Между бунтарством и отступничеством

Никита Пустосвят. Спор о вере. 1880-1881. Фрагмент. Художник: Василий Перов

На днях решением церковного суда схиигумен Сергий (Романов) был извержен из сана. Печальный, но естественный итог долгого и разрушительного процесса, именуемого святыми отцами «прелестью».

Вместе с тем, резко негативно относясь к бунтарскому и вызывающему поведению опального схиигумена, многие православные считают обсуждаемые им явления, тенденции и процессы важными и значимыми.

Больше того, возникает мысль, что сам сатана подвигает людей, скажем так, неуравновешенных и радикально настроенных, на бунт и восстание, в том числе и против каких-то реально существующих негативных явлений, с тем чтобы дискредитировать само противодействие этим явлениям под видом «мракобесия». Потому что достаточно приставить к любому благому делу группу «ревнителей» во главе с «настоящим» батюшкой, вручить им «иконы» царя Ивана Грозного и «старца» Григория Распутина, добавить пару знамен с «гамматическими крестами» (свастикой) – и дело будет обречено, дискредитировано.

Итак, стоит ли открыто и прямо обсуждать некоторые острые и непростые вопросы, становящиеся перед всяким христианином, да и просто неравнодушным и думающим человеком, в том числе о внутрицерковной жизни, об отношениях между Церковью и государством? Вопрос не праздный.

Потому что существует мнение, что не нужно смущать людей обсуждением каких-то «неудобных и трудных» вопросов. Мол, в жизни и так много негативного. Давайте говорить о позитивном, и жизнь постепенно сама собою будет становиться светлее и чище. Но в реальности оказывается, что насущная необходимость говорить о «позитивном» вовсе не отменяет необходимости глубокого и серьезного осмысления и разрешения текущих проблем, которые от того, что их «не замечают», не исчезают сами собой, а накапливаются и в конце концов либо вырываются наружу со скандалом и шумом, либо вовсе грозят взорвать «паровую машину» изнутри.

Но здесь возникает другой вопрос. Всегда ли бескомпромиссность и борьба за правду равняются истине?

Вот и возникает вопрос: всегда ли бескомпромиссность и борьба за правду равняются истине?

Как-то на просторах интернета я наткнулся на текст человека, называющего себя священником и относящегося к последователям так называемой катакомбной церкви. Этот человек яростно обрушивался на святителя Луку (Войно-Ясенецкого), обвиняя его в сервилизме и предательстве идеалов Православия ради угождения власти. Кроме прочего этот человек приводил выдержки из статей святителя, опубликованных в разные годы в «Журнале Московской Патриархии». И действительно, если мы почитаем эти тексты, то в них можно найти немало суждений, призванных засвидетельствовать лояльность святителя советской власти. Но вот в чем вопрос: являются ли эти высказывания признаком предательства?

Святитель Лука, как и патриарх Сергий (Страгородский), а затем и патриарх Алексий (Симанский) жили в то время, когда безбожная власть в силу разных обстоятельств сделала пусть небольшие, но явные шаги навстречу Церкви, и, естественно, от Церкви требовалось ответное проявление лояльности. Противоречит ли это учению Церкви? Отнюдь. Ценой этих компромиссов (социальных, но не догматических) были осуществлены возможность сохранения церковной жизни и облегчение жизни миллионов верующих в России, и именно с этой позиции можно и нужно оценивать эти примеры икономии (снисхождения).

И напротив, мы знаем о бескомпромиссных и жестких «борцах за правду» в годы гонений на Церковь, таких, например, как «диссидентствующие» священники Николай Эшлиман и Глеб Якунин. Казалось бы, они говорили чистейшую правду и отстаивали «священное» право на свободу вероисповедания, но в конечном итоге их борьба за справедливость оказалась вне истины и эти люди закончили свои дни печально. Бог им судья, конечно, но по плодам их, то есть по множеству тех самых «печальных» фактов, о которых мы упоминаем, можно отчасти судить и об их деятельности в общем.

Очевидно, что Промысл Божий заключался в том, чтобы Русская Церковь в XX веке претерпела период очистительных гонений и миллионы верующих прошли свое огненное испытание, а многие и отдали жизнь за веру. Были ли эти гонения справедливыми? – Очевидно нет, но очевидно также то, что воля Божия состояла в том, что Церкви нужно было этот период пережить. И те, кто, не принимая лжи, склонив свою главу, претерпели испытания до конца с кротостью и смирением, – сподобились святости. А те, кто, борясь с ложью, приобщались духу ярости и бунтарства, – те отпали от Церкви, и участь их печальна.

Вместе с тем существует очевидная проблема, которую нам надо постоянно иметь в виду. Это попытки государства так или иначе влиять на Церковь в своих интересах. Думается, такие попытки были всегда. Впрочем, справедливости ради надо сказать и о влиянии Церкви на государство. Но если говорить о влиянии подлинно церковном – то есть не административно-правовом, а духовном – на государство, то это влияние, безусловно, всегда положительно и благотворно, в то время как влияние государства на Церковь зачастую преследует чисто прагматические, светские цели, отстаивает интересы «плотского человека» и потому не может быть принимаемо безусловно. И здесь кажется естественным и нормальным процессом обозначение и обсуждение в постоянном режиме тех «красных линий», за которые государство не должно переступать, как, наверное, и государство вправе обозначать такие «линии» для Церкви. Кажется, это полезно и правильно для организации общей жизни народа, при всей своей цельности очень разнообразного по духовному и нравственному устроению.

Когда-то митрополит Антоний Сурожский сказал удивительные слова о реальности церковной жизни и о нашем участии в ней:

«Мы исповедуем Церковь одну, а создаем и живем в другой. Эмпирическая Церковь, Церковь, в которой мы фактически живем и действуем, страшно не похожа на ту Церковь, которую мы исповедуем… Я знаю, что большая часть духовенства Церковь никогда не критикует и не ставит под вопрос ничего церковного. Но я думаю, что если мы не будем ставить под вопрос то, что неминуемо должно быть исправлено, то мы окажемся недостойными Церкви, которую мы исповедуем».

Митрополит Антоний: «Если мы не будем ставить под вопрос то, что неминуемо должно быть исправлено, то мы окажемся недостойными Церкви»

Мы любим нашу Церковь и наше Отечество той ревностной любовью, которая понуждает нас с болью говорить обо всём том вопиюще-несправедливом, горьком и неправильном, что есть в земном устроении Церкви и государства, в отношениях между людьми. Нам говорят: что вы можете изменить? На это можно сказать с уверенностью: с помощью Божией мы можем добиться многого! Мы можем и должны изменить себя, мы можем помочь людям поменять отношение ко многим важным вещам. И, смею полагать, обязаны это делать во Христе и со Христом, во славу Божию. И это ничуть не противно заповеди Господа о кротости и смирении, потому что и Сам Господь не молчал, но когда это было нужно – говорил и обличал и даже гневался, но делал это всё с любовью, полагая душу Свою за овцы Своя.

Когда мы говорим с болью о государстве, о страшной и бессмысленной бюрократии, например, – мы говорим не о государстве вообще, потому что понимаем, что государство – это «костяк» нашего Отечества, и мы за многое искренне благодарны ему. Но мы говорим о бездушии и равнодушии чиновников, работающих в «системе». Мы говорим о самой этой бездушной «системе», которая перемалывает «по закону» судьбы живых людей. Мы говорим и будем говорить о том, что такой «системы» вовсе не должно быть в нашем Отечестве, а если она есть, то надо сделать всё, чтобы ее изменить, сделать иной. Чтобы отношения между людьми, как бы их ни разделяли социальные, психологические или имущественные различия… – чтобы отношения между людьми в нашем Отечестве строились на принципах сострадания, христианской любви и милосердия, и законы должны только помогать и содействовать построению таких отношений, но никак не ломать их и не калечить судьбы людей. И мы верим, что, Богу содействующу, при нашем общем осмысленном труде и участии, жизнь в нашем Отечестве может измениться к лучшему. Мы будем говорить об этом и будем делать всё, что возможно, для того, чтобы не «бездушная система», пусть даже система пресловутого «права», руководила жизнью людей, а милосердие, любовь и сострадание. Пусть даже эти добродетели будут облечены в необходимую и строгую законодательную форму.

Нам не надо бояться в духовном, нравственном и культурном отношении отделять себя от иных народов, ясно осознавая свое призвание и предназначение, помня слова апостола Павла:

«Я говорю и заклинаю Господом, чтобы вы более не поступали, как поступают прочие народы, по суетности ума своего, будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их. Они, дойдя до безчувствия, предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью» (Еф. 4: 17–19).

Мы можем и должны говорить о синергии – то есть о соработничестве – государства и Церкви сегодня

И если снова обратиться к опыту жизни исповедника Луки, архиепископа Крымского, то, при всей его мудрой лояльности в отношении к светской власти вообще, он зачастую умел быть жестким и неуступчивым в частных, но существенных и важных для Церкви вопросах. И во многом благодаря способности святителя и многих других исповедников XX века, уступая в каких-то общих вопросах и не выпячивая себя в качестве «борцов с режимом», быть твердыми и последовательными в отстаивании действительных важных вопросов – благодаря им Церковь сохранила свою «осоляющую» идентичность даже в условиях государственной (господствующей) атеистической идеологии.

Тем более мы можем и должны говорить о синергии – то есть о соработничестве – государства и Церкви в наше время, когда, с одной стороны, улучшение качества жизни не противоречит учению Церкви, а с другой – повышение уровня духовного и нравственного самосознания людей является всё более очевидным приоритетом внутренней государственной политики. Словом, именно в наше время и именно в нашем Отечестве всем нам предоставляется удивительная и редкая возможность сообща строить добрую и спасительную, благодатную жизнь.