Пандемия атеизма

Катехизатор-«антитеист»

Весной этого года произошло одно знаковое событие, прошедшее мимо внимания широкой общественности (или точнее: получившее широкую огласку в узких кругах). 15 апреля в журнале «Сноб» появился монолог бывшего протоиерея и руководителя миссионерского отдела Ростовской митрополии Александра Усатова, который кроме миссионерской деятельности активно занимался катехизацией. Причем, делал он это на всероссийском уровне, сотрудничал с синодальным Отделом религиозного образования и катехизации, регулярно выступал на Рождественских чтениях, любил порассуждать о методах катехизации. Мало того, именно его методические разработки и рекомендации распространялись по всем епархиям Русской Православной Церкви для помощи в организации катехизаторcкой работы на приходах нашей родины.

И вот, как гром среди ясного неба: в упомянутой статье бывший протоиерей не только заявляет, что снимает сан, но и признается, что потерял веру в Бога, определяя себя (хоть плачь, хоть смейся) как «агностика атеистического толка» и «антитеиста».

Целью настоящей статьи не является разоблачение нового ренегата, тем более, что с этой задачей прекрасно справились другие православные авторы: например, протоиерей Александр Абрамов^[1] и профессор Александр Леонидович Дворкин^[2].

Хочется лишь отметить несколько характерных моментов и попытаться осмыслить причины подобных явлений.

Аргументы неверия

Прежде всего, бросается в глаза, что аргументы Александра, направленные против самой идеи существования Бога и против Церкви, носят какой-то... детский характер.

В частности, когда он описывает картину церковной жизни, то сетует, что среди прихожан распространены суеверия и множество фобий вроде ИНН, чипов, кодов и т.п., то возникает вопрос: что же здесь нового и как это связано с отвержением веры в Бога?

Сопротивление священников катехизации, ложный глянец отчетности также не являются секретом, но каким образом из подобных фактов слагается отрицание существования Бога, также остается загадкой.

Так же, как и ссылки на мысли и опыт некоторых западных критиков Священного Писания скорее вызывают недоумение, чем объясняют столь неожиданную метаморфозу — превращение христианского благовестника в крайнего атеиста.

Александр Усатов сам понимает, что доводы его не выглядят убедительно, и в одном месте своего монолога признается:

«Потеря веры у меня была связана напрямую не с наукой, а с моей неспособностью “оправдать Бога” за страдания мира сего: “Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это” (Ис. 45:7)».

Когда подобный вопрос задает автор многочисленных пособий по катехизации, естественно спросить: а насколько искренен этот человек?

Этот вопрос, конечно же, серьезный, но когда его задает автор многочисленных пособий по катехизации, долгие годы призывавший людей в Церковь, то естественно возникает вопрос: а насколько искренен этот человек? Ведь если он долгое время пытался проповедовать Христову веру, не разобравшись в фундаментальных вопросах этой самой веры, то возникает мысль, насколько искренно его исповедание атеизма? Не поторопился ли он с выводами и на этот раз, не является ли его атеизм просто неким подобием одежды, которая на данном этапе жизненного пути показалась ее носителю более удобной?

Возможно, глубинные причины отмеченного превращения лежат в другой, не идейной плоскости. К примеру, это могут быть неприятности в личной жизни или обиды в сфере профессиональной деятельности.

Так или иначе, мы видим, что катастрофы, подобные той, которая случилась с Александром Усатовым, последнее время происходят все чаще и требуют серьезного осмысления.

В вере ли мы?

Стержнем церковной жизни, ее душой являются личные отношения с Богом

Что касается отречения Александра Усатова, то здесь самой большой загадкой остается следующий вопрос: что держало этого человека в Церкви в течение 30 лет, из которых 15 он провел в священном сане? Ведь церковная жизнь не ограничивается участием в богослужении, исполнением молитвенного правила, знакомством со Священным Писанием, заучиванием катехизиса и видов доказательств бытия Бога. Стержнем церковной жизни, ее душой являются личные отношения с Богом, без которых всё превращается в бессмысленное участие в формальных обрядах и интеллектуальных играх. И наоборот — для человека, который привык относиться к Богу не как к отвлеченному принципу, а как к живой Личности, как к Богу Авраама, Исаака и Иакова, вся его жизнь и весь окружающий мир становятся зеркалом, отражающим Божественный лик и Божественные действия. Да, и у таких людей бывают искушения и сомнения в вере, но все они преодолеваются прежде всего с помощью опыта личного богообщения, доступного и необходимого каждому верующему человеку. Жизнь верующего человека как бы соткана из миничудес, малых богооткровений, которые пробиваются через жизненное событие, «случайную» встречу, через слово, фразу, евангельскую цитату, через грандиозный вид живой природы или через бытовую мелочь, через мысль, звук, образ, через явные для немощного, но все же верующего сердца извещения, что молитва твоя услышана, что Бог видит тебя и помнит о тебе, в какой бы ситуации ты не находился.

Именно это переживание Божественного присутствия становится основой жизни верующего человека и делает невозможным отречение от веры в Бога, поскольку невозможно отрицать то, что является основой твоей жизни. Он не может сказать о Боге: «не знаю Его», поскольку в этом случае он будет «лжец» (ср. Ин. 8:55).

Следовательно, можно предположить, что бывший протоиерей Александр Усатов... не имел опыта общения с Богом. Поэтому и отречение от веры в Бога для него не столько отречение, сколько признание, констатация факта. Зачем только нужно было столько лет притворяться?

Бывший проф. ЛДА Александр Осипов В 1959 году произошел похожий случай с профессором Ленинградской духовной академии Александром Осиповым, также бывшим протоиереем и также отрекшимся не только от Церкви, но и от веры в Бога. Вот что писал об этом игумен Никон (Воробьев):

«Несчастный Александр своими словами о молитве показал, что он никогда ни разу не помолился, а, следовательно, никогда и не верил в Бога. Он и отрекается не от Бога, не от христианства, а отрекается от того представления о религии, которое он имел»^[3].

Впрочем, дерзнем предположить, что опыт личного общения с Богом у Александра Усатова был, но что-то заставило его этим опытом пренебречь, вменить «бывшее в небышее», представить этот опыт набором совпадений, объяснить его мнительностью и самовнушением.

Печальный пример одного из ведущих священников-катехизаторов Русской Православной Церкви показывает, что у веры нет «несгораемой суммы», и ни сан, ни должность не гарантируют нам незыблемого пребывания в вере. Как говорится: «Это может случиться с каждым». Давайте же попытаемся разобраться в том, что представляет собой неверие и как нам можно избежать падения в бездну атеизма.

Атеизм как... болезнь

С точки зрения верующего человека, атеизм — это... болезнь. Болезнь не физическая, а душевная, но от этого она не становится менее опасной. Пожалуй, даже наоборот. Если бы нам пришлось выбирать одно из двух: недуг душевный или телесный, то мало бы кто решился выбрать психическую болезнь. И это естественно. Ведь при физической болезни, мы, по крайней мере, сохраняем свое самосознание, которое в случае душевной болезни помрачается или вовсе исчезает. Поэтому многие справедливо воспринимают сумасшествие как одну из самых ужасных бед, которые могут случиться с человеком.

Между тем, неверие многие современные люди не причисляют к душевным недугам. А напрасно. Многие активные атеисты заканчивали жизнь полным безумием.

Обезумевший Фридрих Ницше незадолго до смерти Ярким примером является знаменитый богоборец и христоборец Фридрих Ницше, который последние годы жизни провел в психиатрической лечебнице. На закате дней вдохновенный певец «сверхчеловека», объявивший всему миру, что «Бог умер», «играл на пианино локтем своей руки, пел и кричал во славу Диониса»^[4] и писал друзьям письма от лица... Бога:

• «Мир преображен. Бог вновь на Земле. Вы не видите, как радуются небеса?»;
• «В конце концов, меня гораздо более устраивало бы быть славным базельским профессором, нежели Богом; но я не осмелился зайти в своем личном эгоизме так далеко, чтобы ради него поступиться сотворением мира»^[5].

Пример Ницше не является исключением. Нередко богоборцы заканчивают жизнь если и не в психиатрической больнице, то с явными психическими отклонениями.

Впрочем, даже если неверующий человек не проявляет признаков психической болезни, само неверие в существование Бога Священное Писание называет безумием:

«Рече безумен в сердце своем: несть Бог» (Пс. 13:1).

Богословски это утверждение легко объяснимо. Человек не имеет автономного существования ни по своему происхождению, ни по своему пребыванию в тварном мире, ни даже по своему личностному бытию. Бог — это образ, по Которому человек сотворен, и Бог же поддерживает жизненную энергию человека, питает его, дает ему возможность и силу существовать. Атеизм — это форма отсроченного самоубийства, поскольку неверующий человек отделяет себя от источника жизни, что рано или поздно приводит его к гибели.

Поэтому отрицание человеком Бога можно уподобить ситуации, в которой некий больной беспомощный человек, живущий на полном иждивении своего отца, стал бы уверять окружающих в том, что он сам, своим трудом, полностью обеспечивает себя, и никакого отца у него нет, да и вообще никаких отцов в природе не существует. Их придумали глупые боязливые дети из страха перед взрослой жизнью.

Без сомнения, всякий признал бы такого человека повредившимся умом и не способным к адекватному восприятию реальности.

Атеизм как слепая вера

Как это ни странно звучит, но неверие — это тоже форма веры. Неверующий человек верит в то, что Бога нет, и что мир со всеми неисчислимыми законами возник и сохраняется случайно. Причем, эта вера несравнимо менее обоснована, чем вера в существование Творца и Промыслителя.

Вероятность случайного появления и сохранения нашего мира настолько близка к нулю, что, по сути, этим самым нулем и является

К примеру, вероятность случайного появления одной молекулы белка оценивается учеными как 10^-120. Вероятность случайного образования одного гена равна 10^-600[6]. И вероятность каждого этапа возникновения изумительных гармонии и многообразия нашего мира будет выражаться в таких нереальных минусовых степенях, которые нужно еще перемножить между собой. Если же учесть, что сохранение вселенной во времени каждое новое мгновение многократно увеличивает эти фантастические степени вероятности (точнее — невероятности), то мы будем вынуждены признать, что вероятность случайного появления и сохранения нашего мира настолько близка к нулю, что, по сути, этим самым нулем и является.

«Небеса поведают славу Божию, и творение руку Его возвещает твердь!» (Пс. 18:2). Вся Вселенная прославляет Божественное величие. «Тебе поет солнце, Тебе славит луна»^[7]. Весь макро— и микромир — планеты, звезды, галактики, созвездия, черные дыры, белые пятна, молекулы, атомы, волны, кванты, все стихии мира — вода, огонь, земля и воздух, все указывает нам на всемогущего Творца.

Весь животный и растительный мир от лишайника до баобаба, от гусеницы до антилопы, от мошки до слона, от рыбы-удильщика до орла словно бы сливается в несмолкающем хоре, прославляющем премудрого Промыслителя.

И наконец, сам человек, этот венец творения, с его способностями мыслить, чувствовать и желать, с его тягой к прекрасному и справедливому, с его способностями самоопределяться (порой вопреки собственной выгоде), создавать новое и при этом изнывать от неизбывной тоски по идеалу и невозможности до конца удовлетвориться какими бы то ни было материальными благами, разве не открывает нам завесу над тайной своего происхождения? Разве не являет он себя как бы зеркалом, пусть зачастую и кривым, но все же зеркалом, в котором мы можем разглядеть черты образа любящего и смиренного Бога и Спасителя?

Но подобные аргументы мало кого убеждают. Атеист именно верит, что Бога не существует. И вера эта во всех смыслах слепая — и в смысле безосновательности, и в смысле помраченности взгляда на мироздание. Поэтому атеизм — это не что иное, как форма глупости и безумия, которую некоторые пытаются оправдать видимостью научности.

Конечно, здесь не обходится и без влияния темных сил:

«Если же и закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого» (2 Кор. 4:4).

Но нас в связи с поднятой темой прежде всего интересует вопрос: как нам сохранить, а желательно и укрепить истинную веру?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно для начала выяснить основные причины неверия.

Гордость как основание неверия

Главный двигатель мысли атеиста — не рассудок, а страсть. «Похоть, поселившись в уме его, омрачила очи его»^[8], — говорит преподобный Ефрем Сирин о человеке, идущем на поводу у страстей. К атеисту эти слова относятся напрямую. Почему атеист не верит в Бога? Потому что ему так удобней, комфортней, так больше нравится. Все его порой недюжинные умственные способности идут на поводу у милых его сердцу страстей и служат извращенному желанию доказать безумное утверждение о несуществовании Сущего.

Если Бог есть, значит нужно соразмерять свою жизнь с Его волей, признать свое подчиненное положение и жить не как хочется, а как Бог велит

И причины этого вполне прозрачны. Если Бог есть, значит нужно соразмерять свою жизнь с Его волей, признать свое подчиненное положение и жить не как хочется, а как Бог велит. Для гордого сердца это смерть.

Поэтому самые неоспоримые доказательства Божественного бытия атеист отвергает с легкостью, достойной лучшего применения. Еще Лейбницем было совершенно справедливо замечено:

«Если бы геометрия вооружалась против наших страстей и наших насущных интересов столько же, как мораль, мы бы не менее ее оспаривали и нарушали, несмотря на все доказательства Евклида и Архимеда»^[9].

Человек, привыкший мыслить себя, свои чувства и представления последней инстанцией, камертоном истины, образцом, по которому можно судить о правильности или ошибочности всех и вся, ставит себя на место Бога и не потерпит конкуренции от кого бы то ни было.

Что делать, если «не верится?»

Сергей Дурылин Ситуация более-менее понятна, когда речь идет об атеисте, что называется «от младых ногтей». Но мы сталкиваемся с примерами, когда человек верующий, а в некоторых случаях, как видим, даже активно проповедующий свою веру, эту самую веру вдруг (или не вдруг, а постепенно) теряет. Можно ли нам как-то приблизиться к пониманию причин этой потери? Некоторые полагают, что это невозможно. К примеру, такого рода мысли можно увидеть в рассуждениях Сергея Дурылина:

«— Веруйте: как это прекрасно — верить!
— Верно, что прекрасно, но… не верится.

— Веруйте: как это мудро — верить!
— Верно, что мудро, но… не верится.

— Веруйте: как это нравственно и блаженно — верить!
— Верю, что блаженно, но… не верится.

Что поделаешь, чем разрешить этот диалог?
Еще никто этого не придумал»^[10].

Согласно этому мировоззрению, вера — это некое природное состояние или способность человека, как сон, пищеварение и тому подобное.

«Это не мысль, не дело, не чувство, не образ, вера — это состояние. Как в физическом мире бывает: “дремлется”, “спится”, “неможется”, — так в духовном мире у человека бывает: “верится”… совершенно как в молодости естся, спится, можется… Но вот пришёл какой-то роковой рубеж времён — и не естся, и не пьется, и не спится, — а пища стала не хуже, пожалуй, даже лучше, питье не прогоркло, и постель как будто мягче — и, однако, всё худо, всё противно. Не можется: молодость прошла»^[11].

Сергей Дурылин полагал, что ответа на вопрос, как сохранить веру, «еще никто не придумал». Между тем, Церковь ответ на этот вопрос знает.

Вера — это, действительно, величина непостоянная. Согласно апостолу, вера может возрастать (2 Фес. 1:3), в вере можно умаляться, возможно потерпеть «кораблекрушение в вере» (1 Тим. 1:19). Зачатки веры есть в каждом человеке, но для ее развития необходимы человеческое усилие и Божественное содействие.

Человеческое участие состоит в исполнении заповедей Божиих, без которых вера умирает, поскольку «вера без дел мертва» (Иак. 2:19). Но этого недостаточно, если человек не получит помощи свыше. Апостолы просят Господа умножить в них веру (Лк. 17:5). Отец одержимого отрока, понимая свою немощь, просит Христа: «Верую, Господи! Помоги моему неверию» (Мк. 9:24).

Вот что писал об этом преподобный Иоанн Кассиан Римлянин:

«Чувствуя сам в себе, что вера его размывается волнами неверия, грозящими разбить его корабль о скалы, он с мольбою просит Господа помочь его вере: “Верую, Господи! помоги моему неверию!» Точно так же мужи евангельские и апостольские понимали, что все блага становятся совершенными только при помощи Божией, и, не полагаясь на то, что веру свою могли сохранить неповрежденной своими собственными силами или своей собственной свободной волей, молили Господа либо о помощи в вере, либо о ее даровании»^[12].

Конечно же, помыслы неверия внедряются в человека действием нечистых духов, но и это пагубное воздействие преодолевается через молитвенное обращение к Богу:

«Говоришь, что диавол и против воли твоей возбуждает в тебе неверие к Богу. Но ты не бойся неверия, злокозненно влагаемого; напротив того, смело откройся великому Врачу Христу, взывая Ему: “верую” Владыка, “помози моему неверию”, и получишь исцеление»^[13].

Соблюдай заповеди и молись Богу — вот и вся премудрость

Соблюдай заповеди и молись Богу — вот и вся премудрость, вот и ответ на вопрос Дурылина: «Чем разрешить этот диалог?» И придумывать-то ничего не надо, все написано — в Священном Писании, у святых отцов, чем жили и живут миллионы верующих христиан.

«Всему человечеству не верится»

Впрочем, если воспринимать рассуждения Дурылина как относящиеся к общим тенденциям, к массовому отступлению современных людей от веры, то здесь трудно не согласиться с Сергеем Николаевичем. Человечество все дальше отходит от веры и закончится это крайним оскудением веры перед Вторым Пришествием Христовым:

«Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18:8).

Неверие как заразная болезнь распространяется по телу стареющего человечества:

«Что говорить старому человеку, страдающему бессонницей: “Спите, полезно спать!”
— Знаю, что полезно, и спал, когда был молод, а теперь вот не спится, — отвечает он. Что поделать с этим ответом? Прописать брому? Прописывают, но и бром не действует: “не спится”.
“Вера прекрасна”, но… не верится.
И с этим никто ничего не поделает. Всему человечеству не верится»^[14].

Как уже было отмечено выше, людям церковным понятно, почему человечеству «не верится». Отступление от заповедей Божиих и от молитвы — вот основные причины распространения неверия. И без этого, конечно, «ничего не поделаешь».

Создается впечатление, что чья-то невидимая рука нажала на какой-то таинственный рубильник, и в массах людей энергия веры упала до крайней отметки. Прямо по Дурылину: «Не верится». При этом большинству вполне прилично «спится», «пьется», «естся». Но вот только «не верится». С небольшим уточнением: уже и не хочется верить. Из дурылинского образа можно сделать вывод о нездоровье человечества, его близости к смерти. Как для продолжения жизни человеческого организма необходимы желание и способность есть, спать и пить, так и для продолжения жизни человечества необходимы желание и способности верить, надеяться и любить. Таким образом, умаление веры есть всего лишь признак умирания человечества, и все попытки представить это умирание как прогресс, как выход на новый уровень, наивны. Хотя это, конечно, и новый уровень, но только не прогресс, а явная деградация.

Атеизм распространяется как заразная болезнь, как зловредный вирус, победить который может лишь человек с очень хорошим «иммунитетом». Толерантность, то есть неспособность человечества противиться вирусу атеизма, приводит к тому, что смертельная болезнь распространяется почти беспрепятственно.

Борьба каждого за свою веру тем тяжелее, чем сильнее всеобщая апостасия

Естественно, что в современных условиях сохранение личной веры требует от человека особых усилий, и борьба каждого за свою веру тем тяжелее, чем сильнее всеобщая апостасия. Но, во-первых, другого пути у нас нет, а, во-вторых, и помощь Божия в этих условиях по слову апостола усиливается: «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5:20).

Тем не менее, нам нужно понимать, что отступление от веры, от Церкви, отказ от монашеских обетов или от священного сана в наше время становится, к сожалению, рядовым событием. В какой-то степени так было во все времена:

«Один из отцов пришел к авве Феодору и сказал: “Вот, такой-то брат ушел обратно в мир!” — “Не удивляйся сему, — говорит в ответ авва Феодор, — но подивись лучше, если услышишь о ком-либо, что возмог он убежать от врага”»^[15].

Но в наше дни особенно актуально звучит апостольское предостережение:

«Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5:8).

При этом полезно помнить, что отказ от веры во Христа и в основанную Им Самим Церковь всегда останется синонимом измены и предательства. И в этом смысле показательна дата публикации монолога Александра Усатова, в котором он отрекается от Христа. 15 апреля 2020 года — Великая Среда, день, когда Православная Церковь вспоминает в своем богослужении предательство одного из ближайших учеников Спасителя — Иуды, бывшего апостола.