Возвращение к жизни

Глубинка. Провинция. Дыра... Это всё о ней – русской деревне: как правило, по-снобистски снисходительно-пренебрежительно, неуважительно, впрочем, иногда вроде как даже жалея. Так порой вздыхают о покойнике, у которого нет ни родных, ни близких, ни знакомых, поэтому его, одинокого и никому, кроме социальных служб и, может быть, случайного прохожего, не нужного, хоронят в самом простом и дешёвом сосновом гробу, в безымянной могиле в дальнем углу кладбища.

Исповедь у акушерского кресла

В деревню со странным названием Куливертово Чухломского района Костромской области мы, шесть добровольцев проекта «Общее дело: восстановление храмов Русского Севера», приехали в начале запредельно жаркого для этих мест июля. Цель – консервация неизвестно кому посвящённой часовни в бывшей деревне Зинаково, по слухам, полностью сгоревшей при пожаре. Неплохое начало для романтиков, коими и являемся по совместительству мы – люди самых разных профессий, с несколькими высшими образованиями, жизненным опытом, объединённые одной идеей – возрождения русской деревни.

Поселили нас, с разрешения и.о. главы местной администрации – Татьяны, бывшей учительницы закрытой около 10 лет назад местной школы, – в также закрытом, но чуть позже, местном ФАПе – фельдшерско-акушерском пункте, обслуживавшем окрестные деревни. Начало, скажу вам, малорадостное. Больно резанул по глазам интерьер местного здравпункта, призванного не только продлевать, но и давать жизнь новым людям. Одно из четырёх помещений и было, собственно, этому посвящено, о чём говорили не только развешанные по стенам плакаты в помощь родителям новорожденных, но и сиротливо притулившееся в уголке гинекологическое кресло. Машинально глянул на табличку на нем сбоку, с датой его производства – середина 1980-х, последний всплеск рождаемости в бывшем Советском Союзе. Это кресло долго преследовало моё воображение, как молчаливый укор. Но кому он адресован?

В другой комнате, к не меньшему своему удивлению, я обнаружил медицинские книжки местных и окрестных жителей, хоть раз обратившихся в медпункт. А таковых было большинство. В отличие от жителей мегаполисов, имеющих возможность обращаться, по мере возрастания, в разные лечебные учреждения, тут зачастую в одной «медицинской карте ребёнка» умещалась вся жизнь человека. От записей типа «родился по внешним признакам здоровым», с указаниями параметров веса и роста и «приложен к груди через 8 часов», – до «умер сегодня ночью, предположительно от внезапной сердечной смерти. Со слов сына, последнее время много пил». Надо отдать должное местному фельдшеру – Тамаре Николаевой, которая, в лучших традициях русских земских докторов, скрупулёзно исполняла свой профессиональный долг. Местные жители очень тепло отзывались об этой женщине, днем и ночью, в любую погоду готовой прийти на помощь всем нуждающимся в ней. Судя по записям, она регулярно навещала не только новорожденных и детей, но и стариков, выполняя, по сути, патронажную работу. Одна – на десяток окрестных деревень! Без личного и служебного транспорта! Рассказывали, что сюда она приехала молодым специалистом, как и многие другие её ровесники в начале 1980-х, когда в Куливертово решено было устроить центральную усадьбу колхоза «Путь к коммунизму». Тогда, следом за магазином, были построены друг за другом двухэтажная школа-восьмилетка, детский сад-ясли, ДК, библиотека с почтой (единственное из перечисленного, кроме магазина, что сегодня функционирует) и несколько десятков финских домов, каждый – из расчета на две семьи. Это не считая новых объектов колхозной инфраструктуры – правления, ферм, гаражей.

Скрытое преступление

Но не всё так просто и радужно было на самом деле. Хотя, как явствует из найденных в библиотеке документов, прирост жителей деревни в 1980-е увеличился до 400 человек, и отнюдь не только за счёт естественной рождаемости местных жителей, которая была не так уж и велика; и не за счёт направленных сюда молодых специалистов. Но в большей степени за счёт переезда в Куливертово жителей т.н. неперспективных окрестных деревень. Переехали сюда в 1983-м году и несколько семей из Зинаково, с которыми удалось пообщаться. Она было хоть и небольшой – около 15 домов, но при ней была колхозная молочная ферма на 100 коров. Жили зинаковцы дружно – все были соседями и роднёй. Деревня располагалась, правда, в стороне от дорог, и проехать сюда, особенно в сезон дождей, было очень непросто, в чем убедились и мы, преодолевая большую часть пути до часовни пешком. Почти возле каждого дома был свой пруд с неизменными его обитателями – утками, гусями. Пруд был и возле необычной формы пятиглавой, крытой железом часовни, построенной в начале ХХ века. По сохранившимся воспоминаниям, днём деревни было 12 июля – Петров день, что дает ответ на вопрос, кому была посвящена безымянная часовня – апостолам Петру и Павлу, конечно! В этот день все местные жители собирались у часовни (непонятно в какие годы лишенной крестов), накрывали столы, рядом кипела импровизированная ярмарка, звучали песни, деревня ждала и принимала гостей…

Жили зинаковцы, как и жители других подобных деревенек, совсем неплохо

Жили, на мой взгляд, зинаковцы, как и жители других подобных деревенек, совсем неплохо! Начальство было далеко, работу свою все знали. Кормила не только она, но и своё подсобное хозяйство, лес, речушка. Но в 1983-м году где то наверху было принято решение о закрытии этого подразделения колхоза, ликвидации деревни и переселении местных жителей в Куливертово и другие перспективные деревни округи. Мы мало знаем о таком, по сути, геноциде русских деревень, организованном властями, когда её жителей по непонятной для них причине отключали от источников жизни и дотаций: света, подвоза необходимых товаров первой необходимости, и без того невысоких зарплат и пенсий. Вот как, по воспоминаниям жительницы ликвидированной деревни Ивановское Марии Мефодьевны Даньковой, происходило дело перед войной:

«Наша деревня шла под снос. Деревенские мужики собрали собрание и попросили депутата сельсовета, чтоб их деревню не трогали. На что председатель райисполкома сказал: ‟Если не оставите дома, пойдёте на выселку”. Закрывали деревни и сносили за 24 часа. В то время были снесены следующие деревни: Базино, Ивановское, Починок, Лихарево, Леквкасово, Красново, Заднево, Ярополино, Адарьино, Лазарево…».

Согласно документу, обнаруженному мной в местной библиотеке, из почти 40 окрестных деревень, прекративших своё существование к 2010 году, лишь 4 лишились жителей после страшного и памятного для всех 1991 года! Четыре – из 40! Вдумайтесь и дайте правильный и честный ответ на вопрос: «Так, кто положил начало процессу уничтожения русской деревни – стержня нашей цивилизации, кормившей страну и давшей ей столько сильных рук, ясных голов и храбрых сердец?» Демократы из 1990-х – или жаждущие реванша коммунисты, 75 лет бывшие у власти, которым всё время что-то и кто-то мешал привести страну в светлое будущее? У них и сегодня немало сторонников и куча добровольных адвокатов и помощников, как правило, из числа никогда не живших в деревне горожан. К слову, в местном магазинчике, куда в будние дни привозят нехитрый набор продуктов, регулярно появляется бесплатная газетёнка местного отделения КПРФ с нехитрым названием «Что делать?» Между прочим, и я привез с собой несколько номеров православной и патриотической периодики для местных жителей, в числе которых журнал «Русский дом», газета «Радонеж», но, боюсь, примитивная популистская программа костромской партячейки куда ближе оставшимся без работы после роспуска местного колхоза и так и не узнавшим Бога бывшим трактористам и дояркам.

На деревню, к дедушке

Эти люди, а их сегодня в Куливертово около 40 человек, имеют полное моральное право с теплотой вспоминать времена своей молодости, без остатка отданной родному колхозу. Для них ударом был роспуск оставшегося без госдотации коллективного хозяйства. На его счетах после проведенной павловской реформы образовались сплошные нули, и содержать внешне благополучное большое хозяйство в несколько сотен голов крупного рогатого скота и свиней стало некому и не на что! Животных пустили под нож. Наиболее ушлые рванули в города, кто-то впал в ступор, а иные ударились в беспробудное пьянство, растаскивая и пропивая по дощечке, по кирпичику, по винтику колхозное имущество, ставшее вдруг бесхозным. Недаром же ещё в советские времена популярна была поговорка «Всё вокруг – колхозное, все вокруг – моё». Так и не ставшие настоящими хозяевами бывшие колхозники в большинстве растерялись, разбрелись, как овцы без пастыря. Но, слава Богу, не все. Если не спеша пройти по сегодняшней не вымершей деревне, по всем её шести улицам, заглядывая во дворы, можно обнаружить не только руины и развалины, что любят показывать заезжие кино- и фоторепортёры.

Бывшие колхозники в большинстве растерялись, разбрелись, как овцы без пастыря

В некоторых дворах или рядом с ними видны вполне рабочие трактора, прицепы и другой сельхозинвентарь, и это не фермеры, а просто мужики – бывшие колхозные механизаторы, выкупившие по остаточной стоимости у государства свои же трактора, использующие их по прямому назначению. Можно увидеть в деревне и небольшое стадо коров, довольных, сытых, ухоженных. Не знаю, бывшие колхозные это или свои, но молоко дают отменное, исправно снабжая молочными продуктами не только селян, но и всю округу. Внушает оптимизм и детвора, наполнившая улицы деревни. Да, они сюда приезжают только на лето, погостить к бабушкам и дедушкам, пробуждая в нас схожие воспоминания. Сегодня такой дешёвый и полезный для здоровья детский вариант отдыха, увы, для многих горожан невозможен – они разрушили все связи с деревнями, поспешив оторваться от корней. Но разве может отдых в детских оздоровительных лагерях или даже на далёких морях заменить деревенские каникулы у бабушек? Многие со мной согласятся, что, конечно, нет. Так, может, не стоило поспешно бросать обжитые края и родные дома в поисках лучшей доли, прикрываясь, конечно же, отсутствием работы?

Если внимательно изучить вопрос на местности, то откроется много интересного. Когда у человека главной целью в жизни является финансовая составляющая, то альтернативы большим городам, где можно получить высокооплачиваемую работу, как правило, у них не наблюдается. Они тратят много сил и здоровья, чтобы закрепиться в городе, перестраивая свою психологию, словно продавая за чечевичную похлёбку своё деревенское первородство, часто так и не став горожанами, отчего появляется целый шлейф чуждых жителям деревень психических расстройств и заболеваний. Наиболее упорные добиваются своего, за счёт, опять-таки, своего здоровья, малодетности или бездетности (в целях экономии) и самого ценного – времени, потерянного для простого человеческого счастья и построения полноценной семьи. Возьму в пример моего близкого родственника – уроженца села, покинувшего его в юности. Он многого добился в жизни, получив от неё все доступные блага горожанина: достойную пенсию, квартиру, машину, дачу и пр., но, как не раз признавался сам, так и не стал москвичом, страшно скучая по своей родине и по-тихому завидуя младшей сестре, живущей простой жизнью в родительском сельском доме. Наблюдали мы и жизнь одного из таких «горожан» – местного жителя, который подрядился где-то в городе работать вахтовым методом, с той же целью – зарабатывания денег. В деревне живёт его мама, которую он видит, приезжая на выходные. Но эти приезды не радуют мать-старушку. Сын вместо помощи матери, которая в ней крайне нуждается, напивается, снимая полученный на вахте стресс, и пьет не просыхая до понедельника, когда вновь пора ехать на работу за тем же длинным рублем. Так в чем же тогда смысл жизни деревенских людей, покинувших свою тихую Родину?..

Приказано – умереть

Вот и другая «картинка с выставки». Часто приходиться слышать о проблемах малобюджетных сельских школ, где власти стремятся их всеми силами закрыть, а местные жители и родители активно этому противятся. Но на примере Куливертовской школы этого не скажешь. К моменту её закрытия в 2010 году здесь было 8 учеников и необходимый штат учителей. Но у родителей школьников возобладали, как объясняет бывший педагог Татьяна, амбиции. Они все, словно сговорившись или поддавшись на уговоры, сорвались с места и поехали кто куда: в ближайшие города – за лёгкой жизнью и возможностью реализации материнского капитала. Это характерный, если не типичный пример говорит о том, что далеко не всегда родители борются за свою сельскую школу, которая даёт не только образование по месту жительства и рабочие места, но и буквально привязывает пуповиной к родной земле.

Кстати, изучая медицинские карты местных жителей, словно специально оставленные потомкам для изучения, не раз наталкивался на такие записи в них: «Имела 8 беременностей. Вторые роды». Сама роженица чаще всего доярка, и, как правило, у неё есть муж: тракторист, шофёр, киномеханик. И это в благополучные для села 1980-е годы, когда вопрос о прокорме детей не стоял в принципе! Зачем же было их убивать, ведь в деревне имелась вся инфраструктура: от ФАПа с прекрасным фельдшером-акушером до яслей и школы? Чему они мешали? Еще более спокойной, сытой и благополучной жизни родителей – советских колхозников, к которой вели и которую обещали им партийные вожди? Но не перекликается ли эта позднесоветская идеология с вполне себе потребительской, где тоже конечной целью ставилось освобождение человека от всевозможных земных проблем и неудобств ради удовлетворения своих гедонистических потребностей? Запад, достигший на этом поприще гораздо больших результатов, демонстрирует нам сегодня свои «достижения» и «успехи», в числе которых – вымирание коренного населения и замена его мигрантами, рост числа извращенцев, разрушение традиционной семьи и вытекающие отсюда проблемы.

В подтверждение этого, в том же заброшенном ФАПе мне попался на глаза ещё один экспонат, проливающий свет на трагедию русского села. Это плакаты с наглядной агитацией по профилактике СПИДа, на которых наглядно демонстрировалось не только как правильно пользоваться презервативом, но и некоторые позы, явно взятые из «Камасутры». Ясно, что они поступили сюда не в советское время, а после победы демократии, но не были немедленно уничтожены на месте, а преспокойно висели, по всей видимости, в …школе! А где же еще? Не в детском же садике! Так что гинекологическое кресло в закрытом ФАПе русского села – это не только памятник прошлому благополучию, но и нерождённым жертвам абортов.

На верном пути

Все эти наблюдения дают, на мой взгляд, ответ на вопрос, как и почему вымирает русское село. Но я буду необъективен, если не скажу о самом важном, что мы обнаружили здесь, ведь иначе просто не было смысла тащиться в эту глушь из Москвы за почти 700 км., чтобы в жару, терпя укусы оводов и слепней, приводить в порядок неизвестную нам до сего момента часовенку! Для нее мы, кстати, специально привезли три больших иконы: «Умиления», «Семистрельную» и «Страстную»

Эти наблюдения дают ответ на вопрос, как и почему вымирает русское село

В ходе знакомства с жителями села выяснилось, что здесь есть своя православная община, которой выделен молельный дом, принадлежавший ранее председателю колхоза. Возглавляет её Светлана, бывший парторг колхоза «Путь к коммунизму». Она кратко рассказала свою историю обращения к Богу, к Церкви. Всё у нее было замечательно: семья, дом, работа, – но сданные однажды анализы выявили онкологию. «Как? Почему? Зачем?» Кто не задавал эти вопросы в схожей ситуации, адресуя их куда-то вверх: то ли Минздраву, то ли иной, неведомой силе? Однажды, сидя в больнице у дверей кабинета онколога, она зарыдала, уронив голову на грудь, а когда подняла заплаканные глаза, неожиданно для себя увидела человека в чёрном. Это был священник. Как будто какая-то сила подтолкнула её обратиться к нему с незнакомыми ей самой словами: «Батюшка, можно ли у вас исповедаться?» Так начался путь к Богу «дуры Светки», как называет сама себя эта почтенная на вид женщина.

Молельный дом, в который мы разместили привезенные иконы, выглядит вполне прибранным и ухоженным. Украшен многими, в основном бумажными, иконками, вырезанными из газет и журналов. Но есть среди них и старинного письма. Нашли её возле одного из заброшенных домов. Определить, что это за образ, мне не удалось. Община, как и сама деревня, небольшая – человек шесть бабушек, опрятных, аккуратных и приветливых. Оказалось, что с одной из них мы заочно знакомы по оставленным в часовне граффити. В далеком 1956-м году 15-летняя жительница несуществующей сегодня деревни Драчёво Люба Гришина была отправлена с классом на сельхозработы в Зинаково. Тут, следуя примеру других, и оставила девочка свою роспись химическим карандашом на стенах часовни, превращенный тогда в склад.

Общину примерно раз в месяц посещает отец Максим – настоятель ближайшего действующего храма Воскресения Христова в селе Судай, что километрах в 30 от Куливертово. Нам повезло – его очередной приезд совпал с нашим. К нам он отнесся очень внимательно и радушно, обещал навестить часовню. Так и случилось в один из дней. Опытному водителю отцу Максиму удалось на своей «Ниве» проехать к самой часовне, куда не смогли пробиться наши «Лада Калина» и «Хендэ Солярис». С ним приехали 10-летнй сын, алтарник Коля, и две женщины, помогающие поддерживать жизнь в других храмах и приходах. К слову, пиломатериал для заброшенной часовни бесплатно предоставил другой местный предприниматель, владелец пилорамы в Судае и прихожанин храма – Сергей. Вот на каких людях на самом-то деле и держится Россия!

Вот на каких людях на самом-то деле и держится Россия

Позже у Петропавловской часовни накануне 12 июля – праздника свв. апостолов Петра и Павла – состоялась еще одна интересная встреча. Нам нужно было по окончании консервационных работ вывозить по жуткому бездорожью строительный инструмент и хозинвентарь. Помочь в этом вызвался местный житель, владелец трактора Александр. В назначенное время он прибыл к часовне с тележкой, а в кабине с ним был молодой паренек Кирилл – внук тракториста, приехавший погостить к деду на лето. Он проявил активный интерес к часовне, и мне пришлось поработать для него в качестве гида. Таким образом, состоялась неформальная передача объекта молодому поколению, ведь, с человеческой точки зрения, бессмысленно спасать святыню в лесной глуши, если она не востребована. Но, как показало время, часовня здесь нужна!

Спустя неделю мы покидали Куливертово с легким сердцем и чувством выполненного долга. И дело не в количестве затраченных на часовне трудодней, человекочасов или объёмах земляных, плотницких или покрасочных работ, которых там ещё хватает, а в том, что мы открыли для себя ещё один уголок на бескрайних просторах Родины, которая, несмотря на все прогнозы, и не собирается умирать. Где тихо и незаметно прорастает семя Православия. Нам есть на кого и на что опираться: святая Русская земля, обильно политая кровью и потом наших предков, хранит и растит смену нам и заступников себе.