Да исправится молитва моя: Великий пост в Оптиной пустыни

«Что такое Великий Пост? Время, когда опустеет холодильник? Когда телевизор зарастет паутиной? Когда одежда должна приобрести траурные мрачные тона? Когда наше лицо должно забыть, что такое улыбка? Если это так, если наше делание будет чисто внешним – не съесть, не посмотреть, не открыть рот, закрыть глаза и ничего не видеть – наше постное делание может оказаться просто карикатурным!» (Из проповеди о. Тихона, скито-начальника Оптиной Пустыни.

Мой приход к вере во многом определила встреча со схиархимандритом Илием (Ноздриным). Собственно, он и благословил создание нашего информационного портала «Рублев».

Тогда, три года назад, по совету отца Илия, мы впервые побывали в Оптиной пустыни. Как раз был 25-летний юбилей возрождения обители.

Приехали – и сразу прикипели душой к этому святому месту. Пожалуй, именно с Оптиной для меня началось подлинное воцерковление.

Вскоре мы , собравшись вместе – несколько семей, – купили там деревянный домик, постепенно обустроили. С тех пор каждую весну на первой седмице Великого поста мы отправляемся в Калужскую область, в монастырь Оптина пустынь. Из разных городов в наш домик теперь приезжает множество знакомых: многие в Оптиной делают первые шаги в храм, впервые узнают, что такое исповедь, впервые подходят к Причастию. Сколько судеб проходит перед твоими глазами, слез, историй, идущих от сердца, вопросов, на которые у людей нет ответов, но всех объединяет одно: всем нужна внутренняя опора – Бог, и они готовы к изменениям в своей жизни.

Обычно мы живем в городах-миллионниках, но в каменных джунглях мегаполиса все равно остаемся чужими, одинокими, замкнутыми. И только вырвавшись в Оптину, начинаем оттаивать, раскрываться; становимся настоящими!

* * *

От Москвы до Козельска – 270 километров. Время в пути прошло незаметно, мы долетели за два часа. Вечером в Прощеное воскресение мы уже вошли в ворота монастыря.

Какую же радость мы испытали, когда увидели в храме нашего дорогого батюшку! Отец Илий, не изменяя своей традиции, тоже приехал в родную Оптину пустынь.

Если заходить в храм только по воскресным дням, есть риск так и не почувствовать смысл и тональность Великого поста. Ведь самые пронзительные службы и песнопения совершаются в будни.

Именно на этой вечерней службе мы увидели тот самый момент, когда жизнь Церкви переключается на Великий пост: в храме внезапно исчезают яркие праздничные тона, священнослужители выходят уже в черных облачениях, гаснет освещение. Наступает торжественная тишина – впереди многодневное время глубокого покаяния, серьезной переоценки своей жизни, приготовление души к Пасхе, встрече с Христом воскресшим – этот путь и называется Великим постом.

Чин прощения в Оптиной тоже какой-то особенный. В монастыре сегодня более 200 монахов. Целое море человеческих душ. Все встают на колени, просят у собратьев прощения. И среди них на колени встает маленький хрупкий седой старичок – схиархимандрит Илий!

Какая же в нем чувствуется внутренняя сила, духовная мощь! Как и все, он совершает земные поклоны – и забывается его возраст. Его жизнь – постоянная молитва, внутренняя беседа с Богом, смирение и безмерная любовь к людям.

Служба закончилась, на улице стемнело, весь народ встал вереницей в ожидании благословения отца Илия. Вскоре появляется батюшка, с тихой улыбкой благословляет. Эти секунды запомнятся надолго!

И главное – его глаза! В них такая глубина любви, что перед этим невысоким старичком ты чувствуешь себя маленьким ребенком, ждешь, что он тебя погладит, поцелует в макушку. И все твои проблемы и переживания вдруг куда-то исчезнут, растворятся. И на душе светло, как в безмятежном детстве…

* * *

Итак, первая седмица Великого поста. Прежде всего – это Великий канон Андрея Критского. Он разделен на четыре части и совершается с понедельника по четверг.

В эти первые четыре вечера Великого поста нужно найти любую возможность, отложить все дела и прийти на богослужение.

Электричество погашено, в полумраке храма мерцают свечи. Голос читающего Канон звучит в какой-то напряженной тишине, ему вторит тихое протяжное пение хора, в перерывах слышно, как потрескивают свечки в руках молящихся.

После шестой песни Канона все становятся на колени. Хор исполняет пронзительную молитву – плач души, сокрушающейся о своих грехах, о потерянном Рае.

«Душе моя, душе моя! Восстани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися. Воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй».

После Канона Андрея Критского служба продолжается еще довольно долго. На солею перед иконостасом выходит священник и читает знаменитую великопостную молитву Ефрема Сирина. Она состоит из трех частей, после каждой из которых совершается земной поклон.

1. Господи и Владыко живота моего!

Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.

2. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве

Даруй ми, рабу Твоему.

3. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения

И не осуждати брата моего. Яко благословен еси вовеки веков. Аминь.

Когда-то точно так же в дни Великого поста наш поэт Александр Сергеевич Пушкин зашел в стены Святогорского монастыря в Михайловском. И услышал эту молитву. И был внезапно потрясен ее словами и самой атмосферой великопостного монастырского богослужения…

Отцы-пустынники и жены непорочны,

Чтоб духом возлетать во области заочны,

Чтоб укрепить его средь дольних бурь и битв,

Сложили множество Божественных молитв;

Но ни одна из них меня не умиляет,

Как та, которую священник повторяет

Во дни печальные Великого Поста;

Всех чаще мне она приходит на уста

И падшего крепит неведомою силой…

Незадолго до смерти Пушкин напишет этот шедевр, переходный мостик между светской поэзией и сокровенным миром русского Православия. Если сравнить с оригиналом, видно, как удивительно точно и глубоко Александр Сергеевич передал тональность молитвы Ефрема Сирина, переложив ее на стихи современным русским языком XIX века.

Владыко дней моих! дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не дай душе моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет осужденья,

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

* * *

Великим постом службы в Оптиной бесконечно длинные. В какой-то момент сказывается утомление, клонит в сон, тебя начинают одолевать сладкие мечты о теплой кроватке в оставшемся где-то далеко доме. Но отступать некуда! Нужно выдержать, ведь Великий пост – это труд, и труд очень непростой.

Сколько раз я ловила себя на мысли, что мне гораздо легче пойти на свою привычную работу, весь день до ночи провести в напряженных встречах, переговорах, документах, поездках… Но как же трудно вместо этого заставить себя просто остановиться… И выкроить всего несколько часов тишины и покоя – для молитвы!

Мы вышли после Канона Андрея Критского – была уже ночь. В кромешной темноте над куполами Оптиной все небо было усеяно звездами. Сильно приморозило, и под ногами зябко похрустывал выпавший накануне весенний снег. Эта тишина была какой-то звенящей, я чувствовала, как пах ветер – он шумел, разговаривал…

Мы спешили в наш домик на окраине Оптиной, чтобы уже через несколько часов проснуться по будильнику и еще до восхода солнца вновь отправиться в храм. На Литургию.

Литургия Преждеосвященных Даров – очень древнее богослужение, редкое и особенное. Оно совершается только во время Великого Поста, и только в будние дни (по средам и пятницам). И да простят меня наши читатели, возьму на себя дерзость предположить – кто не бывал на Литургии Преждеосвященных Даров, тот Великого Поста не видел.

Нужно увидеть это своими глазами, пережить, прочувствовать!

Это одна из самых проникновенных великопостных служб. Ее еще называют Литургией Григория Двоеслова. Богослужение сильно отличается от привычной нам торжественной Литургии Иоанна Златоуста, совершаемой в течение всего года.

Литургия Преждеосвященных Даров – это и скорбь о предстоящих страданиях Христа, переживание Его смерти и воскресения. Это и плач души о своих грехах, чувство пропасти между Раем и нашей жизнью. Это покаяние и преодоление пропасти – не своими заслугами, а ценой Крестной Жертвы Спасителя.

Из алтаря выходит священник с зажженной свечей и дымящимся кадилом, весь храм встает на колени. Священник благословляет людей словами: «Свет Христов просвещает всех».

Именно эти слова из Литургии Преждеосвященных Даров выгравированы сегодня в центре Москвы, напротив Кремля, на фронтоне Домовой церкви мученицы Татианы при Московском университете – «Свет Христов просвещает всех».

Одно из самых пронзительных песнопений Литургии Преждеосвященных Даров – «Да исправится молитва моя…». Это отрывок из 140-го псалма царя Давида. Чтец или священник протяжно запевает начало стиха, а хор рефреном подхватывает и продолжает пение молитвы.

«Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою,

воздеяние руку моею, жертва вечерняя».

Коленопреклонно люди повторяют про себя каждое слово. Густые клубы ароматного дыма (фимиама) из кадила священника поднимаются вверх, растворяясь под куполом храма.

«Господи, воззвах к Тебе, услыши мя:

Вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе…»

В этот раз нам посчастливилось не только побывать на Литургии Преждеосвященных Даров, но и увидеть, как в Оптиной пустыни ее совершает батюшка Илий! Мы ощутили сопричастность этой общей молитве, когда вся Церковь (и священники, и простые монахи и множество мирян, приехавших из разных уголков России) «едиными усты» призывно обращается к Богу…

В эти мгновения душа замирает, и по коже мурашки – ты забываешь о земном, все накопившиеся проблемы куда-то отступают, исчезают. Твоя душа обнажена, ты стоишь наедине перед Невидимым Богом.

Что такое Великий пост лично для меня? Пожалуй, это трудная, но долгожданная экспедиция. Это время строгих самоограничений, усиленных молитв и длинных служб – но вместе с тем это очень радостный и светлый период жизни.

Как ни странно приближение Великого поста я одновременно и боюсь, и с нетерпением жду!

За год душа обрастает привычной шелухой мелких грехов, которые уже и не замечаешь, покрывается имя, как скорлупой, черствеет, становится какой-то сухой. Вроде бы все хорошо вокруг, но сердце почему-то начинает тосковать. Душа истосковалась по утерянной чистоте, огрубела…

Но, как сказал учитель древней Церкви Квинт Септимий Тертуллиан, «душа человека по природе своей христианка». Душа все равно тянется к Богу, тоскует по утраченному Раю.

И в эти скорбные, но одновременно светлые и торжественные дни Великого поста в Оптиной пустыни я чувствую облегчение. Постепенно спадает груз забот и грехов, душа очищается, и дышать становится легче.

Не только в Оптиной – так происходит с верующими во всех уголках России и мира.

Но для меня именно Оптина пустынь, Великий Пост и отец Илий за эти годы стали единым целым, моим путеводителем к Пасхе, Светлому Христову Воскресению.