Былины: о героическом русском эпосе и детском чтении

Художник: Владимир Перцов – А что вы сейчас с вашим мальчиком читаете? – спрашивают меня.

Мои знакомые – интеллигентные, думающие, внимательные родители. Спрашивают с неподдельным интересом, им важно. У них тоже пятилетний мальчик. Думают, что-то необычное, современное, остроумное я им сейчас порекомендую.

– Ну, мы про космос книгу читаем. И былины.

– Былины?

Несколько секунд недоумённого молчания.

– И ему интересно?

– Ну… да. Сам просит. Третий раз уже читаем.

– Но там ведь ничего не понятно! И язык такой древний. Правда, слушает?

Художник: Владимир Перцов Понимаю, что на этот раз мои рекомендации – мимо. Иду за сыном в садик не то чтобы расстроенная, но в странных чувствах. Может, и правда, что-то странное и сложное навязываю? Может, ему не это совсем надо?

По дороге домой сын щебечет не переставая. Даня принёс нового робота, а с Никитой они играли в машинки, а на прогулке его хвалили за поведение. Небольшая пауза, я быстро вклиниваюсь.

– Скажи, сынок, тебе нравятся былины?

Смотрит на меня недоумённо, дескать, что за странные вопросы.

– Да, очень нравятся.

– А что тебе там больше всего нравится?

Рассказывает долго, увлечённо. Про Илью Муромца и Соловья-разбойника, про Добрыню Никитича и змея, про Вольгу, про Микулу-Селяниновича. Про Святогора-богатыря – с особенной какой-то интонацией: осторожно, что ли.

Это не сказки, это не песни. Особенные они, былины. И вечные

И тут я вспоминаю себя в детстве. Я очень любила былины. Любила Киев с его золотыми маковками, и речку Смородину (такое название красивое, а от него жутью веет), и шатры белополотняные в чистом поле, и неспешный слог, и бесконечные повторения – из текста в текст. Особенно любила Василису Микуличну. А Святогор вызывал смешанные чувства – страха и восхищения. Осмыслить саму фразу о том, что «не носит его мать-сыра земля», было сложно, но и притягивала она чем-то.

Былины – особая штука. Это не сказки, это не песни. Особенные они, былины. И вечные. Об этом свидетельствует, прежде всего, неиссякающий детский интерес: и герои, и сюжеты – цельные, увлекательные. Главное, чтобы родителям хватило внутренней смелости и свободы открыть их для ребёнка. И для себя тоже.

Былинные герои – зачем и откуда?

Конашков Федор Андреевич Если говорить о научной классификации, то былины относятся к героическому эпосу. И это важный момент: изначально у них была иная задача, чем, например, у сказок. Былины (или «старины», так говорили сказители) воспринимались как «дела давно минувших дней», но дела вполне реальные.

Моя книга былин, адаптированная для детей, создана выдающимся фольклористом Александром Нечаевым. Он был настоящим энтузиастом своего дела, много ездил по северным деревням, кропотливо собирал материал. В одной из таких экспедиций, в олонецкой деревне, он встретил сказителя Фёдора Конашкова. Слушая его исполнение, Нечаев отметил важную деталь: «Подлинное искусство не терпит фальши, лжи, а Фёдор Конашков убеждённо верил в то, о чём пел, и потому пение его так заразительно действовало на слушателей».

К сожалению, у нас нет возможности послушать старых сказителей, но и то, что осталось, – огромное богатство. Богатыри, словно бы вырастающие из страниц детской книги, – не просто сказочные герои. Каким бы ни был далёким от нас источник этих произведений – он лежит не в фантазии, а в реальности. То есть, конечно, чудеса, удивительные метаморфозы, происходящие с героями, злодеи, наделённые необыкновенными способностями, битвы, которые разворачиваются перед нами, – причудливый, веками наслаивавшийся вымысел. Но сами образы богатырей, рождённые в древности, в основе своей имеют образы реальных людей, искусных воинов, защитников родной земли.

Богатыри – не просто сказочные герои

И мой пятилетний сын это чувствует: не только восхищается силой Ильи Муромца, удалью Алёшки, возможностью Вольги превращаться в животных, птиц и рыб. Ему нравится сама идея богатырской заставы, его восхищает то, как вовремя появляются они на поле брани, вновь и вновь спасают стольный Киев-град от разорения.

Святость Ильи сблизила для маленького человека два мира, нет, даже три: книжный; героический; православный

А больше всего его поразило то, что Илья Муромец, оказывается, – святой. Он долго и внимательно соотносил иконописный образ и иллюстрацию в книге, расспрашивал, рассуждал и думал. Святость Ильи сблизила для маленького человека два мира, нет, даже три: книжный, литературно-художественный; былинный, героический; православный – тот, что он видит, чувствует и впитывает, приходя в храм, становясь на молитву дома.

И само слово «герой» вдруг вспыхивает новой гранью. И мы долго говорим о том, что настоящий герой – это не только тот, чья рука разит без промаха, но и тот, например, кто может забыть обиду на князя ради благополучия родной земли.

Былинный слог

Ритмическая организация у былин особая. Это тонический стих с особым соотношением ударений, что и придаёт напевность, плавность, неспешный ритм повествованию. Причём интересный момент: рифмы в былинах нет, но ритм занимает место ничуть не меньшее, чем в привычных нам силлабо-тонических стихотворениях. Проще говоря, сказители выстраивали информацию, подчиняя её ритму.

В детском пересказе былин, хотя он и прозаический, тонический ритм отчасти сохраняется. Это невероятно важно: не просто рассказать о богатырях, а почувствовать обволакивающее действие мелодии текста. Многих родителей пугает этот момент: вроде как, где мы с нашими гаджетами, мемами, мультсериалами, а где былины. Не стоит бояться: просто начните читать ребёнку вслух былинный текст. Главное – никуда не спешить, а он сам подхватит, как речной поток, понесёт дальше – в свою глубину.

Особенности структуры

Мне кажется, ребёнку полезно и важно видеть и пробовать новое. Былинный слог, да и само сюжетное строение, неторопливое повествование отличается от современных способов подачи информации. Хорошая книжка для нас – та, в которой нас лихо заносит на сюжетных поворотах, неожиданно переворачивает с ног на голову, не даёт замедлиться, задуматься – не дай Бог, заскучает читатель. Это не плохо и не хорошо – это данность.

А вот былины построены совсем не так. В них – обстоятельные зачины, подробное описание сборов богатыря, его доспеха, конской упряжи:

«И стал коня засёдлывать. Сперва накладывал потничек, а на потничек накладывал войлочек, на войлочек – седло черкасское недержанное. Подтягивал двенадцать подпругов шелковых со шпенёчками булатными, с пряжками красна золота, не для красы, для угожества, ради крепости богатырской: шелковые подпруги тянутся, не рвутся, булат гнётся, не ломается, а пряжки красного золота не ржавеют».

Многие сюжетные ходы повторяются из текста в текст, вновь и вновь. В каждом или почти в каждом богатырь седлает коня и надевает доспех, крестится и кланяется на все стороны, заходя в горницу, в его речи постоянно встречаются одни и те же формулировки. Практически в каждой былине встречаются троекратные повторения действий. Но при этом абсолютно нет впечатления скуки, того, что «я это всё уже знаю». Вспоминая себя в детстве и глядя на своих детей, я с уверенностью могу сказать, что такое возвращение к известному, повторение доставляет удовольствие и не надоедает.

В чём же секрет? Мне кажется – в утверждении незыблемости, верности действий и поступков, самой жизни. Богатырь знает, как поступить и что сказать, да и весь былинный мир – яркий, красочный, опасный порой – живёт по своим незыблемым законам. Читатель – маленький или большой, неважно – быстро воспринимает и усваивает их и внутренне радуется узнаванию этих деталей в процессе чтения.

Иллюстрации

Владимир Перцов Самые любимые – Владимира Перцова. В его рисунках живёт и дышит та самая былинная Русь. Он прекрасный стилизатор, в его иллюстрациях есть и бытовые подробности, и динамика, движение – словно бы везде бушует порывистый ветер, развевающий одежды, гривы коней, волосы, выбивающиеся из-под шлемов.

Его чудесная находка – фронтисписы с полноразмерными образами персонажей, которые предваряют титул. Дети очень любят рассматривать богатырей – мельчайшие подробности: плетение кольчуг, мечи и кинжалы, щиты и колчаны, притороченные к сёдлам. Обсуждают, почему богатыри вооружены по-разному, чем сражаются.

В его рисунках живёт и дышит та самая былинная Русь

Я читала отзывы об этих иллюстрациях, в которых есть опасения родителей: им кажется, что слишком уж грубые, условные это фигуры, не имеющие отношения к детству, жёсткие. Для меня в таких случаях всегда ценность иллюстрации определяет реакция маленьких читателей. Те, что создал Перцов, дети любят. Им вовсе не страшно. Их восхищают богатыри.

Архаизмы и что с ними делать

Главный страх для большинства современных родителей – это то, что чадо не поймёт. Кажется, что объяснять ему – скучно, долго и сложно. Кажется, что это должны делать учителя. Да и вообще, зачем нам все эти устаревшие слова, столетия назад вышедшие из употребления понятия? На собеседовании в престижную компанию их не спросят, денег от их знаний не прибавится.

Всё так, да не так. Во-первых, не так уж и сложно объяснить архаизм ребёнку: чаще всего это понятие как раз из практической сферы, и обозначает оно очень даже реальную вещь/явление. Во-вторых, учителя не должны. Ну, мы же не требуем от учителя физкультуры, чтобы он нам воспитал спортсмена-разрядника. Есть дела школьные, а есть домашнее чтение, и поясняться оно должно дома. Ну, а в-третьих – все историзмы и архаизмы, встречающиеся в пересказанных для детей былинах, можно растолковать, пользуясь словариком в конце книжки и Интернетом.

Знание природы человеческой, полученное на художественных примерах, останется неизменным

А зачем это нам? Что мы получим в итоге? А мы получим кругозор, опосредованное знание о мире, которое поможет и людей понимать, и события, их причины и следствия. Понимать поступки, их внутренние мотивы, эмоции, почву, откуда вырос, например, подвиг – или предательство. Это очень важное знание. Новым информационным технологиям, работе с соцсетями, маркетингу придётся учиться вновь и вновь, ведь они постоянно меняются. А знание природы человеческой, полученное на художественных примерах – живых, глубоких, мудрых, – останется неизменным.

А ещё, работая со словариком или отыскивая нужное понятие в сети, мы даём ребёнку невероятно важный навык – работы с информацией. Не просто захлопнуть книжку, увидев там «тавлеи», «булаву», «шалыгу» или «поляницу», а заинтересоваться, докопаться до сути, найти ответ, пример, применение. Любознательность тоже тренируется – как мышца. И, как натренированная мышца, оказывается полезной.

Былинные образы

Художник: Владимир Перцов Меня всегда восхищало, что богатыри – очень разные. У каждого не только свой характер, но и особая цель, миссия, если можно так сказать. При всей подчинённости былинных образов канонам жанра, они словно бы ломают шаблон и предстают перед нами живыми, неидеальными, а от этого более близкими. Они не просто скачут на богатырских конях, рубят врагов и пируют в княжеской горнице – они радуются и негодуют, горюют, ошибаются, хитрят, любят. Каждый – индивидуальность.

Илья Муромец – крестьянский сын. Его не очень-то жалуют в Киеве, в палатах княжеских. Илья неудобен, но без него не выдержать набегов Дикого Поля: сколько силы несметной он побивает, например, под Черниговом. Но главное – он стоит за правду. Ценность для Ильи – не золото и не почести (хотя, уважения он к себе требует). Богатырь не раз подчёркивает свою независимость от князя и бояр, но за землю Русскую стоит крепко: здесь для него всё определённо.

Они не просто рубят врагов – они радуются и негодуют, горюют, ошибаются, хитрят, любят

Достоверно неизвестно, насколько совпадает былинный образ Ильи Муромца и его житие, но святость богатыря кажется логичным завершением его воинского пути.

Добрыня Никитич – совсем другой. Не такой сильный, но образованный, мудрый, дипломатичный – он не раз выручает князя, выполняя сложные поручения за пределами Киева. Добрыня мастер вести речи с ханом Бахтияром, играть в тавлеи золочёные. А цель всё та же, что и у Ильи, – мир на русской земле.

Алёша, поповский сын, опять ломает стереотипы. Дерзкий, смешливый, остроумный, весельчак и балагур, он воспитывается отцом-священником вовсе не в строгости. «Лихостью-строгостью ничего не поделаешь, а вот вырастет, возмужает он, и все шалости-проказы как рукой снимутся», – говорит ростовский протопоп. А через несколько лет благословляет сына защищать родную землю: «На доброе дело прими наше благословение родительское, на худые дела не благословляем тебя!»

А вот ещё один образ – Вольга Всеславьевич, богатырь с таинственной историей рождения, умеющий оборачиваться и туром, и орлом. Хитрость и мудрость помогают ему в борьбе с вражескими силами, но и мечом, и копьём умеет бить и разить и он, и его «дружинушка хоробрая».

А ещё есть путешественник Соловей Будимирович и великий певец Садко, каждый из них – со своими талантами. Есть Микула Селянинович – весёлый крестьянин, легко поднимающий суму перемётную, в которой вся тяга земная: это не под силу славным воинам. И, конечно, особенно выделяется Святогор-богатырь – фигура загадочная, один из самых архаичных образов. Как говорят исследователи, это персонаж пограничный между миром живых и миром мёртвых. Однако в переложениях для детей Александра Нечаева нет сложных и спорных моментов из оригинальных былин – а вот величие образа Святогора видно в полной мере.

Былины и девочки

Я всегда любила былины. С удовольствием читала их сама. Это были захватывающие истории – а хорошо закрученный динамичный сюжет одинаково интересен и мальчишкам, и девчонкам. Поэтому, мне кажется, не стоит определять эти произведения как «чтение для мальчиков».

Не стоит определять эти произведения как «чтение для мальчиков»

А если вы всё же боитесь, что девочке всё это далеко и неинтересно, стоит начать с былины о Василисе Микуличне. Этот удивительный образ вообще заслуживает полнометражного фильма (есть советский мультфильм, очень хороший, снял его в 1975-м году режиссёр Роман Давыдов).

Василиса Микулична – верная жена СтавраГодиновича. Она ждёт его в тереме, но когда мужа постигает несчастье, делает всё возможное, да и невозможное тоже, чтобы выручить любимого из беды. Отрезает волосы, одевается в мужское платье, мчится в Киев, обманывает князя, состязается в скачках, игре в шахматы, стрельбе и борьбе, пирует, интригует – и вызволяет Ставра из темницы.

Эта былина всегда говорила мне о двух важных вещах. Первое – огромное уважение к женщине, восхищение её талантами, смелостью, предприимчивостью, мудростью – вовсе не только красотой. Вторая – женщина в русском эпосе (впрочем, не только в русском) – вовсе не безответное молчаливое создание. Это личность. И сказители бережно, как драгоценность, несут перед слушателями рассказ о ней, показывают, каким огнём могут вспыхивать её грани.

***

«Как и теперь, вспоминается мне восьмидесятилетний крепкий старик с седой бородой. В большой олонецкой избе вязал он рыболовную сеть. Проворно орудуя нехитрым приспособлением, он проворно метал ячеи и глуховатым голосом пел речитативом о прославленном богатыре Илье Муромце».

Так описывал свою встречу со сказителем Фёдором Конашковым Александр Нечаев. Ему удалась трудная, тонкая задача: пересказать это сокровище детям понятно и интересно, сохранив его суть, смысл, глубину и образность. А нам остаётся только усесться поудобнее с ребёнком и начать неторопливо:

«Возле города Мурома, в пригородном селе Карачарове, у крестьянина Ивана Тимофеевича да у жены его Евфросиньи Поликарповны родился долгожданный сын…».