Хроника миссионерской поездки «Наш Дальний Восток». Часть 3, последняя. Благовещенск – «Белая»

Хроника миссионерской поездки
«Наш Дальний Восток»: чч. 1, 2

4-й день. 19 декабря 2006 г. Благовещенск

08:00. Литургия в кафедральном соборе. В день памяти святого Николая Угодника храм переполнен. Среди молящихся вижу группки молодых китайцев. Жители Поднебесной, маленькие и хрупкие, по виду почти дети, с умилением слушают русские церковные песнопения, не понимая в них ни слова; внимательно рассматривают облачение православного архиерея.

В храме светло и радостно. Всем нравятся церковные распевы. После великого входа у престола на колени встает диакон. Аксиос! В Благовещенской епархии одним священником теперь больше. Много причастников.

После окончания службы архимандрит Тихон преподносит владыке икону священномученика Илариона (Троицкого), чьи мощи покоятся в московском Сретенском монастыре. И вновь «совпадение»! Оказывается, Благовещенская епархия была воссоздана 28 декабря 1993 г., в день мученической кончины, а теперь и церковной памяти священномученика^[1]. Узнали мы об этом, только вернувшись в Москву. Еще одно «совпадение» произошло шесть лет назад: в канун перенесения мощей священномученика Илариона московская Сретенская обитель встречала чудотворную Албазинскую икону Пресвятой Богородицы.

11:30. Служба окончена. Подхожу к китайцам, интересуюсь, кто они и откуда. На ломаном русско-английском объясняют, что учатся в Благовещенске и очень хотели послушать православный церковный хор. Когда-то наши предки вот так же пришли послушать византийское пение в храме Софии Константинопольской…

Первый амурский священник Александр Сизой

При солнечном свете кафедральный собор особенно хорош. С южной стороны развевается российский флаг. Зачем он здесь? Ответ – в дневниках священника Александра Сизого, очевидца памятных событий 1858 г.^[2]: «Здесь (около Никольской церкви. – Примеч. автора) граф Муравьев и святитель Иннокентий, преклонив колена, воздали Господу Богу благодарение за возвращение в достояние Российской державы Приамурского края, и в знамя сего в двух саженях от церкви на южной стороне было на высоте воздвигнуто Государственное знамя, показывающее, что эта страна отныне навсегда принадлежит русскому царю и Русской Православной Церкви»^[3]. «Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог!»

16:30. Мы в ДВВКУ – Дальневосточном высшем военном командном училище им. К.К. Рокоссовского. Огромный актовый зал заполняется на наших глазах. Курсанты входят взводами, рассаживаются по местам ровными квадратиками-отделениями. Из-за этого зал похож на большое лоскутное одеяло, к которому пришивают все новые и новые зеленые лоскуты. В первых рядах с удивлением замечаю негров и азиатов в военной форме. Оказывается, и те, и другие – полноправные курсанты нашего училища. Пока учат русский язык на первом курсе.

17:00. Зал заполнен, все встают на возглашение «вечной памяти» погибшим товарищам. Начинается концерт. Сколько же песен знают хористы! На каждом выступлении программа уникальна: регент учитывает, перед кем придется выступать. Очевидно, что в военном училище помимо церковных песнопений хор исполнит военные и казачьи песни.

Наблюдаю за будущими офицерами. Многие из ребят «вживую» ничего подобного не слышали. Те, кому не хватило места в зале, стоят в проходе. Кто-то записывает концерт на диктофон. Кто бы мог подумать, что старинные русские песни так интересны, искренни, современны? Более искренни, чем рок, и более современны, чем поп… Старшее поколение сидит не шелохнувшись, ловит каждый звук, каждую ноту. Даже развязные африканцы, оживленно болтавшие перед началом концерта, замолкли, силясь проникнуть в величественный смысл незнакомых им песен. Несомненно, их наши песни задели.

Однако из сотен курсантов, собравшихся в зале и внимательно слушающих песнопения, несколько человек ведут себя вызывающе: громко разговаривают, смеются, играют на телефонах в мобильные игры. Жаль. Тату, мадонн, петросянов и прочих можно услышать везде, часто и против собственного желания, как, например, в маршрутных такси. А вот где услышишь народные песни в хорошем исполнении?^[4]

И все же ощущение того, что всё спетое хором – иное, от повсеместно слышанного отличающееся, на иные чувства действующее, осталось у всех. Даже у тех, кто, сидя вполоборота, во время концерта играл или разговаривал. И придет время, когда человек об этом вспомнит.

Концерт окончен. Довольные курсанты покидают зал, в коридоре с интересом перелистывают книгу «Непознанный мир веры», читают ее на ходу. Их преподаватели говорят нам, что такие встречи весьма способствуют тому, чтобы училище выпускало меньше солдафонов и больше – разносторонне развитых солдат. Хорошо бы!

Нам показывают военный музей и отвозят на трапезу. Завтра два тяжелейших концерта в педагогическом университете и филармонии, послезавтра отъезд в Москву.

5-й день. 20 декабря 2006 г. Благовещенск

10:00. Мы в БГПУ – Благовещенском государственном педагогическом университете. Бывшее здание мужской гимназии своей архитектурой напоминает Ярославский вокзал Москвы. До революции на его третьем этаже размещалась домовая церковь, купол которой еще можно разглядеть на старых фотографиях. Здание помнит и приезд наследника престола. 115 лет назад^[5] цесаревич Николай осмотрел гимназию и, оставшись доволен, похвалил директора: «У вас все хорошо!»^[6] С тех пор многое изменилось: большевики домовую церковь сломали, а память о посещении государем-страстотерпцем Благовещенска постарались изгладить. Сейчас поднимающихся по лестнице студентов встречает статуя юного Володи Ульянова. О том, что прославленный в лике святых император Николай II когда-то и сам поднимался по этим железным ступеням, знают немногие.

Перед входом в актовый зал на столах стопками разложены экземпляры «Непознанного мира веры». Предполагается раздавать их после концерта, но проворные студенты поступают иначе. Кто-то подходит и читает книгу на месте, кто-то честно выпрашивает свой экземпляр до концерта, а кто-то, проходя мимо, просто берет в руки стопку и преспокойно идет дальше: «Для друзей!». «Зачем же так?» – думаю я. С другой стороны, лишь бы читали…

10:30. Начинается концерт. Маленький зал не вмещает всех желающих. Впереди сидят преподаватели, за ними – студенты. Двери зала запирают изнутри, так что все опоздавшие толпятся снаружи у двери и в коридоре. Благо, что хор слышно далеко за пределами зала.

Хожу по рядам, с опаской вглядываясь в лица студентов. Как воспримут наши песни те, кто избалован благами цивилизации больше курсантов и менее стоек к либеральным ветрам? Исполнение второй же песни «Вот полк пошел» развеивает мои сомнения: солиста Евгения Ставинского зал приветствует стоя.

Просто удивительно, но такого сопереживания, радости и неподдельного, детского восторга от услышанных песен, как в педагогическом университете, я не встречал ни до, ни после. Эта радость прочитывается в глазах и улыбках, угадывается в движении губ. Хор это чувствует, и в ответ поет свободно, задорно, легко. Окончание всех песен слушатели встречают бурными аплодисментами. Солисты уходят обласканными и задаренными (а если бы то было позволено – и расцелованными).

В университете так долго не хотят прощаться с московскими гостями, что хор поет еще одну, шестнадцатую по счету, песню «Ой, на горi…», на украинском языке, и лишь затем – «Многая лета» всем присутствующим. После поездки регент хора Никон Жила признался, что концерт в БГПУ был лучшим.

Впереди немного времени прийти в себя^[7], и уж совсем мало времени засветло попрощаться с Благовещенском, его кафедральным собором и главной святыней – чудотворной Албазинской иконой Пресвятой Богородицы.

16:15. Загодя приезжаем в филармонию. Нам предстоит последний и самый ответственный концерт: слушать хор собрался весь город. Проверяем аппаратуру. Впервые появляется время на спевку. Час уходит на приготовления, за это время зрители рассаживаются по местам. Те, кому не хватило билетов, стоят в проходах и за дверями (к счастью, открытыми), сидят на стульях в фойе. Лица многих благовещенцев уже знакомы: с кем-то мы вместе молились в храме, кого-то видели в университете и военном училище.

Перед концертом

17:20. Концерт открывает владыка Гавриил. Его слово посвящено той цепи «совпадений», которые сопровождали нашу поездку, а на самом деле, свидетельствовали о руководящем нас Промысле Божием.

Гаснет свет. Управляемые со светового пульта прожекторы фокусируются на певчих. Их мощность такова, что хористам жарко, кого-то пробивает пот. Зрительный зал в полумраке. Слишком мало света, чтобы без вспышки снимать горожан. Впервые за эти дни я присаживаюсь в роли простого слушателя. И мне это нравится! Отныне все внимание – на концерт.

В филармонии отличная акустика и освещение. Так, во время исполнения военных песен дающие красный свет прожекторы направляются на занавес, из-за чего зрители видят певчих темными силуэтами на фоне «пожарищ войны». К началу новой композиции подключаются прожекторы других цветов, освещение акцентируется на регенте и солистах.

На этот раз концертная программа такова:

1) «Достойно есть&helli

«С нами Бог&helli

(муз. Зиновьева)
4) «

Ах, ты степь широкая&helli

;
5)

«Вот полк пош

(солист Евгений Ставинский);
6)

«Вниз по матушке по Вол

;
7)

«Во кузни

;
8)

«Вечерний зв

;
9)

«Утро туманн

;
10)

«Белой акации гроздья душистые&helli

(солист Александр Корогод);
11)

«Ой, на горi&helli

;
12)

«Выйду ночью в поле с конем&helli

;
14) «Дороги» (солист Дмитрий Белосельский);
15) «Березовые сны» (солист Александр Корогод);
16)

«Песня о тревожной молодос

;
17)

«Враги сожгли родную хату&helli

(солист Дмитрий Белосельский);
18)

«Не для меня придет весна&helli

(солист Владимир Нилов);
19)

«Любо, братцы, любо&helli

(солист Дмитрий Белосельский).

Каждое песнопение благовещенцы встречают аплодисментами, стоя приветствуют солистов. Дарят много цветов. Не ожидая, что хор исполнит почти два десятка песнопений, раздаривают все приготовленные цветы уже к середине концерта. Так что на лучшее произведение в репертуаре – песню «Любо, братцы, любо…», исполняемую Дмитрием Белосельским в конце программы, цветов уже не хватает.

Концерт закончен, зрители не спешат расходиться. ВГТРК «Амур» готовит сюжет о концерте. Благовещенцы единодушно говорят о замечательном выступлении и прекрасно подобранных голосах. А одна юная особа добавляет, что такая музыка не просто поднимает настроение, но заставляет думать и переосмысливать свою жизнь.

Ради одного такого отзыва уже стоило приезжать.

Последний день. 21 декабря 2006 г.
Благовещенск – «Украинка» – «Белая» – Рязань – Москва

Официальное время подъема 05:30. Но почти никто не спит: не дает заснуть обилие впечатлений. А еще надо готовиться к отъезду: за забытыми в 8000 километрах от дома вещами уже не съездишь. Целую ночь в коридоре слышатся шаги и оживленные голоса.

06:00. Последняя трапеза в гостеприимном городе. В залу подтягиваются работники гостиницы: для них гремит «Многая лета». В фойе гостиницы с нами прощается дорогой владыка Гавриил. Напутствуемые его благословением, мы выезжаем в Серышево. Увижу ли я еще Благовещенск?

Мы улетаем обласканными и задаренными. Жаль покидать город святителя Иннокентия и графа Муравьева, город сотника Травина и его погибших товарищей, город святителя Николая и тезоименитого ему царя-страстотерпца^[8]. Жаль покидать удел Пресвятой Богородицы^[9], землю, навеки ставшую «землей Русской Православной Церкви».

08:00. Завтрак на уже знакомой нам базе стратегической авиации «Украинка». Певчие еле сидят на стульях: сказывается бессонная ночь и общая усталость всей поездки. Наверное, военные ждут, что мы что-то споем, но сил на это нет.

В это время мы узнаем, что полетим не в Москву и даже не в Рязань, а на другую военную базу под Иркутском. Полетим петь…

С трудом удается подавить внутренний ропот. Господи, дай сил!

13:30. Мы в 140 км от Иркутска. Позади двухчасовой перелет, во время которого удалось немного поспать. Спускаясь по трапу, сонные хористы едва не падают. Интересно, как они будут петь?

Мороз немного бодрит. Полчаса едем на автобусе до военной базы «Белая». Кругом все белое: земля, деревья, дома. Под утро был туман, затем – заморозки. И сейчас все в инее. Подъезжаем к КПП. Забавно: камуфляжная раскраска не скрывает, но выдает его среди ослепительно белых снегов и деревьев.

14:15. База «Белая». Типовой дом офицеров, один в один похожий на тот, в котором мы выступали пять дней назад. Нет времени на спевку, на сборы отведено 10 минут: зал полон, хор ждут.

14:30. Начинается концерт. Вновь звучат духовные песнопения, военные и народные песни. Хор поет так, как будто не было бессонных ночей, четырех концертов и трех богослужений за последние четыре дня. Вот это по-мужски!

Военные сидят в бушлатах. Почти не видно женщин и детей. Лица летчиков по-северному суровы. В названии 200-го брестского тяжелого бомбардировочного авиационного полка глаз почему-то выделяет слово «тяжелый». К концу выступления лица оттаивают, кто-то начинает улыбаться. Об этом же говорит и комполка: «На севере чувства замораживаются».

16:15. Прощальный обед. С командиром полка на наших глазах происходит удивительное превращение: человек, первоначально дистанцировавшийся от Православия («Я не православный, но Бог един, и неважно, как Его называть…» и проч.) обещает построить храм. Ловим на слове!

Теперь уже всё. Концертов больше не будет. В Москву, в Москву, в Москву!

Регент хора Никон Жила за штурвалом самолета и певчие

18:30. Вылетаем в Рязань. Кто-то от усталости и полноты впечатлений спит, кто-то по той же причине заснуть не может. Радуюсь, что бодрствую, иначе не исполнилась бы моя детская мечта посидеть за штурвалом самолета. В кабине пилота ясно видны звезды. Разлитым светящимся пятном пульсирует Красноярск. Справа Большая Медведица – мы летим точно на запад в погоне за световым днем. 21 декабря, самый короткий для всех день в году, становится нашим самым длинным, тяжелым и одновременно радостным днем.

02:30 по благовещенскому времени. 19:30 по Москве. Мы в Рязани, но из самолета выйти не можем. Для этого надо спеть пароль на выход – песню «Под крылом самолета о чем-то поет…». Последняя пачка книг «Непознанный мир веры», промыслительно оставшаяся от поездки, достается летчикам. Пересаживаемся в автобус.

23:00. Москва. Сретенский монастырь. Заношу на рабочее место ноутбук, фотоаппарат и штатив, пью чай, пытаюсь прийти в себя. В 23:45 по дороге домой встречаю семинаристов. Они гуляют и не могут заснуть: в Благовещенске сейчас почти шесть утра.

Мои часы до сих пор показывают двойное время.

Послесловие

Когда-то сибирские миссионеры ради проповеди Христова учения переплывали реки, целыми днями жили без огня и пищи. Святитель Макарий (Невский) посещал больных оспой людей, сутки проводил в седле, разъезжая по дальним аулам. Святитель Иннокентий (Вениаминов) жил в землянке, а однажды чуть не погиб во время бури на Охотском море. Способны ли мы на такие подвиги?

Мы жили в теплой гостинице, нас радушно встречали и вкусно кормили. Но, несмотря на наши немощи и относительно спокойную жизнь, было чувство, что благодать Божия, «немощная врачующая и оскудевающая восполняющая», зримым образом действует через нас, грешных и слабых.

Мы видели тех, кто впервые пришел в храм и впервые причастился, видели тех, кто задумался о венчании и исправлении жизни. Видели тех, кто, не понимая ни слова, три часа благоговейно слушал церковные песнопения в православном храме. В этом видимом проявлении плодов нашей поездки состояли наши отрада и утешение, но, конечно же, не заслуга, ибо Господь, давший талант певчим, Сам же и умилил сердца слушателей. О невидимых же плодах, о зародившихся тайных движениях души и сердца знает один лишь сердцеведец Господь.

Отрадно было воочию убедиться в справедливости слов Тертуллиана, что «душа человеческая по природе христианка», убедиться в том, что, несмотря на активную проповедь безбожия в советские годы и бессердечия уже в наше время, душа людская чутка к Божественному слову и пропитанным этим словом народным песням.

Скажу и о том, что хору и братии было все-таки тяжело. Богослужения и концерты два раза в день пять суток подряд, переезды и перелеты, бессонные ночи сказались на том, что многие думали лишь о том, чтобы «реанимироваться» до следующего концерта.

Но мы знали, что уедем в Москву, отоспимся, отогреемся, придем в себя. И мы уехали. А архиерей и священники остались, ибо таково их служение. Им крестить и просвещать народ, нести слово Божие, будить очерствевшие души, изо дня в день, неделя за неделей, долгие-долгие годы. В чем да укрепит их Подвигоположник Господь Иисус Христос!

^[1] Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский, скончался 28 декабря 1929 г. в тюремной больнице Ленинграда. В 1999 г. он был прославлен как местночтимый святой, а в 2000 г. его имя внесли в общецерковные святцы. Память священномученика Илариона празднуется пять раз в году: 15/28 декабря, 27 апреля / 10 мая, в составе Собора новомучеников и исповедников Российских (воскресенье 25 января / 7 февраля или ближаейшее воскресенье после 25 января / 7 февраля), в составе Соборов Московских (воскресенье перед 26 августа / 8 сентября) и Санкт-Петербургских (3-я неделя по Пятидесятнице) святых. См. http://www.pravoslavie.ru/sm2/051226191258

^[2] В 1858 г. был заключен знаменитый «Договор России с Китаем о присоединении к русским владениям левого берега р. Амура по рекам Амуру, Унгари и Уссури, заключённый в Айгуни». См. «Хроника миссионерской поездки “Наш Дальний Восток”. Часть 2: Благовещенск» / http://www.pravoslavie.ru/jurnal/070124072148.

^[3] Цит. по кн.: Игнатий (Чигвинцев), иеромонах. Албазинская святыня: Книга об истории Албазинской иконы Божией Матери «Слово плоть бысть». Благовещенск, 2004. С. 41.

^[4] Правильный ответ: на концертах, устраиваемых церковными хорами.

^[5] 4/17 июня 1891 г., во время своего путешествия по Дальнему Востоку.

^[6] Ухтомский Э.Э., князь. Путешествие государя императора Николая II на Восток (в 1890—1891 гг.).

^[7] Перед концертом в филармонии.

^[8] В 1895 г. император Николай II написал на одной из резолюций Святейшего Синода: «Вопрос о постройке церквей в Сибири, в особенности в новых поселках, очень близок моему сердцу».

^[9] В 1900 г., во время восстания ихэтуаней, китайские войска могли захватить Благовещенск. Амур обмелел, перейти его ничего не стоило. Городской гарнизон был слишком мал, и всю надежду благовещенцы возложили на Пречистую. Непрестанно читались акафисты перед Ее чудотворной Албазинской иконой. И китайцы отступили. Многие из них видели Светлую Женщину, «ходящую по русскому берегу Амура и лишающую силы их пули и снаряды».