«Бог давал тебе гораздо больше, чем ты просила»

Чем прекрасны семейные саги? Они позволяют рассмотреть человеческую жизнь в работе причинно-следственных связей; проследить закономерности поступков и убедиться в непреложности заповедей. Если автор честен, он выстроит события именно так, как это происходит в жизни, – а в ней всё совершается согласно духовным законам. И как бы ни хотелось счастья для полюбившихся героев, но грех проведёт свою разрушительную работу. Как и добродетель – созидательную.

Трилогия «Кристин, дочь Лавранса» норвежской писательницы Сигрид Унсет интересна, прежде всего, взглядом автора на свое произведение. Рассказчица будто сама развивается вместе с главной героиней; вместе с ней переживает её заблуждения, перерастает их, приходит к осознанию. Это не взгляд свысока и со стороны – это познание человеческой жизни шаг за шагом. Необходимо прочесть все три книги, потому что в конце первой звучат выводы, свойственные юности; во второй уже ощущаются необратимые последствия неправильных решений, а в третьей окончательно становится понятно, почему выводы первой книги ошибочны.

Книга первая. «Венец»

Кристин живёт в средневековой христианской Норвегии в начале XIV века. Её отец Лавранс – богобоязненный и уважаемый всей округой владелец большой усадьбы. В юности он участвовал в военных походах вместе со своим королём, а теперь не брезгует заниматься крестьянским трудом, хотя все говорят, что Лавранс мог бы получить рыцарское звание, если бы захотел. Цель жизни Лавранса – блюсти христианские заповеди; ей подчинено каждое дело, за которое он принимается, от воспитания детей до призрения нищих странников. Сыновья, которых рожает ему супруга Рагнфрид, умирают во младенчестве, но подрастают несколько дочек, и Кристин – любимица отца. Лавранс просватал ее за соседского юношу, Симона Дарре. Жених девушки и её отец очень схожи, и Лавранс мечтает о том, что, став мужем дочери, Симон заменит ему сына.

Но Кристин влюбляется. В не очень юного, но очень красивого рыцаря Эрленда, который славится своим бесстрашием и своим легкомыслием – особенно в отношении женщин. Желая заполучить любимого во что бы то ни стало, Кристин преступает заповедь целомудрия. И дальше следуют 3 года изматывающей борьбы с собственным отцом.

Желая заполучить любимого во что бы то ни стало, Кристин преступает заповедь целомудрия

Кристин отказывает Симону Дарре, разбивая его сердце, поскольку он успел нежно полюбить свою невесту. Тайно встречается с Эрлендом. Почти идёт на преступление. Всё это за спиной отца; и, наконец, родительское согласие получено.

Не похожим ли образом поступает человек, желая вырвать у Бога другую долю, не ту, которая ему уготована? Вот любящий отец, который желает для дочери только лучшего, и готовит ей это лучшее – в соответствии с тем временем и местом, в котором она живёт. Но дочь рассудила по-другому; её желания становятся для неё мерилом всех поступков. Наконец желание исполнено – но принесёт ли оно счастье?

Даже после обручения легкомысленный Эрленд склоняет возлюбленную к близости, и теперь Кристин носит его ребёнка. А это значит, что ребёнок родится вскоре после свадьбы, и позор девушки станет очевидным для всех, и покроет не только её, но и её семью, до сих пор столь уважаемую всеми. Кристин это осознаёт и терзается тем, какую боль причинит она любимому отцу. И ей уже не приносит радости свадебное торжество – она ощущает себя недостойной пышной свадьбы. Её мучает токсикоз, и она сердится на нетерпеливость Эрленда. Всё оборачивается совсем не так, как ей представлялось. Но Кристин утешает себя тем, что станет законной женой любимого, а затем, возможно, всё как-нибудь наладится.

В финале, во время свадебного пира, раскрываются некоторые личные подробности жизни разных героев саги. Оказывается, Лавранс и Рагнфрид никогда не были довольны физической стороной своего брака. И у Рагнфрид в юности была ситуация, как у Кристин, но ей пришлось выйти замуж за нелюбимого жениха. А Лавранс, не испытывая влечения к жене, засматривался на соседку. Дальше взглядов дело не шло, но отца семейства мучает мысль: что, если бы его женой была Ингюнн?..

Запасы его нерастраченной любви полностью достались детям.

«А птенцы в гнезде… Это было единственным светлым пятном в пустыне, самой глубокой сладостной радостью в его жизни. Маленькие светловолосые девичьи головки под его рукой.

Женитьба – его просто женили, почти не спрашивая. Друзья – у него было много друзей, и ни одного друга. Война – она была для него радостью, но войны больше не было, его доспехи висели на чердаке, малоношенные… Он стал крестьянином… Но у него были его дочери – вся его жизнь стала ему дороже, потому что он обеспечивал и охранял их прекрасные, нежные маленькие жизни, которые держал в своих руках. Он вспоминал маленькое двухлетнее тельце Кристин на своём плече, ее светлые, как лен, мягкие волосы у своей щеки. /…/

А теперь у нее такие жаркие глаза – и она добилась своего».

Перебирая разные семейные пары, открывая читателю их секреты, автор книги словно хочет оправдать свою героиню: пусть она согрешила, но ведь это ради счастья! Провокация удалась: в отзывах на первую книгу читатели торжествующе пишут – вот! ага! важнее всего любовь, а не честь, долг и советь! Кристин добилась, чего хотела. Молодец Кристин.

И с этим самоуверенным торжеством юности мы переходим ко второй книге.

Книга вторая. «Хозяйка»

Кристин добилась, чего хотела, однако счастливой себя не чувствует. Она носит под сердцем ребёнка, но вместо радостного ожидания злится: в тот день, когда он появится на свет, Лавранс узнает, что дочь обманывала его. Кроме того, хозяйство мужа в запущенном состоянии – а в доме у отца Кристин привыкла к безупречному порядку. Она любит своего красавца мужа, но всё остальное вызывает у неё разочарование и досаду. Чувство вины перед отцом трансформируется в обиду на мужа: зачем он так поступил с ней?

Любовь ещё здесь, ещё никуда не ушла, но к ней постоянно примешиваются горечь и гнев. Кристин находит для них поводы не только в прошлом, но и в настоящем – Эрленд не такой муж, какого она хотела бы видеть рядом с собой. Он так не похож на её отца!

Эрленд не такой муж, какого она хотела бы видеть рядом с собой. Он так не похож на её отца!

Однако в потоки мысленных обвинений и претензий обязательно вплывает мысль: она ведь с самого начала знала, что за человек этот красивый рыцарь. И она сама изо всех сил стремилась за него замуж.

Замужество не покрыло для Кристин тяжесть совершенного греха. Она воспитана доброй христианкой и понимает, что оскорбила своим падением и отца, и Бога. Со страхом она ожидает появления первенца, и когда сын рождается здоровым и красивым, воспринимает это как незаслуженную милость. Желая замолить совершенный грех, молодая мать решается на пешее паломничество в монастырь в Нидарос. Всю дорогу она, босая, несёт своего младенца на руках. После долгого пути, во время службы в монастыре, Кристин переживает очищающее раскаяние.

«Как далеко бы ни сошла душа с правого пути, эти пронзенные руки протянуты с тоскою. Ничего не нужно, кроме одного: чтобы грешные души обратились к раскрытым объятиям – добровольно, как дитя идёт к отцу, а не как рабы, гонимые домой к строгому владельцу. Теперь она поняла, как мерзок грех. Опять в груди ее возникла эта боль, как будто сердце разорвалось от раскаяния и стыда перед незаслуженной милостью».

Грех юности, о котором Кристин долго умалчивала на Исповеди из страха, наконец отпущен, и молодая женщина обретает покой – на некоторое время.

Текут годы семейной жизни; одного за другим Кристин рожает семерых сыновей. Переехав к мужу в усадьбу, она добилась уважения и расположения всей округи, но ее муж – он остается всё тем же ветреным рыцарем. Автор книги подчеркивает отсутствие внутренних изменений застывшей молодостью Эрленда: даже разменяв пятый десяток, он по-прежнему двигается с юношеской грацией, и глаза его молоды, и даже морщины и первая седина не делают его старше. И он всё так же не интересуется хозяйством, и пропадает на охоте, и не расположен заниматься детьми. Кристин ведёт духовную работу над собой, она старается терпеть и смиряться, но против её воли в сердце копятся, копятся недовольство и обида, прорываясь время от времени семейными скандалами. Один из таких скандалов имеет катастрофические последствия не только для семьи, но и для государства – социальные преобразования, необходимые Норвегии, отодвинулись на десятилетие. Так Сигрид Унсет мастерски иллюстрирует один из основных духовных законов: тяжесть личного греха ложится на целый народ. Недаром уже в наше время старцы говорили, что благоденствие страны невозможно, если ее жители будут предаваться страстям.

Сигрид Унсет мастерски иллюстрирует один из основных духовных законов: тяжесть личного греха ложится на целый народ

…В самые тяжелые моменты жизни человек, который приходит на помощь Кристин, – это Симон Дарре, ее бывший жених. Он женился на младшей сестре Кристин, и теперь они родственники. Симон – именно такой, каким всю жизнь был Лавранс: ладит с соседями, преумножает благосостояние своей усадьбы, печётся о жене и детях. Кристин постоянно сравнивает Симона и Эрленда, и каждый раз это сравнение – не в пользу мужа.

Чувство вины перед отцом с годами не становится слабее. Дело уже не в том, что Кристин совершила блудный грех. Дело в том, что она живёт совсем другую жизнь – не ту, которая была ей уготована. Кристин видит, что Лавранс добр к её мужу, но всё же несколько отстранён – а Симон ему как сын. Когда младшая сестра рожает первого ребёнка, в её дом перевозят колыбель, в которой качали несколько поколений предков Лавранса. Обычно эта колыбель передавалась по наследству старшему ребёнку, но Кристин она не досталась. Эта небольшая деталь словно указывает на утраченное первородство – утраченное в результате предательства. Однако не стоит думать, что Лавранс стремится сурово наказать дочь за непослушание – в действие пришли духовные законы, и для отца осознавать это так же мучительно, как и для дочери. Сердце Лавранса по-прежнему болит за свою любимицу, и эта боль отзывается в ней многократно.

Святые отцы говорят, что нельзя судить о духовном состоянии человека, пока не увидишь, как он умирает. И автор книги подробно показывает читателю, как умирает Лавранс, отец Кристин. Незадолго до смерти он обсуждает с женой, как прошли 34 года их семейной жизни.

«Быть может, ты считаешь, жена моя, что ты видела со мной больше горя, чем радости?.. Не сладилось у нас с тобой кое в чем, но всё же мне кажется, мы были друг другу верными друзьями! И я подумал, что потом мы опять встретимся – так, что худого между нами уже не будет больше, а былую нашу дружбу Господь восстановит, и она будет даже ещё крепче».

Во время этого разговора Рагнфрид осознает, как много сделал для нее муж, как глубока была его любовь по сравнению с любовью плотской – и переполняется благодарностью за время, проведенное с ним. Здесь возникает уже совсем новое определение любви, другое её понимание. Сигрид Унсет намеренно противопоставляет брак Кристин, совершённый по романтическому влечению, браку ее отца, вынужденному и на первый взгляд не очень счастливому. Лавранс, как уже упоминалось, каждый свой поступок рассматривал с точки зрения вечности – и к концу жизни пришёл примирённым со всеми, кто был к нему несправедлив.

Здесь возникает уже совсем новое определение любви, другое её понимание

« – А тебе никогда не казалось, – спросила его жена, – что Бог тебя покинул?

– Нет.

– Что думал ты в ту ночь, когда мы сидели там, в сарае… и ты узнал в один и тот же час, что мы, кого ты любил так преданно и кто был тебе дороже всех на свете, – мы обе изменили тебе так, что уж худшей измены, кажется, не может и быть?..

– Я в тот раз, кажется, мало думал… – ответил муж.

– Ну, а после? – настаивала жена. – Когда ты думал об этом… как ты говоришь, всё время?

– Я думал, как часто я изменял Христу… – сказал он тихим голосом».

Лавранс жил как праведник и умер как праведник – в свой постели, в окружении любящей семьи, простившись с соседями. Он принял Святое Причастие и отошёл ко Господу под слова молитвы. Рагнфрид молилась о том, чтобы ненадолго пережить мужа – разве бывает так у нелюбимых супругов? Удивителен этот скачок на иной уровень понимания любви, и писательнице удаётся очень точно показать её тонкую красоту – надмирную, бесстрастную. Любовь – награда за годы духовной работы. Глубокое слияние душ Лавранса и Рагнфрид многократно превосходит то влечение, которое существует между Эрлендом и Кристин.

После смерти мужа Рагнфрид удалилась в монастырь, где мирно скончалась через два года, а семейная усадьба перешла по наследству Кристин.

Книга третья. «Крест»

Название третьей книги прямо указывает на тот крест, который Кристин взвалила на себя самовольно – и он тяжёл, очень тяжёл. Если крест от Господа, вначале гнетущий, постепенно действием благодати становится всё легче и легче (как мы видим по жизни Лавранса), то самовольный крест, напротив, с годами всё больше давит на плечи.

Самовольный крест с годами всё больше давит на плечи

Обвиненный в заговоре против короля, Эрленд впал в немилость и лишён всех владений и всех привилегий. Вместе с семьей он переезжает в усадьбу, которая досталась Кристин от отца. Кристин понимает, что удел ее семерых сыновей – крестьянская жизнь; что одна эта усадьба должна будет прокормить всех семерых, поэтому приучать к труду на земле их нужно уже сейчас. Но Эрленд хочет вести привычный рыцарский образ жизни – он с утра до вечера охотится, время от времени забирая с собой сыновей, которые в отце души не чают. Кристин выбивается из сил и снова копит обиды на мужа.

Во время очередной семейной ссоры Кристин заявляет Эрленду, что он не имеет права сидеть на почётном месте её отца. Эрленд собирает вещи и уезжает – как оказалось, насовсем. Он селится в одиночестве в заброшенной усадьбе своей тётки, и они с Кристин теперь живут, как разведенные. Слухи ползут по округе, доходят до епископа – от Кристин требуют объяснить, по какой причине разорвана супружеская связь. Ей опять приходится лгать и изворачиваться – как и в дни юности, из-за Эрленда.

Нет, их любовь не прошла с годами, но теперь она обоих терзает и мучит. Оба чувствуют себя предельно несчастными. Спустя несколько лет (!) Кристин переломила себя и поехала к мужу мириться – Эрленд принял её, как дорогую гостью, но вернуться в усадьбу отказался. За это время он успел опуститься и утратить привычку к роскоши, но его гордость всё так же блещет всеми гранями. Теперь они, как журавль и цапля в русской сказке, будут тянуться друг к другу и отвергать друг друга по очереди.

И умирает Эрленд так же, как жил, ярко и нелепо – во время вспышки гнева, в потасовке, сраженный копьём не равного ему по рождению, но простого крестьянина. Оставляя после себя вдову и семерых сирот – и больше ничего.

Но сыновья Кристин уже взрослые. Двое старших уходят в монастырь, средний женится, в усадьбе появляется молодая хозяйка. Кристин, ощущая себя обузой, тоже удаляется в монастырь. Тяжко ей, не имеющей монашеского призвания, дается эта новая жизнь, но эпидемия чумы вскоре обрывает ее путь. Незадолго до болезни и смерти Кристин встречает священника из своего прихода, который знал ее с юных лет, и в беседе он словно подводит итог её жизни:

«Ты, женщина, сохранившая и в старости детскую доверчивость, разве ты видишь Божью кару в том, что пожинаешь теперь горе и унижение за то, что в угоду похоти и гордыне следовала путями, которыми Бог запретил идти Своим детям? Не хочешь ли ты сказать, что карала своих детей, когда им случалось обварить руку, засунув ее в кипящий котел, к которому ты запретила им даже приближаться, или когда у них под ногами подламывался хрупкий лёд, по которому ты строго предостерегала их не ступать? Неужто ты не поняла, когда у тебя под ногами трещал тонкий лед, что ты тонула всякий раз, когда отпускала руку Божью, и бывала спасена из бездны всякий раз, когда взывала к Нему? А разве любовь, которая связывала тебя и твоего земного отца, хотя ты всячески противилась ему и противопоставляла собственное своеволие его промыслу, не была для тебя утешением и поддержкой в те минуты, когда тебе приходилось пожинать плоды своего неповиновения ему?

Неужто ты еще не поняла, сестра, что Бог помогал тебе всякий раз, когда ты молилась Ему, хотя молилась ты не от полноты сердца, а лишь для вида, и давал Он тебе гораздо больше, чем ты просила? Ты любила Бога так же, как своего отца. Пусть не так сильно, как любила свою собственную волю, но всё же настолько, что, вероятно, скорбела всякий раз, расставаясь с ним. И вот, по милости Божией, доброе выросло среди всего этого злого, которое тебе пришлось пожинать и которое было посеяно твоей упрямой волей…».

Господь хочет спасения каждого человека – и Кристин успевает перед смертью совершить благое дело: спасти ребёнка, которого собирались принести в жертву по языческому обряду; буквально в следующую минуту она валится в чумной горячке. Есть известная аграфа: «В чём застану, в том и судить буду», – и последнее, что совершила Кристин в земной жизни, – спасла невинную душу.

***

За роман «Кристин, дочь Лавранса» Сигрид Унсет получила Нобелевскую премию по литературе – «за совершенное описание норвежского Средневековья». Главную героиню Кристин любят представлять эмансипированной женщиной, пошедшей наперекор традиционным устоям – но если посмотреть глубже, разве не дорого обошлось ей это своеволие? И нельзя ли назвать Лавранса и Рагнфрид более счастливыми людьми, чем ту, которая вырвала себе желанную долю и потом омывала её слезами до самой смерти? «Совершенное описание» этой доли, возможно, в гораздо большей степени достойно Нобелевской премии.