Как Маковецкая пустынь стала Лаврой?

Тот, про кого современники говорили, что он был «мал и ничтожен с виду», ходил в заплатанной рясе, сшитой его же собственными руками из пренебреженного всеми куска старого сукна, стал Игуменом земли Русской, «настоятелем и учителем всех монастырей иже на Руси». Чему современное монашество учится у Преподобного Сергия Радонежского?

Отшельник

Пустынь – место уединенное, далекое от людских глаз. Здесь в суровом подвиге мироотреченного жития отшельник преодолевает тяготение земли, истощает потребности плоти и подчиняет ее духу, укрощает и очищает Словом Божиим (см.: Ин. 15:3) душу. А Господь тогда уже Благодатью Духа Святаго освящает ее. Собирает в единое целое дух, душу и тело – этот разбитый в человеке грехопадением образ Божий. Сотворяет из него Свое подобие.

Об уподоблении человека Богу рассуждает архимандрит Илия: «Часто приводят слова апостола Павла о том, что христианская жизнь есть подражание жизни Христа. В Послании к филиппийцам апостол даже уточняет, в чем и как можно подражать Спасителю. Конечно, не повторяя Его внешний образ действий, что было бы чистым формализмом, но воспроизводя Его кеносис, который заключается в том, что «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба [то есть явив послушание], сделавшись подобным человекам и по виду став как человек, смирил Себя, быв послушным [Отцу Своему, но также и людям] даже до смерти, и смерти крестной» (см.: Фил. 2:2). Поэтому Слава Христова – в послушании Отцу Своему и в послушании людям, которое Он принял, отказавшись от явления Своей Божественной Славы, присущей Ему по естеству, чтобы воспринять иную природу – природу человеческую, природу падшего человека, из любви к нам. Следовательно, для нас «подражать» – значит отказаться от «ложного величия», то есть, в самом общем плане, от нашей собственной воли, чтобы приобрести во Христе природу, которая не является присущей нам, – Божественную природу, дарованную нам Благодатью Божией».

И тогда уже ни бесы не могут одолеть этот камень веры (их полчища нагрянули на совсем еще юного инока Сергия, когда, не выдержав тягот пустынного жительства, старший брат Стефан удалился и оставил Преподобного Сергия в маковецких лесах в одиночестве), ни хищные звери не проявляют к нему усвоенной ими после грехопадения человека по отношению к падшему «венцу творения» агрессии. Напротив, сам царь русского леса медведь стал для аввы Сергия ручным, точно «исповедуя» возвращение Преподобному изначально от создания мира вверенного человеку Владычества. И при этом про Преподобного Сергия принято говорить «само смирение». Как совмещается одно с другим?

Преподобный Сергий и птицы

Смирение ради любви

«Естество человеческое – естество падшее, что и низвело человека до рабского состояния. Но по отношению к кому? – размышляет архимандрит Илия. – Не к другим и тем более не к Богу, как утверждается в исламе и как полагают некоторые заблудшие христианские богословы, а по отношению к своим собственным страстям и ложному «я». Велико искушение свести монашескую жизнь к требованию послушания, к духовной технике, к пути смирения для преодоления ложного «я». Безусловно, все зиждется на смирении, однако оно является лишь условием и следствием любви к Богу и ради Бога. Смирение – один из плодов действенного присутствия Святаго Духа в личности монаха и в монашеской среде в целом. Однако сведение монашеской жизни к смирению, приобретаемому через послушание, неизбежно ведет к порабощению. Ученик Христа следует за Господом не потому, что Господь того требует, не из-за подневольного служения, а потому, что Господь пленил его, потому, что он предает себя Богу по любви и не оставляет самому себе ничего, даже собственную жизнь не оставляет себе и готов отдать ее целиком».

В присутствии любви все становится следствием, даже такие величайшие добродетели, как смирение. Архимандрит Софроний (Сахаров) как-то сказал в своих беседах: «Так, в монашеской жизни, если мы не будем учиться любви, то я не знаю, какое оправдание можно было бы высказать в пользу монашества. Нет его!» Ибо «благодать приходит от всего доброго. Но больше всего от любви к брату», – приводит слова своего аввы и родного дяди архимандрита Софрония (Сахарова) иеромонах Николай (Сахаров). Способствует же любви самоумаление друг перед другом, а тем паче духовных в духе кротости (см.: Гал. 6:1) перед менее преуспевшими – это «основная характеристика таинства любви к ближнему (греч. agape), единения людей, при котором люди добровольно стирают все разделяющее их, чтобы достичь самого тесного союза, в котором, однако, личность каждого не растворяется, – говорит архимандрит Илия. – И это лишь следствие великой тайны нашего подобия Богу: как Бог един в Трех Лицах, так и мы имеем целью пребывания на Земле постепенное единение нашей единой человеческой природы со Христом при сохранении различия наших ипостасей».

Архимандрит Софроний (Сахаров)

Апостольская община

Как ни стремился Преподобный Сергий к сладости уединения, однако послушно отсрочил свое пустынножительство по просьбе родителей, просивших его «доходить за ними», так же и ставшую приходить к нему братию принял с кротостью и простотой. «Брат есть наша жизнь», – цитирует слова старца Софрония отец Николай.

«Благодать Духа Святаго, – отмечает он, – ее наличие или отсутствие, выявляется и выражается в нашем отношении к ближнему». Причем «власть и сила не порождают в сердце любви, скорее − обратное».

Как желание властвовать не является и проявлением любви. Отец Николай рассуждает: «Власть, как доминирование над братом, и любовь − в христианстве несовместимы, особенно в нашей соборной и потому Православной Церкви. Потому что власть в мирском понимании есть диктат своей воли, имплементация своего эго в жизни других. Любовь же, напротив, стремится к тому, чтобы исполнить волю другого человека. Власть − это значит: «да будет моя воля», а любовь всегда говорит: «да будет воля Твоя».

На того же, кто научился говорить Богу: «не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22:42), снисходит Благодать Духа Святаго и над ним тоже почивает во образ Христа глас Бога-Отца: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (Мф. 17:5). В свете этого таинства умаления становится понятно, что «монашеская жизнь состоит не в раболепстве перед Богом и теми, кто Его представляет для нас, – отмечает архимандрит Илия, – а в постоянном и добровольном понуждении себя отказываться во всем от нашей собственной воли, чтобы «опустошить» себя, уничижить себя (кеносис) и наполнить себя жизнью Христовой. Быть монахом – значит жить так, чтобы в нас жил Христос».

И дело тут не только в рукоположении, когда на новопоставленного иерея нисходит Благодать Духа Святаго, «немощное врачующая и оскудевающее восполняющая». В течение 12 лет со времени, когда вокруг аввы Сергия собралось уже по числу апостолов 12 учеников, он даже не был рукоположен. И в смирении не соглашался принять ни священство, ни игуменский сан.

Перевернутая пирамида

Однажды на Высших Богословских Курсах МПДА (ВБК) возникло обсуждение: одни утверждали, что «благодать сходит по иерархии», другие, не отрицая этого положения, уточняли: «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3:8).

Стали разбирать пример Преподобного Сергия – сана у него еще не было, а Дух Божий в его по-апостольски тесном кругу явно дышал. Средоточием дискуссии стал вопрос о Небесном покровителе ВБК: почему Преподобный Сергий так упорно отказывался от формального своего возвышения в общине?

«Господь не отрицает факта неравенства, иерархию, деление на высшее и низшее, большее и меньшее, – отвечает иеромонах Николай, – но эту пирамиду бытия Он опрокидывает вершиною вниз и тем достигает последнего совершенства. Несомненная вершина этой пирамиды − Сам Сын Человеческий, Единственный, подлинный, вечный Господь; и Он говорит про Себя, что «не пришел, чтобы Ему служили, но послужить и дать душу Свою во искупление многих» (Мф. 20:28).

Об Ангелах мы приняли учение, как о существах высших нас по своему ведению и образу своего бытия, по сравнению с нашим земным бытием, но о них апостол говорит как о «служебных духах, посылаемых на служение тем, которые имеют наследовать спасение» (Евр. 1:14). Своим ученикам Господь заповедует последовать Его образу, который Он дал, омывая им ноги (Ин. 13:15). И чем больше «власти» у христианского служителя, тем он ближе ко Христу и глубже и ниже в этой пирамиде. Власть понимается в Новом Завете как способность, и прежде всего – к жертвенной любви по образу Единородного: верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими (Ин. 1:12)».

Чадами – то есть сонаследниками Христовыми в Его служении, низводящем Огонь на землю. Преподобный Сергий и был «купленным рабом» для своей братии. В этом и есть «неизвращенное понимание церковной власти, не зараженной вирусом язычества: как власти не от мира сего, власти, дышащей божественным Христовым смирением… власти как способности на крестоносное распятие себя со всеми своими похотьми, с которым неизбежно связано рабское служением пастве Христовой, где требования к пастырю − и в плане жертвенной любви, и в плане смирения и послушания, и в плане нестяжания – несравненно более высокие, чем для пасомых», – поясняет отец Николай эту тайну Преподобного Сергия, которому не нужны были внешние атрибуты власти. Они наоборот смутили и насторожили его. Ибо их наличие уже угрожает абсолютной свободе смирения друг перед другом.

Свобода и Устав

«Свобода в каждом монастыре должна проявляться через его оценочные суждения, озаренные присутствием и действием Святаго Духа, – подтверждает архимандрит Илия. – Каждый монастырь идет путем послушания. Такое послушание ни в коем случае не должно стать подчинением инквизиторам мелкого или крупного масштаба, которые претендуют на непогрешимость и устанавливают духовный деспотизм, скрытый под маской руководства монастырем. В обоих случаях, то есть для обители в целом и в отношениях между монахом и начальствующими над ним, вынужденная дисциплина становится формой идолопоклонства, от которой нас предостерегал апостол Иоанн: «Дети! храните себя от идолов» (1 Ин. 5:21).

Такая дисциплина противна утверждению Апостола Павла: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17)».

Именно она позволяет Духу Святому беспрепятственно действовать в братии.

Архимандрит Илия

И только тогда, когда круг любви по-апостольски малой общинки Преподобного Сергия разомкнулся, когда в обитель стали стекаться во множестве новоначальные, не воспламененные еще духом любви Христовой и Сергиевого подвижничества братия из мира, Преподобный принимает игуменский посох. Однако при этом возрождает киновию, общежитие, введенное на Руси основателем русского иночества преподобным Феодосием Киево-Печерским. До Преподобного Сергия монахи на Руси уже несколько веков как утратили эту традицию, придерживались особножительства, когда у каждого было все свое, вместе собирались только на молитву.

Задача игумена

«Устав общежитный требует, чтобы все монахи монастыря, не исключая и игумена, совершенно одинаково участвовали во всех монастырских работах. Преподобный Сергий работал не только наравне со всеми, но и более всех, причем в работах, требовавших физической силы, так как был от природы человек очень сильный, работал по крайней мере за двоих и причем не стыдился никакой работы − ни поварства и плотничества, ни кроения и шитья одежды и обуви на братию». Устав стал новым фактором сплочения постоянно увеличивающейся братии и вновь формально нивелировал игуменскую власть. Примечательно, что иеромонах Николай привел случай, когда один новопоставленный афонский игумен пришел к старцу Паисию и спросил: «Отче, дай мне слово, как пасти монастырь мой!» На что авва ответил: «Храни свой монастырь как можно менее организованным!» Ибо личность не заменишь Уставом, а Дух, действующий через человека, – задокументированной буквой.

Задача игумена, которая, по словам отца Николая, к сожалению, в современной монастырской практике не всегда исполняется, и заключается в том, чтобы «вдохнуть» жизнь в уставы, чтобы вдохновить послушника и начинающего монаха стать «живою душою» (Быт. 2:7). Так пастырь, отмечает он, становится соработником Богу в рождении человека в вечность.

Неслучайно Преподобному Сергию все множество его учеников было явлено в виде огненных птиц. Он и сам был носителем огненной неотмирной стихии: видел же послушник, как пламень сходит в потир и авва причащается Его. Так же Преподобный воспламенял и воспламеняет любовью Христовой всех, кто собирался к нему, обдавал и наполнял их Благодатью Духа Святаго.

Иеромонах Николай (Сахаров)

Царство Святой Троицы

Открытая Преподобным Сергием для почитания на Руси Троица символизирует институты в нашей земной проекции, будь то институт семьи, прихода, коллектива или монашеской общины. Однако не это является доминирующим принципом в бытии Бога, полагает иеромонах Николай. «Троические Личности – вот что составляет содержание жизни Бога, – говорит он. – Так и в монашестве: личное начало – вот то содержание, которое является определяющим, а не только институты и внешние формы», – подчеркивает отец Николай.

В подтверждение этому в житии Преподобного Сергия мы находим изумительный эпизод, когда не пастырь, согласно евангельской притче, оставив 99 овец, исходит на поиск одной заблудшей. А овцы ищут пастыря! Это случилось, когда Преподобный Сергий ушел, как только в общине, уже устроенной с четким заведенным порядком обители, послышался ропот. Но как только авва ушел, смирившаяся братия сама вышла на поиски своего игумена в жажде подлинного послушания, которого не заменить подчинением администрированию старшего сергиевого брата Стефана, самовольно захватившего власть. Ибо «будучи крайним выражением нашей свободы, – как говорит архимандрит Илия, – через послушание монашество еще и становится для Церкви тем образцом, в котором показывается, испытывается и бесконечно воспроизводится Тайна Христова, предлагаемая нам Церковью, – преображение падшего человека, его обожение благодатью, через принятие Христа. Будучи единосущными Христу, мы в Нем и через Него становимся единосущными Богу-Отцу и Духу Святому». Это таинство внутритроического общения, открытое для Руси Преподобным Сергием, именно в опыте послушания ему, равнения братии на своего уподобившегося Христу кротостию и смирением (Мф. 11:29) старца и осуществлялось в Троицкой обители.

И не только овцы искали своего пастыря-авву – его, ушедшего в дикие дебри отшельника, стал искать мир. Пустынь, явившая образ бытия Царства Святой Троицы, стала Лаврой, центром Русской земли.