«И как можно было от этой красоты отказаться?»

У историков есть термин «монашеская колонизация России». В XIV веке и позднее подвижники шли в безлюдные места, селились в лесах для уединенной молитвы. К ним сходились ученики, строились монастыри. Миряне, привлеченные благодатью новых обителей, строили рядом с ними свои жилища, так возникали посады, города – и пустые прежде места на окраинах Руси становились ее органичной частью. Если там жили языческие племена и народы, приобщались к культуре православной страны и они – мирно, без насилия. Так, не огнем и мечом и не стремлением к наживе, прирастала Россия, а поиском Бога, чистоты и свободы духа. Сегодня в нашей стране появилась новая «пустыня» – обезлюдевшие места, где еще полвека назад стояли деревни и села. Кое-где на этих местах сохранились храмы. Может быть, эти храмы и есть семя возрождения русской глубинки?

Мы сидим на лавочке перед храмом Архангела Михаила, венчающим собой небольшой холм. Вокруг – простор полей и лесов, почти неезженый проселок... и полное безлюдье. Даже не верится, что каких-то 40 лет назад здесь кипела жизнь: дышало и трудилось село Зарубинки, а по церковным праздникам съезжался на службы народ. Мой собеседник – иеромонах Феодосий, настоятель храма и духовник небольшой монашеской общинки, собравшейся вокруг него.

Храм Архангела Михаила в Зарубинках

– Сто лет назад здесь был центр деревни: школа, почта, сады, дома, – рассказывает батюшка. – В Зарубинках проживало около 1500 человек. В приход храма Архангела Михаила входило несколько деревень. Он был открыт почти все годы советской власти: какое-то время от Смоленска до Витебска было всего две действующих церкви, и одна из них – наша. Хотя, конечно, гонения были и здесь. Первого настоятеля, построившего храм, отца Иоанна, расстреляли. В конце 1930-х сняли и невесть куда увезли колокола, разобрали колокольню, которую было видно за 20 километров. Я застал людей, которые помнили ее: им было за 90 лет, когда мы начали возрождать храм. Потом – запрещали красить внутренние церковные стены в светлые цвета, заставляли добавлять в известку сажу, чтобы в храме было темно и мрачно. Когда я приехал, стены были окрашены черной эмалью, нам пришлось приложить немало усилий, чтобы отбить ее. А про 1980-е годы старожилы вспоминают, что в колхозе им не препятствовали ходить в церковь: видимо, в то время руководство было более лояльным, и храм становился центром бурной и радостной жизни. До сих пор к нам приезжает много людей, которых здесь крестили, приводили на службы ребятишками. Но скончался последний настоятель, отец Виктор, а нового назначить не позволили. Церковь Архангела Михаила приписали к Казанскому храму в Каспле, и стали здесь служить дважды в год – на престольные праздники. Потом опустело и село: кто уехал в город, кто отошел в вечность. Дома разобрали и вывезли, остались одни фундаменты.

В храме

– Как же вышло, что храм вновь возрождается?

– Видимо, таков Промысл Божий. Недаром в строительстве этого храма участвовали и святой праведный Иоанн Кронштадтский, и Царь-мученик Николай Александрович, – отмолили. И людям он был нужен: когда я впервые приехал сюда, скамья, на которой мы с вами сидим, уже стояла здесь. Ее поставили, когда храм был закрыт – потому что были те, кто приезжал сюда: посидеть, помолиться, подумать, полюбоваться простором. И получить от Господа утешение и помощь.

– Как вы начали служить в Зарубинках?

– Я служил в Сафоново, это тоже Смоленская область. Так случилось, что пришлось переводиться, а поскольку свободных приходов на тот момент не было, я собирался перебраться на служение в Беларусь, где родился. Получил благословение священноначалия, уже даже вещи собрал. Но... документы мои где-то затерялись. Я два месяца прождал, но так и не попал туда, куда думал. Про Зарубинки я тогда даже не слышал. И вдруг меня вызвал наш митрополит и попросил остаться в епархии, предложив посмотреть этот храм. Владыка сказал: «Батюшка, съездите, посмотрите, там очень нужен священник, храм красивый, большой, но около 30 лет стоит закрытым...». И пообещал, если не понравится, дать другой приход. Мы с ближайшими прихожанами, можно сказать, духовными друзьями, сели в машину и поехали в Зарубинки. Это произошло 8 марта 2018 года, еще лежал глубокий снег. Приехали и увидели эту красоту. И как можно было его не взять? Второй храм я даже не поехал смотреть: первый – от Бога, первое благословение владыки.

Иеромонах Феодосий (Хоменя)

– Не страшно было?

– Сомнений не возникало: «Тяжело, как мы будем»... Потом уже появился вопрос: как жить? Конечно, было страшновато, непонятно, с чего начинать.

В храме было около 20 градусов мороза. Валенки, тулупы, руки примерзали к Чаше

В тот самый первый раз мы даже не смогли попасть внутрь храма, только обошли его вокруг, по колено в снегу. 11 марта я получил указ на настоятельство. Мы взяли тряпки, веники, ведра и приехали убираться. Люди из окрестных деревень узнали, что в Зарубинках наконец-то появился священник, и пришли помогать. Они были очень рады. И уже в ближайшее воскресенье мы служили литургию, хотя в храме было около 20 градусов мороза. Валенки, тулупы, руки примерзали к Чаше... Но никто не болел. Так мы отслужили весь Великий пост – в холодном центральном приделе, без отопления. С собой привозили кипяток в термосах. Отслужили и Пасху: согрели печью-буржуйкой малый придел, он у нас отделен стеной, отправили туда всех ребятишек, чтобы не замерзли... А на Троицкую родительскую субботу произошел трогательный случай, после которого просто нельзя было не восстанавливать этот храм. На кладбище приехало много людей – помянуть родных. Я служил панихиду. В храм зашла бабушка, горько заплакала, подошла ко мне и встала передо мной на колени. Она сказала: «Мы очень благодарим Господа, что наша церковь наконец-то действует! Мы не могли даже мечтать об этом, что здесь еще будет жизнь!» Как раз с этого времени у нас начались большие ремонтные работы, которые не прекращаются по сей день.

– За эти годы, наверное, сделано немало?

– Слава Богу. Мы отремонтировали придел в честь иконы Божией Матери «Одигитрия» и стали там служить. Затем перекрыли часть крыш, которые находились в наиболее аварийном состоянии. В обоих алтарях в кровлях зияли огромные дыры, сверху на престолы сыпался вековой мусор, было страшно, что он попадет в Чашу при совершении литургии. Сами престолы тоже находились в ужасном состоянии. Мы заменили прогнившие потолочные балки, крыши над алтарями, приобрели самую необходимую утварь. Правящий архиерей пожертвовал нам Чашу и дискос – и мы вспомнили, что при основании храма Чашу и дискос для него тоже дал местный владыка! Вот такие исторические параллели! Также нам пожертвовали облачения, плащаницу, книги. Первое время было очень тяжело, особенно зимой. Служили почти без прихожан. По сути, весь ремонт, который удалось сделать, сделан нашими руками – отца Владимира, сейчас он уже священник, а начинал прихожанином, и моими. Мы почти никого не нанимали, поскольку не было средств. По ходу учились, как делать стропила, как крыть крышу. Вынесли несколько тонн мусора с чердаков, где жили птицы. Ведрами спускали вниз помет, палки, перья... Слава Богу!

У храма Архангела Михаила. В центре настоятель, о. Феодосий – А как получилось, что при храме собирается монашеская община?

– Я не думал, что в Зарубинках будет монастырь. Но со временем возникла мысль, что надо как-то обеспечить, чтобы здесь была жизнь, люди. Потому что мы можем отреставрировать храм, в него будут приезжать из Смоленска, из окрестных деревень – но потом он опять опустеет, потому что священнику с семьей здесь жить очень тяжело: ближайшая школа в 15 километрах, магазина нет... Не каждая спутница жизни захочет поехать в такую местность. Поэтому я предложил владыке создать здесь скит, и он благословил. У меня к тому времени были помощницы, которые хотели принять монашество: кто-то свечи продавал, кто-то полы мыл в храме. Поэтому у нас сразу появилось пять сестер, ждут поступления в общину еще три. Прошлой весной совершили первые постриги: монахиня Михаила и три инокини – Марфа, Нина и Фекла. Сестры несут послушание на кухне, в храме, коровнике и молочном цеху. Я по мере возможностей помогаю им. Каждый в общине при своем послушании, а главное послушание – это служба. У нас такой устав, что все сестры обязаны быть на богослужении. Труд важен, но молитва – не менее. У монаха два крыла, два весла: молитва и труд. Если одно не будет действовать – нас станет сносить в сторону, плыть прямо не получится. Поэтому у нас есть время и труду, и молитве, и отдыху.

– Хозяйство дает возможность жить в этой глуши?

– И жить, и понемножку зарабатывать на ремонт храма. У нас с сестрами 8 коров, куры, поросята, пасека, сад. Мы выкопали пруд, запустили в него карпов. Делаем сыры, лепим пельмени, готовим сырники, тушенку, колбасы на продажу – все натуральное, людям очень нравится. Я занимаюсь хозяйством, животными, освоил сыроделие.

– Сколько людей бывает на богослужениях в вашем храме?

– Зимой мы часто молимся одни: сестры и я. Летом по воскресеньям бывает человек 20–25. У нас два престольных праздника. В день иконы Пресвятой Богородицы «Одигитрия», 10 августа, собирается 200–300 человек. Это очень древний обычай – особо чтить этот образ именно в Зарубинках. Люди приезжают из Москвы, Петербурга, Беларуси и, конечно, из Смоленска. В день Архангела Михаила и на Пасху у нас собирается человек по 100.

Диакон (ныне священник) Владимир Чепуров – Какой у вас распорядок?

– Зимой литургия раза 3–4 в неделю, а летом – каждый день. Ежедневно совершаем утреннее правило, полунощницу, часы, вечерню, утреню, монашеское правило. В будни, когда нет приезжих, службы начинаем по-разному: то в 7, то в 8 утра – как управимся со скотом. Стараемся жить по монастырскому уставу. Кроме меня, у нас теперь есть еще два священника и диакон. Отец Владимир, помимо служения, трудится на строительстве, а иерей Виталий и диакон Александр в будни работают в миру. Отец Виталий преподает математику и информатику, а отец Александр – врач. В выходные они совершают служение: отец Александр – в Зарубинках, а отец Виталий – на нашем небольшом подворье, храме-часовне Великомученика Георгия Победоносца в г. Рудня. У отца Владимира, нашего второго священника, замечательная супруга: они приняли решение, что ее зарплаты хватит им на пропитание, а он послужит Господу на возрождении храма и служении в нем. Конечно, когда есть такая возможность, я стараюсь дать отцам, сколько возможно, – хотя бы на бензин.

Иерейская хиротония диакона Владимира Чепурова

– Вы упомянули, что в строительстве храма Архангела Михаила участвовали Царь-мученик Николай и праведный Иоанн Кронштадтский. Расскажите, пожалуйста, его историю.

– Наш храм построили в начале ХХ века, в 1905–1913 годах, так что скоро ему исполнится 120 лет. До этого церкви в Зарубинках не было, ближайшая находилась в селе Иньково. Это был старинный, XVII века, деревянный храм. Он обветшал и был разобран. А поскольку Зарубинки на тот момент были более развитым населенным пунктом, строить новую церковь решили здесь. Из старой сюда перенесли иконы, утварь, плащаницу. Храм решили сделать большим: 42 метра в длину и 22 в ширину, высота его центрального купола составляет 35 метров, а колокольня у нас была пятиярусная, 42 метра.

За благословением на строительство настоятель поехал к святому праведному Иоанну Кронштадтскому

За благословением на строительство настоятель, отец Иоанн, поехал к святому праведному Иоанну Кронштадтскому. «Всероссийский батюшка» не только благословил, но и дал денег на фундамент – его пожертвование стало первым вкладом в строительство. Большую помощь оказал и Государь Николай Александрович II. Сохранились сведения, что он пожаловал 1000 золотых рублей, причем не просто на храм, а на то, чтобы построить в Зарубинках кирпичный завод – благо, здесь очень хорошая глина. На месте карьера теперь находится живописное озеро. Из местного кирпича и построили церковь – нашу и еще одну, храм Казанской иконы Божией Матери в селе Каспля. Кстати, в Каспле добывали гранит и делали из него мощные блоки – из них и сложили фундамент нашего храма, такого я больше нигде не видел. Вот так основательно, практично подошли к строительству. Местные жители тоже приняли самое активное участие в сборе: они все вместе решили жертвовать по рублю с домохозяйства в год – это была немалая сумма, пока будет строиться храм. Конечно, люди зажиточные жертвовали и больше. На храм пошло 600 000 кирпичей.

Кирпич для храма делали здесь же, на специально построенном заводе – Куда же делось красивое старинное убранство храма?

– Когда он остался без священника, все разворовали. Супруга последнего настоятеля рассказывала, что за 1987 год церковь грабили 7 раз. Воры забегали, хватали икону и бежали прочь. Она – старенькая, больная – ничем не могла помешать им, а батюшка и вовсе лежал парализованным после инсульта. Он пролежал так два года и в 1989-м скончался. Они жили в домике возле храма. Многие старожилы их помнят. Когда я приехал в 2018-м году, храм находился в плачевном состоянии: он был просто пустым. Не было ни икон, ни утвари, только скопившийся за много лет мусор.

– На стенах храма я вижу мазки цемента – словно замазывали какие-то выбоины. Что это?

– Следы от пуль и снарядов. Во время Великой Отечественной войны здесь шли ожесточенные бои. Поскольку храм Архангела Михаила находится на возвышенности, по-военному – на высоте, он стал их эпицентром. Мы находили здесь и линзы от пуль, и даже немецкие монеты 1941 года выпуска.

Храм находился в плачевном состоянии: не было ни икон, ни утвари, только скопившийся за много лет мусор

Следы от обстрелов кое-где очень большие, эти «раны» и замазаны цементом. Кстати, вероятно, храм в те годы спасло то, что перед войной у него разобрали колокольню: если бы она была, то наверняка стала бы огневой точкой, с нее было бы удобно обстреливать округу. А значит, церковное здание снесли бы с лица земли. Эти места политы кровью наших солдат и в 1941-м, и в 1812-м году. Недалеко от нас есть памятник героям войны с французами. Мы планируем поставить рядом с ним поклонный крест.

– Что бы вы сказали тем, кто сомневается, стоит ли восстанавливать храмы в глухих селах?

– В каждом храме есть престол, на котором совершалась самая великая Тайна на Земле – тайна Божественной Евхаристии. По преданию, у церковного престола стоит Ангел-Хранитель храма и скорбит, если на нем не служится литургия. Поэтому хотелось бы, чтобы даже в разрушенных, поруганных храмах хотя бы раз в году совершалось богослужение, и их Ангелы радовались бы вместе с нами. Возрождение святынь – это возрождение наших душ, нашей страны, наших жизней. Пусть в церкви молится 2, 3 человека – но Господь сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). А у нас, к счастью, уже и службы регулярные, и людей не двое-трое.

Монастырь молится за весь мир, ночью и днем. Здесь совершается молитва за воинов, за мир, за благодетелей, за почивших

А главное, монастырь молится за весь мир, ночью и днем. Здесь совершается молитва за воинов, за мир, за благодетелей, за почивших... У Бога нет мертвых, у Него все живы – и в молитве мы обретаем единство с теми поколениями людей, которые жили в этих опустевших ныне – может быть, на время? – селах. Возрождая храм, возрождаемся и мы сами. На Божественной литургии держится мир. Пока совершается литургия – мир стоит. А здесь, на западном рубеже России, в наше непростое время молитва особенно нужна.

– У вас случались чудеса?

– Первое чудо произошло, когда нам надо было приобрести штукатурку и шпатлевку для ремонта в Одигитриевском приделе, а средств не было даже на бензин. Я сидел на этой лавочке и думал, что делать. Молился: «Господи, нам так нужно, что же делать?» И буквально на следующий день к нам приехала женщина из Смоленска и говорит: «Батюшка, чем вам помочь?» Я попросил штукатурные материалы. Она сама съездила в город и привезла нам необходимое. Я возрадовался: «Господи, Ты меня услышал!» Далее – окна: 32 окна, высотой по 3 метра каждое. Я подсчитал, что если ставить по одному окну за полгода, мы их заменим за 16 лет. Но нашлись люди, благодаря которым мы сделали это за 2 года. Разве это не чудо? Последнее чудо – это когда благодаря Фонду Архангела Михаила мы приобрели кресты на купола. Мы не знали, куда обратиться за помощью. Фонд взялся помочь, рассказал о нас, люди со всей России стали жертвовать – и за полгода собралась необходимая сумма. А сейчас мы потихоньку делаем новые купола для храма, и Фонд собирает средства на крышу для четверика – центральной части храма. Ее очень важно заменить, потому что кровля обветшала, и когда дует сильный ветер, она даже приподнимается, грозит сорваться. Чудес очень много, то, что мы живем, – это уже чудо! Я сердечно благодарю всех, кто помог нашему храму, и кто еще будет помогать!

Монахиня Михаила: «Все, чего бы хотелось женщине, я получила, теперь Господь привел меня в монастырь»

Монахиня Михаила Мы побеседовали и с монахиней Михаилой, старшей сестрой общинки. Немолодая женщина улыбается тихой доброй улыбкой. Я спрашиваю, как она пришла к монашеству.

– Все происходит постепенно. Я не думала о монашестве, но когда умер муж, стала посещать храм, потом отправилась в паломничество на Соловки. Я просто ходила по острову – и испытывала такое ощущение, какого до тех пор у меня никогда не было. Потом стала помогать за свечным ящиком в храме города Рудня, где я жила. Зародилось желание поступить в монастырь, но думала, что в моем возрасте едва ли примут. Думала, буду жить в миру, рядом с храмом, как Бог дает. Но вот – Господь привел в монастырь! В миру у меня все замечательно: я всю жизнь проработала воспитателем, как хотела. У меня есть сын, внучка, они меня навещают. Все, чего бы хотелось женщине, я там получила, а теперь Господь меня привел в монастырь.

– Вы как-то были связаны с Зарубинками до того, как стать здесь монахиней?

– Моя мама родом из деревни, которая находилась в 4 километрах от Зарубинок. В этом храме я впервые в жизни причащалась, когда мне было 6 лет. Мы приезжали на лето, и прабабушка водила нас в церковь, мы стояли на службах. Помнится, идя в храм, мы переходили речку. Обувь и нарядную одежду несли с собой, а здесь мыли ножки, одевались и заходили в храм. В нем была икона Усекновения главы Иоанна Предтечи. Я почему-то все время стояла около нее, она меня словно притягивала. Помню коленопреклоненные молитвы на Троицу. Мы, дети, начинали отвлекаться, смотреть по сторонам, переглядываться, а прабабушка нас налево-направо пригибала к земле. У храма по праздникам проводились ярмарки, собиралось множество народу: взрослые, дети. На Пасху играли крашеными яйцами, было веселье. У нас в колхозе в храм ходить не запрещали, у нас все открыто посещали службы: и дедушка, и бабушка. Это было в 1980-е годы. Храм был ухоженный, иконы накрыты рушниками, народу был полный храм.