Укина купюра

Больно, когда ты живешь на своей земле, в собственном доме в условиях оккупации, когда каждый твой шаг должен быть согласован с новыми непрошеными «хозяевами». Но еще больнее, считает житель сербского анклава в Косово и Метохии Деян Бальошевич, когда твое сердце оккупирует грех, когда он начинает диктовать тебе свои условия. И какая же радость наступает, когда Бог помогает тебе освободиться от таких оккупантов! Об этом его рассказ сегодня.

В тот день, в 1970-е годы, я плелся в школу с чувством, знакомым каждому нерадивому ученику, то есть как будто бы отбывая тяжкую повинность. За плечами старый ранец, в голове – мечтания о чем угодно, кроме учебы. С завистью смотрел на старших односельчан, которым уже не нужно было ходить на уроки. Везет же некоторым…

Вдруг впереди меня оказался Ука, наша деревенская достопримечательность. Проще говоря, местный дурачок. Ходил всегда в потрепанной рабочей одежде, неровная, какая-то подпрыгивающая походка, всегда всем довольный и ко всем добрый. Дурачок. Вспомнил, как меня пугали родители: если не буду учиться, всю жизнь буду рабочим, самую тяжелую и неприятную работу будут давать именно мне. По сравнению с Укой у меня уже было преимущество: во-первых, он в школе вообще не учился, будучи умственно отсталым, а во-вторых, вот ему-то как раз самая грязная работа в селе и доставалась, так что хотя бы в этом смысле я мог быть спокойным. Мы, дети, не знали, как его зовут по-настоящему, какова его фамилия, есть ли у него семья: Ука, и всё тут. Охотно брался и хорошо выполнял самую тяжелую работу. Если огород вскопать, хлев почистить, туалет помыть – вот его работа. Видимо, он как раз шел после нее – я увидел, что из заднего кармана его рваных брюк торчит новенькая купюра: скорее всего, кто-то только что заплатил ему за труд.

Иду следом за Укой и вижу, как эта самая купюра с каждым шагом дурачка все больше вылезает из кармана. Отвлекся, потом смотрю – прямо под ногами лежит: новая, крупная, хрустящая. Нагнулся, поднял деньги, посмотрел в сторону Уки – точно, карман пуст. Призадумался: то ли бежать за дурачком, чтобы отдать ему деньги, то ли действовать по принципу «что упало, то пропало». Огляделся – никто из прохожих вроде ничего не заметил. И я решил оставить уковы деньги себе. Зашел в магазин, накупил сладостей, жвачки и всего прочего – в общем, «затарился по полной».

Огляделся – никто из прохожих ничего не заметил. И я решил оставить деньги Уки себе

Пришел в школу и схомячил где-то в углу двора эти сладости. Помню то чувство: с одной стороны, тошнит от сладкого, которого напихал в себя чуть не по уши, с другой – тошнит из-за несговорчивой совести. Премерзкое чувство. Понятное дело, что ученик из меня в тот день был уж совсем никудышный.

Потом я размышлял, поделиться ли этой историей с друзьями. И как подать ее – как обычный наш «подвиг», когда мы тырили груши и яблоки в соседских садах, или же как невинную детскую шалость, шутку над глупым Укой? В конце концов напрямую-то я у него деньги не крал – просто подобрал с земли. А «что упало, то пропало»! Думал, думал, но ни до чего не додумался и оставил эту свою позорную тайну при себе.

Совесть – штука колючая, неудобная. Я рос, но свой мерзкий поступок забыть не мог. С каждым днем чувство стыда росло. Пытался задавить этот стыд, но как это сделаешь, когда ты ежедневно видишь Уку, подпрыгивающего по улицам Ораховца по своим каким-то делам? Видишь его, опускаешь глаза, проходишь мимо, а Уке и дела нет: смотрит куда-то вдаль, чему-то там улыбается. Он понятия не имел, кто я такой, но я-то его знал. И заодно немного узнал самого себя: так себе человек, если честно. Ука лучше.

Уже в зрелые годы я увидел, как Ука, сидя на ступеньке нашей пекарни, уплетал вяленую рыбу. Усталый после работы, грязный, но довольный: заработал какие-то деньги и на них купил себе немного еды. И снова вспомнил, как я когда-то взял ту злосчастную купюру, заработанную нелегким трудом этим блаженным.

Годы шли, я взрослел, жизнь менялась, и не в лучшую сторону. Из-за попущенной Богом, как я теперь понимаю, болезни я пришел к нашей православной вере. Нет – Бог привел. У Него Свои методы. Конечно, на тот свой поступок я смотрел уже без какого-либо самооправдания: грех есть грех. Во рту еще вкус тех сладостей, которые я хомячил на школьном дворе…

Прошло почти полвека, Косово и Метохия находятся в оккупации, а мы, сербы, живем в гетто в нашей части Ораховца. Большие магазины расположены в нижней, албанской части, и нам приходится идти туда. Однажды мы с женой ходили по огромному супермаркету: нужно было много всего купить. Жена удивилась, почему я постарался побыстрее проскочить отдел со сладостями, – я буркнул что-то вроде «потом расскажу» и попросил ее, чтобы походила по магазину одна, а я ее буду ждать в машине на парковке.

Сижу в машине, дремлю. Вдруг кто-то настойчиво так стучит в стекло: «Слышь, мужик, есть пол-евро? А то я голодный». Присмотрелся: ба, да это же мой Ука! Постарел, но улыбка всё та же. Тянет руку за милостыней. А рука жилистая, вся в мозолях. Меня как током ударило! «Ясное дело, есть, – отвечаю. – Сейчас, погоди, я найду». Выхватываю бумажник, достаю купюру (не 50 же центов ему давать, в самом деле) и протягиваю старику. Тот держит эту купюру, смотрит на нее непонимающе, на меня взгляд переводит: «Ты ничего не перепутал?» «Нет, – говорю, – ничего не перепутал. Всё правильно, всё в порядке. До встречи». Ука пошел своей странной и смешной походкой, но я видел в зеркале, как он еще два или три раза останавливался и внимательно смотрел то на купюру, то в мою сторону.

Смотрит Ука на купюру непонимающе: «Ты ничего не перепутал?» «Нет, – говорю, – ничего не перепутал!»

Приходит из магазина супруга и извиняется, что так сильно задержалась: мол, то надо было посмотреть, то проверить, то примерить. «Прости, что тебе так долго ждать пришлось». Я отвечаю: «Это Бог так устроил». Она удивилась: что это за супермаркетовое богословие такое? «Да не в супермаркете дело», – говорю. И улыбаюсь как дурачок. «А ты чего такой счастливый? – спрашивает. – Сияешь как пятак начищенный».

Понятно, я сиял. Когда понимаешь, что Бог тебе простил твой грех, когда чувствуешь свободу в сердце, когда помогаешь обиженному когда-то тобой человеку, тут засияешь. Надеюсь, Христос еще даст нам возможность для таких вот простых, казалось бы, радостей. Радость освобождения от греха – очень мощное и светлое чувство. У Бога Свои методы.