Муж святой и во преподобии мног и славен

5 марта Церковь чтит память выдающегося миссионера и просветителя XVI в. прмч. Корнилия, игумена Псково-Печерского, много сделавшего для Русского Православия и Псково-Печерской обители – иконописце, летописце, строителе храмов, образце деятельной любви к ближнему. Автор этой статьи архим. Алипий (Воронов) – достойный преемник святого игумена, проивостоявший произволу властей с тем же бесстрашием, что и прпмч. Корнилий – тирании Иоанна Грозного.

Преподобномученик Корнилий, игумен Псково-Печерский

Иконописец, инок, настоятель

«Корнилий – игумен Печерскаго монастыря, начальник, муж святой и во преподобии мног и славен; ибо от младости своей во мнишеских трудах провозсиял»^[1].

Наибольшего расцвета Псково-Печерская обитель достигла при своем постриженике Корнилии, избранном во игуменство настоятелем монастыря в 1529-м году.

Уже в возрасте 28 лет преподобный Корнилий оказался достойным такого избрания, уже тогда ему было по плечу бремя большой ответственности перед Богом и людьми.

Рождество преподобномученика Корнилия О родителях преподобного Корнилия известно мало. Звали их Стефан и Мария. Жили они в Пскове и были знатными людьми. Сын у них родился в 1501-м году. Мать преподобного Корнилия, боярыня, отирал слезы, говорила инокам, что нездешний он, ее милый сынок, и родился он после тяжелого лета, когда спустили с Троицкого собора вечевой

колокол и плакали но вольной старине псковичи.

Богом избранного отрока с ранних лет влекла к себе духовная жизнь, и мать его ведала об этом. Она научила преподобного Корнилия тайной молитве н любви к странникам. Но вместе с тем ей всегда жалостно становилось, когда сын ее еще мальчиком ходил молиться но скудельницам и жальникам.

Чтобы дать своему сыну образование, родители поместили его в Мирожский монастырь.

Крещение преподобномученика Корнилия Чистым пламенем горело христианское просвещение в обителях, далеко освещая окружающие потемки, возбуждая и поддерживая в русских людях лучшие чувства – любовь до самопожертвования к ближним и Родине, ревность к Православию и к торжеству его над враждебными ему темными силами – и побуждая к нравственному самоусовершенствованию в духе Евангельского учения. И не случайно рукописи, составленные иноками, до сего времени, в подлинниках или в списках, служат одним из главных источников отечественной истории. В Мирожском монастыре отрок Корнилий подвизался под началом старца, совершал подвиги молитвы и труда: свечи клал, дрова рубил, обучался грамоте и писанию икон.

«...Корнилий в монастыре научился гусиным пером выводить буквы, трогать рукопись золотом или киноварью»^[2].

Обучение в Мирожском монастыре Перед тем как приступить к работе, отрок Корнилий всегда соблюдал пост, молился Пресвятой Владычице об утверждении его в вере и просил благословить доски липовые и краски. Рядом с ним на молитве, в затворе и тишине, стоял старец. Один тонок, бледен лицом, другой сгорблен н сед. Легким был пост по средам и пятницам – без пищи, тонок сон. Он не чувствовал усталости при работе, а испытывал лишь одну тихую радость. Старец разбавлял краску святой водой, наставляя по заветам православным, как преподобные писали но пророческому видению, слезами душу омыв, храня чистоту, трудясь ради своего спасения, созерцая но праздникам древние образа. Отрок толок янтарь в медной ступе, помешивал лучиной светлевшую олифу, подносил к огню руку, пытая жар, перстом творил сусальное золото с патокой, скоблил воск, сек на коже ножом золотой лист. Сухую и гладкую иконную доску левкасил кистью, предварительно проклеив се до лоску, а затем подчищал ее сухим хвощом, напоминавшим зеленые берета озер. Солнце падало через узкое оконце срубленной из сосны келлии на склоненную отроческую, в мягких кудрях, голову. От поста легкий и светлый, с запекшимся ртом, работал он в тишине, ножом равняя доску, отделывая поля выемкой. Пробуя кисть на ногтях, гладя накладное золото медвежьим зубом, отрок задумывался, и останавливалась его рука, а глаза затуманивались слезами. «О, Пресвятая Дево, Госпоже Богородице, девственных Похвало, Цвете прекрасный...», – пел старец. А отрок безмолвно молился Владычице, Тихому веселию матерей, Чистой Хранительнице, древними милостями осыпающей Отчизну: «Спаси, Господи, и помилуй собор Святыя Троицы, собор Святыя Софии...»^[3].

Пребывание в Мирожском монастыре еще более утвердило его призвание к духовной жизни

Закончив ученье, вернулся Корнилий в дом к своей матери. Как и прежде, был он далек от мирской суеты. Пребывание в Мирожском монастыре еще более утвердило его призвание к духовной жизни. Чувство влечения к иноческой жизни пробуждалось в нем со всей полнотой н ждало лишь удобного случая для своего проявления, который и не замедлил представиться. Государев дьяк Мисюрь Mунехин в то время стал часто ездить в маленькую Печерскую обитель, затерянную среди лесов, которая была беднее любого псковского погоста, и всячески помогал ей. Можно предположить, что по своем приезде в Псков Михаил Григорьевич Мунехин сблизился с родителями преподобного и часто встречался с самим Корнилием. Будучи весьма просвещенным и благочестивым человеком, он не мог не оказать положительного влияния на формирование характера и взглядов юноши. Зная о возникшем у Корнилия сильном желании посетить Псково-Печерскую обитель, Мисюрь Мунехин собирался захватить Корнилия с матерью при своей ближайшей поездке в монастырь.

Преподобномученик Корнилий у Богом зданных пещер «И вот настал долгожданный день, когда песками и бором поехали они в обитель. Когда приехали, вечерело. Росой покрылись травы, и заходящие лучи солнца золотили церковный шатер... После службы в пещерной церкви, когда они шли по тропинке, сквозь тьму пролегавшей между деревьями, юноша отстал от матери, опустился на колени и замер в неописуемом восторге перед величием Творца. Казалось, что свет, все сильнее разливавшийся по небу, широким потоком хлынул ему в душу и наполнил его сердце духовным восторгом и беспредельной молитвой. Корнилий забыл обо всем. Он чувствовал себя наедине с Богом и весь отдался радости этого безмолвного общения. Так бы и стоял без конца... Слезы высочайшей духовной радости струились по его лицу. Мать нашла его потом в траве и понять не могла, почему ее сын улыбался и плакал»^[4].

Это первое пребывание в Псково-Печерской обители окончательно решило судьбу преподобного Корнилия. Он навсегда ушел из родного дома в Пскове и принял иноческий образ в Псково-Печерском монастыре. Здесь Корнилий поселился в убогой келлии, спал на досках, покрытых сермягой, вел строгую жизнь. Все свое время он посвящал полезному труду и молитве.

Постриг в пещерном храме В 1529-м году Корнилий, служивший образцовым примером богоугодной жизни, был возведен в сан игумена и избран настоятелем монастыря.

«Не следует забывать, – пишет в связи с этим один из историков, – что в 1526-м году Макарий, великий церковный преобразователь, твердо уверенный в единстве России, был назначен архиепископом Новгорода. Несомненно, что Псково-Печерский монастырь, находясь под покровительством московских властей, не мог управляться человеком, чьи взгляды расходились бы со взглядами Макария и непосредственного представителя московской администрации по Пскове»^[5].

Да и может ли быть иначе? Сам государев дьяк Мисюрь Мунехин, будучи знаком с семьей преподобного Корнилия, продолжал, конечно, встречаться с ним и по его пострижении и мог неоднократно высказывать другим свое авторитетное и лестное мнение о политических взглядах юноши.

Подвижник и миссионер

Поставление в сан игумена С солнцем вставал преподобный Корнилий, правил службу и уходил на монастырское делание. Ведя строгую жизнь сам, он и братию воодушевлял к ревностному исполнению монастырского Устава, смирению, трудам, молитве и посту, в духе первых христианских подвижников. Всех иноков преподобный Корнилий считал во всем равными между собой, а себя лишь по избранию первым среди равных. Он придавал большое значение обители, видел в ней поучительный пример истинно христианской общины, самое действенное училище благочестия. Игумен Корнилий строго осуществлял монашеское общежитие. Он сильной рукой защищал монастырь от величайшего зла русской монастырской жизни того времени – так называемых «вкладчиков», т.е. мирян, приносивших богатые пожертвования в пользу обители, затем поселявшихся в ней с принятием монашеских обетов или отказом от их исполнения. Бывали случаи, что лица, внесшие богатый вклад в монастырь и принявшие монашество, считали для себя необязательным выполнение монашеских правил. На свои вклады они смотрели, как на нечто такое, что давало им право жить в обители, не подчиняясь строгому монастырскому Уставу. Блаженный Корнилий жил упованием на Господа и никогда не помышлял о том, чтобы увеличивать благосостояние обители снисходительным отношением к подобного рода вкладчикам с целью привлечения наибольшего числа их. Преподобный Корнилий ревностно боролся против привилегий богатых вкладчиков, ибо, нарушая правила монастырской жизни, они могли внести им примером соблазн и разложение в жизнь иноков и посещающих обитель богомольцев. Блаженный Корнилий был беспристрастно строг к ним, увещевая их кротостью, и, в случае нужды, подвергал наказанию. А если такой уклоняющийся от истинного пути вкладчик не исправлялся, то он удалял его из обители, не считаясь ни с высоким положением вкладчика до принятия иночества, ни с величиной внесенного вклада. Однажды один из таких изгнанных богатых вкладчиков явился с жалобой на игумена Корнилия к архиепископу Новгородскому Макарию, впоследствии Митрополиту Московскому. Тот приказал отправить жалобщика в обитель и наложить на него строгую епитимию. Высшее духовенство хорошо знало и глубоко уважало преподобного Корнилия за его беспристрастие, любовь к братин и ревность к подвижнической жизни и в подобных случаях не принимало на него жалоб со стороны удаляемых им вкладчиков. В дошедшей до нас грамоте архиепископа Новгородского Феодосия, присланной преподобному Корнилию, сообщается следующее:

«Писал к нам святейший господин и отец наш Макарий, Митрополит всей России, о важном Печерском вкладчике старце Савватии, что был он в монастырских службах с мирскими людьми и пал в великия грехи и что он приходил каяться и плакаться пред тобою о том падении, но ты не принял его на покаяние... Отдайте его доброму старцу под надзор, чтобы жил с правилом и ходил к началу каждой службы, а стоял бы перед церковью каждый день до конца правила, в церковь не допускайте его. А ты наставляй и учи его правилам. Ты сам хорошо знаешь Писание. Оно говорит: если епископ, или игумен, или пресвитер не принимает на покаяние обращающегося от греха, то должен быть извержен»^[6].

Полный христианской любви к ближним и к братии обители, Корнилий подавал им пример истинного подвижничества не только словом, но и делом. Число братии при Корнилии увеличилось от 15 до 200 человек. Это количество насельников монастыря не было превышено ни при одном из последующих настоятелей.

«Преподобный Корнилий принадлежал, как Феодосий Киево-Печерский, к людям, которые одарены огромной энергией не только тела, но и духа. Их жизнь поэтому может служить образцом деятельной любви к Богу и человеку. Такие люди не могут оставаться только созерцательными и вести исключительно аскетическую жизнь вдали от мира, в пустынях и лесах. Они ищут прежде всего возможности помочь людям, в частности, распространить христианскую веру. Они хотят быть воинами Христовыми, они тот же идеал монаха, о котором мечтал Максим Грек, который говорит: истинный монах тот, кто исполняет заповеди Христовы и, прежде всего, заботится о спасении своих ближних»^[7].

Современники отзывались о блаженном Корнилии как о муже строгой жизни, сильной воли и неусыпной ревности ко благу обители и славе имени Христова

Современники отзывались о блаженном Корнилии не иначе, как о муже строгой, примерной жизни, сильной воли и неусыпной ревности ко благу обители и славе имени Христова. Его кипучая деятельность во имя любви к ближнему простиралась далеко за пределы обители: он распространял христианство среди язычников, строил церкви, больницы, дома для сирот и нуждающихся.

Преподобный игумен Корнилий был со всеми ласков и приветлив, молча слушал он людей, помолившись, благословлял, а когда клал тонкую руку на русую голову крестьянского сына, любовью было переполнено сто сердце. Словно знал он и прощал все грехи людские. При звуке его голоса открывалось сердце. Стыд отбегал. После покаяния люди плакали облегчающими душу слезами.

Он был неутомим в трудах, тверд в искушениях, непреклонно терпелив в страданиях, даже до смерти.

«На смуты и тяжкие времена указывало небо. Рать шла за ратью, Царь Иоанн Грозный лил кровь в Москве и Ливонии. Смиренно молил Бога блаженный Корнилий, чтобы дал Он устроение земное и мир, и тишину, и послал бы свыше Свою благодать рабу Иоанну.

Ко Владычице Богоматери припадая, молился он со слезами, чтобы не оставила Она Руси за многие бесчисленные прегрешения, за невинно пролитую кровь. Все скорби людские несла в обитель незамиренная, голодная, мимо проходившая Русь...»^[8].

Свои заботы о благочестии и спасении преподобный Корнилий не ограничивал стенами обители, но распространял их далеко за ее пределы.

С начала игуменства преподобного Корнилия усиливается проповедь христианства среди чуди

«Истинно пламенной была любовь игумена Корнилия к ближнему и велика забота о спасении его души, когда в дни ужасного мора на Псковщине, при стоящих без пения церквах, было вскопано все могилье, и псы влачили мертвых на полях, а люди бежали из селений в леса, игумен Корнилий безстрашно ходил по моровым деревням причащать живых и отпевать у круглых ям преставившихся. Страшное было это время. Города затворяли свои дороги, кликали клич по площадям, чтобы купцы ехали обратно. Встречных по пути спрашивали под присягой, не из моровых ли они мест. У колючих рогаток, по дорогам, горели стрелецкие костры, и всякого, пробиравшегося стороной, бросали в огонь с конем, товарами и повозкой. В заморенных, заколоченных домах живые, не смея выйти на улицу, умирали голодной смертью, а бежавшие в леса питались листьями и мхом. Отсиживавшимся в лесах иноки носили вареную рожь. Когда миновало поветрие, стала разгораться в народе вера в свое спасение молитвами обители, и потекли толпы народные к небольшому лесному монастырьку»^[9].

«С начала игуменства преподобного Корнилия усиливается проповедь христианства среди жившей вокруг монастыря чуди, современных нам сэту. Игумен Корнилий распространил Православие среди эстов и сэту, заботился о просвещении и благоустройстве их жизни, наделял их землей и защищал от врагов. Стараясь помочь всем обездоленным, блаженный Корнилий хлопотал в Москве о закреплении за монастырем свободных земель и заселял эту землю бедняками. И местное население – сэту, темные язычники, были обращены в христианство в этой славной обители ее мудрым игуменом»^[10].

Устроитель Печерской обители и летописец

Люди полюбили этот град, дорожили им, прибегали к нему в радости, а особенно часто в беде. Вторым родным домом стала для них обитель.

С 1558 года поле деятельности блаженного Корнилия расширилось в связи с тем, что Иоанн Грозный начал воину с ливонскими немцами, образовавшими после своего утверждения в Лифляндии Ливонский рыцарский орден – полу монашеское, полувоенное общество, стремившееся низложить Православие. Настоятель Псково-Печерского монастыря не остался в стороне от текущих событий. Он принял самое деятельное участие в оказании помощи Отчизне. В качестве, миссионера преподобный Корнилий шел в завоеванные города, проповедовал там христианство силою слова и примера, строил храмы. Ревностный распространитель Православия доходил даже до Нового городка (Нейгаузена), лежавшего уже. за пределами Русской земли, обращал к православной вере и крестил многих лифляндских туземцев этого городка. Пришедшие русские мирно уживались с эстамп, ливами и другими финскими племенами. Народы эти, не видя притеснений со стороны пришельцев, мало-помалу перенимали их образ жизни, обычаи и нравы. Они не могли не видеть превосходства Православия над своими темными языческими верованиями. Этому немало способствовала миссионерская деятельность преподобного Корнилия и благоустроенная его неусыпными трудами Печерская обитель с ее святынями.

Строгий порядок в обители, благолепие церковных служб и крестных ходов, нравственно высокая жизнь иноков не могли не производить огромного впечатления на полудикие племена. Нередко случалось, что, приходя в обитель из любопытства, привлеченные далеко идущей славой о ней, темные язычники уходили из нее просвещенными светом Православия. Очень много способствовали обращению в Православие и чудеса, источаемые главной святыней обители – иконой Успения Божией Матери.

Искалеченных мечами и пушечным свинцом иноки лечили и кормили из благочестия

«Преподобный Корнилий щедрой рукой раздавал пострадавшим во время войны эстам пособия из монастырских запасов. Искалеченных мечами и пушечным свинцом иноки лечили и кормили из благочестия. С полей они несли тяжелые дубовые гробы-колоды, копали последние убежища, вмуровывали гробовые камни в стены и вписывали в синодик имена...

Иоанн Грозный смиренно ночевал в доме Пречистыя Богородицы и дал обители грамоту – не велел он судить игумена Корнилия с братней и укрывающихся у них чухонцев.

Благотворительность блаженного Корнилия, его бескорыстные, кроткие наставления и чистая жизнь истинного подвижника Христова привели к тому, что в приходе Нейгаузена поголовно все эсты, а в приходах Рауте, Пельве и Гермеля многие из них приняли Святое Православие. Игумен Корнилий ходил с проповедью и за Пижму, где в сосновых борах жили ливы.

А на светлую заутреню «новокрещенцы», христосуясь с игуменом, просили святой воды для окропления своих изб.

В 1560-м году игумен стал орудием дивного дела Божия, на радость Православию и на посрамление его врагов. Царские воеводы осаждали город Феллин. В праздник Успения Божией Матери Корнилий послал им просфору и святую воду. Лишь только прибыл в русское войско посланный от преподобного с его благословением, как от русских ядер вспыхнул пожар в осажденном городе. Снаряды и весь запас хлеба у неприятеля были истреблены этим пожаром. Это заставило немцев сдать город русским воеводам, которые в благодарность за чудесную помощь прислали в обитель взятый в Феллине колокол»^[11].

Много заблудших овец привел этот воистину добрый пастырь к познанию Единого Истинного Бога

Православие восторжествовало, распространилось и укрепилось заботами такого ревностного его проповедника, каким был преподобный Корнилий. Много заблудших овец привел этот воистину добрый пастырь к познанию Единого Истинного Бога. Много поколений сменилось со времени его правления обителью, но доброе семя, с любовью им посаженное, и поныне продолжает давать свои всходы...

«Возсиял еси светильник веры, отче Корнилие, обители твоей, такожде и окрестным людем, землю же Ливонскую верою христианскою просветил еси...»^[12].

Несмотря на свою занятость после своего назначения игуменом, преподобный Корнилий находил время и для литературной работы. В 1531-м году в окончательной редакции вышел его труд под названием «Повесть о начале Печерского монастыря...».

Явление Богородицы с преподобными Корнилием и Антонием старцу Дорофею Непосредственным поводом к написанию «Повести...» послужило распространение ложных слухов о происхождении монастыря. В связи с этим выявилась необходимость дать точное описание начальных событий печерской жизни, на что и указывает сам игумен Корнилий:

«По благословению отец, иже прежде мене бывших зде игумена и священноинока Дорофея и Герасима, иже быша в та лета, яже строися новый сей монастырь, по совету и проразсуждением всех яже о Христе братиа нашеа повелено бысть мне худому и грешному написати сиа, помыслившим о сем им и рекшим яко не лепо есть Пречистыа Богородица чудесем и явления сего святаго места к перваго началника глаголатися от неких человек, – ов сице и ниже инако»^[13].

Преподобный Корнилий описал в своей работе крупные перемены в устройстве монастыря, монастырский быт, охарактеризовал деятельность своих предшественников. Его труд отличается хронологической точностью приводимых данных.

Его труд отличается хронологической точностью приводимых данных

В основу «Повести» легли рассказы очевидцев, например старого Селиши, а также инока Снетогорского монастыря Патермуфия – пасынка Ивана Деменьева, которому некогда принадлежала земля, впоследствии подаренная монастырю, и некоторых других лиц, иноков, а также личные воспоминания составителя, определившие содержание «Повести...». В конце предисловия игумен Корнилий пишет:

«Но испытавше от старых человек и ту живших близ монастыря Пречистыа, яже суть истина н неложна, свидетель же сему Бог и Богородица, ничто же вписах от своего ума еже не бе, но еже бысть и бывает, и яже слышахом, иная же и видехом и извопрошавше правое, положихом писанием памети ради и единоречна по нас братцам, како откровенно бысть сие святое место и кым съделана бысть церкви Богородичина в горе и по колицех летех та же церкви болши съделана бысть и преселение в новый монастырь, яже в долу»^[14].

С утратой Елеазаровским Псковским монастырем его общественного и культурного значения традиция летописания была воспринята от него Псково-Печерским монастырем, выделявшимся к тому времени своей культурно-просветительной деятельностью.

В монастыре каждый камень напоминает о славном игумене, не только как о создателе и украсителе обители, но и как о ее летописце, а может быть, и о летописце в общегосударственном масштабе, так как преподобный Корнилий был хорошо ведом Иоанну Грозному, исполнял некоторые его государственные поручения и вообще стоял близко ко всем церковным и государственным делам бурной эпохи его царствования.

Ревностный миссионер, преподобный Корнилий был настолько широко просвещенным человеком, что даже обращался за указаниями к богослужебной практике Востока, чтобы придать торжественность и стройность монастырскому богослужению, сделать его еще более боголепным, что еще больше способствовало бы утверждению и распространению Православия.

Игумен Корнилий и старец Вассиан были для XVI столетия удивительно культурными людьми, большими знатоками и любителями книг.

В монастыре была собрана солидная для того времени библиотека, непрестанно пополнявшаяся.

Уже к первой половине XVI века в нем была создана настоящая книжно-литературная школа, задачами которой являлись сбор рукописей богослужебного, светского и житейского характера, розыск разного рода богослужебных книг, уставов и т.п. В 1561-м году библиотека Псково-Печерского монастыря пополнилась «Уложением о ектеньях», принесенным с Афонской Горы иеросхимонахом Левкием Каппадокиянином^[15]. В задачи этой школы входили также сбор старинных актов, касающихся истории Пскова и его обители, переписка их в особые сборники, составление и переделка монастырских повестей, посланий, поучений, и главное – ведение летописи.

Кроме того, известно, что игумен Корнилий завел большой монастырский «Синодик» для поминовения усопших братин, а также усопших благотворителей обители, что свидетельствует о понимании им долга признательности за все, сделанное для обители. Он начал вести «Кормовую книгу» с 1558 года^[16].

Интерес его к родной старине, ее заветам, желание сохранить для потомства «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой» и, наконец, следование традициям прошлого – все это вместе взятое способствовало тому, что игумен Корнилий взялся за продолжение летописи, когда во Пскове в середине XVI века традиционное летописание было накрашено. В основу своей летописи преподобный Корнилий положил сведения двух первых псковских летописей в черновом продолжении с 1547 по 1567 год^[17]. Являясь свидетелем переживаемых событий и ясно сознавая огромное значение московской внешней политики для всего Русского государства и для Пскова в частности, игумен Корнилий внес в свои записи общерусские известия, касавшиеся главным образом военных действий русских с неприятелем, не ограничиваясь пределами одной только Псковской области.

Некоторые лица, ссылаясь на уверения составителя описания Псково-Печерского монастыря и «Кормовой книги», пишут, что преподобный Корнилий оставил для потомства историю своего времени, изобразив в ней бедствия, мятеж, разделение царства и гибель народа от гнева Иоанна, от голода, мора и нашествия иноплеменников^[18].

Другим делом усердия преподобного Корнилия было основание в 1538-м году во Пскове, на Усохе, подворья для монастыря с каменной церковью в честь Божией Матери «Одигитрии». При нем был устроен дом для служащих в новом храме и для приходящих из монастыря в город по каким-либо делам. Печерское подворье было основано для принятия святых икон из Псково-Печерского монастыря, приносимых с крестным ходом в город. Игумен Корнилий первоначально установил в нем и повседневное служение монастырской братии.

Построив в Пскове Печерское подворье и церковь, преподобный Корнилий как бы перенес в Псков часть Псково-Печерского монастыря и установил тем самым некоторую нравственную связь между Псковом и монастырем, что служило жителям Пскова и приезжавшим туда ежедневным напоминанием о деятельности Печерской обители. Затем игумен Корнилий занялся строительством в самом монастыре. Он перенес деревянную церковь во имя Сорока мучеников Севастийских, построенную при игумене Дорофее, за монастырскую ограду, на приезжий монастырский двор в Печерском посаде, где она стоит и ныне. На этом же дворе находилась часовня во имя Великомученицы Варвары, а также помещение для остановки Царя на случай его приезда.

На освободившемся месте в обители преподобный Корнилий в 1541-м году поставил церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Он расширил и украсил монастырь и главный храм его – Успенскую церковь. Распространил и прокопал далее монастырские пещеры, как свидетельствует надпись на его гробе. В 1559-м году игумен Корнилий построил храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы.

Для обращенных им в христианскую веру многих жителей – «чуди» соседнего города Нейгаузена – он принял на себя труд по постройке православного храма в этом городке. Кроме того, преподобный Корнилий построил еще две церкви в Эстонии для вновь обращенных: Троицкую церковь в Агареве у озера Ахеро, в Валгском уезде, и церковь Рождества Христова в Тонине, Нейгаузенского прихода, а также некоторые другие. Построенные церкви блаженный Корнилий снабдил причтом, а также обеспечил церковной утварью и содержанием. Но вскоре после неудачного окончания для России Ливонской войны и окатоличения поляками Лифляндии храмы эти были разрушены немецкими рыцарями.

Следует отметить, что в период своего правления монастырем преподобный Корнилий учредил при обители иконописную мастерскую (а также столярную, кузнечную, керамическую и другие хозяйственные мастерские), задачей которой являлось распространение икон среди новообращенных – жителей этого края. Для создания иконописной мастерской имелись вполне реальные возможности, ибо, не говоря уже о том, что сам преподобный Корнилий великолепно владел кистью, некоторые способные к живописи монахи учились иконописному искусству в Мирожском монастыре. Обучившись иконописи, они помогали преподобному Корнилию украшать храмы, писать иконы и обучать других иноков.

Печерская обитель, возникшая на границе Русского государства с враждебными ей ливонскими немцами, была не только светочем Православия в этом удаленном от центра государства крае, но и естественной крепостью против внешних врагов для всей России.

«Будучи строгим монахом, преподобный Корнилий был и великим патриотом Русской земли и искренним сторонником общественно-политических интересов Московского государства»^[19].

Для отвращения бедствий, грозивших Псково-Печерской обители, Провидение внушило игумену Корнилию мысль о сооружении вокруг нее большой каменной ограды и дало ему все средства к осуществлению этой цели. И вот во время семилетней войны Иоанна Грозного с Ливонией (1558–1565) преподобный Корнилий воздвиг вокруг всего монастыря массивную каменную стелу (из плит) высотой в 5 арш., длиной в 380 сажен, а шириной более 2 аршин со следующими крепостными башнями-бойницами: I. У Святых ворот – Никольская. 2. У острога – Круглая. 3. Затюремная, где находилась Софийская, ныне Михаило-Архангельская, церковь. 4. Тайловская. 5. Над верхними решетками. 6. Зачудотворная, или Тарарыгина. 7. Изборская. 8. Благовещенская. 9. Над Нижними воротами. Святые ворота принимали богомольцев, Изборскне – гонцов с Псковской дороги, а Нижние – конные колымаги.

В народе хранится предание, что построение ограды вокруг монастыря сопровождалось чудесным успехом: материал быстро доставлялся, а деньги на плату за работы не истощались.

В результате возведения каменной ограды обитель превратилась в грандиозное оборонительное сооружение. Его могучие стены строились при непосредственном участии царского военачальника Павла Петровича Заболоцкого (впоследствии инока Пафнутия).

«Спадая вниз и снова поднимаясь, стена монастырская, кажется, призывает каждого не падать духом: за падением наступает для сильной души снова поднятие ввысь, эти мощные спады стены и ее поднятия говорят также и о том, что монастырь, по своей цели, не был монастырем-крепостью, подобно крепостям Ливонского ордена. Он стал крепостью по необходимости»^[20].

«Преподобный Корнилий хорошо знал, что одних башен и стен недостаточно для защиты от врага. Поэтому, когда была закончена постройка каменной стены, над Святыми воротами игумен Корнилий по собственному проекту построил каменную церковь во имя Святителя Николая Чудотворца (1565 год) и тем самым поручил этому истинному защитнику чистоты веры христианской охранять православную обитель на границе с враждебными Православию народами. На очищенном месте сотворил игумен Корнилий молитву и своими руками положил начало алтарю во славу Николы Святовратского. Крестьяне но стенному мосту несли на плечах иконы Владычицы. Пели иноки. На деревянной звоннице били в колокола-невелички. Игумен кропил святой водой сложенную саженями плиту, лестные материалы и чаны с известью. Спустившись в Каменецкий овраг, просекой со сваленными по краям соснами, шел крестный ход. В шалашах на поле устроились изборские каменщики, станщики и пачковские землекопы. Преподобный Корнилий благословил их на церковное и монастырское строительство. Были среди них пришедшие по обету, трудившиеся по своему усердию, с верой и молитвой клавшие каждый камень. Часто мимо проходили усталые полки, и воины, скинув брони, трудились по монастырскому делу и просили иноков поминать их имена, когда Бог в бою призовет их к Себе. Возивший плиты народ говорил, что «легки были коням полные возы, и тяжелы возы лукавые». У рубежа валили лес, волокли его по Пижме-реке, спускали к Куничьей горе и тесали но добровольному раскладу, неоплатно. Из сосны рубили келлии, караульные избы. Раскладывали клиньями, обтесывали топорами. Осину рассекали на дощечки, чтобы покрыть кровлю по чешуйчатому обиванью.

Псковичи жертвовали на впайку глав оловянные блюдца, горелую медь – в сливку колокольную, железо – на языки и дарили парчу на ризы. Рыбаки поставляли в монастырь богатые уловы рыбы.

Активное участие в сооружении Никольского храма принимал любимый ученик и духовный сын игумена Корнилия и старца Вассиана Муромцева, зодчий Господень, инок Пафнутий (Заболоцкий).

Долголицый, препоясанный но рясе веревкой, любил он класть из мелкой плиты узор пояском по шейке купола. Наслаждался он и лицезрением иконников, сидящих на подмостках и украшающих церковь настенным письмом. Оттого неровны были стены, что у воздвигавшего их от восторга дрожали руки. А когда уходило за холм солнце и заря догорала на камне узких звонниц и, словно розовый жемчуг, висели на небе облачка, Пафнутий опускался на колени и, припадая лицом к еще теплой от солнца траве, просил Матерь Божию послать Свою милость на скудные псковские поля»^[21].

«Под каменное крыльцо храма было сложено оружие для защиты Николы ‟Ратного”, выполненному в виде прекрасной деревянной статуи. Был строголиц и грозен хранитель воинских рубежей, в правой руке, держал меч, а в левой – детинец (кремль) с храмом. Это деревянное изображение Святителя Николая Чудотворца во весь рост с саблей в руке производит сильное впечатление. Оборону обители поручили ему игумен Корнилий и инок Пафнутий, и перед ним преклонили свою хоругвь первые монастырские стрельцы.

А там, где рос раньше дубовый дикий лес, над пещерами среди яблоневого и вишневого сада, из молитвенной тишины возвышаются два золотых шатра Успенского собора, с проросшими из маковок крестами.

Выше холмов стесал Пафнутий из белого камня звонницу от запада к востоку. Кровлю ее увенчала прорезная главка с колоколом-благовестником, белая стрела которой, кажется, вот-вот растает в утренней заре при полете к небу. А в палатах звонницы, под шестипролетной колокольницей с зазывными колоколами и тиньками, устроил инок Пафнутий малый храм.

Так вокруг оврага вырос каменный город с круглыми и брусянымн башнями, надевшими острые клобучки, завершенные крестами. Стены и храм белили старой изборской известью, смешанной со льном. Была та побелка крепка и чуть розовата. Когда же просохли стены, иконописцы прослушали в священном облачении молебен и пошли на леса. Сооружение большой каменной ограды вокруг монастыря, устроение таких трех каменных, но местам деревянных церквей совершилось в самое непродолжительное время»^[22].

Последующие события показали мудрую прозорливость преподобного Корнилия. Через 10 лет после его кончины выстроенные им стены увидели врага. Несмотря на сильный натиск неприятеля, монастырь устоял. С этих нор военная служба монастыря продолжается непрерывно, вплоть до начала XVIII века.

Через 10 лет после его кончины выстроенные им стены увидели врага. Монастырь устоял

«В монастыре стоял постоянный гарнизон из стрельцов, пополняемый в тревожное время монастырскими слугами и послушниками»^[23].

Мощные каменные стены окружили монастырь со всех сторон, как настоящую пограничную крепость. И монастырь успешно выдержал осаду войск Стефана Батория.

«В почти непрерывной многолетней борьбе этого, только что начавшего слагаться, Русского государства с его многочисленными внешними врагами монастыри шли впереди всех и были надежными, незыблемыми оплотами его целости и мощи. В этом величайшая заслуга монастырей перед Родиной. К сожалению, это обстоятельство нынче почти забыто»^[24].

Более 150 лет со времени своего основания служили стены монастыря – до заключения Ништадского мира в 1721-м году, положившего конец воинской деятельности обители. По заключенному тогда договору к России навсегда отошли Лифляндия, Эстляндия, Ингерманландия, часть Карелии, Выборгский округ и некоторые острова. Псково-Печерский монастырь оказался вдали от границ, вдали от опасности, не стало необходимости вооружать эту крепость. И с тех пор боевые башни и стены его стоят без воинских снарядов и караулов.

Мученик

За свою ревность к славе святой обители и к благу ближних, за то постоянное и неутомимое усердие, с каким игумен Корнилий совершал дело Божие, он много пострадал от клеветников.

Вот что записано о мученической кончине преподобного игумена Корнилия в летописи XV11 века, составленной иеродиаконом Питиримом и являющейся первоисточником наших сведений:

«Сей достоблаженный игумен Корнилий I на игуменстве 41 год и 2 месяца поживе; он постническим и святым житием не точию мнихом бе образ ко спасению, но и люди Нова града Ливонского (Нейгаузсна), ‟чудь” называемая, христианской вере научи и святым Крещением просвети и клирики устроя, во время же бывших потом на земли России мятежей много злая пострада и, наконец, от тленного сего жития земным Царем предпослан к Небесному Царю в вечное жилище, в лето 1570 февраля в 20-й день на 69 году от рождения своего»^[25].

Погребение преподобномученика Корнилия Князь Андрей Курбский свидетельствует об этом в своей «Истории о Великом князе Московском» так:

«Тогда же убиен от него Корнилий, игумен Печерского монастыря, муж свят и во преподобии мног и славен. Тогда вкупе с ним убиен и другой мних, ученик того Корннлня, Васьян, именем, по наречению – Муромцев: муж был ученый и искусный и во Священных Писаниях последователь. И глаголют их вкупе во един день орудием мучительским некаким раздавленным: вкупе и телеса их преподобно-мученически погребены...»^[26].

В одной древней рукописи, хранящейся в библиотеке Троице-Сергиевой лавры^[27], написано, что, когда игумен Корнилий вышел за монастырские ворота навстречу Государю с крестом, Царь, заранее разгневанный на него, своей рукой ссек ему голову, но тотчас же раскаялся и, подняв тело его, на своих руках понес его в монастырь. Обагренная кровью преподобного Корнилия дорожка, по которой Царь нес безжизненное тело к церкви Успения, в память этого события названа «Кровавым путем».

Свидетельством раскаяния Царя Иоанна Васильевича служат щедрые пожертвования Псково-Печерскому монастырю

Свидетельством раскаяния Царя Иоанна Васильевича служат щедрые пожертвования Псково-Печерскому монастырю, сделанные им после кончины Корнилия и, как утверждают, именно, в память этого мученика^[28].

«Он оказал обители много благодеяний и много способствовал украшению ее, наградил селами, золотом, разными книгами и многими другими потребными вещами, а из собственных его царских вещей а намять оставил цепь золотую, в коей 19 звеньев золотых, монет весом 42 золотника, нож, вилку и ложку в серебряной оправе, орчаг седельный, трубу военную и денежный кошелек, два ковша серебряных весом оба 1 фунт и 87 золотников. Но все же после грешного дела Иоанн Грозный часто вспоминал взгляд игуменских глаз... Царь приказал вписать в синодик имена опальных людей, ручным усечением конец принявших, сожженных, из пищалей простреленных, имена коих знал один Господь. Из Псково-Печерского монастыря были вписаны игумен Корнилий и старец Вассиан. Имя игумена Корнилия было отмечено также и в царском синодике»^[29].

Тело игумена Корнилия было положено тогда в стене «Богом зданной пещеры», вместе с его предшественниками, где пребывало 120 лет невредимо. В 1690-м году Маркеллом, митрополитом Псковским и Изборским, со священным собором, мощи преподобного Корнилия, «аки сокровище драгоценное», были перенесены из пещеры в соборную Успенскую церковь и поставлены в новом гробе в стене^[30].

«В 1872-м году, декабря 17 Дня, при настоятеле монастыря епископе Псковском и Порховском Павле честные мощи с прежним гробом были переложены в новоустроенную медно-посеребренную раку, а в 1892-м году, в третий раз, были переложены во вновь устроенную более благолепную медно-посеребренную раку, тщанием тогдашнего настоятеля архимандрита Иннокентия»^[31].

Чтобы понять обстоятельства, послужившие причиной гибели игумена Корнилия, необходимо вкратце рассмотреть события жизни Иоанна Грозного и его деятельность в рассматриваемый период времени.

После смерти горячо любимой супруги Иоанна Грозного – Анастасии Романовны, оказывавшей на него сильное благотворное влияние, бояре, завидовавшие авторитету священника Сильвестра и боярина Адашева, оклеветали их перед Царем в том, что будто бы они отравили Царицу. Царь поверил клевете. Кроме того, в нем вновь пробудилась воспитанная с детства склонность к жестокости, которую некому было сдерживать после смерти умной и доброй супруги. Началось время жестоких казней. Иоанн Грозный сделался крайне подозрительным и везде видел измену. Бояре раскаялись, что раньше не позаботились о его воспитании. Но было поздно. Один за другим они слагали головы на плахе или отправлялись в ссылку. Иные из них, как, например, князь Курбский, добровольно покидали родину и переходили на службу к польскому королю, врагу Иоанна Грозного. Это обстоятельство еще более усилило подозрительность Царя. Он чуть не в каждом боярине стал видеть изменника, готового его погубить. Кровь в Москве лилась рекой. Гневу Грозного царя подвергались целые города.

По навету заподозрив новгородцев и псковитян в измене, в желании отделиться от России и перейти на сторону его врагов, Грозный предпринял свой ужасный карательный поход в Новгород (1570) и произвел такое избиение граждан, что, по сказанию очевидцев, протекающая через город река Волхов вся окрасилась кровью невинно убиенных^[32].

После избиения новгородцев Царь отправился в Псков, о чем повествует следующая выдержка из 1-й Псковской летописи:

«Того же году, в Великий пост, на первой неделе, февраля месяца, прииде Царь и Великий князь Иван Васильевичь всеа Руси во Псков, опритчиною, со многою ратию, восхоте разорити град Псков, якоже Великий Новград; прииде с великою яростию, яко лев рыкая, хотя растерзан неповинныя люди и кровь многую пролити. Но Господь Бог Всещедрый и Всемилостивый Человеколюбец, благовернаго князя Гавриила Всеволода, промышляя о роде человечесгем, вложи в сердце блаженному Своему угоднику Саллосу Николе и христолюбцу князю Юрью Токмакову, еже преложити сердце Царево от ярости на милость ко гражаном, повеле но улицам града пред домы своими трапезы поставляти и хлебы

полагати, якоже и бысть. И егда же прииде князь Великий на поле на близ града и ста во обители святого Николы, на Любятове, в нощи к недели, и начаша утреннюю звонити по всему граду, и тогда, слышав князь велии звон, умилися душею и прииде в чювство, и повеле всем воем меча притупити о камень, и не единому бы дерзнути еже во граде убийство сотворит; и наставшу дни, тридневному Воскресению^[33], прииде во град и удивися веледушию гражаном и любве, еже к нему показаша, стояще все коиждо пред домом своим со женами и детьми, изнесше хлеб и соль пред враты и падше поклонишася Цареви. И срете его игумен Печерский Корнилие со всем освященным собором на площади у преподобнаго Варлаама и у Святого Спаса, и прииде в соборную церковь Святыя Троица и молебная пев, такоже и поклонися чюдотворней раце чюдотворца Гавриила и удивися меча его величествию, еже на гробе святого.

И прииде благословится ко блаженному Николе, иже Христа ради похаб ся творя, блаженный же поучив его много ужасными словесы, еже престати от велия кровопролития и не дерзнут еже грабити святыя Божия церкви, Царь же преже сея глаголы ни во что же вменив, повеле у Святыя Троица колокол снята, того же часа паде конь его лутчий по пророчестию святого и поведаша сея Царю; он же ужасен вскоре бежа из града. И повеле грабити имение у гражан, кроме церковнаго причту, и стоял на посаде немного и отъиде к Москве, а церковную казну по обителей и по церквам, иконы и кресты и пелены и сосуды и книги и колоколы пойма с собою»^[34].

Исследователь П.Н. Михельсон в своем историко-архитектурном очерке «Изборск» (Псков, 1958) говорит, что Грозный в 1570-м году, после разгрома Великого Новгорода, заподозренного в «изменяем деле», отправился расследовать положение во Пскове, Изборске и Печорах.

Изборск он не подверг разграблению, но, казнив нескольких людей, показавшихся ему неблагонадежными, отправился в Печерский монастырь, где казнил игумена Корнилия, обвиненного в сношениях с «крестопреступниками».

«На обратном пути из Печор Царь, как рассказывают в Изборске, для искупления своих грехов велел отлить для девичьего монастыря Рождества Богородицы два медных колокола, один из них с датой 7083 (1575) и по сей день хранится при церкви, как реликвия»^[35].

В отношении даты кончины преподобного Корнилия мнения историков расходятся. С.Б. Веселовский, ссылаясь на «Списки иерархов и настоятелей монастырей» П.М. Строева (СПб., 1877), утверждает, что «Корнилий был игуменом Печерского монастыря с 1529 г. по 20 февраля 1570 года»^[36].

Митрополит Евгений, совершенно не обосновывая своего довода, датирует кончину игумена Корнилия 1577-м годом^[37].

М.В. Толстой по этому поводу говорит:

«Год кончины преподобного Корнилия трудно определить с точностью, но, принимая во внимание и соображение, что Курбский говорит о ней вслед за известиями об опустошении Нарвы и других городов, можно полагать, что Корнилий умерщвлен в 1577-м году. Надпись на гробнице о времени смерти его 20-го февраля 1570 совершенно ошибочна, так как в этот самый день Корнилий встречал Царя во Пскове и был принят им ласково»^[38].

Историк Н. Карамзин пишет но этому поводу следующее:

«За старое предание рассказывают некоторые, что Иоанн отсек голову Корнилию, встретившему его вне Пскова с крестом и благословением, когда Царь шел на Ливонию, следовательно, в 1577-м году»^[39].

Он же позднее пришел к выводу, что события, связанные с опустошением Грозным Нарвы, Пскова и других городов, на самом деле относятся к 1570 году^[40].

Исследователь Н. Серебрянский также считает, что на записи Курбского (относящего дату смерти игумена Корнилия к 1575 году) нельзя полагаться как на достоверные, ибо «последний писал об этом, находясь вдали от места происшествия, со слов других, и сведения у него могли быть неточными»^[41]. Этот же автор продолжает далее:

«Более правильной нужно считать хронологическую дату монастырской летописи, так как, несомненно, сохранялось точное воспоминание о времени смерти преподобного. Затем точность этой даты подтверждается и летописями: Псковскою I и Новгородскою. В Псковской имя Корнилия упоминается в последний раз при описании событий 7077–7078 гг., когда преподобный во главе священного собора встречал Грозного Царя во Пскове, а это и могло произойти 20-го февраля, тем более, что, по свидетельству новгородского летописца, Грозный отправился из Новгорода во Псков 13-го февраля 1570 года»^[42].

20 февраля считается днем кончины игумена Корнилия и по монастырской «Кормовой» книге

(л. 112 об., 20 февраля):

«Преставление печерского игумена Корнилия. Панихиды но нем поют и служат соборные, на братию корм и нищих кормят, с ним же поминают отца его Стефана, да матерь Марию»). Из рассмотренных мнений очевидно, что одни придерживаются предания, распространенного в Печорах, другие – псковского. Согласно печерским сказаниям, казнь игумена была совершена у входа в монастырь: ‟Преподобный Корнилий встречал с крестным ходом входившего в обитель Царя Ивана Грозного, был усечен мечом от руки его, но Царь, тут же опомнившись от припадка обычной своей болезни – грозного гнева, на руках донес охладевающее тело преподобного игумена до храма Пречистой Богородицы, а в знак своего раскаяния пожертвовал в обитель колокола и золота для риз на святые иконы”»^[43].

Есть еще другой вариант печерского предания, повествующий о том, что убитый Царем «Корнилий идет за ним по пятам, держа в руках отрубленную голову, и умирает только тогда, когда Грозный раскаивается и начинает молиться. После этого Иван IV ускакал из монастыря, позабыв там коляску, ‟дао, ложки и кошелек с деньгами”»^[44].

Он «так испугавшись был, что после того под Псков и не ездил»^[45].

Разумеется, что Печерское предание достовернее, ибо до сих пор дорога от монастырских ворот вниз к Успенскому собору называется в народе «Кровавым путем».

Итак, что касается года кончины преподобного Корнилия, мы считаем, что это был, несомненно, 1570 год. Об этом свидетельствуют «Повесть...», надписи на гробнице, а также соответствующие исследования^[46]... В отношении же дня и месяца кончины

преподобного Корнилия – можно безоговорочно подтвердить дату февраля, указанную в «Повести» и в надписи на гробнице, так как сравнительно недавно студент Ленинградской духовной академии Степан Вахрушев случайно обнаружил керамическую плиту в пещерах, датированную 20 февраля 1570 г. Это и есть несомненная дата кончины преподобного Корнилия. Керамическая плита, изготовленная в те далекие времена, по технике и мастерству похожа на множество других керамид, находящихся и ныне в пещерах.

Недавно студент Степан Вахрушев обнаружил керамическую плиту в пещерах, датированную 20 февраля 1570 г

В монастырской повести и «Сказаниях « князя Курбского о причинах мученической кончины преподобного Корнилия ничего не сообщается. В народе распространено предание о том, что игумен Корнилий принял мученическую кончину от руки Царя за самовольное построение вокруг монастыря каменной ограды. Но предание это несостоятельно, так как Иоанн Грозный, разумеется, был осведомлен о стройке в монастыре. Во-первых, стены воздвигались под непосредственным наблюдением военачальника Иоанна Грозного, специалиста по военно-оборонительным сооружениям^[47], во-вторых, по свидетельству исследователя П.И. Якушкнна, «согласно преданию, Корнилий взял у Грозного разрешение на постройку ограды вокруг обители. Только Грозный велел ему соорудить небольшую ограду. Но Корнилий во время Ливонской войны успел выстроить не примитивную ограду, а целую неприступную крепость, которую Царь заметил за 12 верст с Мериной Горы»^[48].

Действительно, игумен Корнилий имел возможность вести разговор с Иоанном Грозным об укреплении монастыря, когда в 1558-м году он вместе с архимандритом Юрьевским Варфоломеем н другими лицами доставлял в Москву иконы и, по-видимому, был у Иоанна Грозного. Следовательно, Царь знал о намеченном сооружении монастырской ограды, но здесь он, вероятно, был поражен ее грандиозностью.

Нет необходимости останавливать внимание на позднейших исследователях, причислявших преподобного Корнилия к боярской антигосударственной группировке. Гораздо целесообразнее обратиться к посланиям кн. Курбского к старцу Вассиану. Сохранились три его послания. В первом Курбский благодарил старца Вассиана за присланные ему книги (об одной из присланных книг Курбский пишет в этом послании так: «Книга, глаголемая Райская, иже суть в Божиих Церквах, некая Райская, от вашея святости к рукам моим принта н некая уже от словес в ней смотрел семи») и, предчувствуя приближение царской опалы, просил помолиться за него^[49].

Второе послание князя Курбского представляет собой единственный документ, в котором открыто излагается политическая программа княжеско-боярской оппозиции в России периода опричнины. В ней резко критикуются действия «державного» Царя Иоанна IV и его «властителей», обвинявшихся во всех бедах, постигших Русское государство: произволе и беззакониях в судах, в оскудении дворянства, притеснениях «купеческого чина» и землевладельцев^[50]. Здесь Курбский подготовляет почву для оправдания своей измены «нестерпимыми муками».

Но для старцев Псково-Печерского монастыря, во главе с игуменом, его политика была неприемлема. В третьем своем послании князь Курбский жалуется старцу Вассиану на него самого и игумена Корнилия за отказ в присылке ему денег, что не нашел ни заступничества, ни утешения у архиереев, владык и у «вашего чина, преподобия...»^[51]. Из этого очевидно, что совершенно нет оснований приписывать игумену Корнилию какие-то особые связи с Курбским.

Совершенно нет оснований приписывать игумену Корнилию какие-то особые связи с Курбским

Необходимо также принять во внимание тот факт, что если в Новгороде, после разгрома «идеологических оппонентов» Царя, монастыри и церкви были разграблены, земли конфискованы и переданы в собственность Царя^[52], то отношение Царя к Псково-Печерскому монастырю было совершенно иным, чем к новгородцам. Иоанн Грозный не только не делал дознания в поисках предателей, но, напротив, внес большой вклад на изготовление рамы для чудотворной иконы^[53].

Из всего сказанного можно сделать следующий вывод: ни приписываемая Корнилию политическая связь с Курбским, которой на самом деле не было, ни самовольная постройка игуменом крепостной стены вокруг монастыря, ни появление в свете описания бедствий подданных, не принадлежавшего игумену, не могли послужить причиной казни преподобного Корнилия.

Из литературы известно, что Иоанн Грозный был подвержен приступам ярости, примером чему может служить совершенное им трагическое убийство собственного горячо любимого сына Иоанна. Жестокие приступы гнева у Ивана Грозного рассматривались как результат его психической неуравновешенности. Такова, на наш взгляд, и причина мученической смерти преподобного Корнилия. Убиение преподобного Корнилия является как бы последним актом звериной и вместе трагической расправы сначала с новгородцами, затем, в каком-то отношении, со псковичами и изборянами. Наконец, жутким убийством преподобного Корнилия закончился жесточайший психический приступ больного властелина.

Преподобный Корнилий, как игумен Псково-Печерского монастыря, является светильником нравственного совершенства, исключительным примером честности и усердия, высочайшим молитвенником перед Богом, помощником и покровителем всех, притекающих к нему и идущих по великому пути спасения.

Замечательный носитель русской культуры, государственный деятель, игумен Корнилий был необыкновенной и самой замечательной личностью из истории Псково-Печерского монастыря.

Следует обратить серьезное и глубокое внимание на всю долгую жизнь преподобного Корнилия, как гражданина великого Русского Отечества, поборника его крепости и славы.

Вот уже более 400 лет, как «преподобный Корнилий был предпослан от Царя земного к Царю Небесному», и весь опыт прошедших лег во взлелеянной им «Богом зданной обители» свидетельствует о предстательстве за нас в тиши явленной благодатной силы этого молитвенника, печальника Земли Российской.

Подводя итог обширной деятельности самого выдающегося игумена в истории Псково- Печерской обители, можно в заключение сказать, что

Преподобный Корнилий много послужил возрождению Псково-Печерской обители

«Корнилий был, поистине, для Псково-Печерского монастыря тем, чем Феодосий для Киево-Печерского монастыря. Оба были подлинными основателями своих монастырей и первыми основателями их, как монастырей деятельных.

Поэтому-то всякий, кто попадает в таинственный и темный пещерный древний храм Успения Пресвятой Богородицы, вырытый в горе, с его узкими рытыми коридорами-

переходами, невольно ищет глазами гробницу того, кто своими трудами сохранил Псково- Печерскую обитель для современников. Молча он подходит к стене с гробницей, там, в сумерках сияния ее серебра, смиряется его душа и благоговейно склоняются колена»^[54].

Небесный заступник

Преподобный Корнилий много послужил возрождению Псково-Печерской обители. Его управление возвысило значение монастыря и как оплота славянства перед тевтонской силой и как рассадника христианского просвещения. О памяти игумена Корнилия «из рода в род» поет «Корниловский» колокол, который «делаша мастеры псковичи».

Молебные пения и служения у раки мощен преподобного Корнилия в Успенском соборе Псково-Печерского монастыря начали совершаться с 1954 года. Этим актом было воздано должное богоугодной жизни и подвигам преподобного Корнилия, показавшего высокий пример христианской жизни и живой образ средоточия великих добродетелей и совершенств.

Память св. преподобномученика Корнилия чтится 20 февраля по церковному календарю.

Святость его не замедляет проявляться по отношению ко всем скорбящим, прибегающим к раке его мощей с верою и любовию. Всем им он приносит утешение.

Вот что говорит одни из выдающихся архипастырей Русской Церкви прошлого столетия относительно явления миру этого нового святого:

«Для чего явился, новый угодник Божий? Оставил небо и пришел паки на землю? Без сомнения, не для принятия наших поклонений, его и всех святых мзда у Вышнего, а для нашего спасения, для вспомоществования нам на пути к небу».

Говоря словами этого иерарха, явление миру нового святого «есть для него новый подвиг служения Господу, в пользу земных братин своих».

Верующие приобретают многое в прославлении угодника Божия, но вместе с этим и обязываются ко многому. Святой – для них – новый проповедник истины христианской веры, новый образец для подражания, новый споручник надежд, новый помощник в нуждах, новый ходатай пред Богом. Но он же и новый судия и обличитель наш, если мы, радуясь явлению его, не воспрянем от сна греховного, не вступим на путь правды, по которому взошел на небо он, и не пойдем, при его помощи, к горнему нашему отечеству. Этого именно хочет Господь наш, посылая нам святых Своих, говорит тот же архипастырь и продолжает:

«Мне кажется, что всякий раз, когда является на землю новый чудотворец, отверзается небо, видим бывает Престол Божий и слышен глас Сидящего на нем ко всем земнородным: ‟Вы, кои находитесь во тьме и сени смертной, забываете о небесных обителях, для вас уготованных, воззрите на собрата вашего, облеченного среди самого тления бессмертием! Путем веры и святых подвигов он уже пришел от вас в недра вечного покоя, но Я паки его посылаю к вам, да будет вашим руководителем и помощником... идите по стопам собрата вашего, вам явившегося, и вы, подобно ему, придете ко Мне, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28)”. Этот голос Божий пробуждает новую решимость продолжать бодренно или начать неленостно хождение по заповедям Божиим. Ибо ради этого именно являются между верующими людьми по временам новые угодники Божии».

Исцеление болящего Преподобный мученик Корнилий глубоко почитается местными жителями и приезжими богомольцами, которые обращаются к нему за исцелением от болезней и берут благословения на разные случаи жизни: И можно с уверенностью сказать, что из тех, которые приходят в обитель к преподобному с чистой верой и теплой молитвой, ни один не уходит, не получив душевного успокоения и новых сил для перенесения всяких жизненных невзгод.

«Светильник добрых дел был еси при жизни, отче преподобие, и светильник Божия

благодати явился еси по смерти, сияя чудесы и исцеления источая...»^[55].

«Свитый преподобномучениче Корнилие! Смиренно припадаем к раце мощей твоих и умильно молим тя: милостиво призри на скорби наши душевныя и телесныя и избаву нам подаждь, помози нам, святче Божий, от навета злых человек, от них же и сам невинно на земле пострдал еси. Защити нас от насилия диаволя, страстно воюющаго в немощных телесех наших, умоли Господа Бога и Пречистую Его Матерь даровати нам тихое и безгрешное житие, взаимную, братскую, нелицемерную любовь и мирную христианскую кончину, да чистою совестию предстанем нелицемерному страшному судилищу Христову и в Царствии его прославим Животворящую Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Молитвами святаго иреподобномученика Корнилия, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас».

Аминь.