«А, поп! Бей его!»

Священник Валериан Васильевич Ефремов с супругой Екатериной Симеоновной и двумя сыновьями: Борисом (сидит) и Евгением (стоит). Острогожск, ок. 1906 г. Фото из семейного архива Ефремовых-Щербаковых. Предоставлено правнучкой сщмч. Валериана Ефремова – Людмилой Георгиевной Щербаковой. В Лазареву субботу — 14 (27) апреля 1918 г. — станица Кагальницкая подверглась налету отряда красногвардейцев во главе с «профессиональной революционеркой» М.Г. Никифоровой^[1], прибывшей на Дон из Александровского^[2] уезда Екатеринославской губернии и действовавшей в составе советских войск под руководством Верховного Главнокомандующего советскими войсками Юга России, народного комиссара В.А. Антонова-Овсеенко (1883–1938)^[3].

Красногвардейцы сожгли дотла деревянную Димитриевскую церковь на станичном кладбище, а ее настоятеля священника Валериана Ефремова и его несовершеннолетнего сына-гимназиста Бориса, 14 лет от роду, ученика 4-го класса классической гимназии, расстреляли^[4]. Тела убийцы хоронить не разрешили^[5].

Как следует из отчета^[6] Донской епархиальной комиссии, работавшей после отступления^[7] из Задонья советских войск летом 1918 г. над сбором сведений и установлением ущерба, нанесенного красногвардейцами донским церквям и духовенству, семья о. Валериана Ефремова: супруга Екатерина Симеоновна и четверо малолетних детей (Евгений 13 лет; Зоя 12 лет; Елена 9 лет; София 4 года) остались в чем были на улице, так как все их имущество было также сожжено и разграблено красногвардейцами после расправы над батюшкой и его старшим сыном Борисом 14/27 апреля 1918 г. Средствами к жизни для них являлась получаемая из Епархиальной кассы пенсия в сумме 300 рублей. Других доходов у них не было. Крайне нуждались в получении материальной помощи. Сумма понесенных семьей священника Валериана Ефремова убытков оценивалась приблизительно в 30 тысяч рублей. Его семья имела нужду во многом: от верхней одежды и нижнего белья до пищи. Жила милостью его бывшего прихода. Его вдова была назначена просфорней к обоим Кагальницким молитвенным домам.

Так как вскоре после произведенного погрома Кагальницкой красногвардейский отряд вынужден был её покинуть (на Святую Пасху 1918 г. – 22 апреля (5 мая)^[8], тела были преданы земле на местном станичном кладбище^[9], где о. Валериан служил священником последние 8 месяцев своей земной жизни^[10].

О том, что убийство иерея о. Валериана Ефремова и его сына Бориса было не случайностью, а осознанным актом богоборчества со стороны убийц, свидетельствует, кроме прочего, личность их командира – М.Г. Никифоровой («Маруси»), которая ещё в самом начале своей революционной деятельности во главе боевиков совершила вооруженное нападение и ограбление дома священника в городе Старобельске в 1907-м г. (Старобельское дело^[11]), а закончила массовым разрушением церквей и расправами над священниками в годы Гражданской войны^[12].

Вот, как описывает произошедшее в Кагальницкой со слов её жителей-очевидцев потомственный русский журналист и издатель, писатель Борис Алексеевич Суворин^[13]:

«Большевизм нам дал женщину-разбойника, удивительную так называемую Марусю Никифорову. Она была легендарна по своей жестокости и влиянию на свою шайку. Каким-то образом ей удалось собрать вокруг себя озверевших людей, и с ними она выкидывала удивительные вещи. Я был в одной донской станице (в Кагальницкой) вскоре после ее разгрома Марусей. Она выжгла ее и сожгла обе церкви. Одну, деревянную, она сожгла дотла; другую, каменную, она не могла сжечь. Тогда она приказала набить церковь соломой, полила ее керосином и выжгла всю внутренность ее, так что купол обвалился, и осталась изувеченная колокольня и обгоревшие стены. Я видел эту ужасную церковь. Во время пожара, как рассказывали мне старики, Маруся безумствовала. Все казаки перед наступлением большевиков покинули станицу (это было во время весеннего донского восстания 1918 года), остались лишь женщины, дети и старики. Священника одной церкви она расстреляла, а когда горела каменная церковь, эта фурия, некрасивая, толстая, ходила с папиросой в зубах и нагайкой разгоняла толпу женщин, сбежавшихся тушить пожар храма.

— Что перепугались, девки, что ваш публичный дом горит, — приговаривала она. Я не смею, конечно, повторять те выражения, которыми она пользовалась».

Кроме того, сохранилось свидетельство непосредственного участника тех событий – Куцова Егора Степановича, служившего красногвардейцем в отряде М.Г. Никифоровой («Маруси») во время её налёта на Кагальницкую в апреле 1918 г., пересказанное его сыном – Куцовым Александром Егоровичем^[14] из села Новобатайск^[15]:

«В годы Гражданской войны через село в ст. Кагальницкую из села Самарское прошел отряд атаманши Маруськи. В станице этот отряд немало бед принес казакам: им были уничтожены целые семьи, разграблены жилища местных жителей. Кагальничане решили, что люди, принесшие им столько бед, появились из Новобатайска. Разъяренные казаки собрали свое войско и решили стереть с лица земли село Новобатайское. Узнав об этом, новобатайчане пришли в ужас. Решено было встретить казачий отряд мирным крестным ходом во главе со священником. Женщины и дети несли иконы, процессия вышла за село. А в это время кагальничане на конях неслись по степи в сторону нашего села. Неожиданно перед отрядом появилась женщина. Рассказывают, что ростом она была выше обычного. Казаки вначале не обратили на нее внимания, они скакали быстро, но она постоянно оказывалась впереди них и лицом к отряду. Это очень удивило мужчин. Вдруг, перед самым селом женщина исчезла. Казаки подъехали к реке, спешились, чтобы напиться воды из криницы^[16]. И тут они увидели плавающую в воде икону Божьей Матери. Это еще больше озадачило кагальничан. Они решили вытащить икону из воды, но она как бы не давалась. Тут подошла процессия новобатайчан. Они без труда взяли икону. Кагальницкие казаки решили, что это знак свыше, чтобы они не трогали села и его жителей. Обескураженные, они повернули назад своих коней. А икона хранилась в церкви Вознесения^[17]. С нее было сделано немало копий».

Дети священника Валериана и Екатерины Ефремовых: Зоя, Евгений, Елена и Борис (слева направо). Около 1910 г. Фото из семейного архива Ефремовых-Щербаковых. Е.С. Куцов свидетельствует^[18], что служба в отряде М.Г. Никифоровой («Маруси») приравнивалась к службе в Красной армии, о чем бойцам выдавался соответствующий документ. Другие участники тех событий, революционные военачальники В.А. Антонов-Овсеенко^[19], А.Е. Снесарев^[20], Н.И. Махно^[21], также подтверждают, что в апреле 1918 г. данное подразделение являлось боевой единицей Красной армии, действовавшей на Дону.

Антихристианский характер действий отряда М.Г. Никифоровой в Задонье подтверждается также и публикациями в местной донской прессе того времени.

Так, в ростовской газете «Приазовский край» № 54 за 24 мая (6 июня) 1918 г. на втором листе опубликованы заметки из записной книжки корреспондента Сергея Сватикова^[22] под заголовком «Среди догорающего пожара...»^[23]. С.Г. Сватиков совершил в мае 1918 г. поездку из Ростова-на-Дону в штаб Добровольческой армии, располагавшийся тогда в Задонье — в станице Мечетинской (рядом со станицей Кагальницкой — около 25 километров). В своей заметке он пишет:

«Едем на лошадях в станицу Мечетинскую. Всходы — неважные, мало дождей было. Возница, старый казак, рассказывает о большевистских днях в окрестных станицах. Бранит иногородних: землю казачью переделить хотели, над религией издевались, казаков хотели в рабов превратить».

Священник второй кагальницкой Покровской церкви о. Аристарх Григорьевский, переживший налёт отряда «Маруси» на станицу в апреле 1918 г., так описывает^[24] в «Опросном листе причта Константино-Еленинской (Покровской) церкви Кагальницкой станицы от 21 мая 1919 г.» расправу над иереем Валерианом Ефремовым и его сыном Борисом:

«Во время второго вторжения в станицу большевиков 21^[25] апреля 1918 г. ими зверски расстреляны священник Димитриевской церкви этой станицы Валериан Ефремов с сыном Борисом 15^[26] л[ет]. При встрече на улице станицы со священником Ефремовым большевик воскликнул: — ‟А! — поп! поп! — они только говорят – Господи помилуй, а сами на колокольнях ставят пулемёты — бей его!” И расстреляли вместе с сыном, который защищал отца».

Естественно, что ни на каких «колокольнях ставить пулемёты» о. Валериан Ефремов не мог, так как в станице Кагальницкой, где он служил с августа 1917 г., боевые действия не велись до мая 1918 г.

Кроме того, о. Аристарх Григорьевский свидетельствует^[27] о тех кощунствах и глумлениях над христианской верой, которые совершались в церкви нападавшими на Кагальницкую в апреле 1918 г.:

«Во время 2-го вторжения большевиков 21 апреля 1918 г. они сожгли Покровский кирпичный храм, и сожгли с имуществом и архивом, и от пожара остались целы только окна, стены храма и колокола. В это же время они сожгли и Димитриевский храм этой же станицы, от которого остался только фундамент. {…} Во время первого вступления большевиков в станицу 15 апреля 1918 г. они в Покровском храме взломали замки, похитили церковные суммы и церковные свечи 7 п[удов]. Производили выстрелы в иконы иконостаса, а Св[ятые] Дары, облачения и сосуды разбросали по полу в алтарях, а в главном алтаре на полу были брошены бутылки от церковного вина, которое они попили, и куски колбасы и коробки от консервов».

Мемориал «Всем за веру Христову пострадавшим на Донской земле в ХХ веке»

Приведенные выше свидетельства подтверждают, что нападавшие на Кагальницкую в апреле 1918 г. не «просто грабили и убивали», а осознанно боролись против Христа: против Его Церкви, сжигая храмы, против Его пастырей, расстреливая священника и его сына, глумились над Его Телом и над Его Кровью, попирая в алтаре Святые Дары ногами, над Его Святыми образами, расстреливая иконы в главном иконостасе. Священник Валериан Ефремов был убит нападавшими за то, что являлся Его пастырем, а его сын Борис — за то, что вступился за отца-священника. Убийцы знали, кто перед ними, — и именно поэтому убили! Как и в случае с ростовским священником о. Константином Верецким (1874–1918), канонизированным в чине священномученика определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 15 октября 2018 года.

Священник Валериан Ефремов был убит за то, что являлся пастырем, а его сын Борис — за то, что вступился за отца-священника

Решением митрополита Ростовского и Новочеркасского Меркурия в августе 2017 г. имена иерея Валериана Ефремова и его сына Бориса включены в церковный синодик Донской митрополии для их ежегодного поминовения в дни празднования Собора Новомучеников и Исповедников Церкви Русской, а также в другие поминальные дни^[28].

В городе Пролетарске^[29] Ростовской области, на площади перед храмом Святых мучеников Флора и Лавра, летом 2018 г. попечением Фонда имени священника Илии Попова было завершено строительство мемориала «Всем за веру Христову пострадавшим на Донской земле в ХХ веке», где размещена также плита с именем кагальницкого священника Валериана Васильевича Ефремова^[30].