«Бойся и люби Бога!»

2 ноября 2024 года исполняется 29 лет со дня преставления преподобноисповедника Гавриила Самтаврийского (Ургебадзе), Христа ради юродивого.

Публикуем главу из новой книги о старце «Один Бог знает, кто такой Габриэл», которая на днях выходит в издательстве «Вольный Странник».

Преподобноисповедник Гавриил Самтаврийский (Ургебадзе). Иллюстрация: монахиня Эмилиана (Цымбаревич) Я всегда боялась отца Габриэла, очень боялась. Вначале не могла подниматься к нему. Доходила до лестницы – и стояла, ждала его выхода. Он всегда выходил и сам вел меня вверх по лестнице. Только происходило все очень искусно. Отец Габриэл выходил якобы за оставленной снаружи кастрюлей, или скамейкой, или за чем‑либо другим. Подобные причины не кончались. Заодно, взглянув на меня, говорил: «Поднимайся!» Так продолжалось на протяжении двух месяцев.

Я все удивлялась – как могли монахини говорить с ним? И тут же находила объяснение: все потому, что они – монахини, между ними натянуты невидимые нити, поэтому им нетрудно общаться с ним. А мне, раз я не монахиня, трудно общаться с отцом Габриэлом.

Я завидовала сестрам, наблюдала за ними, видела силу и величие монашества и свою немощь. Из-за этого мне было обидно. Вот такой был у меня тогда взгляд. Всегда, когда стояла перед отцом Габриэлом, я дрожала от страха. Тогда я не догадывалась, что этот страх шел не от Господа, а скорее от диавола.

Всегда, когда стояла перед отцом Габриэлом, я дрожала от страха. Тогда я не догадывалась, что этот страх шел не от Господа, а скорее от диавола

Однажды я мысленно осудила свою подругу – та из-за страха покинула отца Габриэла. «А я бы ни в коем случае не покинула его!» – сказала я в душе. Я удивлялась: «Как бы сильно я его ни боялась, как могла я покинуть его?»

Однажды случилось следующее. Я сидела в соборе. Спустился отец Габриэл, сел рядом со мной и спросил:

– Ты ведь боишься меня, или нет?

– Да, боюсь! – ответила я твердо.

– Не годится! Неправильно это!

Через некоторое время повернулся ко мне и сказал:

– Вот, сейчас три человека войдут в собор.

И правда, не прошло и пяти минут, как вошли трое.

Он обернулся и сказал с радостью:

– Вот, я же сказал, что трое войдут вместе?

– Да, отец Габриэл!

– А сейчас, еще через некоторое время, опять войдут трое, и потом шестеро вместе выйдут из собора.

Прошло еще немного времени, и трое вместе вошли в собор.

Он снова с радостью обратился ко мне:

– Вот, я же сказал? Как все исполнилось!

Потом шестеро один за другим вышли.

Он опять с детской радостью сказал мне:

– Вот видишь, как сбылось все это?

В душе я подумала: «Что это? Неужели он хвастается, что может предсказывать?»

Он сразу же ответил мне:

– Нет, Кетеван, не хвастаюсь.

Опять продолжил:

– Очень скоро из тех шести один возвратится и убьет меня. Вот, слышишь звук шагов?

Я услышала резкий звук шагов. А он продолжал:

– В дверях вскинет автомат и выстрелит мне прямо в лоб. – Сказав это, он начал плакать. – Пуля попадет в меня и пройдет насквозь. Ты смотри, не напугайся! В тебя она не попадет! Ты будешь спасена. Напиши, пойди и всем расскажи о моем убийстве! Только ты единственная будешь свидетелем этого. Опиши все, ты будешь летописцем. Не бойся, ты спасешься! – плача, продолжал отец Габриэл.

Меня охватил ужасный страх.

– Ведь ты не покинешь меня? Молись, проси Бога, чтобы ты не оставила меня!

Я торопливо встала на колени и стала молить Господа: «Только не сейчас, только не сделай меня свидетелем этого!» Я так испугалась, что хотела бежать из собора. Снова села рядом с ним. В это время открылась дверь. Вошла дама, у которой через плечо висела сумка. Прямо в дверях она сняла ее с плеча. От страха мне показалось, что это автомат, которым она прицелилась в отца Габриэла. Я вскочила и приготовилась бежать.

Тут же отец Габриэл крикнул мне вслед:

– А ведь ты говорила, что не покинешь меня?!

В тот день я получила хороший урок за то, что осудила свою подругу

Мне очень трудно до конца вникнуть в этот факт. Поэтому я сначала думала и не писать о нем, как и о многих других. Я знаю, что в тот день я получила хороший урок за то, что осудила свою подругу. Но не только за осуждение. После того дня я уже не боялась отца Габриэла так, как прежде. Тот, какой‑то неправильный, страх куда‑то исчез. Тот страх, который вкоренился во мне под воздействием злой силы, больше не беспокоил меня. Я уже смело поднималась к отцу Габриэлу, больше не ожидала его выхода, и он сам тоже больше не выходил, чтобы позвать меня наверх. Мне трудно до конца понять этот случай. Для меня это слишком сложно. Как будто в тот день страхом перед Богом отец Габриэл изъял страх, посеянный во мне диаволом. Как будто этим сказал: «Бойся и люби только Бога!»