Смоленск в годы войны (1941–1943 гг.)

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: – Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.

Константин Симонов, 1941 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Смоленск называют западными воротами России, ключ от которых в течение веков попеременно переходил из рук в руки. С древности город стоял на пути, который вел вглубь страны, к её сердцу – Москве. Смоленская дорога видела и дипломатов, и купцов, и завоевателей. В Отечественную войну 1812 года по ней в два конца – к Москве со славой победителей и домой с позором гонимых грабителей и насильников – прошла многоязыкая «Великая армия» объединенной Европы под предводительством Наполеона Бонапарта^[1]. В Великую Отечественную войну 1941–1945 гг. этот путь – туда и обратно – повторили войска другого «объединителя Европы» и претендента на мировое господство Адольфа Гитлера.

С древности Смоленск стоял на пути, который вел вглубь страны, к её сердцу – Москве

Долгий путь к Победе складывался из длинной череды начавшихся 22 июня 1941 года приграничных боев, больших и малых сражений. Смоленску выпало испытать всё из возможного: отчаянную оборону, отступление Красной армии, жестокую оккупацию, бои за его освобождение.

Согласно плану «молниеносной войны» с СССР, Адольф Гитлер рассчитывал уже к 7 августа 1941 года взять Москву, а к октябрю закончить войну. На направлении главного удара германской армии стоял Смоленск, открывавший путь к столице страны. Смоленское оборонительное сражение 1941 года сорвало планы гитлеровского блицкрига, героическая борьба смоленских партизан в тылу врага два года оттягивала на себя силы захватчиков, рвавшихся к Москве, а освобождение Красной армией Смоленска 25 сентября 1943 года открывало ей кратчайший путь на Берлин.

Этот день празднуется как День освобождения Смоленщины от немецко-фашистских захватчиков.

Памятный знак в честь освобождения г. Смоленска и Смоленской области в 1943 г. На граните надпись: «В сентябре 1943 года войска Западного и Калининского фронтов освободили Смоленскую область от немецко-фашистских захватчиков. Вечная слава героям!»

ГОРЬКОЕ ЛЕТО 1941 ГОДА

С самого начала Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года немецкие войска быстро продвигались на восток, стремясь до наступления осени захватить Москву (согласно приказу Гитлера – к 7 августа). Главным препятствием на их пути стал Смоленск, поэтому и стратегическая операция по противодействию захватчикам на этом направлении получила наименование «Смоленское сражение». Как и большинство битв начала войны, это сражение протекало трагически – с окружениями и большими потерями.

Первые авианалеты врага на Смоленск происходили уже 24–26 июня 1941 года, но массированной бомбардировке город подвергся в ночь с 28 на 29 июня.

«Бомбардировка началась внезапно, когда мы спали, – вспоминает жительница Смоленска, которой в 1941 году было четыре года. – Разбудил нас какой-то непонятный грохот и дикий устрашающий вой. Красные облака пожара осветили нашу квартиру… Из окна квартиры мы видели огненный пламень от горевших домов. В небе носились самолеты, которые разрушали и зажигали здания. В этот день я впервые услышала грозное слово “война”. Мне не по-детски вдруг стало ясно, что наступило что-то очень страшное… Мы полусонные и полуголые на всякий случай от страха выбежали из квартиры на улицу… Это было наше спасение. Наш дом вдруг начал гореть и разрушаться. Спасая свою жизнь, мы побежали сломя голову, не зная куда. Бежали под грохот бомб и зловещий вой самолетов. Людей прибывало, и все куда-то бежали. Негде было спрятаться. Падали стены, крыши, возникали ямы от взрывов бомб. Осколки снарядов косили бежавших. Бежали от страха дети и старики. Крик и стон раненых детей и мирных жителей смолян. Крик, стон и вой… Над головами с оглушительным грохотом носились бомбардировщики и сбрасывали на нас бомбы… Запах черного дыма был невыносимым. Дышать было трудно, но мы бежали и бежали…»^[2]

На город было сброшено 2000 зажигательных и 100 тяжелых фугасных бомб, разрушена его центральная часть, сгорело свыше 600 жилых домов. В результате авианалетов в течение июня-июля были разрушены и сгорели все жилые дома северо-восточной части Смоленска, значительно пострадали и другие районы. Затем город подвергся еще большему разрушению вследствие артиллерийских обстрелов^[3].

На город было сброшено 2000 зажигательных бомб, разрушена его центральная часть, сгорело свыше 600 жилых домов

Отступавшие из приграничных районов разрозненные и ослабленные боями части советских войск отводились в тыл для переформирования, а на их место прибывали новые. К моменту подхода врага они еще не успели в полном составе выдвинуться на рубежи обороны и потому были вынуждены вести бои в труднейших условиях на неподготовленных позициях, уступая противнику в живой силе и технике. В течение двух месяцев, с 10 июля по 10 сентября, ожесточенные бои продолжались на огромной территории в 600–650 км по фронту и 200–250 км в глубину.

Смоленская оборонительная операция, 10 июля – 10 сентября 1941 г.

После череды тяжелых уличных боев и контрнаступлений с попыткой отбить Смоленск у ворвавшегося в него врага советские войска 28 июля полностью оставили город. Руководивший обороной Смоленска генерал-лейтенант М.Ф. Лукин писал, что подразделения его армии «исчерпали все свои возможности для сопротивления врагу»:

«В дивизиях оставалось буквально по две-три сотни людей [от 6–7 тыс.чел. – В.Н.], у которых уже не было ни гранат, ни патронов… Поэтому я отдал приказ оставить Смоленск»^[4].

Смоленское сражение. Август 1941 г. Советские танки Т-26 в наступлении

Однако оставление Смоленска не стало окончанием всего Смоленского сражения. Уже 30 июля 1941 года Главное командование вермахта приказало группе армий «Центр» основными силами перейти к обороне. Советские войска провели еще ряд наступательных операций. Так, в начале сентября советские войска осуществили успешный контрудар под Ельней. Именно здесь родилась советская гвардия! За массовый героизм, мужество личного состава, высокое воинское мастерство, проявленные в ходе кровопролитных боёв Смоленского сражения, приказом Наркома Обороны Союза ССР от 18 сентября 1941 года четыре стрелковые дивизии были переименованы в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 4-ю гвардейские. Тяжёлые бои восточнее Смоленска продолжались до сентября включительно. Только 10 сентября Красная армия перешла на Смоленском направлении к обороне, завершив огромное по размаху и напряжению Смоленское сражение.

Советские пулеметчики 20-й армии Резервного фронта сдерживают немецкое наступление на восток вдоль Днепра. Окрестности Дорогобужа, Смоленская область, 1 сентября 1941 г.

Битва за Смоленск, в ходе которой немцы не смогли окружить и уничтожить основные силы Красной армии западнее Днепра, стала важным этапом по срыву продвижения немецких войск на Москву, что означало стратегический успех Красной армии.

Однако советские войска понесли тяжёлый урон. В целом в Смоленском сражении за июль – сентябрь 1941 года безвозвратные потери (убитыми, раненными и пленными) составили 480 000 человек, санитарные потери – 270 000 человек^[5]. Значительными были и потери немецких войск. К концу августа моторизованные и танковые дивизии лишились половины личного состава и материальной части, а общие потери вермахта составили 250 000 человек^[6].

СМОЛЕНСК В ОККУПАЦИИ, 1941–1943 ГГ.

Захваченный город сразу же подвергся разграблению:

«…30 июля 1941 года Смоленск, по рассказам жителей, был полностью взят… Картина была жуткая: дымились пожарища, по улицам валялись трупы бойцов и гражданского населения… По Витебскому шоссе день и ночь двигались немецкие полчища: машины, танки, моторизованная пехота. Немцы шныряли по всему городу – взламывали двери в оставшихся домах, забирали или разбивали вещи…», – записывает в дневнике подпольщик Сергей Иванович Красновский, работавший в дни оккупации врачом недалеко от города в Красном бору^[7].

Немецкий порядок

Со временем в городе установился относительный порядок, но это был немецкий порядок! Оккупацию Смоленска немецкая пропаганда преподносила жителям как дарование им свободы. Рупорами немецкой пропаганды были русскоязычные радио, газеты «Новый путь», «Колокол» и журнал «Новый путь», агитационные плакаты.

Оккупацию Смоленска немецкая пропаганда преподносила жителям как дарование им свободы

Некоторые послабления были действительно сделаны. Так, были восстановлены частные кустарные промыслы, разрешен, говоря современным языком, малый бизнес (мастерские, пекарни и т.п.). Но сами немцы за эти услуги не платили.

• «Если же с них владелец мастерской спрашивает марки или им покажется дорого, то они просто набьют морду и уйдут».
• «Я не касаюсь грабежей, производимых немцами над русским населением, ибо грабежи стали обычным явлением, и они никого не удивляют», – пишет очевидец^[8].

Также немцы разрешили открыть церкви и возобновить православное богослужение. В первом же распоряжении по г. Смоленску, подписанным Главнокомандующим германской армией, был специальный пункт «О вероисповедании», в котором говорилось:

«В результате освобождения народов Советского Союза от большевистского гнета населению дается право свободного и открытого богослужения без различия вероисповедания. Для этой цели народу разрешается использовать церкви, молитвенные дома и церковные здания».

Однако в этом же документе население обязывалось к ремонту и содержанию дорог и мостов, обработке сельскохозяйственных земель, соблюдению комендантского часа, сдаче оружия, выдаче красноармейцев и проч. Был там и особый пункт №8, в котором говорилось:

«Все евреи обоих полов обязаны носить на обоих рукавах белую повязку с шестиконечной звездой Давида»^[9].

Немецкие солдаты возле Рыночной площади оккупированного Смоленска. Вид на Соборную Гору с Успенским собором. 1942 г.

Дорожные указатели в оккупированном Смоленске. На заднем плане видны купола Успенского собора. 1942 г.

Гражданским начальником города (бургомистром) стал адвокат Б.Г. Меньшагин, который издавал приказы, публиковал отчеты о работе гражданской администрации. Ко второй годовщине оккупации 10 августа 1943 года в газете была напечатана его хвалебная статья об успехах городского хозяйства и построения новой жизни. В частности говорилось,

что «очень неплохо работают городские больницы и амбулатории, и заболевшие жители не только города, но и прилегающих районов, имеют полную возможность получить квалифицированную медицинскую помощь и надлежащий больничный уход»^[10].

Для русских медицинское обслуживание стало платным, а Смоленск был превращен захватчиками в город тыловых госпиталей для своих раненых

В действительности для русских медицинское обслуживание стало платным, а Смоленск был превращен захватчиками в город тыловых госпиталей для своих раненых. Врач-подпольщик С.И. Красновский пишет:

«…Опять в Смоленск я прибыл в октябре 1941-го. Мне бросилось в глаза обилие военных госпиталей и возле каждого госпиталя – масса крестов над могилами погибших немецких солдат… Особенно много раненых немецких солдат было в смоленских госпиталях в период с января по февраль 1942 года».

Немецкие санитарные машины на вокзале оккупированного Смоленска

Немецкое военное кладбище в оккупированном Смоленске

С.И. Красновскому довелось увидеть и госпиталь для пленных красноармейцев:

«В здании школы милиции был русский госпиталь. Мне удалось пройти в русский госпиталь. Увиденная картина могла довести до сумасшествия. Наши раненые красноармейцы валялись на полу без повязок, пол залит кровью, испражнениями. Гораздо было бы человечнее оставлять раненого умирать на поле боя без всякой помощи, чем та помощь, которая им якобы оказывается немцами. Но это была политика, ибо часть населения говорила: “Смотрите, у немцев даже для русских госпиталь есть”»^[11].

На самом деле «русский госпиталь» представлял собой лагерь, в котором был создан режим для истребления больных и раненых

На самом деле «русский госпиталь» представлял собой лагерь для военнопленных и гражданских лиц, в котором был создан режим для систематического истребления больных и раненых. Здание не имело стекол в оконных проемах, зимой не отапливалось, коек, постельных принадлежностей и другого необходимого инвентаря не было. Поэтому с 20 июля 1941 года по 25 сентября 1943 года в нем погибло более 25 тысяч человек^[12].

Адольф Гитлер и командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ганс Гюнтер фон Клюге на территории ставки Гитлера «Беренхалле» («Медвежья берлога») в Красном Бору под Смоленском, март 1943 г.

Фельдмаршал Г.Г. фон Клюге с адъютантом Филиппом Файхером фон Безелагер (справа). Красный Бор под Смоленском (находящаяся здесь ставка Гитлера фактически использовалась как ставка группы армий «Центр»)

Русских граждан принуждали работать на оккупантов в городе и области, а часть отправляли в Германию. По приказу немецкой комендатуры все трудоспособные граждане от 14 до 60 лет были обязаны пройти регистрацию на бирже труда и работать. Уклоняющиеся объявлялись саботажниками и подвергались наказанию по законам военного времени. В оккупированном городе на 1 мая 1942 года осталось 24 тысяч жителей (в довоенном 1939 году было 157 тыс.). На действующих предприятиях и в городском управлении была занята лишь небольшая часть горожан. Остальные использовались как чернорабочие на разборке разрушенных зданий, ремонте дорог, расчистке снега зимой и т.п. Оплата труда была очень низкой, и ее не хватало даже на питание. Жители вынуждены были менять на еду личные вещи. Медицинское обслуживание стало платным, кроме того все горожане от 16 до 60 лет были обязаны платить годовой налог. Крестьяне были обложены высоким денежным налогом (военным и поземельным) и обязательными поставками продовольствия с каждого двора. Кроме того 60% нового урожая также нужно было сдавать оккупантам^[13].

Колхозы были переименованы в общинные хозяйства, а на их собственность (землю, скот, постройки) появились претенденты из числа немецких помещиков.

Советские беженцы на улице оккупированного Смоленска

Немцами были введены телесные наказания на предприятиях для рабочих и в школах для учащихся

Немцами были введены телесные наказания на предприятиях для рабочих^[14] и в школах для учащихся (после войны было установлено, что им подверглись ¾ детей). Учителей идеологически обрабатывали в нужном захватчикам духе. Для разъяснения нацистской идеологии оккупационные власти создали группу лекторов, которые выезжали в районы области для проведения специальных семинаров с учителями^[15].

Общее впечатление о «цивилизованных европейцах», «принесших свободу порабощенному русскому народу», складывалось удручающее. С.И. Красновский записывает в дневнике:

«Наряду с внешним блеском и чистотой каждый немец представляет из себя варвара и дикаря. Он может с тобой разговаривать, а затем ни с того ни с сего тут же с улыбочкой тебя пристрелить. Таких случаев в Смоленске уже было немало. Не стесняясь присутствия женщин, будет выполнять естественные потребности. Каждый из них убеждён, что он является высшим существом по сравнению с русскими».

Немецкие офицеры были убеждены, что «в самом деле, являются освободителями народов и что война вызвана мировым господством евреев. Переубедить немцев в противном нет никакой возможности – сразу хватаются за тесак или за оружие…»^[16]

Партизанское движение

Оказавшись под оккупацией, многие смоляне не покорились врагу и организовали вооруженное сопротивление захватчикам. В Смоленской области – в немецком тылу – действовали многочисленные партизанские отряды, а также специально заброшенные в тыл регулярные части Красной армии. Существовали даже свободные от немцев партизанские районы, в которых партизаны создали такую сильную линию обороны, что фашисты не могли ее взломать даже при поддержке танков.

Чтение текста партизанской клятвы в отряде под Смоленском

В партизанские отряды выступали «девушки и мальчики 1923–1925 года рождения», – рассказывает жительница Смоленской области А.Ф. Азарова^[17] (т.е. в 1942 г., о котором идет речь, им было 17–19 лет).

Для того чтобы люди знали правду о событиях в стране, на оккупированную территорию с самолетов сбрасывали листовки и советские газеты

Для того чтобы люди знали правду о событиях на фронте и в стране, на оккупированную территорию с самолетов сбрасывали листовки и советские газеты. Немцы вели жестокую, но безуспешную борьбу с партизанами и жестоко карали горожан и сельских жителей за любое подозрение в связи с ними и сочувствие Красной армии. Один мальчик в Смоленске подобрал где-то советские листовки, принес их домой и отдал матери. Когда об этом узнали немцы, то женщину и мальчика сразу же повесили^[18].

Об «охоте за партизанами» – изматывающей и жестокой борьбе с «преступниками» – немецкие солдаты писали близким в своих письмах. Охота за партизанами заключалась в уничтожении сел, скота, продовольствия, а часто и самого населения – в зависимости от приказа.

«Мы все еще в бесконечном лесу и кочуем из одного места на другое, – сообщает обер-ефрейтор Брандман. – Когда мы уходим из населенного пункта, мы сжигаем его дотла и угоняем весь скот; все для того, чтобы там не могли продержаться партизаны»^[19].

При этом одни солдаты сожалели о собственной жестокости, а другие – об излишнем милосердии, но и те, и другие выполняли приказы своего командования. Ефрейтор Баннинг пишет возлюбленной:

«Охота за партизанами продолжается. Но их находится все меньше и меньше. Гражданское население плачет и кричит о чем-то. Если бы дело шло по мне, надо бы их всех перебить так, как это делалось в прошлом году…»^[20]

Зверства «цивилизаторов»

В 2003 году к 60-летию освобождения Смоленска от немецко-фашистских захватчиков была издана книга с подборкой рассекреченных архивных документов о злодеяниях оккупантов на смоленской земле. Названием для книги послужила строчка из песни В. Высоцкого: «Все судьбы в единую слиты…» В книгу вошли акты, справки, докладные записки, донесения подпольщиков и партизан, переводы захваченных ими писем немецких солдат, показания чудом выживших, свидетельства очевидцев о расстрелах военнопленных красноармейцев, сожжении деревень, планомерном уничтожении целых районов Смоленской области вместе с жителями.

Даже простое чтение документов комиссий, ведших расследования зверств оккупантов, больно ранит сердце.

«Каждое слово документов кричит о горе, об ужасах и нечеловеческих муках. Услышьте их! Увидьте людей, которых ведут на расстрел, которых сжигают в деревнях, над которыми издеваются в лагерях…» – восклицают составители этой книги народной скорби^[21].

Выше уже приводились некоторые факты из нее. Дополним их другими свидетельствами.

Немецко-фашистские захватчики не щадили ни партизан, ни мирное население, ни военнопленных. По отношению к последним немцы вели себя особенно бесчеловечно.

Пленные красноармейцы, захваченные 4-й армией вермахта в боях за Смоленск, на сборном пункте. Авг., 1941 г.

В ходе Смоленского сражения в немецком плену оказались сотни тысяч красноармейцев. Для них были организованы десятки лагерей во всех районах области. Часто их убивали на марше или прямо в городе.

Массовые убийства военнопленных были совершены в самом Смоленске уже в октябре 1941 года. В ночь на 20 октября и затем в течение дня на главных улицах города – Московской, Советской, Дзержинской, Рославльском и Киевском шоссе и других – «немецкие захватчики расстреляли не менее 5000 человек пленных бойцов и командиров Красной армии». Из показаний свидетелей:

«Пленных бойцов и командиров Красной армии немцы ночью гнали через город Смоленск… В центре города немцы устроили расстрел военнопленных. Всю ночь были слышны выстрелы из автоматов и душераздирающие крики о помощи… Рано утром я вышла посмотреть… На протяжении примерно 2-х километров по всей Советской улице и далее по обеим сторонам дороги лежали трупы с разбитыми головами и обезображенными лицами. Около здания Сбербанка на Советской улице стояли две большие грузовые немецкие автомашины, нагруженные выше кузовов трупами военнопленных, расстрелянных немцами, кровь из автомашин стекала на тротуар и дорогу, где стояли лужи крови. Подбор трупов и погрузку на автомашины производили русские военнопленные».

Гитлеровцы избивали истощенных обессиленных людей прикладами и расстреливали в упор

Гитлеровцы избивали истощенных обессиленных людей прикладами и расстреливали в упор. После освобождения города в Сосновском саду (около крепостной стены в центре города) была обнаружена «могила размером 55х5 м, во дворе Дома Красной армии трупы были зарыты в окоп размером 20 х 3 метра»^[22].

Подобное повторилось и в следующем месяце, свидетельствует С.И. Красновский^[23].

Колонна пленных красноармейцев

Страшный «комбинат по уничтожению людей» был создан фашистами уже 20 июля 1941 года на окраине Смоленска на Краснинском шоссе в бывших военных складах №105 с филиалом на территории Нарвских казарм. Это концлагерь №126 – «место величайших злодеяний немецкого фашизма по истреблению советских граждан».

Условия в лагере почти не оставляли шансов выжить. «Большой» лагерь представлял собою ряд сараев с выбитыми стеклами, частью без дверей, с протекающими крышами, без печей, потолков и полов, внутрь которых проникала вода, снег и холодный ветер.

«Заключенные располагались на земляном полу, постельные принадлежности или хотя бы солома отсутствовали. Вместо нормальной вместимости помещений в 3–4 тысячи человек, немцы загоняли туда до 30 000 человек. <…> Земляной пол настолько был размешан, что ноги утопали в грязи по голенища. Военнопленные спали друг на друге в три яруса. Когда начались морозы, то спавшие внизу военнопленные замерзали в грязи, а одежда постоянно примерзала к земле. Освещения в бараках никакого не было. Естественные надобности военнопленные отправляли здесь же, в бараках. Ночью в бараках стоял смрад, стоны больных и раненых, которых было много среди военнопленных. Никакой медицинской помощи совершенно никому не оказывалось… Больные тифом и дизентерией, раненые находились вместе со здоровыми, последние заражались…»

Немецкие солдаты рядом с лагерем советских военнопленных в районе Смоленска

Нечеловеческие условия содержания и питания обуславливали высокую заболеваемость и смертность. При этом заключенные должны были обязательно работать. На третий день после невыхода на работу больных отравляли или расстреливали.

На третий день после невыхода на работу больных отравляли или расстреливали

«От истощения на почве голода, от эпидемий тифа и дизентерии, замерзания, изнурительных работ и кровавого фашистского террора в лагере за время его существования с 20 июля 1941 года по 25 сентября 1943 года погибло 60 тысяч человек бойцов и командиров Красной армии»^[24].

Военнопленных использовали на самых тяжелых работах и часто уничтожали по их окончании.

Так, «в августе 1942 года многие военнопленные в городе Смоленске были мобилизованы на возведение укрепленных рубежей и по окончании этой работы все расстреляны»^[25].

Один из многочисленных «лагерей смерти» был создан гитлеровцами в древнем русском городе Вязьма. В акте, составленном уцелевшими жителями города в 1943 году, говорится:

«…с осени 1941 года до мая 1942 года военнопленные совсем не получали хлеба. Их кормили один раз в сутки болтушкой из протухшей картофельной муки. <…> Немцы постоянно пытали военнопленных голодом и жаждой. Военнопленные использовались немцами на оборонительных работах. Их заставляли рыть окопы, блиндажи. Тяжелые грузы на телегах перевозились военнопленными, запряженными вместо лошадей. Отстающих и обессилевших расстреливали»^[26].

Той же практики немцы следовали и в других лагерях.

Гитлеровцы целенаправленно убивали военнопленных на этапах. Дорогой смерти для многих стал марш из Вязьмы в Смоленск: из 15 тысяч человек живыми дошли только 2 тысячи. Всего «в Смоленских лагерях истреблено не менее 115 тысяч военнопленных, в Рославльском – 120 тысяч, Вяземском – 15 тысяч, Сычевском – 3 тысячи, Дорогобужском – свыше 1800 человек и т. д.»^[27].

Часто гражданских лиц помещали в лагеря для военнопленных с той же целью – для изощренного издевательства и уничтожения. В Смоленском концлагере №126 содержалось и гражданское население из окружающих районов, которое было заключено в лагерь за поддержку партизанского движения и саботаж мероприятий немецко-фашистских властей. Условия содержания этой части заключенных были еще хуже – «продовольствием они не снабжались и должны были жить за счет передач родственников»^[28].

Одновременно с организацией лагерей для военнопленных и гражданских лиц гитлеровцы занялись рассовой чисткой, для чего создали еврейские гетто в самом Смоленске и в области в городах Велиж, Рославль, Рудня, Сычевка, поселке Монастырщина, местечках Хиславичи, Любачиви, Усвяты^[29].

Как сообщают документы, «исключительно зверски» было уничтожено все еврейское население Смоленска. Евреев переселили в гетто, устроенное в поселке Садки. 16 июля 1942 года, ко второй годовщине захвата Смоленска, немцы вывозили евреев из гетто на специальных машинах-душегубках за Гедеоновку.

«За время рейса в машину пускались ядовитые газы. За Гедеоновкой зверски убитых сваливали в ров. Всего убито около 1500 евреев мужчин, женщин, стариков и детей»^[30].

Та же участь постигла и другие гетто.

Русское население также считалось захватчиками расово неполноценным в сравнении с «истинными европейцами» – французами, голландцами, датчанами и т.п. – и потому подлежало или «использованию» (отправка на принудительные работы в Германию), или уничтожению.

Так, согласно документам:

«Общее число убитых и замученных советских граждан в городе Вязьме превышает 30 тысяч человек… Оставшихся живыми немцы насильственно угоняли на фашистскую каторгу в Германию. Угнано все оставшееся трудоспособное население с 13 до 60 лет. В городе Вязьма осталось не более 2000 человек, скрывавшихся от зверств фашистских извергов в землянках, ямах и на развалинах, на окраинах города и в соседних лесах»^[31].

Оккупанты не щадили ни грудных детей, ни их матерей. В одном из актов говорится:

Всех жителей деревни вывели к сараю и заставили вырыть яму. Мужчин и женщин расстреляли, а детей живьем засыпали землей

«Захватив город Смоленск, гитлеровцы установили режим кровавого террора, производили массовые расстрелы мирных жителей… В конце апреля 1942 года гитлеровские солдаты истребили почти все население деревни Александровская. Всех жителей деревни вывели к сараю и заставили вырыть яму. Мужчин и женщин расстреляли, а детей живьем засыпали землей. Всего истребили 185 человек»^[32].

В другом документе сказано:

«В Каспле немцы расстреляли 1 и 4 июля 1942 года 235 человек местных жителей… Расстрел производили группами раздетых нагих людей. Часть людей выбросили в ямы живыми, облили бензином и сожгли. Детей расстреливали на руках матерей»^[33].

Молитва перед расстрелом

Вот еще один документ – о ликвидации хутора Титово в Духовщинском районе Смоленской области 28 мая 1942 года. Гитлеровцы сожгли все дома и согнали на край деревни ее жителей – 108 человек. Расстреливали в противотанковом рве из автоматов в упор разрывными пулями. Добивали из пулеметов и гранатометов. Убивали стариков и многодетных матерей.

Даты, факты, названия населенных пунктов, сухие числа человеческих потерь… За ними стоят живые люди со своими судьбами: радостями, заботами, скорбями… Проводы на фронт мужей и сыновей, их обещание защитить родных от лютого врага, горечь поражений и отступления, ужас и отчаяние беззащитных женщин и детей перед всевластьем и бесчеловечной жестокостью оккупантов… Что мы знаем о них – погибших, убиенных, пропавших без вести? О некоторых до нас дошли имена и возраст.

Пожилая женщина у сгоревших останков родных, убитых фашистами при отступлении из деревни Большево Смоленской области

На хуторе Титово погибли:

СЕЛЕЗНЁВА Алёна – 60 лет и ее дети: Мария – 22 года, Алексей – 18 лет, Иван –15 лет, Зинаида – 13 лет;

КОТОВА Матрёна – 40 лет и ее дети: Коля – 14 лет, Анастасия – 11 лет, Витя – 5 лет.

А вот в списках бабушка с дочерью и внуками;

ЛАДНОВА Анна – 50 лет, дочь Акулина – 30 лет, её сын грудной ребенок и дочь – 3 года.

От всего хутора чудом уцелело семь человек: их, тяжело раненных, завалило трупами односельчан. С их слов описана сцена расстрела:

«Стоны раненых, крики обезумевших матерей, малолетних детей сплетались с автоматными очередями, разрывом гранат и смехом гитлеровских бандитов, похожим на рёв диких зверей»^[34].

Зверствовали не только немцы и финны (да, побывали здесь и они), но и ставшими чужими «свои». Имена этих иуд документы тоже сохранили:

«В поселке Всходы, по соседству с гестапо, в отдельном здании располагался так называемый “секретный отдел”. Немцы содержали там специалиста-палача, являвшегося одновременно их переводчиком. Население сейчас с дрожью в голосе называет его имя – дядя Костя. Этим именем пугали детей, боялись этого имени и взрослые»^[35].

Дети Смоленщины, оставшиеся без родителей. 1943 г.

Отступая на запад, гитлеровцы использовали тактику выжженной земли

Отступая на запад, гитлеровцы использовали тактику выжженной земли: по приказу немецкого командования специальные подразделения взрывали промышленные предприятия и крупные здания, разрушали школы, клубы, библиотеки, сжигали жилые дома в районных центрах и селах… Целые районы области обезлюдели.

• «…Во многих местах они [немцы] превратили большие пространства в “зону пустыни”, – сообщает документ. – За период оккупации (по данным актов, предоставленных в Чрезвычайную Государственную комиссию) немецкие изверги расстреляли, повесили, сожгли и закопали живыми, отравили ядом и в душегубках, взорвали на минных полях, замучили в застенках гестапо 87 026 мирных советских граждан от грудных детей до глубоких стариков и 257 723 военнопленных бойцов и командиров Красной армии, увели в немецкое рабство 81 682 советских граждан…».
• «Массовое истребление людей учинили немецкие изверги в городах областного подчинения – Смоленске, Вязьме, Рославле и Ярцеве, где погибло 47 060 мирных граждан»^[36].
• «…Немецко-фашистские оккупанты полностью разрушили города Смоленск, Вязьму, Ярцево, Белый, Велиж, Дорогобуж, Рудню, рабочие поселки Издешково, Сафоново, Думиничи, Полотняный Завод. Сильно разрушены города: Рославль, Гжатск, Духовщина, Ельня, Медынь, Сычевка, Юхнов. <…> В городе Смоленске захватчики уничтожили 82% всех зданий (6550 из 7969). При этом уничтожены наиболее крупные здания. Взорвана электростанция, разрушен водопровод… Уничтожено 26 зданий больниц и амбулаторий, 33 школы, здания детских учреждений, 31 здание высших и средних учебных заведений по подготовке кадров, 107 промышленных предприятий…»^[37]

В 28 районах Смоленской области немцами полностью сожжены 2265 сел и деревень^[38].

Захватчики старались уничтожить и историческую память русского народа: сжигали библиотеки, уничтожили или вывезли культурные ценности, повредили Смоленскую крепостную стену и две башни, разрушили церкви – памятники древнего церковного зодчества XII– XVII веков.

«Из зданий религиозного культа уцелел только собор», – сообщают нам документы^[39].

Как и французы в 1812 году, гитлеровцы не церемонились с православными храмами и верой «туземцев».

Как и французы в 1812 году, гитлеровцы не церемонились с православными храмами и верой «туземцев»

В Вязьме «немецкие варвары надругались над религиозными чувствами верующих и над историческими памятниками русского народа. В Троицкой церкви, имеющей историческое значение, немцы устроили скотобойню, в Пятницкой церкви – конюшню. Из 14 церквей города 13 взорваны и сожжены. Среди них архитектурные памятники старины: Богородицкая, Введенская, Ямская церкви и женский монастырь. Кафедральный собор, построенный в память освобождения от наполеоновского нашествия 1812 года, был заминирован немцами и подготовлен к уничтожению… Древний русский город Вязьма полностью уничтожен»^[40].

Вид Успенского собора с немецкого самолета (трофейное фото)

Сохранился, пусть и с утратами, Смоленский кремль. Чудом уцелел – не был взорван или разбомблен – и знаменитый Успенский собор, но хранившаяся в нем древняя чудотворная икона Смоленской Божией Матери бесследно исчезла.

ОСВОБОЖДЕНИЕ СМОЛЕНСКА, 1943 ГОД

Освобождение Смоленска от гитлеровцев было частью стратегической наступательной операции двух фронтов – Западного и Калининского. В честь великого русского полководца эта операция получила наименование «Суворов» и проходила с 7 августа по 2 октября 1943 года. В рамках данной операции были проведены Спас-Деменская, Ельнинско-Дорогобужская, Духовщинско-Демидовская и Смоленско-Рославльская фронтовые наступательные операции.

Смоленская наступательная операция, 7 августа – 2 октября 1943 г.

Местность между Днепром и Западной Двиной германское командование называло «Смоленскими воротами». Этот район был относительно недалеко от Москвы. С его потерей немцы лишались удобных аэродромов и возможности бомбить столицу нашей страны, а для Красной армии открывался путь в Белоруссию. Кроме того, удерживая в своих руках рубеж Киров – Спас-Деменск – Ярцево и Велиж, немецкие войска находились всего в 250–300 км от Москвы, создавая для нее серьезную угрозу. Поэтому германское командование придавало большое значение удержанию «Смоленских ворот» и создало мощную глубокоэшелонированную оборону. За время оккупации этих районов вражеские войска руками военнопленных и гражданского населения создали мощные оборонительные позиции, состоявшие из 5 оборонительных полос общей глубиной до 100–130 км, которые составили центральную часть так называемого «Восточного вала». Многие города – Духовщина, Ярцево, Дорогобуж, Ельня, Спас-Деменск, Демидов, Смоленск и Рославль и др. – были превращены в мощные узлы сопротивления и подготовлены к круговой обороне, а подступы к ним прикрыты проволочными заграждениями и минными полями. Дороги на важнейших направлениях также были заминированы.

Тягач буксирует гаубицу через переправу в Смоленской области

Наши войска были вынуждены наступать в тяжелых условиях лесисто-болотистой местности, мешавшей применению танков и тяжелой артиллерии. К тому же вследствие продолжительных дождей грунтовые дороги стали труднопроходимыми, а небольшие, но многочисленные реки переполнились водой. Снабжение наступающих частей было сильно затруднено, вследствие чего образовался дефицит боеприпасов.

На первом этапе (7–20 августа) войска Западного фронта провели Спас-Деменскую операцию, а войска левого крыла Калининского фронта начали наступление на Духовщину. В ходе второго этапа (21 августа – 6 сентября) войска Западного фронта провели Ельнинско-Дорогобужскую операцию, а войска Калининского фронта продолжали вести Духовщинско-Демидовскую наступательную операцию. На третьем этапе (7 сентября – 2 октября) войска Западного фронта во взаимодействии с войсками Калининского фронта провели Смоленско-Рославльскую операцию. В то же время войска левого крыла Калининского фронта завершили Духовщинско-Демидовскую операцию. Общая глубина Смоленской стратегической наступательной операции составила 200–225 км.

Артиллеристы противотанкового дивизиона поддерживают атаку пехоты на Смоленском направлении

На завершающем этапе операции 20 сентября Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед войсками Западного фронта задачу: развивая наступление, разгромить отходившую группировку противника и 26–27 сентября овладеть Смоленском. 21 сентября войска Калининского фронта взяли мощный узел обороны противника и к 24 сентября вышли на рубеж в 10 км севернее Смоленска. Ударная группировка войск Западного фронта 23 сентября перерезала железную дорогу Смоленск – Рославль, а 24 сентября вышла к реке Сож, охватив группировку противника в районе Смоленска с юга. К этому времени войска 10-й армии ворвались в г. Рославль и завязали уличные бои. К 23 сентября смоленская группировка противника оказалась охваченной с северо-востока и с юго-запада. К вечеру следующего дня наши передовые дивизии вышли на подступы к Смоленску. А в ночь на 26 сентября Смоленск был полностью освобожден от германских захватчиков.

Советские разведчики беседуют со смоленскими жителями. Сентябрь 1943 г.

За победу в операции «Суворов» страна заплатила высокую цену: безвозвратные потери составили более 100 тысяч человек^[41]. В 13 братских захоронениях Смоленска ныне покоится прах более 48 000 человек и почти все они безымянные^[42].

Вступление советских войск в освобожденный Смоленск. Сентябрь 1943 г.

После завершения военных действий советское военное командование приложило все усилия, чтобы наладить в Смоленске нормальную жизнь

После завершения военных действий советское военное командование приложило все усилия, чтобы наладить в Смоленске нормальную жизнь. Пять подвижных электростанций общей мощностью 100 киловатт дали ток в госпиталь, во вновь созданные больницы, городские и областные учреждения. Инженерно-дорожные части Западного фронта навели сначала понтонный, а затем построили высоководный мост. Саперы Сводной инженерно-саперной бригады под командованием подполковника Е.Х. Бондарева очистили город от мин, фугасов, бомб замедленного действия. В короткий срок они обезвредили 5 тысяч взрывоопасных предметов^[43].

Советский сапер на Большой Советской улице в освобожденном Смоленске. Сентябрь 1943 г.

25 сентября 1943 года вместе с передовыми частями армии Западного фронта в родной Смоленск вошел поэт-фронтовик А.Т. Твардовский:

«Первым было впечатление, будто город горел все эти два года. Кварталы заволокло дымом, едкая пыль от взорванных зданий стояла в воздухе».

Поэт Александр Твардовский на пепелище родного дома на хуторе Загорье Смоленской области

Житель Смоленска А.П. Хомич, свидетель и участник борьбы за Смоленск, вспоминает о первом дне освобожденного города:

«Если бы вы видели Смоленск 25 сентября 1943 года, в день его освобождения! Передвигаться по городу было невозможно: всё горело, рвалось, грохотало. На этом самом месте вместо сада – штабеля дров, трупы людей и лошадей. Там, где до войны был льнокомбинат, стояли ряды виселиц. На каждой по нескольку повешенных… Полуразрушенные дома просвечивали выбоинами окон и казались черепами с пустыми глазницами. В дымящихся развалинах люди не узнавали своих домов. Только зубчатые стены Кремля говорили, что это он, наш Смоленск. Обо всем этом вспоминать тяжело, но и забывать ничего нельзя»^[44].

Панорама разрушенного Смоленска после отступления фашистских войск

В том же сентябре 1943 года в Смоленском Успенском соборе пустующее место древней иконы занял ее старинный список, сделанный еще в 1535 году, – чудотворный образ Надвратной иконы Божией Матери Одигитрии.

ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ

После войны Смоленск отстроился заново и трепетно хранит память о своих защитниках, которые стоят на его площадях и в парках, отлитые в бронзе, высеченные в граните…

Памятник партизану, Герою Советского Союза Владимиру Куриленко (1924–1942). Смоленск

В самом центре города у крепостной стены расположен сквер, в котором соединилась благодарная память потомков о защитниках Родины – воинах двух Отечественных войн: 1812 и 1941–1945 годов. Он так и называется – Сквер Памяти героев. Это единство делает смоленский мемориал уникальным. Такого нет даже в Москве, хотя смоленский мемориал Великой Отечественной войны во многом подобен московскому: крепостная стена из кроваво-красного кирпича, Вечный огонь, обелиски городов-героев…

М.А. Егоров принимает Вечный огонь из Москвы, 1968 г.

М.А. Егоров зажигает вечный огонь в Смоленске, 1968 г.

Вечный огонь здесь был зажжен 28 сентября 1968 года, в дни празднования 25-летия освобождения Смоленщины от немецко-фашистских захватчиков. Он был доставлен на бронетранспортёре из Москвы от Могилы Неизвестного солдата. Зажег огонь Герой Советского Союза смолянин М.А. Егоров, водрузивший в 1945 году Знамя Победы над рейхстагом. В 1973 году неподалеку от Сквера был открыт музей «Смоленщина в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов» с диорамой Смоленского сражения 1941 года и другими экспозициями.

Здесь, у стен древнего Смоленского кремля, лежат воины, павшие в боях за освобождение Смоленского края, умершие от ран в городских госпиталях, прославленные воины-смоляне…

Первые двенадцать захоронений офицеров Западного фронта были произведены уже осенью 1943 года. Потом добавились еще – в 1944, 1945, 1947… Сейчас здесь сорок могил, на которых значатся имена солдат, офицеров, партизан. Среди них женщина-танкист, механик-водитель танка «Боевая подруга», построенного на собранные ею средства, Герой Советского Союза гвардии сержант М.В. Октябрьская (1902–1944); юный Герой, партизан Владимир Куриленко (1924–1942); легендарный гвардии старший сержант М.А. Егоров (1923–1975)…

И только одна могила не имеет ни имени, ни дат – это могила Неизвестного солдата. Она символизирует тех безвестных нам воинов, что десятками тысяч лежат в братских захоронениях в смоленской земле. Им тоже установлены памятники – их много на обильно политой кровью земле Смоленщины.

Вечная им память!