Протоиерей Максим Обухов: У Бога нет такого понятия – неполноценный, умственно отсталый

Протоиерей Максим Обухов Год назад после продолжительной болезни отошел ко Господу протоиерей Максим Обухов, клирик храма Мучеников и страстотерпцев Бориса и Глеба в Дегунине г. Москвы.

Отец Максим многим известен как организатор первого Центра кризисной беременности, как защитник жизни. Отсчет работы центра идет с 2000 года. Батюшка – выпускник Первой Московской медицинской академии им. Сеченова по специальности «Фармация».

Мы немало с отцом Максимом делали интервью на разные темы, беседы о защите жизни, недопустимости абортов были главными. Некоторые вопросы и ответы остались за кадром.

– Как быть православной семье, если врачи говорят о высокой вероятности появления больного ребенка?

– У Бога нет такого понятия – неполноценный, умственно отсталый. Бог не делит на сумасшедших и не сумасшедших, нет у Бога деления по критериям здоровья. Какие бы ни были заболевания, отклонения в здоровье, человеческое достоинство сохраняется во всей полноте.

Какие бы ни были заболевания, человеческое достоинство сохраняется во всей полноте

Это важно понимать. Можно лишь говорить об ограниченных возможностях. Например, человек без ноги не может бегать, прыгать. Так же, если у кого-то какие-то психические заболевания, то у него ограниченные мыслительные способности. Но и тот, и другой – человек. Так же, как мы не можем сказать, что кто-то с одной ногой в меньшей степени человек, чем тот, у которого две конечности. Кто умнее или у кого квартира больше и лучше, тот больше человек? Поэтому такая риторика: должен ли жить ребенок с наследственными болезнями, человек с отклонениями, дефектами в здоровье, – для верующих, для Церкви недопустима.

– Лучше отказаться от тестов на генетические заболевания во время беременности?

– Дородовая, пренатальная диагностика оправдана, если она направлена на лечение недугов или подготовку родителей к особому попечению о больном ребенке.

Право на жизнь есть у любого малыша, независимо от врожденных или иных заболеваний

Право на жизнь есть у любого малыша, независимо от врожденных или иных заболеваний. Мы никак не принимаем и не считаемым оправданной дородовую диагностику, которая предполагает аборт.

Методы пренатальной диагностики имеют двойственный характер. Есть желающие определить наследственный недуг на ранних стадиях внутриутробного развития. Но некоторые из этих методов и тестов могут представлять угрозу для жизни ребенка – биопсия хориона или плаценты, амниоцентез или кордоцентез. Порой дородовые исследования являются побуждением к прерыванию зародившейся жизни. Известны случаи, когда на родителей оказывалось давление с целью сделать аборт.

– Чем такое давление вызвано, на ваш взгляд?

– Поставить диагноз, чтобы потом сделать аборт, – это врачебная ошибка. Проблему такая практика не решает. Вся технология направлена на то, чтобы найти и уничтожить. Вот и вся технология. Разве это достижение науки и медицины? А потом говорят: вот, сделано 100 абортов, и из этих 100 случаев попадется десяток детей с серьезными заболеваниями или дефектами. Теперь представьте, что многих можно было вылечить! Но аборт, скажем, стоит 10 тыс. рублей, а операция на сердце – 300 тысяч. Может, ребенок, которого убили за то, что у него порок сердца, был бы гением. Со своим больным сердцем стал бы человеком, который спас бы мир, изобрел бы лекарство от рака. Или был бы сильным молитвенником, или великим ученым, решившим какую-нибудь редкую теорему. А мы его убиваем только потому, что дешевле сделать аборт, чем операцию. Ростовщическая психология – считать деньги на лечение.

– Слышала такое мнение: если женщина умерла в родах, она попадает в рай. Правда ли это?

– Не наше дело решать, кто попадает в рай, а кто нет. Сразу или не сразу.

Не наше дело решать, кто попадает в рай, а кто нет

Но случаи тем не менее бывают. Это опять касается не самих непосредственно родов, потому что сейчас медицина справляется с разными трудными случаями. А есть другие ситуации: тяжелое онкологическое заболевание матери. Женщине предлагают прервать беременность и начать химиотерапию, принимать сильные препараты, которые несовместимы с жизнью ребенка. Мать отказывается от лечения, чтобы сохранить жизнь ребенка, родить его. Сама же умирает от рака. Истории редки, но они были. Здесь Церковь не накладывает на людей принуждения к такому подвигу. Но когда он есть, можем утверждать, что мать осознанно пожертвовала жизнью ради своего ребенка. Конечно, мы верим в то, что это героический поступок, подвиг матери.