Жажда высоты / Православие.Ru

Молодость — это то прекрасное время, когда человек еще только задает траекторию движения своей жизни, делает первые серьезные шаги, учится пользоваться великим и тяжелым правом выбора, строит «планов громадьё» и, конечно, много и смело мечтает. Формируется мечта под влиянием воспитания, особенностей культуры и религиозных воззрений. Мы решили узнать, о чем сегодня мечтает православная молодежь.

К молодым людям, которых я опрашивала, у меня было сразу несколько вопросов. Важно было понять, насколько давно человек участвует в жизни Церкви, мечтал ли он о чем-нибудь до прихода в храм и изменились ли как-то его мечты с обретением веры.

— Мое обращение к вере произошло естественным, я бы сказал, образом. Жизнь сводила с верующими людьми, которые оказывали влияние на мое мировоззрение: в первую очередь, конечно, родители, некоторые преподаватели в школе. Но серьезно я пришел в Церковь около двух лет назад, когда устроился на работу и столкнулся со сложностями во взаимоотношениях с людьми. Слава Богу, тогда я не обратился за поддержкой к психологу, не отправился на курсы аутотренинга или что-нибудь еще в этом роде, а пошел в храм. О чем я мечтаю? С детства желал помогать близким. Вера и Церковь эту мечту расширили и обогатили. Из чего-то абстрактного она сделалась более конкретной. Уступил место в транспорте, сбегал за хлебом для больной соседки — уже помощь, пусть самая малая. От таких простых повседневных вещей можно идти и дальше, помогая тем, кто находится в беде или нужде. Тогда мечта будет воплощаться.

— Моя подруга — протестантка. Когда мы познакомились, я была еще далека от религии. Видя ее веру, я захотела узнать о Христе, но в Церковь пришла Православную, потому что именно туда попросилась душа. И со временем уверилась в том, что не ошиблась. В храм хожу около двух лет. До воцерковления я мечтала о том, чтобы самореализоваться, сделать карьеру, заработать много денег и объездить весь мир. А сейчас мечты уже другие: самое главное, найти свой путь, на котором я смогу максимально полно служить Господу и ближним. Например, моя нынешняя работа в паломнической службе — идеальный вариант в этом смысле, потому что здесь я вполне реализую свои профессиональные знания (у меня специальность — социально-культурный сервис и туризм) и при этом не поступаюсь своей совестью, ведь главная моя цель — помочь людям прийти к Богу, узнать больше о вере и Церкви.

— Мои родители — люди верующие, и воспитывали меня в православных традициях. В детстве я мечтала уйти в монастырь, но сейчас поняла, что мой путь — все-таки семейная жизнь. Поэтому сейчас мечтаю о семье и детях. К тому же я работаю учителем русского языка и литературы в школе, очень люблю свое дело и хочу продолжать им заниматься.

— Когда мне было 10 лет, друг позвал меня в воскресную школу, а через год я уже пономарил в алтаре. С тех пор я в храме. Хотя в школьные годы было много увлечений, но поступать решил в семинарию и о том, чтобы в жизни выбрать какую-то другую стезю, даже не помышлял. Мечтал и мечтаю о хорошей, доброй семье, так как перед глазами всегда был пример родителей, которые живут в искренней любви, по-настоящему заботятся и поддерживают друг друга. Ведь именно с семьи — малой Церкви (как названа она у святых отцов) — все и начинается. Любовь, созидаемая и хранимая супругами, естественным образом переходит на всех окружающих. И если муж — священник, то этот потенциал, этот запас любви как нельзя лучше поможет в его служении.

Интересно, что все ребята, делясь своими сокровенными устремлениями, использовали слово «мечта» как, в определенном смысле, мною навязанное. Сами они то и дело сомневались: «не знаю, можно ли это назвать мечтой?» Да и мое собственное, даже самое прекрасное и глобальное, желание я бы, скорее, описала словами «мне бы очень хотелось». Может быть, это не случайно, и такому явлению, как мечта, по большому счету нет места в жизни верующего человека? И что есть мечта с точки зрения христианства? Я попросила ответить на эти вопросы руководителя епархиального отдела по делам молодежи иеромонаха Дорофея (Баранова):

— Наверное, нет человека, который бы не мечтал о чем-либо. Мечта и мечтание, как некая часть душевной жизни, это надежда человека на то, что он станет лучше, это жажда высоты. По всей видимости, способность мечтать — та добродетель, которая изначально была чистой, но после грехопадения поменяла свой знак с плюса на минус. Для человека как творения Божия самая главная мечта — быть как можно ближе к своему Творцу. В этом смысле можно сказать, что Адам мечтал о том, чтобы никогда с Богом не расставаться. Но расставание все же произошло, и вследствие грехопадения люди стали мечтать о других вещах. Эти вещи, сами по себе, может быть, и не являясь дурными, занимают в человеческих душах недолжное место, вытесняя мечту о Боге и скорбь о разлучении с Ним. В православной аскетике есть такое понятие, как мечтательность. Святые отцы в своих творениях предупреждают: мечтательность — это такое духовное состояние, при котором человек, избрав предметом своего мечтательного вожделения нечто тленное, уподобляется путнику в пустыне. Он растрачивает все свои физические, душевные и духовные силы, стремясь к источнику «живительной» влаги, который на поверку оказывается лишь миражем. Такие мечты-миражи в конечном итоге отдаляют нас от Бога, а следовательно, являются препятствием ко спасению, то есть к единению с Богом в вечности. Человек, который считает себя христианином, все в жизни оценивает в свете Евангелия. Соответственно, о чем бы он ни возмечтал, все должен поверять Евангелием и, конечно, выносить на суд священника, у которого исповедуется. Это простой анализ: моя мечта концентрирует меня на каком-то одном усилии, направленном на помощь людям и самому себе в деле спасении, или она рассеивает мои усилия как бисер перед свиньями этого мира — суетой и грехом? Вот, например, ребята в опросе говорили, что мечтают о том, чтобы что-то сделать для Бога или для людей. Ведь это даже и мечтой в ее общепринятом понимании назвать нельзя. Сюда уже больше подойдет определение, которое дают святые отцы,— «устремление души». И если человек свои силы направляет в правильную, евангельскую сторону, то его мечты постепенно исцеляются, а точнее, исцеляется и очищается тот «кусочек» души, который отвечает за мечтательность. Вот так, по маленьким частичкам, душа «выбеливается» и становится способной войти в Царствие Небесное.

Получается, что христианин вовсе не теряет способность мечтать, как может показаться на первый взгляд, и даже имеет насущную необходимость в мечте. Но все его стремления, будь то желание помогать людям, служить Богу своим делом, найти любовь, создать семью или принять монашеский постриг, ценны и имеют смысл лишь как этапные на пути к тому, что находится за пределами земного бытия.