Святая Пятидесятница

Событие праздника, его эортологическая динамика и этимология названия

Совместно молились апостолы и в десятый день по Вознесении Господа. Внезапно послышался шум, и появились разделяющиеся огненные языки, которые почили на каждом из них. Апостолы исполнились Святого Духа и стали говорить иными языками (см.: Деян. 2: 4).

Надо думать, что этот величайший дар – глоссолалия, – исчерпывающая интерпретация которого, разумеется, невозможна, хотя и предпринято огромное количество попыток, получили не только двенадцать ближайших соратников, но и иные ученики, а также Богоматерь (см. об этом, например, «Беседы на Деяния апостольские» святителя Иоанна Златоуста). Описание говорения языками, различные его осмысления и оценка синхронных реликтов представлены в книге «Толковый Типикон»[1].

Ее автор М.Н. Скабалланович в другом своем труде признается, что о даре языков с несомненностью можно сказать только одно: «С внутренней стороны, по душевному состоянию, языкоговорение было состоянием особенной духовной, глубокой молитвы. В этом состоянии человек говорил непосредственно Богу, с Богом проникал в тайны. Это было состояние религиозного экстаза, за доступность которого ему апостол Павел горячо благодарит Бога. С внешней стороны оно было настолько величественным явлением, вполне достойным Духа Божия, что для самых неверующих было знамением, показывавшим воочию присутствие Самого Божества в собраниях христианских (см.: 1 Кор. 14: 25). Это было состояние самого высокого душевного подъема. Особенно величественно в этом явлении было то, что, несмотря на всю силу чувства, охватывавшего тогда человека, он не терял власти над собою, мог сдерживать и регулировать внешние проявления этого состояния: молчать, пока говорил другой, ожидая своей очереди»[2].

Итак, обретя благодать Святого Духа, последователи учения Христа заговорили на разных языках. Следовательно, когда они вышли из дома и стали обращаться к людям с дерзновенной и пламенной проповедью об истинной вере, представители самых разных народов (а в эти праздничные дни в Иерусалиме было множество паломников из различных стран) без труда понимали их. Те же, кто не знал других языков, кроме арамейского, насмехались над учениками Иисуса и пытались уличить их в опьянении.

Тогда апостол Петр отверг эти обвинения: «Они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня» (Деян. 2: 15). И именно приведенные слова позволяют точно определить, в какое время дня произошло схождение Святого Духа. Это было в 9 часов утра.

Значение снисхождения Святого Духа можно без преувеличения назвать чрезвычайным. Ведь этот день явился подлинным рождением Христовой Церкви. Апостолы впервые отбросили все опасения перед иудейскими старейшинами и первосвященниками и вышли на открытую и бескомпромиссную проповедь распятого и воскресшего Спасителя мира. И богатые плоды не замедлили себя ждать: около трех тысяч человек в первый же день промыслительно приняли крещение во имя Иисуса Христа (см.: Деян. 2: 41).

Так данное событие окончилось полным торжеством Святого Духа над неверующими. Троекратно Иисус Христос даровал ученикам Духа Святого: прежде страдания – неявно (см.: Мф. 10: 20), по Воскресении через дуновение – явственнее (см.: Ин. 20: 22) и теперь послал Его существенно.

Именно поэтому Пятидесятница, конечно, наряду с Пасхой, занимает центральное место в церковном календаре: «Сохранение Пятидесятницы (как, прежде всего, пятидесятидневного периода после Пасхи), каково бы ни было первоначальное литургическое выражение этого праздника, указывает, опять-таки, на христианскую рецепцию определенного понимания года, времени, природных циклов как относящихся к эсхатологической реальности Царства, дарованного людям во Христе… Характерно… утверждение, с одной стороны, что христиане пребывают как бы в постоянной Пятидесятнице (ср. Ориген: “Тот, кто поистине может сказать: "Мы воскресли со Христом" и "Бог прославил нас и посадил одесную с Собою на небе во Христе", – всегда пребывает во времени Пятидесятницы”), и одновременно выделение Пятидесятницы в особый праздник, в особое время года: “Мы празднуем также, – пишет святитель Афанасий Великий, – святые дни Пятидесятницы… указывая на грядущий век… Итак, прибавим семь святых недель Пятидесятницы, радуясь и славя Бога за то, что Он заранее этими днями явил нам радость и вечный покой, уготованные на небе нам и верующим истинно во Христа Иисуса, Господа нашего”»[3].

С этого дня Церковь, созданная не тщетой человеческих толкований и умствований, но Божией волей, непрерывно росла и утверждалась – прежде всего, благодатью Святого Духа. Вероучение о Христе приобрело прочнейшее основание, которое невозможно было поколебать уже ничем. Святая Церковь возносит общее славословие Пресвятой Троице и внушает верующим, чтобы они воспевали «Безначальнаго Отца, и Собезначальнаго Сына, и Соприсносущнаго и Пресвятаго Духа, Троицу Единосущную, Равносильную и Безначальную».

Обратимся к истории праздника Пятидесятницы. Он уходит своими корнями в Ветхий Завет. Согласно книге Исход (см.: Исх. 23: 14–16), в древнем Израиле, помимо многих других, существовали три важнейших праздника: праздник опресноков (в пятнадцатый день первого месяца еврейского календаря), праздник жатвы первых плодов, называемый также праздником седмиц (через пятьдесят дней после Пасхи), и праздник собирания плодов (в конце года).

Праздник седмиц, к которому непосредственно восходит святая Пятидесятница, первоначально отмечался через семь недель после начала жатвы: «Начинай считать семь седмиц с того времени, как появится серп на жатве» (Втор. 16: 9). Потом его дату стали отсчитывать от Пасхи. Определение конкретного дня праздника вызывало ожесточенные разногласия среди иудеев. Так, саддукеи начинали отсчет от первой субботы после первого дня Пасхи (при этом праздник всегда приходился на первый день после субботы). Фарисеи же полагали, что под субботой подразумевается первый день Пасхи, и прибавляли семь недель к следующему дню. В I веке по Р.Х. последняя точка зрения возобладала.

Столетием позже с праздником седмиц (завершающего собрания Пасхи) в иудаизме стало соединяться воспоминание обновления Завета на Синайской горе – через пятьдесят дней по выходе евреев из Египта.

Надо заметить, что термин Пятидесятница – с греческого πεντηх?στη – в раввинистической литературе не встречается, но он известен по памятникам эллинистического иудаизма (так, например, цитаты из 2 Мак. 12: 32; Тов. 2: 1 можно увидеть в «Иудейских древностях» Иосифа Флавия).

Богатая дохристианская традиция рассматриваемого праздника во многом объясняет, почему он хотя и высоко чтился апостолами и другими учениками, но воспринимался ими главным образом как иудейское торжество, посвященное жатве. Об этой амбивалентности свидетельствует, кроме прочих, такой факт: апостол Павел во время своих путешествий не забывал о празднике и старался быть в Иерусалиме в этот день (см.: Деян. 20: 16; 1 Кор. 16: 8).

Древнехристианские источники долгое время (до IV века) не дают ясных сведений об объеме термина Пятидесятница. Он употребляется в одном из двух значений. В большинстве случаев он понимается как пятидесятидневный праздничный период после Пасхи, реже – как праздник последнего дня названного цикла. Притом зачастую эти квалификации невозможно отделить друг от друга даже в пределах одного текста (ср. у Иринея Лионского, Тертуллиана, Евсевия Кесарийского и других[4]).

При многочисленных свидетельствах о рассматриваемом празднике в Африке, Александрии, Кесарии, Малой Азии, тем не менее, в известных сирийских памятниках III–IV веков (в том числе в творениях преподобного Ефрема Сирина) Пятидесятница не упоминается вовсе, несмотря на то, что детально описаны пасхальные торжества.

Событийная и литургическая история Пятидесятницы тесно связана – особенно в первые века существования – с Вознесением. Последнее, как гласят некоторые древние источники (сирийская «Дидаскалия» III века, например), праздновалось – по крайней мере, в отдельных областях – не в сороковой, а в пятидесятый день после Пасхи.

Праздник в православном богослужении

Апостольские постановления содержат следующее предписание: «Отпраздновав Пятидесятницу, празднуйте одну седмицу, а после нее одну седмицу поститесь» (книга 5, глава 20). Кроме того, в данный период возбраняется работать, «потому что тогда пришел Дух Святой, дарованный уверовавшим во Христа» (книга 8, глава 33)[5]. Праздничная неделя после Пятидесятницы хотя и не является формальным попразднством, но говорит об особом положении этого праздника, длившегося целую неделю. Указанная цикличность, однако, была принята не везде.

Так, в Иерусалиме IV столетия уже на следующий день после Пятидесятницы начинался пост.

Но именно в святом городе рассматриваемый праздник был одним из самых значимых в церковном календаре. И потому его отмечали пышно и масштабно. Яркое свидетельство этого находим у паломницы Этерии[6]. В этот день раскрываются в полной мере характерные черты иерусалимского богослужения, обусловленные уникальным положением города. Данному стациональному чину были свойственны различные процессии во время служб или между ними, совершение последований в разных храмах, воспоминание тех или иных событий по возможности на месте, где они осуществлялись: «Праздник в честь Святой Живоначальной Троицы продолжается на Святой Земле, как и подобает, три дня. Это столь длительное церковное торжество здесь объясняется и топографическим положением в Святой Земле достопоклоняемых мест и святынь, с коими связаны воспоминаемые Православной Церковью в эти священные дни события из истории нашего домостроительства в Ветхом и Новом Завете, и некоторыми особыми обстоятельствами позднейшего времени в истории нашей русской колонии в Иерусалиме, и ее миссионерской деятельностью»[7].

Праздничное богослужение Пятидесятницы состояло из ночного бдения, литургии и дневного собрания, которые происходили в храме Воскресения, у Креста, в Мартириуме, на Сионской горе, где читались Деяния апостолов и звучала проповедь, в которой обязательно говорилось о том, что Сионская церковь построена на месте дома, где жили апостолы, а также в церкви на Елеоне (там была расположена пещера, в которой Господь учил ближайших последователей). См. одно из свидетельств А.А. Дмитриевского: «Всенощная совершается под дубом Мамврийским по чину троицкой службы с выходом на литию для благословения хлебов, с величанием, с чтением акафиста Святой Троице по 6-й песни канона и с помазанием елеем. Рано утром, около 5 часов, здесь же, под дубом, на каменном престоле с переносным антиминсом совершается собором во главе с отцом архимандритом торжественная литургия, причем невдалеке от этого места поставленный стол служит жертвенником. Во время малого выхода с Евангелием и во время великого выхода со святыми дарами обходят священный дуб кругом. За литургией многие из паломников приобщаются святых таин. По окончании литургии служится молебен Святой Троице и совершается крестный ход по всему миссийскому владению с осенением крестом и окроплением святой водой на всех четырех сторонах его»[8].

Иначе говоря, дневной богослужебный круг отличался такой насыщенностью, что замыкался только после полуночи.

Более поздние, чем у Этерии, описания (например, армянская редакция иерусалимского Лекционария) дают весьма схожие представления.

Богослужение в Константинополе с VIII века совершалось по так называемому песненному последованию. Типикон Великой Церкви в соответствующем разделе имеет праздничные элементы, что выражается в отмене вечерних и утренних изменяемых антифонов, в пении только трех малых антифонов и сразу «Господи, воззвах». После входа читаются три паримии – те же, что звучат на службе и в настоящее время. В конце вечерни трижды поется тропарь праздника певцами на амвоне со стихами 18-го псалма. После вечерни назначается чтение Апостола вплоть до времени совершения паннихиса.

Утреня совершается на амвоне (что, опять же, говорит о торжественности богослужения). Ее обычные семь изменяемых антифонов отменяются, и сразу после первого (постоянного) антифона полагается песнь пророка Даниила (Дан. 3: 57–88). К стихам Пс. 50 припевается тропарь праздника. После утрени читается слово святителя Григория Богослова на Пятидесятницу «О празднике краткая любомудрствуем».

Между утреней и литургией патриарх совершает таинство крещения, что было древней христианской традицией, о которой писали Тертуллиан, святитель Григорий Богослов и другие.

На литургии устанавливаются праздничные антифоны и чтения Деян. 2: 1–11 и Ин. 7: 37–52; 8: 12, которые приняты и сейчас. Попразднства Пятидесятницы в Типиконе Великой Церкви нет, хотя в будние дни следующей за праздником недели есть несколько особых воспоминаний (архангелов Михаила и Гавриила, Богородицы, Иоакима и Анны), придающих седмице отличительные свойства. Отсутствуют в анализируемом уставе и коленопреклонные молитвы на вечерне Пятидесятницы.

Зато они регламентированы Студийскими уставами. В них празднование Пятидесятницы уже имеет вполне современный вид. Ей предшествует вселенская поминальная суббота. К понедельнику приурочивается воспоминание Святого Духа. И самое главное: вся седмица составляет попразднство Пятидесятницы, а суббота – его отдание.

Так, Студийско-Алексиевский Типикон 1034 года, сохранившийся в славянском переводе – рукописи 70-х годов XII столетия, не предусматривает всенощного бдения. На вечерне предписаны первая кафизма «Блажен муж», на «Господи, воззвах» стихиры на девять (как в любой воскресный день, но здесь стихиры – только празднику). Далее вход и три паримии, на стиховне трижды поется стихира седьмого гласа «Параклита имущее» (в нынешней редакции – «Утешителя имущее»), на «Слава, и ныне» – «Царю Небесный» (шестой глас). После поется тропарь праздника «Благословен еси, Христе Боже наш».

На утрене полагается только первая кафизма, затем (после седальна праздника и чтения слова святителя Григория Богослова) «От юности моея», прокимен и Евангелие праздника (полиелей по этому Типикону не употребляется). В качестве праздничного используется девятое воскресное Евангелие.

В Студийском уставе кодифицируется соответствие недель после Пасхи определенному гласу (по порядку), начиная с первого гласа в неделю Антипасхи. Введенные соотношения проявляются не только в пении текстов Октоиха, но и в том, что на рядовой глас могут быть составлены и некоторые песнопения Триоди. Пятидесятница соответствует седьмому гласу. И на утрени поется канон седьмого гласа. На него, что бывает крайне редко, и сочинил в VIII веке свой канон преподобный Косма Маюмский. Кроме него, поется также канон четвертого гласа – творение преподобного Иоанна Дамаскина.

На хвалитех установлены стихиры четвертого гласа «Преславная днесь» (такие же, как и в современной службе, только о них замечено, что вторая и третья – подобны первой, но, несмотря на некоторые метрические совпадения, это не так), утренние стихиры на стиховне. Славословие не поется.

Литургия включает в себя праздничные антифоны, и вся служба (прокимен, Апостол, аллилуиарий, Евангелие и причастен), разумеется, тоже праздника.

По Иерусалимскому уставу праздничный цикл Пятидесятницы имеет такую же структуру, как и в Студийском кодексе: поминовение усопших в субботу перед Пятидесятницей, шесть дней попразднства с отданием в следующую субботу. День праздника отмечается всенощным бдением, состоящим из великой вечерни с литией и утрени.

Пятидесятница в Русской Православной Церкви: литургико-эортологическая преемственность и переосмысление

В Русской Церкви значение праздника постепенно изменилось, и его стали называть Святой Троицей.

В связи с этим протоиерей Николай Озолин утверждает: «Праздник Пятидесятницы, бывший на месте нынешнего Троичного дня, был праздником исторического, а не открыто онтологического значения. С XIV века на Руси он выявляет свою онтологическую суть… Почитание Духа Утешителя, Надежды Божественной как духовного начала женственности сплетается с циклом представлений Софийных и переносится на последующий за Троицею день – день Духа Святого… Праздник Троицы, нужно полагать, впервые появляется в качестве местного праздника Троицкого собора как чествование “Троицы” Андрея Рублева»[9]. Весьма вероятно, что первоначально Троицын день соотносился в православном праздновании Пятидесятницы со вторым днем праздника, именующимся днем Святого Духа, и понимался как Собор (Синаксис) Сошествия Святого Духа. И «так называемая “Ветхозаветная Троица” становится праздничной иконой этого “понедельника Святой Троицы” на Руси среди учеников преподобного Сергия»[10].

И вообще литургический формуляр Пятидесятницы, которая в соответствии с различными классификациями относится к Господским, переходящим, великим (двунадесятым) праздникам, несмотря на то, что установился в России в русле преемственности, отличается известной спецификой.

Так, вплоть до середины XVII века на Руси, где описываемый праздник мог именоваться еще и словом русалии (относящимся, однако, не к содержанию языческого праздника, как можно было подумать, а к его дате, приходящейся на период Пятидесятницы), в его день не совершалось всенощное бдение. Но вечерню с литией и утреню служили раздельно. После вечерни следовал молебен с каноном Троицы; перед утреней – «полунощница молебном» (то есть по чину обычного молебна) с пением канона Троицы из Октоиха. Вместо троичных тропарей «Достойно есть» устанавливается «Царю Небесный». Вечерня совершается вскоре после отпуста литургии.

В понедельник Святого Духа митрополит служил литургию в Духовом монастыре.

К особенностям службы Пятидесятницы относится то, что сразу же после литургии совершается великая вечерня. На ней читаются три молитвы святителя Василия Великого с коленопреклонением.

Праздник Пятидесятницы имеет шесть дней попразднства. Отдание бывает в следующую субботу.

Для полноты описания необходимо отметить, что седмица по Пятидесятнице, как и Светлая, сплошная (отменяется пост в среду и пятницу). Такое разрешение поста установлено в честь Святого Духа, пришествие Которого празднуется в воскресенье и понедельник, и в честь семи даров Святого Духа и в честь Святой Троицы.

Молитвы коленопреклонения на вечерне Пятидесятницы

Молитвы коленопреклонения на вечерне Пятидесятницы имеют огромное символическое значение, причем как частно эортологическое, так и общебогословское. Они введены в богослужение для того, чтобы сохранить и укрепить верующих в смиренном состоянии, сделать их способными, по примеру апостолов, к целомудреннейшему совершению достойных деяний в честь Святого Духа, а также к принятию бесценных даров благодати Божией (неслучайно прихожане на этой вечерне встают на колени впервые после Пасхи).

Составление указанных молитвословий иногда приписывается святителю Василию Великому, а значит, датируется IV веком.

Нынешняя служба вечерни Пятидесятницы указывает три коленопреклонения с чтением нескольких молитв на каждом из них. В первой из них – «Пречисте, нескверне, безначальне, невидиме, непостижиме, неизследиме», – возносимой Богу Отцу, верующие исповедуют свои грехи, испрашивают прощения их и благодатной небесной помощи против козней вражиих, вторая – «Господи Иисусе Христе Боже наш, мир Твой подавый человеком» – представляет собой прошение дарования Духа Святого, наставляющего и укрепляющего в соблюдении заповедей Божиих для достижения блаженной жизни, в третьей молитве –«Приснотекущий, животный, и просветительный источниче», –обращенной к Сыну Божию, исполнившему все смотрение (домостроительство) спасения человеческого рода, Церковь молится об упокоении усопших.

На первом преклонении читаются две молитвы (первая является собственно молитвой коленопреклонения, вторая же в рамках песненного последования была молитвой первого малого антифона). На втором коленопреклонении положены две молитвы: последняя – молитва второго малого антифона, выписанная в современном Часослове в конце первой части великого повечерия. На третьем коленопреклонении установлены три молитвы, хотя на самом деле их четыре, поскольку вторая – молитва третьего малого антифона до слов «Тебе единаго Истиннаго и Человеколюбца Бога», со слов «Твое бо яко воистину» начинается третья молитва, которая в контексте песненной вечерни этого дня обычно использовалась вместе со следующей как молитва отпуста; четвертая молитва – непосредственно молитва отпуста Константинопольской песненной вечерни (по современному Служебнику, это седьмая светильничная молитва).

Очевидно, что даже в нынешнем виде чинопоследование, претерпевшее за многовековую историю ряд изменений, несет на себе явный отпечаток Константинопольского песненного извода.

Как уже говорилось, коленопреклонные молитвы отсутствуют в Типиконе Великой Церкви.

В древнейших византийских Евхологиях их набор крайне нестабилен. Небезынтересны указания славянского глаголического Евхология X–XI веков, который приводит только молитвы коленопреклонения – первую, третью, четвертую, без каких-либо прибавлений. В более позднее время молитвы коленопреклонения были, по-видимому, индивидуально приспособлены к практике Великой Церкви. В тот же период – с Х столетия – возникают другие варианты совершения вечерни Пятидесятницы, по которым элементы палестинской богослужебной практики смешиваются с уставом песненного последования (Канонарий X–XI вв., Мессинский Типикон, грузинские Евхологии и некоторые другие). В связи с чином коленопреклоненных молитв отдельного замечания требует молитва Святому Духу, приписываемая патриарху Константинопольскому Филофею, со следующим началом: «Царю Небесный, Утешителю, Владыко собезначялныи, съприсносущныи и купносущныи». Она известна по славянским рукописям и печатным изданиям[11]. Так, в сборнике преподобного Кирилла Белозерского она помещается вместо молитвы «Боже великий и вышний» – во время третьего коленопреклонения. В Требнике Петра (Могилы) указывается, что приведенные слова читаются перед молитвой «Боже великий и вышний». Зафиксировано молитвословие и в старопечатных московских Типиконах XVII века. Но в реформированном Уставе 1682 года отсылки на молитву патриарха Филофея были исключены.

Праздник в западной традиции

Ко всенощной службе дня святой Пятидесятницы, как и к празднику Пасхи, обычно приурочивались массовые крещения. И этот обычай до сих пор сохраняется применительно к принимающим крещение взрослым в Римско-Католической Церкви.

В литургии этот праздник по своему значению приравнивается к Пасхе.

Знаменитая золотая секвенция «Гряди, Святой Дух» («Veni, Sancte Spiritus») – гимн, принадлежащий неизвестному автору XIII века, поется во время праздничной мессы Пятидесятницы.

Святоотеческая экзегеза

Троица Ветхозаветная. Преп. Андрей Рублев

Несомненно, что в центре гомилетики Пятидесятницы находится догмат о Троице. Святитель Григорий Нисский говорит: «То, что спасает нас, есть животворящая сила, которой мы веруем под именем Отца и Сына и Святого Духа. Но неспособные к восприятию сей истины вполне, вследствие приключившейся им от душевного глада слабости… приучаются взирать на единое Божество, и в едином Божестве уразумевают единую только силу Отца… Затем… открывается чрез Евангелие и Единородный Сын. После сего предлагается нам совершенная пища для нашего естества – Дух Святый»[12].

Много размышляют святые отцы о даре языков: «Если кто спросит кого-либо из нас: “Ты получил Святого Духа, почему ты не говоришь всеми языками?” – отвечать должно: “Я говорю всеми языками, потому что состою в Церкви, в том теле Христовом, которое говорит всеми языками”. И подлинно, что другое знаменовал тогда Бог, как не то, что, имея Святого Духа, Церковь его будет говорить всеми языками» (блаженный Августин).

Иконография праздника

То, что в Русской Православной Церкви произошло известное смещение эортологического акцента и даже именования праздника, получило интересное отражение в иконографии.

Праздничные ряды иконостаса с XVI века нередко включают икону Троицы на месте праздника Пятидесятницы. Иногда Троица помещена в конце ряда – перед Сошествием Святого Духа (налицо распределение данных икон по двум дням – собственно самого праздника и понедельника Святого Духа). Сравним также следующий факт: чиновник XVII столетия (из Новгородского Софийского собора) предписывает ставить на утрене сразу две иконы праздника на аналой: Святой Троицы и Сошествия Святого Духа. Подобная практика византийской и поствизантийской традициям совершенно неизвестна.