Дед и прадед: истории о настоящих мужчинах

Фёдор Андреевич Берсенев на коне. На груди Георгиевский крест В глухой деревне Вологодской области жили родители моего деда. Настоящие русские крестьяне – многодетные, трудолюбивые. Избу срубили крепкую, пятистенок. Посреди избы стоял стол – дубовая доска с выдолбленными ямками. За обедом в эти углубления наливали суп и накладывали кашу, и каждый дочиста вытирал свою «миску» хлебом. Стол аккуратно чистили песком и водой – благо Господь наградил восемью детьми, помощников хватало. Если дети за обедом слишком уж озорничали, глава семьи Федор Андреевич бил шалуна по лбу своей деревянной ложкой. У кого синяк на лбу, тот долго не унимался! Но дети любили родителей, и родители любили детей и друг друга, и жили Берсеневы все вместе в любви и согласии.

А начиналась история их семьи с глубокого девичьего горя.

Молоденькая Анна была влюблена и счастлива: избранник отвечал ей взаимностью. Но посватался к ней взрослый сосед – Федор, на восемь лет старше невесты. Родители Анны решили, что быть ей женой Федора, а глупые девичьи мечты в расчет принимать не следует. Горькими слезами обливалась влюбленная девушка, но против воли родителей пойти не посмела.

Вышла Анна замуж. Федор же, видя тоску своей молодой жены, не стал ее неволить супружеской близостью. Целый год они жили как брат и сестра – а к исходу первого года их семейной жизни Анна полюбила своего мужа. Да и как такого не полюбить?.. Родила ему десять детей и только двоих потеряла младенцами.

Настоящим был мой прадед Федор Андреевич. В Первую мировую ушел на фронт, служил в военной разведке. Есть в семейном архиве фото: сидит верхом на белом коне – не герой, не богатырь – простой русский мужик в военной форме. Смотрит настороженно: фотоаппараты еще в диковинку. Фуражка заломлена набок… Кудрявый красавец.

Есть в семейном архиве фото: сидит верхом на белом коне – не герой, не богатырь – простой русский мужик

Уже во второй половине XX века один из внуков Берсеневых, играя во время каникул на чердаке дома бабушки и дедушки, нашел в каком-то сундуке Георгиевский крест. За что получил его Федор Андреевич – неизвестно. Внук спросил, но не получил ответа – не любил дед хвастаться. Известно, что Георгиевский крест был высшей наградой для солдат и унтер-офицеров за боевые заслуги и храбрость, проявленную против неприятеля.

Его сын, мой дедушка Николай Федорович, пошел в отца. Если Федор Андреевич в Первую мировую служил в конной военной разведке, то Николай Федорович был разведчиком в танковом корпусе во время Великой Отечественной войны. И он тоже рассказывал о войне мало, очень мало – но все же больше, чем его отец. Пожалуй, его главную и самую важную военную историю я узнала уже совсем взрослой.

В 1944 году советские войска провели десять стратегических наступательных операций, которые вошли в историю как «десять сталинских ударов». Они имели решающее значение для победы над гитлеровской Германией. «Седьмой удар» – Ясско-Кишиневская операция, в которой и принимал участие Николай Федорович Берсенев.

Первая попытка наступления на кишиневском направлении была предпринята в июне 1944 года, но не была успешной. Спустя некоторое время командир взвода разведки капитан Берсенев получил задание: перебраться на другой берег Днестра в расположение немецких войск и привести «языка». Глубокой ночью мой дед и несколько его бойцов переплыли Днестр, до утра прятались в высокой траве, наблюдая за перемещением вражеских солдат. Под утро им удалось взять в плен трех немецких офицеров. Их переправили на советскую сторону и сдали в штаб.

Николай Фёдорович и Екатерина Филатовна

Под утро они взяли в плен трех немецких офицеров. По их сведениям был скорректирован план предстоящего наступления

Из сведений, полученных от немецких офицеров, стало ясно, что нельзя форсировать Днестр там, где планировали: советские войска понесут большие потери. План операции скорректировали, и в августе Ясско-Кишиневская операция прошла блестяще. Николая Федоровича Берсенева за выполненное задание представили к званию Героя Советского Союза, но дед от звания отказался в пользу своего погибшего товарища.

Победу он встретил под Веной, а после войны решил работать в Молдавии – по сердцу пришлись эти места. Там нашел и жену-молдаванку. Вологодская родня ужаснулась: на цыганке женился! Но дедушка с бабушкой прожили всю жизнь душа в душу. Дед, герой войны, не побоялся взять в жены «дочь врага народа» – а ведь ее из-за репрессированного отца даже в институт отказались принять, хотя все экзамены она сдала на «пятерки». Николай Федорович относился к своей Катеньке с любовью и заботой – совсем как его отец к его матери. Бабушку Катю всю жизнь спрашивали разные люди: где она нашла такого мужа? А бабушка отвечала: «Это не я его – это он меня нашел!» Бабушка настояла, чтобы меня, ее первую внучку, назвали в честь прабабушки Анны – матери ее мужа.

С детства я любуюсь на своих предков и думаю, что такие мужчины – это корни, которые держат и род, и народ. И пусть какие-то ветки отсохнут и отпадут, из корней пробьются новые побеги, и привитые черенки приживутся на этих корнях. Даже в советское безбожное время образ жизни деда и прадеда был проповедью христианской заповеди: положить душу за ближнего – как в прямом, так и в переносном смысле. «А “положить жизнь” не всегда значит “умереть”, – писал митрополит Антоний Сурожский. – Это порой значит: годами жить для того, чтобы другой мог вырасти в полную меру своего величия, своей красоты, своей святости».