Повесть о холодном рае.
Беседа с иеромонахом Гавриилом (Богачихиным)

С отцом Гавриилом, около года прослужившим в храме Живоначальной Троицы на русской станции «Беллинсгаузен» в Антарктиде, мы встретились на лаврской площади. «Хотите подняться на лаврскую колокольню?» «Конечно!» По темной витой лесенке в каменной стене мы взбираемся на первый ярус к царь-колоколу, пробуем ладонью его звучание и быстро уходим на более высокий, второй ярус, где развешены колокола поменьше. Там ветер и промозгло, даже для птиц, которые теперь ближе, чем люди, снующие по площади. Душа наполняется красотой неба и замирает. Через полчаса, когда мы спускаемся в церковную лавку, где нет ветра и тепло, блестят полы и витрины, толпятся лаврские паломники, я ловлю себя на мысли, что  этот мир, полчаса назад казавшийся привычным и вполне нормальным, теперь представляется каким-то серым и обделенным. Интересно, если бегство на лаврскую колокольню так окрыляет душу, то как может вдохновить ее годовое уединение в Антарктиде?

В Антарктиде открываются небеса

– Нет, о нём я ничего не слышал.

– Мой вопрос: действительно ли Антарктида меняет судьбы людей и способствует встрече Бога и человека?

– Да, для некоторых Антарктида становится откровением. Когда на Сретение 15 февраля 2004 года владыка Феогност освящал храм на российской станции «Беллинсгаузен» и служил литургию, то один из чилийских полярников, его зовут Эдуардо, увидел во время Евхаристического канона, как открылись небеса – а небо было в тучах – и солнечный луч попал в храм. Этот момент запечатлен на фотографиях. Он уверовал и понял, что именно в православии есть истина. А до того был католиком. По возвращении в Сантьяго, столицу Чили, он отправился в православный храм и там принял крещение, а через несколько лет стал первым, кто венчался в Антарктическом регионе. 

– Наверное, сама природа. Древние отцы говорили, что один из путей познания Бога – созерцание окружающего нас мира. Именно красота возводит душу к небу, позволяет вырваться из того состояния, в котором она пребывает в миру, посещая магазины, общаясь с людьми. Когда человек попадает в Антарктиду, он видит открытое пространство. Если это зима, то всё белым-бело, бескрайние поля. Если это лето, то серые уходящие вдаль однотонные холмы. Причем, животные, которые находятся вокруг, не боятся человека. И тех, кто ищет Бога, созерцание подобных картин наводит на глубокие размышления. Часто наша душа, если она загрязнена грехами, становится чёрствой и не видит красоты. А душа ищущая, созерцая красоту, замечает свою греховность... 

– ...по контрасту с этой красотой...

– ...да-да-да, конечно, и приводит к осознанию веры, к тому, что нужно, изменяя себя, устремляться к красоте души, красоте духовной.

Холодный рай

– Да, полностью согласен! Такая мысль сразу приходит на ум. Только я бы назвал Антарктиду холодным раем. Тот рай был благоприятен для жизни всего живого, а это замёрзший рай. Но и тут никто никого не боится, животные подходят к человеку. 

– Да и люди-то ведь в Антарктиде очень доброжелательные – это учёные, полярники, и  животные никогда не видели от них зла!

– Конечно, каждый тут занят чем-то своим. К животным ходят общаться, когда устают от работы. В выходной день можно пойти прогуляться по территории острова. Многие полярники, взяв с собой рацию, уходят поодиночке подумать, поразмышлять. 

 – В Антарктиде все становятся немножко зоологами. Думаю, и вам приходилось наблюдать за жизнью животных, за их повадками и характерами?

– Да, у каждого – свой характер. Пингвины очень любознательны, дружелюбны, и если человек стоит, не шевелясь, пингвины подойдут к нему и станут разглядывать. Но если он сделает хоть малейшее движение, отбегут в сторонку, п.ч. для них человек слишком высокий, а они – маленькие. Котики подпускают близко, но всё-таки могут вести себя агрессивно. Самые нейтральные из всех животных по отношению к человеку – это тюлени. Они даже дают себя погладить. Котики не дадут! 

– А морской слон, такой страшный на вид?

– Да, он большой, его вес может достигать тонны, но сам он совершенно безобидный. Правда, гладить его не стоит – он очень тяжёлый, и если повернётся, то человеку несдобровать.

Собираясь на прогулку по Антарктиде, не забудьте взять рацию

– Любого человека на станции или вокруг нее поджидает множество опасностей, и рация необходима для того, чтобы вовремя вызвать помощь.

– Какого рода эти опасности?

– В первую очередь, наверное, трещины.

 – Зимой, да?

– Да, зимой. Потом туман. Он может опуститься внезапно, и тогда сразу теряется видимость. Другая опасность – резкое изменение погоды, на языке синоптиков «заряды», когда снежный заряд с порывами ветра в течение десяти минут – мы как-то засекали время – увеличивает скорость от 15-ти метров в секунду до 20-ти метров в секунду. Идти становится невозможно.

– И что же тогда делать?

– Не выходить в такие моменты. 

– А если «заряд» застиг человека в пути?

– Нужно идти. Стоять нельзя, иначе замёрзнешь.

– То есть, жить в Антарктиде – реально опасно?

– Конечно. Поэтому существуют специальные рекомендации, и использование рации -  одно из них. Когда человек уходит со станции, он записывает направление  предполагаемого пути, берёт рацию и тогда может передвигаться спокойно.

– А какая температура бывает в Антарктиде в разные месяцы? Сейчас декабрь, а, значит, там наступает лето, так?

– Сейчас весна, температуры уже плюсовые. Зима заканчивается в конце сентября. А зимой бывает минус 25-30.

– То есть, сравнимо с нашей московской зимой?

– Да. Станция «Беллинсгаузен» расположена примерно на широте Санкт-Петербурга, поэтому температура схожая. Но влажность не такая, как в России, а очень высокая, и порывы ветра могут достигать 37 метров в секунду, поэтому погода совсем другая.

– А дожди там, параллельные земле

– Но вот наступает лето... Летом как бывает?

– А летом – и снег, и дождик. Только они не падают сверху так, как мы к этому привыкли, а идут параллельно земле, п.ч. ветер очень сильный. И получается, что и снег, и дождь бьют со стороны. Поэтому зонтики там не нужны. Если кто-то собирается в Антарктиду, то зонтик пусть не берёт. Нужна одежда, которая не промокает. 

– Зимовать остаются только чайки. Тюлени и пингвины уплывают в более тёплые края, на север (там во время антарктической зимы теплее). А весной все возвращаются за крилем.

– То есть нашей осенью?

– Весна – это конец сентября. В сентябре-октябре солнышко выглядывает чаще. В Антарктиду слетаются множество чаек. Это пора, когда к ее берегам подходит тысяча тонн «криля», мелкой креветки.

– Это той самой, что так аппетитно лежит у вас на тарелке?

– Да-да-да, на блюдечке. И вот на этот «криль» собираются все животные. 

 – А растительность там скудная даже летом?

– Из растительности в Антарктиде встречаются только мох и лишайник.

– Кто-то из зверей ест мох?

– Нет, звери питаются чем-то живым, в основном креветками или рыбой. Зато зелёненький мох и серый лишайник живописно смотрятся весной, выступая в прогалинах тающего снега. Вообще весна -  самое красивое и радостное время года в Антарктиде. Лёд тает, а в проливах появляется множество айсбергов, прилетают птицы, приплывают животные...

Цивилизация не оставляет полярников

– Театров в Антарктиде, конечно же, нет. Но вот нас зимовало на «Беллинсгаузене» 11 человек (в летний период собирается до 50-ти человек). Рядом на чилийской станции оставались на зимовку 90 сотрудников, и, конечно, мы все друг с другом общались. Кроме того, в 21-м веке существуют телефон, телевидение, интернет, т.е. цивилизация не оставляет и полярников, которые раньше жили вдалеке от всего этого. Человек находится в курсе мировых событий, может звонить домой, общаться с родными...

– Ну, это же очень дорого, часто не будешь звонить...

– Не часто, но жизнь это облегчает. Хотя некоторые полярники говорят, что им спокойнее послать домой телеграмму и получать редкие сообщения, чтобы не знать всех подробностей того, что происходит на родине. В выходные дни каждый выбирает сам, чем ему заниматься. Библиотека на станции есть, так что много читают. И все приходят в церковь. У нас был один некрещёный полярник, но и он в последний день перед нашим отлётом со станции присутствовал на молебне.

Не может укрыться храм, стоящий на верху горы 

– А почему в Антарктиде, где так холодно, построили храм не металлический, не каменный, а деревянный? 

– Просто решили построить такой храм, какие распространены у нас на Севере – из бруса.

– Смотришь на этот изумительный деревянный храм и думаешь: его обдувают все ветра! Как он выдерживает их порывы?

– Архитекторы придумали специальные способы его крепления. Внутри храма натянуто 6 цепей, и эти цепи фиксируют церковь. Когда однажды налетел шквальный ветер, и на чилийской станции снесло крыши на железных домиках, храм выстоял. Они потом рассказывали, как выходили ночью смотреть, стоит ли церковь. Её не снесло, потому что эти цепи вмурованы в фундамент и протянуты через весь храм.

– А вам приходилось служить в храме в такую непогоду?

– Мы служили каждый день. Литургию только в воскресные и праздничные дни.

– А каждый день служили часы...

– Да, утреню, часы...

– ... вечером вечерню...

– ...а вечером вечерню.

– Но у полярников же работа, и, вероятно, большую часть года вы служили один?

– Сейчас вместе со священником направляют и пономаря. В одиночку оказалось очень трудно. Первый священник, который доставлял храм и начинал в нём службы, отец Каллистрат, вызвал помощь. К нему вылетел иеродиакон Зотик. После этого было решено, чтобы обязательно два церковных человека единовременно присутствовали на станции. 

– Вы не скучали по уставным красивым богослужениям Троице-Сергиевой Лавры в храме, где и хора нет, и богослужение не отлажено?

– Сначала все мысли были заняты именно отладкой службы, тем, чтобы всё необходимое присутствовало в храме. Потом не раз вспоминалась Лавра, с её хорами и уставом богослужения. Россию и свой монастырь я вспоминал часто. Особенно в середине зимы.

 – А не бывало так, что вам не хватало присутствия прихожан на службах после служения в переполненных паломниками лаврских храмах?

– Такого не было. Мы точно знали, что все полярники находятся на своих работах, каждый несёт своё послушание. И так как они работают посменно, им было сложно выбираться в храм по будням. А в воскресенье всегда кто-то приходил.

– У них своё послушание, у вас – своё, да?

– Конечно.

Благословение Святейшего Антарктиде

– Храм полярники хотели построить давно. В 2000-м году со станции «Восток» доставили керны со льдом, которому 2000 лет...

– А что такое «керны»?

– Это куски льда, которые добыли на большой глубине, примерно метровой длины. Из них были сделаны 3 ледяных вазы. Святейший Патриарх Алексий их освятил. Эти «вазы» были подарены Путину, Лукашенко и Кучме. Вот тогда-то и оформилась идея строительства храма в Антарктиде. Эту историю я рассказываю со слов В.В.Лукина, начальника Российской антарктической экспедиции. После благословения Патриарха две компании, «Руян» и «Антекс плюс» взялись за осуществление идеи, и в 2004-м году на станции «Беллинсгаузен» уже действовал православный храм.

– А почему храм освящен в честь Живоначальной Троицы?

– Так как по благословению Патриарха храм окормляет Троице-Сергиева Лавра, то и храм был освящён в честь Святой Троицы.

– То есть, послушания настоятеля и служащих в этом храме несёт братия Свято-Троицкой Сергиевой Лавры?

– Да, храм принадлежит Московской Патриархии, но окормляет его лаврская братия. 

– Как долго длится «вахта» священника на станции?

– Смены бывают раз в год, меняется начальник станции, прилетает и новый священник.

– А направляются на станцию по особому желанию?

– Предлагают всем. Кто соглашается, тот и едет.

 – А вы сразу согласились?

– Даже не раздумывая.

– Вы представляли себе, куда попадёте?

– Конечно! Когда отец Каллистрат служил на станции, я вел с ним переписку и мысленно представлял, что, может быть, и сам окажусь в Антарктиде.

– Понятно, что рассказы человека – это одно, а когда сам, своими глазами, всё видишь -  другое. Какими были ваши первые впечатления от Антарктиды?

– Красота природы, тишина, зверушки, которые не боятся человека. Вот это сразу поразило! Всё – другое. Попадаешь в другой мир.

«Град, снег, голоть, дух бурен, творящая слово Его»

– Прекрасной, но очень холодной. 

– Вы сказали, что на станции остаётся от 10 до 50 сотрудников в разное время года. Чем они занимаются, чем наполнен их день?

– В первую очередь, это наука. Изучается метеорология, ветры, туманы, дожди. Все данные фиксируются, собираются и передаются в Россию. Также изучается лёд, вода, а летом – животные и птицы. Для учёных открывается широчайшее поле деятельности. Здесь им очень интересно, п.ч. Антарктида удалена от всех континентов...

– ...и не похожа на другие континенты.

– И не похожа. Антарктида – уникальный ледяной континент, со своей жизнью, природной и животной. И все, кто работает на станции, с радостью посвящают себя её изучению.

Закон полярника – любовь к ближнему

– Конечно, интересно, п.ч. полярники люди увлечённые, а когда с увлечённым человеком разговариваешь, то видно сразу и его знания, и то, к чему он стремится. Но так как ты интересуешься им, то и он начинает интересоваться верой. Ты входишь в его науку, а он в твою, поэтому общение нас взаимно обогащало. 

– Со стороны полярников вы встречали в основном доброжелательное отношение?

– Да все доброжелательно относились, п.ч. единый коллектив должен жить едино.

– Не трудно было уживаться друг с другом в течение целого года на этой маленькой-маленькой территории?

– Наверное, трудности могут возникнуть в любом коллективе. Просто среди полярников  существуют некоторые законы, по которым они живут.

– А что это за законы?

– По мелочам не ругаться, не ссориться. Если поднимаются какие-то вопросы, их решают вместе. А вообще-то те, кто зимует часто, уже знают, как нужно себя вести, и помогают новичкам. Коллектив – это живой организм, и все стараются, чтобы он жил спокойно.

 – Коллектив, наверное, мужской, как в монастыре?

– На зимовке да. Причем каждый начальник станции, который заступает на зимовку, подбирает себе коллектив, знает, кто с ним поедет. На нашей зимовке только мы, да ещё один молодой полярник, были впервые. Все остальные зимовали уже по много раз, а для самого опытного из них это была 12-ая зимовка.

– Каковы реальные трудности зимовки? Что самое страшное?

– Самое важное, чтобы в течение зимы работала дизельная станция.

– Это тепло?

– Это тепло, свет, жизнь. Если дизель работает, хватает топлива, то жизнь продолжается.

– А были случаи, когда останавливалась дизельная машина?

– Да. Тогда переключались на другую. Если и та останавливалась, то на третью.

– Других трудностей не было?

– Нет. Подготовка к зимовке осуществлялась задолго, поэтому всё подготовили. Для русской станции это была пятидесятая антарктическая экспедиция. Корабль «Академик Фёдоров», который выходит в Антарктиду из Санкт-Петербурга за полгода, доставил пропитание для всех станций, в том числе и для нашей.

Антарктида – страна без замков и религиозной непримиримости

– Да, только они не имеют такого вида, как русский храм. Это просто металлические домики, переделанные под храмы. У чилийцев есть костёл.

– Католический?

– Католический, со стульчиками, иконами, книгами. Но капеллана у них нет.

– Почему?

– Никто из католических священников за последние несколько лет не захотел поехать в Антарктиду. Заслышав звон колоколов, чилийцы приходили к нам в храм. Русская церковь всё время открыта, её двери не закрываются, замков нет. Вообще в Антарктиде нет замков. Поэтому и на колокольню каждый мог свободно подняться и позвонить.

– Что они, наверное, с удовольствием и делали.

– Конечно! С радостью фотографировались в храме, на колокольне, рядом с храмом. Все туристы, которые прилетали на станцию, обязательно посещали нашу церковь.

– А как происходило общение с сотрудниками иностранных станций? Английский язык интернациональный, его знают все в Антарктиде?

– Английский язык знают немногие, поэтому общение происходит в основном жестами. И те полярники, которые часто зимуют, знают испанский язык. Может быть, и не в совершенстве, но объясниться могут. Английским обязательно владеют начальники всех станций и их заместители. А так из 90 чилийцев, которые зимовали рядом с нами, очень мало кто понимал по-английски.

 – Почему же на чилийской станции зимуют 90 человек, а у нас лишь 10?

– Чилийцы считают эту территорию своей. Своим присутствием они выражают, что они -хозяева этой части Антарктиды. Но международный закон пока не делит Антарктиду, а наоборот говорит, что Антарктида принадлежит всем и только для изучения, для науки.

– А какие ещё страны представлены в Антарктиде?

– Рядом с нами была уругвайская станция, китайская, через пролив, в 6 км от нас, жили корейцы. В 60-ти километрах зимовали аргентинцы и поляки. Аргентинцы приезжали к нам на Пасху. И вслед за ними и поляки.

– И вы всех принимали?

– Закон полярной станции таков, что любой пришедший, сразу принимается, с ним общаются. Если надо дать кров – дают кров. Обязательно!

– Это хороший, христианский закон. Кажется, что Антарктида научает многим христианским добродетелям – терпению, гостеприимству. Это здорово!

– Так оно и есть.

– Верующие и воцерковлённые полярники вам встречались?

– Бывают и воцерковлённые, конечно, но их поменьше. А верующими считают себя все. Некрещёных, может быть, к верующим отнести трудно, но остальные, даже если в храм редко заходили, то всё равно передавали записки о своих родственниках.

Пути, которые ведут на станцию «Беллинсгаузен»

– Через Пунта Аренас. В Москве мы сели на самолёт. Первая посадка была в Европе, затем в Бразилии, следующая в Сантьяго. В Сантьяго мы прождали 7 часов, и был последний перелёт в самый южный город Чили Пунта Аренас. От Москвы до Пунта Аренаса мы находились в воздухе 25 часов. А в Пунта Аренасе из-за плохой погоды пришлось ждать 12 дней перелёта в Антарктиду. Вот такой путь на станцию «Беллинсгаузен».

– Это единственно возможный путь?

– Бывают разные пути. Можно идти кораблём «Академик Фёдоров», который отправляется из Санкт – Петербурга где-то в ноябре. Плавание на нем займет полгода.

– Полгода?

– Да, он идёт в Кейптаун, в ЮАР, а потом обходит кругом Антарктиду заходя на российские станции. Зато возвращается обратно за месяц с небольшим.

– Это тот самый корабль, который развозит пропитание по станциям?

– Да. Он же меняет экипажи полярников.

– И полтора месяца идёт назад?

– Это зависит от моря. Если море штормит, может и задержаться. Если быстро пройдёт все страшные широты – 40-е, 50-е, 60-е, тогда может за месяц и 10 дней дойти до Петербурга.

Кто такие полярники

– А что за народ эти полярники? Есть ли черта, которая всех их объединяет? Ведь не каждый ученый способен стать полярником...

– Наверное, это черта всех истинно русских людей. Я уже говорил, что в Антарктиде все двери открыты. Вот именно радушие, которое должно быть присуще каждому человеку, и объединяет всех полярников. Если нужно в чём-то помочь, тебе помогут без раздумий, приложив все усилия и старания. Это самое главное. Первая христианская заповедь гласит: «Возлюби Бога», вторая -  «Возлюби ближнего». И вот многие здесь стараются жить по этой второй заповеди, хотя первой им иногда не хватает.

– Часто православные гордятся тем, что они православные, противопоставляют себя людям светским, а на самом деле у полярников...

– ... а на самом деле у полярников есть чему поучиться. Но через одну беседу сделать это сложно, нужно с ними пожить, войти в их круг. У каждого человека мы должны чему-то учиться, если хотим.

 – У них ведь, наверное, есть семьи, которые ждут их в Москве или других городах?

– Семьи полярников разбросаны по всей России, п.ч. особенно летом здесь собираются люди не только из Москвы и Санкт-Петербурга, но специалисты из разных городов.

– Детей берут в Антарктиду?

– У чилийцев зимуют и дети. У них много домиков, и всё устроено для зимовки. До Чили самолёт летит 3,5-4 часа, поэтому в любое время можно вернуться на родину.

– А к нашим полярникам дети приезжают?

– Это же очень дорого! Но изредка бывали случаи, когда приезжали муж и жена вместе на летний период. А с детьми нет – ответственность  большая, перелёт далёкий...

«Тюлени приплыли»

– Очень меня удивило одно исследование, когда океанолог должен был считать айсберги. Каждое утро он вставал, шёл на берег и считал, сколько айсбергов видно. Они проплывают, а он их считает.

– А они всегда проплывают?

– Они всегда проплывают. Вот такая работа. Или другая, в ней я даже немножко сам участвовал. Когда стали приплывать весной тюлени (а у нас с горки, где расположен храм, и жилой домик священников там же находится, всё видно), то я заметил в бухте 20 тюленей. Пришёл на станцию и сказал: «Тюлени приплыли». Меня попросили зафиксировать это на фотоаппарат. Я сфотографировал и назвал их число. На следующий день они уже виделись как множество пятнышек. Их я тоже смог посчитать, оказалось около двухсот, сфотографировал и принёс отчёт.

– То есть тюлени приплывают группами?

– Группами, да. Ну, а уже через пару дней их было так много, что я сосчитать не смог. Только отдал фотографии и говорю: «Вы, если сможете, сами посчитайте». 

Краски Антарктиды

– Отец Гавриил, наверное, с фотокамерой вы обошли весь остров вдоль и поперёк?

– Наш остров примерно 80 километров длиной. Из них 7 км – суша, а всё остальное  ледник. Летом суша оттаивает, а зимой находится под снегом. Весной идёт таяние, суша обнажается: часть её занимают долины, часть – холмы, которые я почти все обошёл с фотоаппаратом и обнаружил берега, куда приплывали определённые животные: сюда – слоны и пингвины, а сюда -  котики и пингвины... Отправляясь на прогулку, я уже знал, где и кого встречу, с кем буду общаться.

 – А какие ваши излюбленные места в Антарктиде?

– Вид с соседнего острова Ардли на нашу станцию весной. Я уходил на Ардли во время больших отливов по подводной косе. С него открывался чудеснейший вид на весь наш залив, на русскую и чилийскую станции, на храм. Солнечная, ясная погода, множество только что приплывших пингвинов. Было очень-очень красиво. Ещё незабываемы восходы. В Антарктиде они имеют такие краски, которых не встретить в России. В горах, на побережье Белого моря или на Сахалине рассветы тоже завораживают, но у антарктических восходов своя палитра. Необычные сочетания и переливы красок отмечали все мои знакомые художники, которым я показывал фотографии: краски в Антарктиде иные. 

– Северное сияние вам приходилось наблюдать?

– Нет. Станция находится до Южного полярного круга. А за Южным полярным кругом бывает южное полярное сияние. Его фотографии у меня есть.

– А звёзды в Антарктиде видны?

– Звёзды, конечно, видны. Они там такие же большие, как в горах. Если чуть-чуть отойти от станции, то света уже никакого нет, и небо предстаёт во всей красе.

Пробуждение души

– Да, это абсолютно верно, такое чувство бывало. Там безмолвие, нет городской суеты.

– А что вы читали в Антарктиде?

– Из светских книг – изложение жизни Беллинсгаузена (его текст можно найти в интернете) и духовную литературу.

– Сами полярники интересовались духовными книгами?

– Для полярников мы специально привезли несколько книг о вере и оставили электронную библиотечку. Им всё интересно – о крещении, о Церкви, о венчании. После нашей зимовки один из полярников сказал даже: «Всё, должен повенчаться».

– Уже дома, в России?

– Конечно.

– Интересно, а бывали у Вас серьёзные разговоры с полярниками о вере?

– Да. Душа там просыпается, и разговоры долгие и серьёзные бывали.

– Отец Гавриил, вы служили в Антарктиде в 2005 году. Сейчас уже 2008-й. Какой образ Антарктиды сохранила ваша душа?

– Думаю, этот образ ясно запечатлен на одной из фотографий: храм, немножко запорошенный снегом, видны сосульки на фоне тёмного-тёмного неба.

 – Что подарила Вам Антарктида?

– Уединение. Любому человеку уединение даёт что-то внутреннее, полезное для души.

Я никогда не стану полярником и не накоплю денег для путешествия в Антарктиду. А рассказ отца Гавриила о материке, где люди и звери живут в дружбе, где двери не запираются на замки и созерцание красоты природы преображает души, будет звучать в сердце напоминанием о существовании рая в нашей жизни. Рая, в который можно убежать от суеты и людей. Уединившись на лаврской колокольне, в тиши гор или лесной опушки. Устремим взор на небо, а затем – в свою душу и в ней постараемся обрести этот рай.

Беседовала Александра Никифорова

Фотографии Антарктиды выполнены отцом Гавриилом (Богачихиным). Полный фоторепортаж вы можете посмотреть на персональном сайте www.ogavriil.narod.ru