«Это кино о тебе»

«Где ты, Адам?». Афиша фильма Двор Вознесенского храма на Демеевке в Киеве был идеальным местом для разговора с режиссером фильма «Где ты, Адам?» Александром Запорощенко. В калитке нас встретила веселая компания во главе с женихом и невестой, ставшими несколько минут назад мужем и женой. Мы подошли к приходскому ларьку с напитками, и Александр предложил: «Жарко, нужно взять чего-нибудь попить». С бутылкой церковного кваса в руках мы устроились на скамейке возле входа в храм. Слева возле нас дремал приходской кот, а справа крутился местный пес. Квас оказался вкусным, а мы с Александром мысленно улетели на Афон. Но вскоре пришлось вернуться в Киев – на минуту нас поглотила волна гостей следующего Венчания и оглушил колокольный звон. Беседа оказалась похожей на съемки фильма «Где ты, Адам?» – длинной, захватывающей и с препятствиями.

– С чего началась история создания вашей ленты?

– Покойный архимандрит Лонгин (Чернуха) познакомил меня с будущим продюсером фильма – протодиаконом Александром Плиской. Они вместе учились в Киевских духовных школах. Я знал, что он часто ездит на Афон, и случилось так, что наши желания совпали. Мне давно хотелось там побывать, ну, а поснимать на Святой Горе было вообще несбыточной мечтой. И вот однажды отец Александр мне именно это и предложил. «На Афоне есть старец в преклонном возрасте, и хорошо было бы его запечатлеть. Неизвестно, сколько времени он еще проживет», – сказал он. Я ответил: «Мне нужно поехать и посмотреть».

Взял свою камеру и отправился на Афон. Эта поездка стала прорывом в моей жизни и принесла духовное озарение

Впервые я посетил монастырь Дохиар в 2015-м году на Страстной седмице. Взял свою камеру, микрофон и отправился на Афон. Эта поездка стала прорывом в моей жизни и принесла духовное озарение. С одной стороны, меня очень подкупила простота братии монастыря. Они ходили в старой, потертой одежде, но в этом не было ничего нарочитого. А с другой стороны, древняя архитектура, великолепные храмы и росписи поражали своей гармоничностью. И еще, конечно, удивительные афонские службы.

После той поездки я смонтировал небольшой видеоролик, и мы с отцом Александром начали показывать его разным людям, начали искать единомышленников, готовых поддержать проект. Но все только махали руками и говорили: «Какой Афон, вы видите, что происходит в стране?» А я для себя в тот момент понял, что моя позиция другая – жизнь менять нужно изнутри, и начинать с себя. Вот это я и хотел показать своим фильмом.

– Почему в вашем кино нет четкой структуры? Ведь это мешает зрителю освоиться в пространстве фильма, приводит его в недоумение.

Александр Запорощенко – Я сразу для себя определился, что не буду делать альманах о Святой Горе, которых уже снято множество. Не хочу начинать кино словами: «Это Афон. Монашество появилось здесь тогда-то. Это удел Божией Матери». Все знают эту историю, или при желании могут ее найти. Хотя в фильме есть несколько кадров, образно передающих историю Дохиара.

Мне больше хотелось не рассказывать, а показывать, создавать образы. Поэтому первые 12 минут в фильме нет ни единого слова. Длинные кадры, долго идет дождь... И это нужно смотреть именно в кинотеатре, на большом экране. Почему именно там? Потому, что была проделана большая работа не только с изображением, но и со звуком. Мне хотелось добиться эффекта погружения в атмосферу афонского монастыря. Поэтому мы полностью отказались от дикторского текста, чтобы ее не разрушать.

Нас еще упрекали за то, что у фильма нет сюжета, нет конфликта, за двойной финал и драматургические ошибки. И я вполне допускаю, что они есть, ведь фильм-то, по сути, дебютный. Но в фильме есть конфликт, хоть и скрытый на первый взгляд. Есть и сюжет – история поиска человеком Бога. Фильм «Где ты, Адам?» – о тебе. Этот вопрос звучит для каждого в конце картины. Афониты из Дохиара полностью посвятили себя служению Богу и нашли свое место. А где ты? Где твое место? Нашел ли ты его?

Монастырь Дохиар. Кадр из фильма «Где ты, Адам?»

– Такая идея была у вас изначально или пришла в процессе работы над фильмом?

– Она появилась позже. Я долго искал подходящее название. И однажды к нам в Киев приехал иконописец из Дохиара. Мы с ним гуляли по Ботаническому саду, и он меня спросил: «О чем твой фильм? Что ты хочешь им сказать?» Я ответил, что мы – люди, живущие в миру – как Адам, продолжаем прятаться в кустах, изобретаем множество одежд, чтобы прикрыть душевную наготу. А монахи Дохиара – они как новый Адам, живут пред Богом без стыда и говорят: «Господи, прими нас такими, какие мы есть, обнаженными, в наших грехах. Мы хотим с Тобой встретиться». Вот из таких размышлений и родилось название «Где ты, Адам?» Потом его одобрил и геронда Григорий.

После этого, в один из приездов, я услышал, как в монастыре кто-то играет на пианино. Оказалось, что это монах Авель. Родом из России, лауреат музыкальных конкурсов. Я с ним познакомился, и вот, он открывает крышку пианино, а там надпись «GerhardAdam». Вы представляете?

– А как игумен монастыря отец Григорий (Зумис) смотрел на то, что в его обители снимают фильм?

Протодиакон Александр Плиска – Геронда был благосклонен к нам и снимать благословил. Меня сразу принял за своего. Была даже такая история. Когда я впервые приехал, на мне были немного поношенные, но очень удобные ботинки. Перед отъездом я решил их покрасить, но краски хватило только на один. Так я и отправился на Афон: на одной ноге черный ботинок, на другой – желтый. И вот, я иду с камерой, а геронда Григорий спрашивает у отца Александра Плиски: «А чего это у него ботинки разные?» – «Это у него такое творческое кредо», – отвечает отец Александр. «Ну, ясно», – говорит геронда. То есть наш человек.

– В финале фильма есть потрясающие съемки с высшей точки Святой Горы, но видно, что камера у вас дрожит. И я догадываюсь, почему…

– Я там снимал с рук, без штатива, условия были экстремальными. За долгие годы в Греции не выпадало такого количества снега, как тогда. Я не знал, кого мне взять с собой, и пошел на вершину Афона один. Мне для фильма как раз не хватало кадров этого сезона, символизирующего забвение, одиночество, бесславие. Как раз того, ради чего уходят в монастырь. Вот этого состояния мне не хватало. Ну, думаю, попробую дойти.

Снега было очень много, тропы замело, и я чуть было не заблудился. Пока добрался до вершины, очень устал и немного замерз. Снимать там долго было нельзя – ветер буквально сбивал с ног. Кромка снега превратилась в лед, и я стоял на краю горы как на катке. Одно неосторожное движение, и можно было улететь вниз. Хотя все-таки я жалею, что мало тогда поснимал на вершине Афона.

– А какие еще сложности возникали в процессе создания фильма?

– Для меня было важно не испортить репутацию этого места на Афоне. На мне лежала огромная ответственность – люди нам открылись, и я не мог их подвести. У нас в фильме есть небольшая потасовка монахов на стройке. И к этому эпизоду были большие вопросы. Можно ли его ставить в фильм?

Я хотел показать, что это мужской коллектив, и они, конечно, могут повздорить

На самом деле там было просто небольшое недопонимание между монахами. Причиной этому послужило психическое заболевание одного из послушников. И я хотел показать, что это мужской коллектив, и они, конечно, могут повздорить. В тот же день вечером я спросил у пекаря отца Нила: «Как вы считаете, то, что сегодня произошло, – это нормально? Такое здесь бывает часто?» И он ответил: «Да, бывает. Но это жизнь. Главное, попросить прощения после этого, тогда конфликт сглаживается».

И я понял – нельзя этот эпизод вырезать из фильма, прилизывая нашу историю. Об этом и геронда Григорий потом сказал в интервью: «Не бойтесь наших ошибок. Если бы мы сказали, что их у нас нет, то были бы лицемерами. Мы такие же люди, точно так же боремся с нашими грехами и с искушениями».

– Одна из самых трогательных сцен в фильме – постриг духовного сына геронды Григория. Как вам удалось так точно передать то, что совершилось в кадре?

– Того парня, которого постригали, звали Марк. Он приехал на Афон из Крыма. Был послушником в монастыре 8 лет. Так геронда его испытывал. В день пострига он поехал за дровами, и тут вдруг все в монастыре начали его искать. Даже меня спрашивали: «Ты Марка не видел?» И только он вернулся из леса, его сразу же отправляют к геронде. Сегодня у него постриг.

Вот, ты целый день бегал, а теперь на тебя наденут белую рубашку и похоронят. Ты к этому шел 8 лет, а теперь у тебя начинается новая жизнь. И игумен Григорий плачет оттого, что его послушник встал на тяжелый путь, на путь воина. Он оплакивает этого мирского человека, который теперь становится человеком духовным, новым Адамом.

Мне не только дали посмотреть на это таинство, но даже разрешили поснимать. И я должен был все это показать как можно аккуратнее и деликатнее. Ведь что ты чувствуешь сам в такие моменты? Однажды я попал в алтарь Крестовоздвиженского храма Киево-Печерской лавры. Там Блаженнейший Митрополит Онуфрий с другими архиереями совершал епископскую хиротонию. Вот, я стою среди них, и у меня такое чувство, что это рай и вокруг меня ангелы.

Трудно передать состояние человека, которого коснулась благодать

Чтобы передать такие моменты в фильме, нужно пропустить это через себя и прочувствовать. Иначе как показать вещи, которые происходят за кадром? Трудно передать состояние человека, которого коснулась благодать. Это необъяснимые вещи. Поэтому фильм идет с субтитрами. Я даже мысли не допускал, что какой-то диктор может говорить вместо геронды Григория.

– Если так сложно передать духовную реальность на видео, то имеет ли вообще право на существование православная документалистика?

– Понимаете, без света не будет кино. Потому что экспонирование пленки или матрицы происходит только с его помощью. А ведь Бог есть свет, как сказал апостол Иоанн Богослов, хотя это и о другом свете. И я считаю, что и в кинематографе, и в фотографии есть некое Божественное участие.

Кроме того, даже для самых строгих монахов в Дохиаре эти съемки были послушанием, на которое их благословил геронда Григорий. Ну, и я со своей стороны пытался поднять свою репутацию в глазах братии. Поэтому шел и работал вместе с ними. Однажды летом нужно было почистить печь. А это очень грязная и тяжелая работа. Я говорю: «Давайте почищу». Монахи удивились: «Да ладно, ты будешь печь чистить?» Но я полез туда и был потом черный с ног до головы. А монахи после этого стали относиться с уважением.

После работы над фильмом «Где ты, Адам?» мне не стыдно

– Ваш фильм уже посмотрели тысячи зрителей из разных стран. Со многими из них вы общались после просмотра. Православным близка эта тематика, а как реагировали на фильм инославные и неверующие?

– Люди самых разных религиозных традиций смотрели его с большим интересом и даже меняли свое отношение к христианству. Знаю примеры, когда картиной вдохновлялись атеисты.

Во всех моих предыдущих работах я не чувствовал полного внутреннего удовлетворения. Мне не хватало осознания того, что кино приносит пользу людям. Чтобы ты не просто получил деньги, а зритель развлекся и забыл. Но после работы над фильмом «Где ты, Адам?» мне не стыдно. Я думаю, что не зря потратил эти 4 года, и, надеюсь, оправдал доверие многих людей, которые мне поверили и поддержали этот проект.