Наместник Архимандрит Пимен (Извеков) и предсказание старца Симеона

Наместник Архимандрит Пимен и старец иеросхимонах Симеон (Желнин)

В это время в Псково-Печерской обители подвизался и старец Симеон (Желнин). Прекрасно описывает свои впечатления от встречи со старцем церковный писатель Р. Днепров:

“Да, время потеряло здесь свою власть. Вот он, слегка согбенный, сухой, вышел из выдолбленной в скале пещерки, своей кельи, прищуренными с темноты глазами окинул пустынный, залитый вечерним светом монастырский двор, с поклоном широко перекрестился перед вратами храма и медленной походкой направился к скамеечке перед широкой железной дугой на цепях, большой клумбой под нею с пышными разноцветными астрами, гладиолусами и бархатно-темными анютиными глазками. На нём черный куколь и мантия с белыми позументами, крестом и адамовой головой. А лицо схимника — лицо необыкновенной мягкости, легкой усталости и доброты — ничем не похоже на лицо аскета в западном понимании этого слова. Длиннопалая старческая рука, мозолистая и вместе с тем мягкая, как бы ищет человеческую голову — утешить, приободрить, приласкать.

Иеросхимонаху Симеону восемьдесят четыре года. Он, по словам его, из “низовых” людей, как, впрочем, и преимущественное большинство иноков,— в миру был столяром-краснодеревцем.

Еще и сейчас в маленьких сенцах перед его кельей стоит верстак и полка под ним полна резцов, долот, стамесок, лекал и точных маленьких фуганков, и в часы, свободные от молитвы, он всегда что-то выпиливает, выдалбливает, вырезывает, подгоняет, сколачивает, склеивает, а тридцать шесть тяжелых каменных, украшенных орнаментом тумб, держащих цепи, которыми опоясаны монастырские колодцы и цветники,— тоже труд его прилежных и неутомимых рук.

Провидцем слывёт у верующих края отец Симеон,— многие его советы в делах — и общественных, и личных, интимных, сложных — сбываются подчас в полной точности.

— Да совсем я не прозорливец, — с легким смущением, с мягкой досадой в голосе говорит он. — Великий дар прозрения дает Господь избранным Его, а тут просто долголетие мое помогает, — зашел в дом раньше других, вот и порядки его лучше знаю. Приходят ко мне люди с горестями своими и сомнениями, а взволнованный человек подобен ребенку, он весь на ладони.

Случилось с человеком несчастье, вот он и точность душевных очей теряет, впадает либо в уныние, либо в дерзость и ожесточение. А я и мирской круг хорошо знаю, и жизнь прожил долгую, и сам Господней силой огражден от бед и соблазнов, и как же мне в меру малых сил моих не поддержать брата моего, спутника на земной дороге, когда он притомился раньше, чем я…

Улыбка ложится на иссеченное морщинами лицо, из-под густых, сильно выступающих вперед бровей живо вспыхивают светлые глаза.

— Всяческой малостью, суетой, неведением, слепотою люди омрачают чудо, — поворачивается он к собеседнику,— дивный дар Господень — человеческую жизнь! Не купишь её, не заработаешь — на, человек, приими награду бесценную!.. Радость, радость, великая радость, — неторопливо протягивает он руку к горящим в закатном солнце золотым рипидам перед куполами собора, к вековым липам наверху, ко всему безмятежью, которым дышит этот тихий час u1091 уходящего дня”[1].

Старец Симеон предсказал архимандриту Пимену о его Архиерейской хиротонии и Патриаршем служении, о чем свидетельствуют некоторые из братии, в частности архимандрит Нафанаил (Поспелов).

Родиной Наместника архимандрита Пимена был город Богородск, находящийся в нескольких десятках километров к востоку от Москвы. 23 (10 — по старому стилю) июля 1910 года в семье Михаила Карповича и Пелагеи Афанасьевны Извековых родился сын, а через неделю младенец был крещен с именем в честь преподобного Сергия, игумена Радонежского, великого печальника земли Русской.

Михаил Карпович — механик на глуховской фабрике Арсения Морозова, — человек умный, доброжелательный, чуткий к нуждам рабочих, большую часть времени проводил на работе, и труды по воспитанию сына в основном ложились на плечи матери — Пелагеи Афанасьевны, набожной, проникнутой строгим русским православным духом; она отличалась тонким ясным умом, беспредельной кротостью и добротой.

Рос и воспитывался Сергей Извеков в строгой атмосфере, проводя часы за чтением книг, молитвами. Мать умело направляла воспитание своего сына, а так как в доме было много духовной литературы, то она часто читала Сергею вслух, а скоро его самого с трудом можно было оторвать от чтения. Ознакомившись со Священной Историей Ветхого и Нового Заветов, он стремился глубже постичь непреходяшее значение Христова учения. Появились любимые духовные писатели, такие как Иннокентий, Архиепископ Херсонский.

Храм стал для Сергея самым дорогим местом в жизни. Его трогало благолепие церковных служб, церковное пение глубоко проникало в душу. Вместе с матерью он посещал близкие сердцу русского христианина священные места.

Вспоминая свое первое паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, будущий её Священноархимандрит говорил: “Привезенный своей родительницей в святую Лавру Сергиеву, когда мне исполнилось восемь лет, я впервые исповедовался и причащался Святых Таин в Зосимо-Савватиевской церкви Лавры”[2]. В городской школе Сергей всегда был одним из лучших учеников. В праздничные и свободные от учебы дни он — в храме: читает и поет на клиросе, иподиаконствует у Епископов Богородских Никанора и Платона.

В 1923 году Сергея, обладавшего прекрасным голосом, пригласили в архиерейский хор. Пение в хоре соединялось с серьезными теоретическими занятиями. Вскоре он сам уже пробовал силы в управлении хором своих сверстников при паломнических поездках по святым местам Центральной России.

В 1925 году после окончания школы Сергей переехал в Москву и вскоре в Сретенском монастыре принял постриг в рясофор с именем Платон, а в 1927 году 4/21 сентября в одном из скитов Лавры был пострижен в монашество игуменом Агафодором с наречением имени Пимен — в честь подвижника Египетской пустыни преподобного Пимена Великого.

После пострижения в монашество и прохождения иноческого искуса в лаврском скиту Параклита монах Пимен руководил хором в Московском храме во имя преподобного Пимена Великого.

16/3 июля 1931 года монах Пимен был рукоположен во иеродиакона в Богоявленском храме г. Москвы, и там же 25/12 января 1932 года владыка Филипп совершил его хиротонию во иеромонаха. Он продолжает управлять хором Богоявленского собора, а также церковными хорами и в других московских храмах, продолжая лучшие традиции русских церковных регентов.

В эти годы иеромонах Пимен дружил с художником Павлом Кориным. Среди образов знаменитого коринского “Реквиема” (известного еще под названием “Русь уходящая”) особо выделяется 25-летний иеромонах Пимен.

В 1946 году иеромонах Пимен продолжал священнослужение в Одесской епархии, которой управлял тогда Епископ Херсонский и Одесский Сергий (Ларин). Отец Пимен был также казначеем Одесского Ильинского монастыря, помощником благочинного монастырей епархии, преподавал в открывшейся в то время Одесской духовной семинарии, исполнял другие послушания. За неутомимые труды иеромонах Пимен в декабре 1947 года был удостоен сана игумена с возложением креста с украшениями. В том же году он перешел в Ростовскую епархию. Игумен Пимен занимал должность секретаря епископа, был членом епархиального совета и ключарем Кафедрального собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы в Ростове-на-Дону.

Обладая драгоценной способностью вносить порядок и благочиние в церковную жизнь прихода, монастыря, епархии, игумен Пимен вскоре был призван к более ответственному служению: Указом Святейшего Патриарха Алексия он в конце 1949 года был назначен Наместником Псково-Печерского монастыря.

На Светлой седмице в 1950 году Митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков), временно управляющий Псковской епархией, возвел игумена Пимена в сан Архимандрита.

Псково-Печерский монастырь нуждался после трудных военных лет в значительном ремонте и благоустройстве. Архимандрит Пимен провел в обители большие ремонтно-реставрационные работы.

В прежней красе предстали храмы обители, хранящие бесценные произведения церковного искусства, дорогие православному сердцу святыни: образ Успения Пресвятой Богородицы, чудотворную Владимирскую икону Богоматери, древний образ преподобного Корнилия Печерского, резное изображение святителя и Чудотворца Николая, запрестольный беломраморный образ Воскресения Христова и многие другие святыни.

Архимандрит Пимен мудрым и рассудительным управлением благоустроил всю монастырскую жизнь и снискал у братии и многочисленных паломников глубокую любовь.

Наместник Архимандрит Пимен с братией. 1951 г.

В январе 1954 года архимандрит Пимен был назначен Наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 4 ноября 1957 года ему определено было быть епископом Балтским, викарием Одесской епархии.

Архимандрит Пимен в речи при наречении во Епископа в частности сказал: “Я же свое избрание на епископское служение с глубоким смирением и послушанием принимаю как волю Божию и твердо верю в то, что вседетельная благодать Святого Духа коснется меня через возложение Ваших святительских рук и укрепит меня на великое служение Церкви Божией, помогая ходить достойно звания, в которое я призван. Тогда малые крупицы духовного хлеба, преломленные во благословении, смогут напитать через меня тысячи алчущих душ”[3].

18 апреля 1970 года, после блаженной кончины Святейшего Патриарха Алексия, Митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен вступил, в соответствии с “Положением об управлении Русской Православной Церковью”, в должность Местоблюстителя Московского Патриаршего престола.

2 июня 1970 года Поместный Собор Русской Православной Церкви единогласно избрал Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена Патриархом Московским и всея Руси.

Интронизация Святейшего Патриарха Пимена совершилась 3 июня в день всероссийского праздника в честь Владимирской иконы Божией Матери.

Его Святейшество воспринял это как благое предзнаменование особого покровительства Богоматери. “Владимирский образ Божией Матери,— говорил Святейший Патриарх Пимен,— это московская святыня, святыня тех мест, где я родился. Он был нашим семейным образом, он стал моим образом на пути иноческого делания. В день празднования этого же образа по благословению Царицы Небесной совершалась моя интронизация”[4].

Так исполнилось предсказание скромного Псково-Печерского старца Симеона.

Из воспоминаний архимандрита Иоанна (Крестьянкина) о встрече и беседе со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Пименом (Извековым), заимствованной нами из проповеди батюшки:

“Вместе с жезлом патриаршим Патриарху вручается и завет его предшественников, и заветы, хранящиеся церковью уже на протяжении тысячелетия. И так случилось, дорогие мои, что я могу высказать эти заветы не из книг, но слышанные мною лично из уст Патриарха Пимена. Они прозвучали в частной беседе моей с Патриархом, но сказаны были так значительно, так категорично и со властью.

Вот что было сказано милостью Божией Святейшим Патриархом Российским Пименом.

Первое. Русская Православная Церковь неукоснительно должна сохранять старый стиль — Юлианский календарь, по которому преемственно молилась тысячелетие Русская Церковь.

Второе. Россия как зеницу ока призвана хранить Святое Православие во всей чистоте, завещанное нам святыми нашими предками.

Третье. Свято хранить церковно-славянский язык — святой язык обращения к Богу.

Четвертое. Церковь зиждется на семи столпах — семи Вселенских соборах. Грядущий VIII Собор страшит многих, да не смущаемся этим, а только спокойно веруем в Бога. Ибо если будет в нем что-либо, несогласное с семью предшествующими Вселенскими Соборами, мы вправе его постановления не принять”[5].

Архимандрит Нафанаил (Поспелов) рассказывал о таком случае. Однажды Святейшего Патриарха Пимена спросила корреспондент одной из газет:

– Ваше Святейшество! Вы достигли вершины в Русской Православной Церкви. Есть ли у Вас еще какое-то желание?

Святейший ответил:

– Есть маленький древний монастырь в городе Печоры Псковской области. Так вот я бы хотел быть привратником в этой обители на месте монаха Аввакума.

В указанных словах Святейшего Патриарха Пимена обозначена тяжесть Первосвятительского креста…