Хор Сретенского монастыря в Библиотеке Конгресса США

Время от времени на верхние позиции музыкальных рейтингов внезапно попадает какая-нибудь поющая монахиня или рыцарь монашеского ордена, или группа монахов. Однако если вы собрались на концерт уникального хора московского Сретенского монастыря, следует понимать, что этот коллектив не является привычным для нас представителем подобного жанра. Здесь нет монахов в рясах. Сретенцы похожи не столько на группу, поющую на религиозные темы, сколько на своего рода потрясающий элитный отряд специального назначения.

Концерт хора Сретенского монастыря в Библиотеке Конгресса США. Фото: М. Родионов / Православие.Ru

Этот хор безусловно входит в число лучших в мире: не покидает ощущение, что это – настоящий музыкальный спецназ. Я полагаю, что большинство руководителей хоров в Вашингтоне, городе, славящемся своими профессиональными хорами, не упустит возможности услышать хор с отточенной, гибкой и практически безупречной дикцией – 30 голосов произносят раскатистое «р» как один.

Этот певческий коллектив возник сразу после развала Советского Союза. Его создатели задумали возродить традиции православного пения, и они добиваются этой цели с упорством спортсмена, движущегося к достижению рекорда. Перед выходом на сцену продумывается каждая деталь – и когда ребята только появились на сцене и ещё не взяли первой ноты, руководитель Никон Жила не взмахнул руками, отмечая сильную долю, – вы уже окутаны аурой их звучания.

Пение началось. Перед нами сплетение жизнеутверждающих и ярких мужских голосов, парящих над основой из низких, отчетливых басов. Эти голоса послушно и с безупречной точностью сменяют динамику: звучат то тихо, то громко, то снова тихо, то полугромко - поднимаясь до ревущего фортиссимо, и снова тихо. И так по кругу. Слушателей буквально завораживало и укачивало на волнах этих переходов: настолько резкими и интенсивными они были: вверх-вниз, вперёд-назад. При этом голоса солистов гармонично дополняли хоровое пение и порой трудно было различить: чью партию мы слышим? – только что звучал насыщенный бас, как его тут же сменяет величественный тенор, чьё соло внезапно выбилось из общего ряда, чтобы затем снова слиться с группой голосов.

Особое впечатление произвёл Дмитрий Белосельский. Он вышел из-за кулис с грацией бьющего игрока в американском футболе, который появляется в самый ответственный момент игры. Всё внимание зрителей приковано к нему. И он отвечает на это внимание: звучит бас-баритон, мерцающий в темноте золотыми искрами. Белосельский солирует в хоре с 2005 года. Недавно начал сольную карьеру и обладает поистине звёздной энергетикой. В первый раз Дмитрий вышел на сцену прямо перед антрактом, что можно было назвать звучным заключительным аккордом первого акта. Из всех его номеров в этот вечер наиболее впечатляющим, на мой слух, была проникновенная композиция «Единородный Сыне» Михаила Речкунова, в которой техническое мастерство и эмоциональная подача солиста раскрылись в полной мере.

Мелодии, звучащие в этот вечер, едва ли были знакомы нерусской публике. Слушатели получили исчерпывающее представление о православных песнопениях, увидели тот путь, который прошла эта музыка: в древности аскетически-религиозная и с течением времени постепенно вобравшая в себя традиции нецерковного пения (например, народные мотивы в «Да исправится молитва моя, яко кадило, пред Тобою» Павла Чеснокова или нарядная мелодия «Ангел вопияше» Дмитрия Бортнянского). Было бы неуместным оценивать религиозную музыку, исполненную на этом концерте, с лишь с качественной стороны, особенно если принимать во внимание её символическую сущность. Этот символизм проявлялся как в написанной Петром Чайковским аранжировке древнего напева «Трисвятое», так и в более современных вещах. Хор подчёркивал этот символизм настолько глубоко, насколько возможно.

На концерте присутствовало много русских, которые, очевидно, были знакомы как с исполнителями, так и с их репертуаром. Они немедленно аплодировали по завершении каждой мелодии, но при этом соблюдали полнейшую тишину, когда Жила взял длительную паузу после форте-фортиссимо в «Благословен грядый во имя Господне», – так что громкое эхо ещё долго гуляло по залу.

Эта религиозная музыка, прозвучавшая в светском зале, воспринимается как «экспортный продукт», но она служит выражением глубоких традиций, являющихся откровением для широкой публики. Хор, может быть, невольно подчеркнул это, когда в конце вечера на сцену с театральным размахом вышел новый, не заявленный в программе, солист. Когда он запел, всем присутствующим показалось как будто перед ними не больше не меньше как один из Трёх Теноров, вышедший исполнить проникновенную «Да воскреснет Бог» искрящимся главным голосом, который нашёл бы своё достойное место и в программе Бочелли.

Дальше хор держит курс в светское общество, которое будет представлено в Центре сценических искусств Джона Кеннеди. Слушателей будет ждать народное звучание Белосельского и, на контрасте, кульминация концерта и гвоздь программы – «Гранада», визитная карточка всех выдающихся теноров.