Деятельность митрополита Московского Даниила в период его игуменства в Волоколамском монастыре

Митрополит Даниил Московский. Миниатюра Летописного свода XVI в.

Свой путь к митрополичьей кафедре Даниил начал с монашеского пострига в монастыре преподобного Иосифа Волоцкого. Талантливый и весьма честолюбивый инок, Даниил очень скоро приобрел большой авторитет среди братии и после кончины преподобного Иосифа в 1515 году стал настоятелем монастыря. Так начался важнейший этап его ранней биографии, в течение которого окончательно сформировались общественно-политические взгляды будущего митрополита и созрели предпосылки для поставления его на кафедру.

Ранняя биография Даниила (конец XV в. – 1515 г.)

О раннем периоде жизни митрополита Даниила нам известно очень немного. Скудные и почти единичные упоминания источников о Данииле до 1515 года вынуждают историков выдвигать только версии и предположения относительно происхождения, даты и места рождения, сословной принадлежности будущего митрополита.

Год рождения Даниила точно неизвестен. Австрийский посол Сигизмунд Герберштейн, посетивший Россию в 1517 и 1526 годах, в своих записках упоминает, что ко времени возведения на митрополичью кафедру в 1522 году Даниилу было «около тридцати лет от роду»[1]. Исходя из этого, и год его рождения должен определяться как 1492. Однако достоверность слов Герберштейна была поставлена под сомнение целым рядом исследователей[2]. Наиболее последовательную критику его данных находим у В.И. Жмакина[3], который, тем не менее, не решается полностью отвергать показания австрийского посла и предлагает понимать их «в смысле приблизительного указания лет Даниила»[4]. Действительно, Герберштейн по долгу службы мог неоднократно видеть митрополита и даже знать его лично. Скорее всего, он мог быть введен в заблуждение внешним видом Даниила или слухами его врагов, которые всячески стремились оклеветать митрополита в глазах иностранца[5].

На наш взгляд, наиболее точным указанием на год рождения Даниила является следующее обстоятельство. Дело в том, что по церковным канонам человек может принять сан священника или иеромонаха лишь достигнув 30-летнего возраста[6]. А Даниил в 1515 году уже был поставлен игуменом монастыря. Таким образом, дату его рождения следует искать ранее 1485 года[7]. Исходя из этого, можно предположить, что к моменту возведения на митрополичий престол Даниилу должно было быть хотя бы 37 лет, а ко времени смерти 22 мая 1547 года – 62 года.

Не менее интересен вопрос о месте рождения Даниила. Согласно житию преподобного Иосифа Волоцкого, которое составил епископ Крутицкий Савва (Черный; 1544–1554) в 1546 году, Даниил носил прозвище «Рязанец» («Данила, по реклу Рязанца»[8]). Такое же прозвище ему присваивается в «Выписи о начале Иосифова монастыря» (конец XVI в.), где среди прочих игуменов обители упоминается «старец Даниил Рязанец»[9]. В связи с этим следует согласиться с выводом В.И. Жмакина о том, что «название Рязанца было официальным прозвищем митрополита и указывало на место его рождения»[10]. Косвенным подтверждением тому, что родиной Даниила является Рязань, служит повышенный интерес составителя Никоновской летописи (которым, как установил Б.М. Клосс, был митрополит Даниил[11]) к истории Рязанского княжества, а также то, что в роду Даниила встречаются имена двух Рязанских епископов – Симеона (1481–1496) и Леонида (Протасьева; 1573–1586)[12].

О происхождении и сословной принадлежности Даниила неизвестно практически ничего. Волоколамский синодик помимо двух названных нами Рязанских епископов относит к родственникам митрополита имена еще 23 неизвестных нам людей: Марии, инока Иосифа, инока Ионы, инокини Анисии, священноинока Афанасия, Николы, инока Мартемиана, инокини Пелагеи, инока Исаака, Феодора, Ивана, Иоанна, Елены, Василия, Даниила, Феклы, Варвары, Евфимии, Евдокии, инока Илариона, инока Илии, инока Митрофана, инока Ионы[13]. Как видим, из 25 перечисленных родственников Даниила более половины – тринадцать – приняли монашеский постриг, а двое даже имели епископский сан. Это свидетельствует о высоком уровне благочестия и воцерковленности рода и, по-видимому, семьи будущего митрополита.

К сожалению, мы не знаем, каковы были имена и социальное положение родителей Даниила. Автор жития преподобного Иосифа, называя Даниила «Рязанцем», не употребляет по отношению к нему какой-либо родовой фамилии, из чего Е.Е. Голубинский вполне справедливо заключает, что митрополит был «не из бояр, а из простых»[14]. Маловероятно, чтобы Даниил был выходцем из среды духовенства, поскольку среди имен, упомянутых в синодике, мы находим лишь одного священнослужителя (священноинок Афанасий), и то принявшего постриг. А.А. Зимин предположил, что Даниил происходил из посадских людей Рязани[15], что представляется наиболее вероятным.

Сложно сказать, какими путями Даниил, уроженец Рязани, попал в Волоколамский монастырь. Известно лишь, что ранее 1513/1514 года он принял монашеский постриг в обители преподобного Иосифа[16]. В.И. Жмакин в одном из своих сочинений упоминает, что Даниил «с малолетства жил в его (преподобного Иосифа. – Ю.С.) Волоколамском монастыре»[17], однако никаких аргументов в пользу этого утверждения автор не приводит. Впрочем, и опровергнуть такое предположение мы не можем. Вполне возможно, что родители будущего митрополита с детства готовили мальчика к церковному служению. Быть может, и сам он, следуя примеру многих родных, с детства желал стать иноком и с этой целью отправился в Волоколамскую обитель – один из крупнейших монастырей и центров духовного образования тогдашней России. Поспособствовать в этом ему мог и один из высокопоставленных родственников – епископ Симеон, который занимал Рязанскую кафедру с 1481 по 1496 год – как раз в пору юности Даниила.

Какое образование получил Даниил в монастыре? На какое послушание был поставлен? В каких отношениях состоял с настоятелем и братией? Точного ответа нет. Известно лишь, что уже к 1513/1514 году, то есть еще при жизни преподобного Иосифа Волоцкого, он уже фактически возглавлял обитель[18] и в ближайшее время предполагал перейти на игуменство в другой монастырь[19]. Такое значительное возвышение в столь юном возрасте может свидетельствовать как о значительных амбициях Даниила и его стремлении к церковной карьере, так и о незаурядных способностях и личных качествах, позволивших ему выделиться из числа братии.

Избрание в игумены Волоколамского монастыря

Жизнь Даниила в качестве рядового насельника Волоколамской обители продолжалась сравнительно недолго. В 1515 году он был избран игуменом своего монастыря и стал прямым преемником и продолжателем традиций преподобного Иосифа Волоцкого. В течение всей своей последующей жизни Даниил стремился следовать заветам своего учителя, трепетно хранил и внедрял в жизнь Русской Церкви многие волоколамские традиции, ревностно боролся с противниками своих убеждений.

Иосифо-Волоколамский монастырь

Отличительной особенностью Иосифо-Волоколамского монастыря было неуклонное соблюдение строгого общежительного устава монашеской жизни. Митрополит Макарий (Булгаков) так описывает образ жизни волоколамских монахов: «Пища иноков была самая простая и умеренная, одежда грубая и худая, обувь из лык, несмотря на все средства монастыря. В кельях не держалось ничего, кроме икон, книг и бедных одежд, а потому не было запоров. В монастырских работах должны были участвовать все братия одинаково, без всякого различия… В церковь приходили все по первому звону и в ней стояли и молились благоговейно; после литургии шли в трапезу и, вкушая пищу, безмолвно внимали назидательному чтению. После повечерия каждый шел в свою келью и потом исповедовал отцу духовному свои грехи протекшего дня. Никто не мог выйти за ворота обители без благословения настоятеля. А женщинам и детям вовсе запрещен был вход в обитель»[22]. Именно в таких условиях, по-видимому, прошла юность Даниила. Строгость и требовательность к монашескому житию стали на всю жизнь отличительными чертами его мировоззрения.

Избрание Даниила игуменом монастыря подробно описано в двух житиях преподобного Иосифа Волоцкого[23]. В житии, автором которого является епископ Савва (Черный), приводится следующее изложение события. Предчувствуя скорую кончину (9 сентября 1515 г.), преподобный Иосиф созвал к себе старцев обители и сказал им: «Господа моя и братия о Христе! Немощь мою и сами видите… И ныне вам глаголю: избирите себе игумена по совету своему, паче же по обычаю монастырскому»[24]. На такое предложение старцы ответили, что только он, Иосиф, будучи их пастырем и духовным отцом, может указать на такого кандидата. Но преподобный настаивал на своем решении: «Не хощу аз без вашего совета поставити игумена, да пакы начнете глаголати: не по совету нашему постави игумена; или пакы он не тако с вами начнет совет держати, глаголя: мене поставил Иосиф»[25]. Из объяснения настоятеля видно, что он боялся возможных конфликтов братии монастыря со своим преемником и потому пожелал избрать его по общему согласию. Выбор братии пал на «старца любяй нищету и пребываа в трудех и в посте и в молитвах и не любя празднословия, нарицаема Данила, по реклу Рязанца»[26]. Об этом было сообщено настоятелю, который, по слову жития, «благоволи тако быти». Он призвал к себе Даниила и дал ему наставление об управлении монастырем и о сохранении монастырских порядков. Даниил же «не сме ни мало прекословити, но рече: буди, господине, Божиа воля и твоя, отца нашего! Аз пред тобою»[27]. Преподобный Иосиф благословил его и повелел возвестить всей братии, что новым игуменом монастыря избран Даниил. Вслед за этим, «по совету и велению» великого князя Василия Ивановича, Даниил был поставлен во игумены митрополитом Варлаамом. Сам же Иосиф принял схиму и более не допускал к себе монахов, «веля им приходити на духовне к игумену Данилу», которого он часто «к себе призываа и уча и наказуя, како о братии попечение имети»[28].

Похожий рассказ об избрании Даниила во игумены приводится и в другом, анонимном житии преподобного Иосифа. В нем, правда, упоминается, что кандидатура Даниила была предложена самим Иосифом[29].

Однако сохранилось два документа, которые, по мнению ряда историков, ставят под сомнение достоверность житийных рассказов. Первый из них – это предсмертное послание преподобного Иосифа к Василию III, в котором Волоцкий игумен просит великого князя после своей смерти позаботиться о Волоколамской обители, сохранить ее устав и избрать нового игумена. В качестве своих преемников Иосиф выдвигает десять иноков Волоколамского монастыря, среди которых имя Даниила не встречается[30]. Другой документ – это духовная грамота преподобного Иосифа, составленная также незадолго до его кончины. В ней преподобный пишет: «Не подобает игумену в себе место поставляти игумена же, егоже хощет, но егоже братиа изберут, паче же приемшеи правлениа манастырская. Сего ради и аз, по сведетельству божественых писаний, настоятеля вам не поставляю в себе место по моем отшествии, но егоже Господь Бог изволит и Пречистая Богородица, и егоже вы изберите»[31].

Великий князь Василий III

Действительно, в своей духовной грамоте Волоцкий игумен отказывается назначить себе преемника («настоятеля вам не поставляю в себе место») и утверждает, что его должна выбрать сама братия («егоже вы изберите»). Но в чем же здесь противоречие житию? В нем Иосиф утверждает то же самое: «Не хощу аз без вашего совета поставити игумена». В результате в выборе игумена участвовала вся братия. Далее, как видно из послания к великому князю, Иосиф Волоцкий не выдвигал кандидатуру Даниила в качестве своего преемника. Однако это вовсе не означает, что он был против нее. Главное, о чем просит Иосиф великого князя, – чтобы тот «игумена на них не насылал и из иных монастырей черньцов, не по их мысли»[35]. Поэтому когда выбор братии и князя пал на Даниила, насельника Волоколамской обители и последователя ее традиций, то Иосиф «ради мира среди братии»[36] вполне мог дать ему свое благословение[37].

Почему же Иосиф не упоминает Даниила среди кандидатов в игумены? Возможно, преподобный, решительно боровшийся с уходами из монастыря, не одобрял желания Даниила перейти на игуменство в другую обитель и потому имел с ним непростые отношения[38]. Кроме того, вполне вероятно, что преподобный Иосиф, как духовник братии, видел некоторые недостатки Даниила, такие как самолюбие и стремление к церковной карьере, и, имея в виду духовное здоровье последнего, не хотел предлагать его в игумены.

Тем не менее, братия монастыря избрала именно Даниила. Точно неизвестно, что было тому причиной. Те достоинства, которые приписываются будущему игумену в его житии («любяй нищету и пребываа в трудех и в посте и в молитвах и не любя празднословия»), по верному наблюдению В.И. Жмакина, могли быть одинаково отнесены к любому хорошему монаху и тем более к монаху, избираемому в игумены. Из них можно заключить только то, что Даниил «по своим нравственным качествам представляет из себя образец хорошего, деятельного и исправного инока»[39]. Но каковы были его личные качества? Что позволило ему так выделиться из числа прочих монахов?

Несомненно, это его умственные способности. Блестящий писатель и публицист в будущем, Даниил наверняка проявлял большой интерес к книгам и знаниям уже в молодости. Он обладал тонким и достаточно гибким умом, прекрасной памятью. Впоследствии в своих сочинениях он приводил сотни цитат из Священного Писания и творений святых отцов, которые изучил еще в юные годы. По образованности и просвещенности Даниил был много выше большинства иноков Волоколамской обители.

Кроме того, он имел и значительный духовный авторитет среди братии. В одном из списков Евангелия, данного вкладом в библиотеку Волоколамского монастыря, сохранилась запись (1513/1514) книжника Нила (Полева), в которой он обращается к «игумену Даниилу, отцу нашему духовному, и всем соборным старцем»[40]. Не исключено, что еще при жизни преподобного Иосифа Даниил уже был одним из духовников монастыря.

Выбор игумена Волоколамского монастыря не мог быть сделан без одобрения великого князя. Об этом говорит упомянутое нами послание Иосифа Волоцкого к Василию III с просьбой проследить за избранием будущего игумена монастыря. Но нет ни одного источника или даже косвенного свидетельства, которое указывало бы на знакомство и тем более благосклонность Василия III к Даниилу до избрания последнего в игумены. Поэтому сложно согласиться с теми историками, которые утверждают, будто Даниила назначил великий князь, да еще и после смерти Иосифа. Напротив, все имеющиеся сведения говорят о том, что Даниил был избран в игумены еще при жизни преподобного и решающую роль в этом избрании играл голос монастырской братии[41].

Избрание в игумены, несомненно, разрушило планы Даниила, но, возможно, не стало для него неожиданностью. Желание перейти на игуменство в другую обитель, скорее всего, было вызвано невозможностью стать настоятелем своего монастыря при жизни преподобного Иосифа. Но с приближением кончины преподобного Даниил, имевший столь высокий авторитет у братии, вполне мог ожидать, что выбор иноков падет именно на него.

Экономическое развитие монастыря в игуменство Даниила

Незадолго до смерти преподобный Иосиф дал Даниилу наставление об управлении монастырем следующего содержания: «И ныне тобе глаголю: изобрашя тобя братия в мое место на игуменство, и аз тебя благословляю; ты же не ослушайся обычаа, и монастыря сего и како братия живут ведаешь; и ктому держи совет с братиею в всем; и како еси мене видел, и пецыся о братии духовне и телесне, и храни обычаи монастыря сего, и со иных монастырей обычаев не снимайте; якоже аз написах и предах вам, сице пребывайте»[42]. Став игуменом, Даниил неуклонно следовал наказу своего учителя.

В годы игуменства Даниила Волоколамский монастырь значительно увеличил свои богатства. По подсчетам А.А. Зимина, в период с 1515 по 1522 год монастырь совершил 12 сделок (шесть вкладов, четыре земельные купли и две мены)[43]. Согласно сохранившимся данным грамотам, за годы игуменства Даниила в обитель были сделаны следующие вклады: от старицы Варсонофии, вдовы А.Ф. Челяднина, на с. Шастиново-Болашковское и с. Мантурово «з деревнями»[44], а также на с. Болашково (Тверской уезд)[45]; от Ф.А. Белеутова на с. Богородицкое с тремя деревнями (Дмитровский уезд)[46]; от Самойлы Клокачева на с. Вертолово и д. Кулпино (Волоцкий уезд)[47]; от княгини Евфросинии, вдовы князя Д.В. Небогатого, на с. Столбично-Мисюревское с четырьмя деревнями (Клинский уезд)[48]; от жены А.М. Кутузова-Коровина Ирины Андреевны на д. Лобаево (Рузский уезд)[49]. Традиционно вклады в монастырь делались на помин души вкладчика и его родственников после кончины: «Да меня написати в повседневное ж поминание, и поминати им нас, доколе монастырь Пречистые стоит»[50].

Средства от полученных вкладов монастырь потратил на приобретение земель преимущественно в Рузском и Волоцком уездах. Об этом свидетельствуют сохранившиеся купчие грамоты монастыря за 1515–1522 годы. Так, у Елены, вдовы И.О. Травина, и ее детей было приобретено с. Ивановское с пятью деревнями (Рузский уезд)[51]; у жены В. Ржевского Настасьи Васильевны и ее сына – три деревни с. Петровского (Рузский уезд)[52]; у Афанасия Иванова – с. Зубово и три деревни (Волоцкий уезд)[53]; у жены А.М. Кутузова-Коровина Ирины Андреевны – шесть деревень (Рузский уезд)[54]. Меновые грамоты монастыря сообщают об обмене в мае 1516 года у князя М.И. Звенигородского-Спячего двух деревень «с починками» на село Поповское и деревню Микулинское (Рузский уезд)[55] и обмене в октябре 1517 года у Г.Д. Минчакова монастырской деревни Слугино на деревню Шеино (Рузский уезд)[56].

Некоторые экономические привилегии Волоколамская обитель получила согласно выданным на имя игумена Даниила жалованным грамотам. Так, 13 января 1516 года угличский князь Дмитрий Иванович дал монастырю льготную грамоту, по которой монастырским купцам предоставлялось право беспошлинного проезда через территорию его княжества[57]. Другая грамота, данная монастырю дмитровским князем Юрием Ивановичем 24 апреля 1516 года, ограждала монастырские деревни Рузского уезда от посягательств княжеских приставов[58].

Всего за годы игуменства Даниила Волоколамский монастырь получил во владение десятки (если не сотни) сел и деревень в разных уездах. По подсчетам Л.И. Ивиной, только в Дмитровском уезде монастырь приобрел свыше 80 поселений[59]. Вклады и земельные сделки, заключенные Даниилом, показывают, что при нем связи с монастырем поддерживал тот же круг лиц (вотчинников западных уездов), что и при жизни преподобного Иосифа[60]. Все это характеризует Даниила как талантливого администратора и рачительного хозяина, сумевшего сохранить и приумножить результаты трудов своего предшественника.

В годы игуменства Даниила происходили значительные перестановки в назначениях на ключевые монастырские должности. Купчие и меновые грамоты в определенной степени позволяют проследить эти изменения. В период с 1515 по 1522 год в них упоминаются имена келарей Афанасия и Селивана, а также «чернецов» Гурия и Геласия, которые привлекались к заключению земельных сделок[61]. Впоследствии (с 1517 г.) Геласий неоднократно упоминается как казначей монастыря[62]. По-видимому, келарь Селиван (вместе с Геласием) был, по крайней мере до 1522 года, вторым лицом в обители после игумена. Среди других лиц, время от времени привлекавшихся к заключению сделок, следует отметить монахов Герасима (Ленкова), Иону Голову, Геронтия (Рокитина), Савву (Слепушкина), Касьяна Босого и некоторых других[63]. Как видим, прежние «сподвижники» преподобного Иосифа (Иона Голова и Касьян Босой) стали играть меньшую роль в жизни монастыря. Однако, на наш взгляд, это не дает повода полагать, будто Даниил намеренно боролся с ними как со сторонниками прежнего игумена[64]. Вполне вероятно, что возраст последних и большие объемы работ требовали назначения на ключевые должности молодых талантливых администраторов.

Значительные пожалования монастырю делал и великий князь. В феврале 1515 года, еще до избрания Даниила игуменом, Василий III дал обители две жалованные грамоты, в которых освобождал ряд монастырских деревень от основных налогов и предоставлял им значительные судебные привилегии[65]. 18 декабря 1517 года на имя Даниила была выдана очередная княжеская грамота с аналогичными пожалованиями на 17 монастырских сел и деревень в разных уездах[66]. Жалованной грамотой от 10 сентября 1518 года Василий III предоставил монастырю право беспошлинно закупать в г. Русе 150 возов соли и беспошлинно продавать «на Волоце и во Ржеве и в Дегунине» ту ее часть, которая не будет использована на нужды монастыря[67]. Отдельной грамотой оговаривалось, что при перевозке соли на продажу ее можно будет беспошлинно хранить в с. Дегунине[68]. Еще одной великокняжеской грамотой игумену Даниилу было дано право на беспошлинный провоз 200 возов товара, беспошлинную продажу в Москве 200 возов хлеба и беспошлинную покупку на вырученные деньги необходимых для монастыря товаров[69].

Столь щедрые пожалования монастырю, по наблюдению историков, «нетипичные для правительственной практики тех лет»[70], свидетельствуют об особом расположении великого князя к Даниилу. Василий III довольно часто посещал Волоколамск и приезжал туда, по сообщению летописей, «на свою потеху», то есть на охоту[71]. Вполне вероятно, что во время этих поездок князь навещал братию Иосифова монастыря, встречался с его настоятелем. Эти встречи сблизили Василия III с Даниилом, породили между ними чувство взаимного доверия и, возможно, даже дружбы. Обладавший высокими нравственными качествами и интеллектуальными способностями Даниил, по всей видимости, очень понравился Василию III. Во всяком случае, именно так можно объяснить особое покровительство великого князя Волоколамской обители и лично Даниилу в эти и последующие годы.

Литературная деятельность игумена Даниила

Но не только как экономическое процветание можно охарактеризовать жизнь Волоколамского монастыря при игумене Данииле. Игумен неукоснительно исполнял наказ преподобного Иосифа: «храни обычаи монастыря сего, и со иных монастырей обычаев не снимайте». В обители, как и прежде, строго соблюдался общежительный устав.

Ко времени игуменства относится одно из первых литературных сочинений Даниила – поучение в защиту монастырских порядков, вошедшее впоследствии в сборник из 16 слов. В этом поучении Даниил не только доказывает необходимость строгого общежития и порицает нарушителей такого устава, но и приходит к еще более жестким аскетическим требованиям для иноков – полному отказу от личной собственности, включая книги и иконы[72].

Поучение игумена было адресовано братии монастыря, но, по мнению Е.Е. Голубинского, истинной его целью «было не то, чтобы простереть учительное слово к монахам, а то, чтобы произвести желаемое впечатление на великого князя»[73]. Действительно, перед смертью преподобный Иосиф просил Василия III проследить за сохранением устава обители после его кончины, и, возможно, Даниил, помня об этом, стремился угодить князю излишне ревностным исполнением завещания своего предшественника[74].

Введение столь суровых порядков привело к конфликту нового игумена с братией. Сохранилось послание волоколамских иноков к соборному старцу Ионе Голове (Пушечникову)[75], в котором содержится следующая просьба: «Сам жалуй, и игумену Данилу и братии печалуйся, чтобы, господине, на нас выше нашея немощи тягость не накладывали и слез наших не презрили»[76]. Ссылаясь на примеры святых отцов и древних подвижников, иноки просят позволения держать в своих кельях иконы и книги. Примечательно, что авторы послания не Даниила, а Иону называют «старец нам во Иосифово место»[77], что, по-видимому, свидетельствует о глубине возникших между настоятелем и иноками обители разногласий.

Еще будучи игуменом, Даниил начинает заниматься обширной литературной деятельностью. Мы видели, что одно из первых дошедших до нас поучений он написал с полемической целью защиты общежительного устава. Впоследствии он будет писать очень много и часто, отдавая этому занятию все свои силы и способности.

Будучи игуменом, Даниил предпринимает попытку составления свода церковных правил в духе традиционного святоотеческого учения. Возможно, этот свод он хотел противопоставить новой редакции Кормчей, которую в 1515 году начал составлять князь-инок Вассиан (Патрикеев). В.И. Жмакин предположил, что Даниил также мог участвовать в составлении «Просветителя» Иосифа Волоцкого[78].

Как проповедник и ученый человек Даниил, очевидно, был известен не только в стенах своего монастыря. Уже в пору игуменства к нему стали обращаться за помощью и советом. Так, с вопросом о допустимости поста в понедельник, если на этот день приходится праздник Успения Пресвятой Богородицы, к нему обратился дмитровский князь Юрий Иванович. Сохранилось ответное послание Даниила князю, в котором игумен разрешает эту проблему[79].

Волоколамский монастырь при Данииле оставался одним из крупнейших центров книжности и учености[80]. Игумен уделял большое внимание книжному делу и распространению просвещения среди иноков обители. Особое попечение он имел о монастырской библиотеке. Ко времени игуменства Даниила относится значительное пополнение библиотеки новыми книгами, многие из которых были переписаны монахами обители. В монастыре трудилась целая группа переписчиков во главе с монахом Нилом (Полевым)[81].

Каковы были отношения Даниила с митрополитом Варлаамом, неизвестно. Безусловно, Варлаам был хорошо знаком с настоятелем одного из крупнейших монастырей тогдашней России. Понимал он, очевидно, и то, что Даниил может стать его преемником на кафедре. Каково было отношение Варлаама к этому, мы не знаем. Наверняка, он осознавал, что этот вопрос целиком зависит от воли великого князя. 27 февраля 1522 года Даниил был возведен в сан Всероссийского митрополита.