Константинопольский Патриархат в правление святых предстоятелей Антония Кавлея, Николая Мистика и Евфимия

Антоний Кавлей, патриарх Константинопольский 3 августа 893 года, после кончины 26-летнего патриарха Стефана, сына императора Василия Македонянина, на Константинопольский престол был возведен Антоний Кавлея. Дата его рождения неизвестна. Родители патриарха переселились из Фригии в окрестности Константинополя. В раннем детстве он лишился матери и воспитывался отцом. В 12 лет будущий патриарх поступил в монастырь и принял там постриг. С самого начала монашеского жития он отличался молитвенностью и постничеством, усердным изучением Священного Писания. По прошествии лет Антоний был рукоположен и со временем стал игуменом одного из столичных монастырей, после чего убедил своего отца поступить в его монастырь. Игуменом он проявил особую ревность в делах милосердия, регулярно обходя окраины столицы, где ютились бедняки, подавая им деньги на пропитание и на другие их нужды. Благотворительность святого Антония снискала ему народную любовь. В посвященном ему «Житии» он охарактеризован как «праведный муж, воспитанный в добродетелях, жилище милосердия, источник добра»^[1]. Когда после удаления святого Игнатия с патриаршего престола духовенство и церковный народ разделились на сторонников Игнатия и поставленного на его место патриарха Фотия, Антоний Кавлея оказался в числе видных игнатиан.

В 12 лет будущий патриарх Антоний поступил в монастырь и принял там постриг

Но став патриархом Константинопольским уже в преклонные годы, Антоний II способствовал примирению игнатиан и фотиан. Как и в пору своего игуменского служения, он проявлял особую заботу о благотворительности, располагая для этого теперь уже значительно большими возможностями. В бытность патриархом Константинопольским он восстановил несколько обветшавших столичных церквей и основал загородный монастырь Кавлею, откуда впоследствии пошло его прозвище. Святитель с ревностью стоял на страже основ христианской семейной этики и канонических норм, невзирая на лица, их попирающие. Поэтому он не устрашился осудить вступление императора Льва Мудрого во второй брак с дочерью сановника Стилиана Зоей, поскольку василевс вступил в связь с нею при жизни своей жены святой Феофано и когда Зоя также была замужем. Святой Антоний изверг из сана священника, который из угождения царю совершил венчание. Патриарх Антоний II отошел ко Господу 12 февраля 901 года и был погребен в основанном им Кавлейском монастыре. В его «житии» помещены рассказы о посмертных чудесах, совершенных по молитвенным обращениям к нему. Они послужили основанием для его канонизации.

Преемником Антония Кавлея был избран Николай Мистик, родственник святого патриарха Фотия, вероятно, его племянник. Он родился в 852 году на юге Италии, где присутствовала многочисленная греческая община. В юности Николай переселился в Константинополь. Когда же святой Фотий был низложен и отправлен в ссылку, Николай также покинул столицу и принял постриг в халкидонском монастыре святого мученика Трифона. Лев Мудрый возвратил Николая в Константинополь и назначил своим личным секретарем – мистиком, что предполагало, конечно, помимо изрядных способностей, особое доверие ему со стороны императора. От этой должности пошло прозвище святителя.

Патриарх Николай Мистик     

И когда в 891 году, с кончиной святого Антония II, патриарший престол овдовел, синод избрал на него Николая. Имея незаурядные способности, он получил под руководством своего родственника патриарха Фотия разностороннее образование, хорошо знал Священное Писание и творения отцов, историю Церкви и гражданскую историю, прекрасно ориентировался в канонах и римском праве, обладал даром слова.

«С образованностью соединялась у Николая религиозность… Религиозная настроенность патриарха выражалась и в чистоте его нравов, и в его литературных произведениях (письмах), проникнутых глубокой покорностью воле Божией, смиренным сознанием собственной греховности. Но строгий к самому себе, Николай в то же время был снисходителен к другим и справедлив даже в отношении к врагам»^[2].

Некоторое время спустя после восшествия на патриарший престол в отношениях между императором и первосвятителем, вначале безоблачных, возникло напряжение, причиной которого стал очередной матримониальный проект императора. В беседе с Николаем Мистиком Лев Мудрый высказал намерение вступить в брак, который был бы для него уже 4-м, с Зоей Карбонапсиной, с которой он ранее, оставаясь бездетным, вступил в близкие отношения с надеждой на рождение сына и наследника. Патриарх осудил такое с канонической точки зрения преступное намерение.

Патриарх Николай Мистик совершает крещение сына Льва VI Константина     

Когда в 904 году Андроник Дука затеял провальную попытку захватить императорский трон, после чего бежал в халифат, Лев высказал патриарху свои подозрения о его возможном соучастии в заговоре Дуки. Трудно сказать, насколько сам император принимал эту версию всерьез: никаких репрессивных мер в отношении святителя Николая за этим не последовало, но с тех пор патриарх обнаруживал большую деликатность по отношению к поселившейся во дворце Зое и нередко вступал с ней в беседу. И когда она родила мальчика, Константина Порфирогенета, Николай Мистик согласился совершить над ним таинство Крещения с подобающей императорскому сыну торжественностью, но при условии, что после этого Зоя будет удалена из дворца. Лев Мудрый принял это условие, но уже через три дня после крещения сына возвратил Зою во дворец, и хуже того, вскорости некий придворный священник по имени Фома без благословения патриарха совершил венчание императора Льва с Зоей. Святитель Николай изверг Фому из сана.

В праздник Рождества Христова патриарх Николай запретил императору войти внутрь храма и причаститься Тела и Крови Спасителя

В праздник Рождества Христова патриарх Николай, предварительно обсудив сложившуюся ситуацию с митрополитами и опираясь на их соборную поддержку, закрепленную клятвой, запретил императору войти внутрь храма и в алтарь Святой Софии и там причаститься Тела и Крови Спасителя, угрожая в случае его неповиновения покинуть храм вместе со всем духовенством. Император подчинился запрещению первосвятителя.

В праздник Богоявления 907 года святитель Николай снова не позволил Льву причаститься Тела и Крови Спасителя. Император подчинился патриарху, но после этого инцидента терпение его истощилось. 1 февраля, в день памяти святого мученика Трифона, он устроил прием во дворце, на который были приглашены патриарх и находившиеся в столице митрополиты. Лев снова просил признать его брак с Зоей законным, но и на сей раз патриархом ему в этом было отказано, а митрополиты высказали ему свою поддержку. После этого инцидента по подсказке паракимомена Самоны святителю Николаю было предъявлено обвинение в государственной измене – в том, что в свое время он был вовлечен в заговор Льва Дуки, и, как пишет Продолжатель Феофана, «прямо с пира посадили его в Вуколеоне на малое суденышко и переправили в Иерию, откуда он с трудом добрался до Галакрии, ибо было там тогда много снега»^[3]. Так он был сослан в основанный им на азиатском берегу Босфора Галакринский монастырь. Вскоре за тем в эту обитель прибыл его ненавистник Самона и принудил патриарха подписать акт об отречении от патриаршего престола.

По предложению императора на Константинопольскую кафедру синодом эндимуса был избран патриарший синкел Евфимий, по характеристике Продолжателя Феофана, «муж священнодостойный, скромный и богобоязненный»^[4]. Он появился на свет в 834 году в Селевкии Исаврийской и был родственником святого Григория Декаполита. С ранних лет он стремился к аскетическому житию и уже в юные годы принял постриг в одном из монастырей Вифинского Олимпа, откуда впоследствии перешел в обитель, расположенную в окрестностях столицы. В пору противостояния фотиниан и игнатиан Евфимий, вероятно, принадлежал к сторонникам патриарха Игнатия. Своим смирением, молитвенностью и подвижническим житием он снискал известность, и в правление Василия Македонянина был приближен ко двору, став духовником его сына Льва, которого он поддерживал и утешал, когда тот подвергся опале и оказался в заточении. Взойдя на престол, Лев Мудрый возвысил Евфимия. Он был назначен патриаршим синкелом и вскоре затем игуменом построенного тогда близ Золотых ворот Псамафийского монастыря, храм которого был освящен в честь святых бессребреников Космы и Дамиана. Став одним из советников императора, Евфимий не страшился противоречить ему. Он воспрепятствовал уходу в монастырь супруги василевса святой Феофано в пору увлечения царя дочерью самого влиятельного из сановников Стилиана Зауцы Зоей. После преставления Феофано Евфимий не дал благословения своему духовному сыну Льву Мудрому на брак с Зоей, за что впал в немилость царю и в 897 году был сослан в монастырь святого Диомида. После смерти Стилиана и Зои, когда император вновь овдовел, он вернул Евфимия в столицу, и тот снова занял должность патриаршего синкела.

Евфимий I, Патриарх Константинопольский     

Но Евфимий не одобрил намерение царя устроить пышные похороны его третьей жены Евдокии в самый день Святой Пасхи и писал по этому поводу Льву:

«Не помрачай управляемого тобою города в светлый и всечестный день святого Воскресения, и вместо веселия и радости о нашем спасении и воскресении не вводи плача и жалких воплей, ибо это недостойно нашей христианской веры; но, если принимаешь совет смиренного монаха-старца, пусть она (царица) предана будет гробу без публичного торжества. Да и какая ей польза от криков и бесчинных воплей следующих за гробом? Ведь и при этом она будет в гробу. Я знаю, что эти слова смирения ты сочтешь болтовнею; но ты увидишь – справедливость их – после»^[5].

Лев не внял совету старца, и тот удалился из столицы в Агафов монастырь на Босфоре, но в 903 году Лев Мудрый снова вернул его в Константинополь и приблизил к себе. Три года спустя патриарший синкел участвовал в крещении сына Льва и Зои Карбонапсины Константина как восприемник.

После вынужденного отречения Николая Мистика император предложил занять патриарший престол своему духовнику

После вынужденного отречения Николая Мистика император предложил занять патриарший престол своему духовнику. Вначале на это предложение он ответил отказом, но в конце концов был убежден настойчивыми просьбами царя, который говорил ему:

«Если ты будешь противиться… то для меня совершенно не будет надежды спасения, я впаду в пропасть отчаяния и бесстрашно стану делать всякое зло и лукавство – и взыщет Бог Господь душу мою и всех погибающих со мною от рук твоих»^[6].

Для сердобольного старца это был сильный довод, и все-таки он еще колебался, но к согласию на патриаршество его подтолкнула реакция Рима на конфликт, разгоревшийся в Константинополе. Дело в том, что император обратился к папе Сергию и восточным патриархам с вопросом о возможности признания его четвертого брака законным. Из Рима ответ был привезен легатом без отлагательства в феврале 907 года: на Западе отношение к подобному многобрачию было более терпимым, а главное, папская курия воспользовалась сложившейся ситуацией для того, чтобы продемонстрировать свой исключительный авторитет в области церковного права и таким образом свою супремацию по отношению к Константинопольскому Патриархату. Ответ папы Сергия III был благоприятным, и это обстоятельство подтолкнуло смиренного монаха Евфимия, никогда не стремившегося к почестям и чинам, согласиться на поставление его патриархом. Состоявшийся в Константинополе собор с участием папских легатов, игравших на нем ведущую роль, принял Льва Мудрого в церковное общение без расторжения его 4-го брака, признал патриарха Николая Мистика заслуживающим низложения и предложил Евфимию принять патриарший сан, и он подчинился этому решению.

В результате возникло противостояние, подобное тому, которое в прошлом разделило епископат, духовенство и мирян на фотиниан и игнатиан. На этот раз признавшие Евфимия законным патриархом были названы евфимитами, а их противники составили своего рода партию николаитов, требовавших возвращения Николая Мистика на Константинопольскую кафедру. При этом персональное преемство связывало бывших фотиниан с николаитами, а игнатиан с евфимитами, в то время как в отношении приверженности к акривии или икономии дело обстояло иначе: николаиты придерживались принципа акривии, не признавая законности четвертого брака императора, а евфимиты оказались в этом спорном деле сторонниками далеко идущей икономии.

Проявленная патриархом Евфимием приверженность канонической норме способствовала смягчению остроты конфликта двух церковных партий

При этом позиция самого патриарха Евфимия в вопросе о браке царя не отличалась радикально от той, какую занял в свое время Николай Мистик. Хотя он венчал младенца Константина, за которым Лев хотел закрепить наследование трона, как василевса и соправителя отца, но он отказался от пересмотра дела Фомы, изверженного из сана за венчание четвертого брака императора, и не стал венчать Зою Карбонапсину как василиссу и августу. Проявленная им приверженность канонической норме способствовала смягчению остроты конфликта двух церковных партий, а также их последующему примирению, к чему стремился святой Евфимий. Ему удалось привлечь на свою сторону одного из самых влиятельных николаитов – архиепископа Кесарии Каппадокийской Арефу. Продолжая древнюю христианскую традицию печалования перед светской властью, Евфимий исхлопотал прощение Никите Пафлагонскому, которому предъявлено было обвинение в государственной измене – в составлении памфлетов на императора и заодно на него самого, патриарха.

И все же преклонный возраст святителя не позволял ему действовать с надлежащей энергией, чтобы пресечь столкновения между своими сторонниками и их противниками николаитами, которые подчас принимали скандальный оборот.

«Раздор между спорящими сторонами по местам доходил до того, что клирики в разгаре полемики иногда поднимали между собою драку к соблазну мирян. Монахи вели себя тоже небезукоризненно»^[7].

В епископате и при дворе выход из сложившейся ситуации виделся в возвращении на патриарший престол сведенного с него Николая Мистика, который способен был восстановить мир в Церкви.

Перед смертью Лев Мудрый возвратил Николая из ссылки, после чего Евфимий удалился в Агафов монастырь. Когда же в мае 912 года на императорский престол взошел брат Льва Александр, он решил учинить расправу над Евфимием. По указанию императора его доставили из Агафова монастыря в Мангаврский дворец, в котором состоялся силенциарий – собрание высших сановников империи, включая патриарха и находившихся в столице архиереев. Александр восседал на этом силенциарии на престоле рядом с восстановленным в сане патриархом Николаем. Евфимий же подвергнут был поношениям и издевательствам. По словам Продолжателя Феофана,

«…будто дикие звери бросились сразу на священнодостойного мужа, рвали его почтенную бороду, толкали в шею… при этом называли его вором, распутником и соблазнителем чужой жены. Но сей святой и достопочтенный муж все сносил спокойно и кротко»^[8].

После расправы его снова отправили в Агафов монастырь. Святой Евфимий отошел ко Господу в этой обители 5 августа 917 года и был погребен в часовне Иоанна Крестителя Псамафийского монастыря.

Если верить не благорасположенному к Николаю Мистику составителю жития патриарха Евфимия, восстановленный в патриаршем достоинстве Николай совершил своего рода символический акт уничижения своего соперника, приказав выгнать за городские ворота принадлежавшего Евфимию осла, на шею которого была повешена табличка:

«Человек, уличенный в попечении о пище и питье этого осленка, сделается врагом самодержца и императора Александра и безупречного патриарха Николая. Если вина его будет доказана, его подвергнут побоям, обстригут, лишат имущества и выгонят из города»^[9].

Незадолго до кончины патриарха Евфимия Николай Мистик посетил его, и между патриархами было достигнуто полное примирение

Как бы там ни было, незадолго до кончины патриарха Евфимия Николай Мистик посетил его, и между патриархами достигнуто было полное примирение.

Одновременно с низложением патриарха Евфимия своих кафедр лишены были и некоторые из архиереев, занявшие их после устранения Николая Мистика с патриаршего престола. В послании, адресованном папе Анастасию, патриарх Николай

«…изложил со своей точки зрения всю историю четвертого брака, критикуя, – как выразился Ш. Диль, – с оскорбительной строгостью поведение василевса, порицая с презрительной жалостью слабость Сергия III, обманутого своими легатами, читая наставление латинянам… требуя в особенности исправления произведенных скандалов. Он не хотел видеть в четвертом браке царя ничего, кроме блуда… грязной связи, дозволенной скоту и позорной для человека; и если он согласился, чтобы простили мертвым, зато требовал, наоборот, самого сурового обвинения виновных, оставшихся в живых, то есть Зои»^[10], которая императором Александром была выслана из столицы.

После смерти Александра, последовавшей в 913 году, патриарх Николай возглавил регентский совет, правивший империей в малолетство василевса Константина Порфирогенета, но уже в следующем году верховную власть перехватила мать Константина Зоя, удалившая ненавистного ей святителя от двора и лишившая его правительственных полномочий.

Продолжая и в опале первосвятительское служение, Николай Мистик прилагал усилия к преодолению церковного разделения на две партии

Продолжая и в опале первосвятительское служение, Николай Мистик прилагал усилия к преодолению церковного разделения на две партии: своих сторонников и евфимитов, но не ценой беспринципных компромиссов. В письме одному из имперских сановников он писал:

«Я… ищу мира, но такого, который бы сохранил честь Церкви, благоприятствуя порядку дел в настоящее и последующее время, чтобы по отшествии нашем из этой жизни потомство не осудило нас, как безумных и как презрителей божественных канонов, и за это и нас, и вас не предало бы проклятию»^[11].

Камнем преткновения для достижения мира оставался четвертый брак императора Льва.

Подходящий момент для разрешения кризиса наступил, когда в 919 году государственная власть оказалась в руках друнгария флота Романа Лакапина, который выдал свою дочь за юного василевса Константина и вскоре после этого усвоил себе императорский титул. Роман снова удалил Зою Карбонапсину из двора, лишил ее власти и принудил ее к вторичному постригу. При поддержке Романа 15 июля 920 года в Константинополе был созван собор с участием епископов николаитов и евфимитов. Собор издал «О томос тис эносеоc» (Томос единения), само наименование которого говорит за себя – согласованный текст этого акта был приемлем для обеих партий. Поводом к его изданию был, естественно, четвертый брак императора Льва, но в «Томосе» речь идет не об этом факте, а устанавливаются нормы, которыми регламентируется заключение повторных браков.

Четвертый брак «Томосом» запрещался безоговорочно:

«Отрицаем общей волей и судом позволительность четвертого брака и отвергаем его. И если кто, однако же, вздумает дерзнуть вступить в подобный запрещенный брак, таковой лишается церковного общения и теряет право присутствовать при богослужении, пока не откажется от этого брака»^[12].

«Томос» предусматривал ограничения в праве на вступление в третий брак. Вдовцам и вдовам, имеющим детей, и достигшим 40-летнего возраста третий брак не дозволялся. Бездетным лицам в возрасте старше 40 лет третий брак разрешался, но таковые лица подлежали пятилетней епитимии, с тем чтобы и после нее они могли причащаться лишь в праздник Воскресения Христова. Вступающие в третий брак в возрасте старше 30 лет при наличии у них детей отлучались от причастия на 4 года, после чего они могли приступать к Святым Таинам три раза в год: на Пасху, Рождество Христово и на Успение Божией Матери. Бездетные вдовцы и вдовы моложе 30 лет при вступлении в третий брак подлежали епитимии, срок которой не был указан в «Томосе». Беспрепятственно могли вступать во второй брак бездетные вдовцы и вдовы моложе 30 лет. Незаконное вступление в первый и второй брак влекло за собой, согласно «Томосу», отлучение от причащения до семи лет. Пресвитеры, венчавшие незаконные браки, подлежали извержению из сана.

Четвертый брак императора Льва в «Томосе» не упоминался, но отсутствие этого упоминания обозначало, с одной стороны, признание его неканоничности, а с другой – его действительности, и самое главное, что оставалось актуальным, тем самым негласно снималось клеймо незаконнорожденности с Константина Порфирогенета. Собор 920 года не подвергал прещениям священнослужителей, признававших вслед за патриархом Евфимием четвертый брак Льва.

«Томос единения» таким образом «удовлетворял обе стороны: николаиты достигли того, что четвертый брак на будущее время был решительно запрещен, а евфимиты… получили полную амнистию… Николаиты и евфимиты, изнеможденные взаимной борьбой, наконец заключили мир между собою»^[13].

В ознаменование восстановления единства церквей Востока и Запада в Святой Софии патриарх совершил Божественную литургию в сослужении папских легатов

Последствием преодоления кризиса стало также возобновление канонического общения Константинопольского Патриархата с Римской Церковью. В ответ на послание Льва Мистика папе Иоанну X, в котором изложено было содержание «Томоса единения», в 923 году папа направил в Константинополь двух легатов – епископов Феофилакта и Карла. Легаты одобрили «Томос», тем самым отступив от прежней позиции Римской кафедры, не отвергавшей четвертого брака. В ознаменование восстановления единства церквей Востока и Запада в Святой Софии патриарх совершил Божественную литургию в сослужении папских легатов.

Патриарх Николай проявлял особое попечение о христианском просвещении народов Северного Кавказа. Сохранившиеся до наших дней в Зеленчукском ущелье три церкви были построены в X столетии миссионерами, которых он направил к аланам.

15 мая 925 года Николай Мистик отошел ко Господу. Патриарха похоронили, согласно его завещанию, в Галакринском монастыре, где он пребывал после своего низложения. Впоследствии он был прославлен в лике святых.

Литературное наследие святителя составляют «Беседа на взятие Фессалоники», которую он произнес в 904 году, и 163 послания, адресованных разным лицам. Они, естественно, посвящены разным темам и не содержат поэтому целостного и систематического изложения его богословских идей, но имеющиеся в них суждения догматического и канонического плана свидетельствуют о неукоснительном следовании их автора православному вероучению и о его приверженности каноническим нормам церковного строя и христианской этики. Это писания мудрого архипастыря, нетерпимого ко греху, но доброжелательного по отношению к грешникам и заблуждающимся, не теряющего надежды на их исправление.

«Его письма – к папе ли, византийскому епископу, придворному диакону, или даже к простому монаху, безразлично, – всегда носят характер задушевного, отеческого или братского слова. В них нет сухой морали… но везде видно живое чувство. Просьба, негодование… удивление, сожаление, скорбь… радость, молитва – вот что выражается в… письмах патриарха, выражается чуждым риторизма, простым и легким языком. Николай Мистик был не только ревностным пастырем, знатоком Св. Писания и церковных правил, но и писателем, владевшим даром увлекательного и даже поэтического слова»^[14].

Видным церковным деятелем и духовным писателем первой трети X века был архиепископ Кесарии Каппадокийской Арефа. Он родился в знатной семье в Элладе, вероятно, в 861 году, потому что в одном из своих сочинений он написал, что в 934 году ему было 73 года. Арефа получил основательное образование, был хорошо начитан в христианской и классической литературе. До 886 года он перебрался в столицу империи, где познакомился с патриархом Фотием, которого считал своими учителем. До 895 года Арефа был рукоположен в диакона, а в 901 году он предстал перед судом по обвинению в безбожии. Что в самом деле стояло за этим делом – неизвестно. Возможно, его незаурядная начитанность в классической литературе, к которой он, подобно позднейшим гуманистам средневекового Запада вроде Петрарки или Лоренцо Валлы, относился с большим пиететом. Судом он был оправдан за отсутствием улик. Вскоре после этого процесса Арефа получил назначение при дворе – стал дворцовым ритором, составлял похвальные речи императору и слова, посвященные церковным праздникам, которые, очевидно, получили высокую оценку современников, потому что не позже 902 года он был хиротонисан на кафедру Кесарии Каппадокийской с титулом архиепископа. Занимаемая им кафедра считалась в Константинопольском Патриархате второй по диптиху после столичного первосвятительского престола. При этом он, очевидно, большую часть времени оставался в столице. Высоте его иерархического статуса соответствовали его личные качества: сильный характер, незаурядный ум, основательное богословское образование. Он имел поэтому значительное влияние на ход церковных дел и на взаимоотношения патриархии с правительством, а его позиция по болезненному вопросу о четвертом браке императора Льва и возможности его церковного признания не оставалась неизменной.

Когда в 906 году был возбужден этот вопрос, Арефа, как и патриарх Николай Мистик, занял позицию акривии, отказываясь признавать четвертый брак Льва. Одновременно с низложением патриарха Николая и Арефа был отправлен в ссылку во Фракию. Но вскоре после этого он поддержал патриарха Евфимия, который из икономии признал брак василевса и был возвращен из ссылки в столицу. Но когда с воцарением Александра низложен был святой Евфимий, Арефа остался его сторонником, не признавая Николая Мистика законным патриархом. Примирение между патриархом Николаем и архиепископом Арефой состоялось уже только в 921 году, после издания «Томоса единения». Точная дата кончины Арефы Кесарийского неизвестна, но она относится к середине 930-х годов.

На полях некоторых книг из своего собрания Арефа делал пометки, которые относятся к числу самых древних сохранившихся автографов

Одним из главных увлечений Арефы было собирание древних рукописей. Некоторые из античных и раннехристианских текстов сохранились благодаря тому, что они попали в его коллекцию. Она содержала сохранившиеся благодаря ему манускрипты с текстами Платона, Аристотеля, Евклида, Лукиана, Элия Аристида, христианских апологетов, древнейший текст «Номоканона в XIV титулах». На полях некоторых книг из своего собрания он делал пометки, которые относятся к числу самых древних сохранившихся автографов. В его трудах имеются самые ранние сохранившиеся цитаты из «Размышлений» Марка Аврелия.

Самое значительное сочинение Арефы Кесарийского – это его толкования на «Апокалипсис», в которых он опирается на своих предшественников Андрея Кесарийского и Икумения. Арефе, возможно, принадлежит также «Монемвасийская хроника», в которой рассказано об основании Монемвасии и содержится история этого города от VI до IX столетия. Арефа написал цикл стихов, посвященных памяти святителя Фотия, но он до нас не дошел. Сохранились его послания и речи, в частности, слово на погребение патриарха Евфимия. Последнее из дошедших до наших дней сочинений Арефы – это письмо, в котором он одобряет поставление на Патриарший престол в Константинополе юного сына императора Романа Лакапина Феофилакта.

По поручению Романа Арефа в промежуток между 920 и 922 годами составил послание, адресованное эмиру Дамаска, представляющее характерный образец византийской антиисламской полемики. Оно не было, конечно, рассчитано на обращение эмира к вере во Христа как Сына Божия и Бога. Тон этого послания далек от дипломатической вежливости с самого его начала:

«Письмо твое, визирь… мы получили и радуемся твоему телесному здоровью, потому что у христиан есть обычай радоваться телесному здоровью врагов… Но вместо чистой и непорочной веры ты выдаешь за добрую веру сарацин, которая происходит от закона прельстившего вас Магомета»^[15].

Арефа стремится в этом послании представить заблуждения мусульман в самом курьезном и одиозном виде, так что пафос этого сочинения обличительный и сатирический. Послание содержит драгоценное свидетельство о пасхальном чуде Благодатного огня в Иерусалиме:

«Доныне чудодействует каждый год в день Его воскресения святый и честный гроб Его. Погасив всякий огонь в Иерусалиме… христиане приготовляют кандила… эмир, что в Иерусалиме, стоит близ св. гроба – при запечатанном им же самим входе, а христиане стоят вне храма Св. Воскресения и восклицают: “Господи помилуй”; тогда внезапно является молния и кандила зажигаются; от этого света берут все обитатели Иерусалима и зажигают огонь»^[16].