой крыши по неосторожности сорвался строитель. Он пролетел мимо торчащих железных штырей и упал на каменный пол. Все побежали туда в ужасе, ожидая увидеть изувеченный труп. А упавший уже сам встал на ноги: он не получил ни одного ушиба!

Высокие технологии и традиции

Кафедральный собор для Южно-Сахалинска

В древнем Египте рабы вручную растирали в порошок минералы, которые использовались потом в строительстве. Захаров через 3000 лет предлагает делать так же, но на сверхсовременной нанотехнологической основе. Александр Мизитов, знакомый архитектора, современный Кулибин, разработал мельницу для сверхмелкодисперсного помола природных минералов. К этому порошку добавляют особые магнезиальные вяжущие, добываемые в нашей стране, и в результате получают уникальные облицовочные материалы для внутренней и внешней отделки.

– Они практически вечные, – говорит Виктор Владимирович, – по виду могут не уступать полудрагоценным камням, а стоят немногим более обычной штукатурки.

Таким образом, с легкой руки архитектора Захарова появляется целая отрасль натуральных «каменных» красок, штукатурок, не имеющих аналогов в мире. Эти материалы, в частности, будут применены и для облицовки храма в Бибиреве – вместо запланированного изначально белого мрамора.

Нелишним будет упомянуть и то, что за проект этого, да и большинства других храмов, архитектор Захаров берет чисто символическую плату – в сотни раз меньшую, чем потребовали бы его именитые коллеги.

Спрашиваю о его отношении к максиме, которую иногда высказывают в печати в том числе и архитекторы: мол, нельзя сегодня проектировать офисы, а завтра храмы: обязательно в голове наступит опасное смешение.

– Думаю, что здесь все зависит от конкретного архитектора – не только в смысле профессионализма, но и веры, – отвечает Виктор Захаров. – Если не терять литургический смысл храмозодчества, то сегодня можно и нужно использовать при возведении храмов современные архитектурно-технологические решения и новейшие материалы. Если же не достает вкуса, национального чутья, а главное – веры, то получаются такие часовни, как на Поклонной горе, или похожие на мечети странные храмы, как в Орехове-Борисове.

– Есть и другая сторона, – продолжает Виктор Владимирович. – Зодчий, проектирующий храмы, по другому начинает относиться и к «гражданскому строительству»: он глубже задумывается, в какой стране, на какой улице будет стоять это здание, какие люди будут им пользоваться.

– Каково же должно быть соотношение традиции и модернизации в храмовом строительстве? – интересуюсь я.

– Вопрос очень простой и в то же время очень сложный, – отвечает Виктор Владимирович. – Во-первых, что такое традиция? В смысле стиля. Это псковско-новгородская, владимирская школы? Нарышкинское барокко? Классицизм Баженова? Считаю, что в каком бы стиле ни пытался зодчий возвести сегодня храм, тот все равно по определению будет нести следы современной эпохи. Сегодня никуда не уйти от современных строительных материалов, технологий, современного восприятия мира. Неужели для полной «аутентичности» раствор на яичных желтках замешивать? Это нереалистично.

Грамотный архитектор, понимая это, не станет пытаться сделать «как тогда», а целенаправленно введет сегодняшние решения в «традицию». Мера этой модернизации – корень вопроса и зависит от вкуса и чутья архитектора.

– При этом, – продолжает размышлять архитектор, – современные материалы должны быть экологически чистыми. Например дешевый пенобетон здесь исключается из-за его недолговечности и сомнительной экологичности. Должны быть исключены также пластиковые окна и подоконники.

С точки зрения современной инженерии зданий, какие-то решения приемлемы, а какие-то нет. Вентиляцию, например, надо делать в любом случае, но как? Кондиционеры в храме вообще неуместны. Вытяжку, конечно, можно делать естественной, с автоматическим открытием окон по тепловым или газовым датчикам. В больших храмах в нашем климате весьма эффективно использовать тепловые насосы, утилизирующие разницу температур земли и воздуха: для частичного подогрева пола зимой и охлаждения летом. Можно также использовать солнечные батареи, аккумулирующие электроподогрев пола.

– Где предел масштабирования храмов? – задаю я еще один волнующий меня вопрос. – Когда-то в Москве стояли сотни маленьких домовых церквушек, в которых было по-домашнему «тепло». Сегодня говорят о необходимости «храмов-стадионов». Материальные причины этого абсолютно понятны. Но не тот ли это случай, когда масштаб начинает «давить» содержание?

– Вместо развернутого ответа приведу личное наблюдение. В частично действующем бибиревском храме, вместительность которого уже немаленькая, меня на Пасху чуть не задавили – столько было народа. И одна старушка сетовала другой: «Эх чтобы этот храм не построить вдвое больше!..» Это реальность многих московских спальных районов и некоторых городов, где нет или очень мало храмов. Понятно, что проектировать в центре старых городов подобные сооружения никто не будет.

Есть и еще один фактор: архитектурное окружение. Когда вокруг, как в Бибиреве, выстроены громадные ангары супермаркетов, развлекательных центров, высотных домов, то уравновесить эту агрессивную бездуховную среду можно только высокохудожественным и при этом масштабным храмом.

– Некоторые называют причиной сегодняшнего невыразительного храмового зодчества плохой вкус заказчиков из церковной среды…

– Возможно, такая простая причина и может действовать где-то в глубинке, – отвечает Виктор Владимирович. – Но в больших центрах, тем более в столице, думаю, все сложнее. Здесь ни один храм не может быть возведен без одобрения нескольких комиссий и советов. Скажем, вот тот первоначальный уродливый проект храма в Бибиреве, про который я рассказывал… Он же «втихую» был проведен через все инстанции! Думаю, что враг Православия, который не дремлет, таким путем через своих адептов, а по большей части – через небрежных и просто глупых людей работает на дискредитацию Церкви. Мол, пускай строят храмы, но такие, что к ним и приближаться-то не по себе…

– Как насчет славы архитектора? Чувствуете ли вы ее уже? – спрашиваю.

– Слава Богу, не особо. Думаю, храм, как и икона, не должен иметь личной «подписи». Сказано же: «Не мне, не мне, но имени Твоему».

Стоит заметить, что архитектор Виктор Захаров еще и иконописец. Написать первый образ – святого Георгия Победоносца – Виктора Владимировича благословил епископ Южно-Сахалинский и Курильский Даниил, которому мастер и подарил его. И опять «совершенно случайно» получилось так, что в 2005 году мощи святого Георгия привезли из Афона в Россию и довезли до Сахалина. Тогда верующие прикладывались к мощам, а затем к иконе, писанной рукой Виктора Владимировича Захарова.