Почему Бегемот «примуса починял»,
или Как неправильные слова мешают жить

Чёрный кот. Художник: Роман Ахмадишин

Недавно прочёл у одного литературоведа довольно интересную интерпретацию поведения булгаковского Бегемота – беса из свиты Воланда, который умел оборачиваться огромным чёрным котом. В конце романа «Мастер и Маргарита» тот, расхаживая по Москве с медным примусом и учиняя вокруг пожары, весело приговаривал, когда его безуспешно пытались скрутить чекисты: «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус...».

Это произведение, изобилующее блестящей и глубокой сатирой на советскую бюрократию, порой затрагивает и вполне серьёзные религиозно-философские вопросы. В частности, «починяю примуса» можно интерпретировать как «извращаю primus (лат.) — первый, первоначальный смысл слов и понятий». Чисто бесовское занятие, в общем.

И, надо сказать, лукавый ныне в этом изрядно преуспел. «Примуса починяются» просто конвейером. А важнейшие, даже священные понятия смешиваются и обесцениваются.

Читаешь порой прессу и диву даёшься. Ну, вот, например, распространённейший штамп из заметки в СМИ: «Ушёл из жизни известный педагог и общественный деятель…».

Что значит «ушёл из жизни»? Застрелился, что ли? Или вышел из открытого на девятом этаже окна?

Что значит «ушёл из жизни»? Застрелился, что ли? Или вышел из открытого на девятом этаже окна? Раньше сказали бы – «почил», «отошел в мир иной», «преставился», – но светское сознание сопротивляется таким «религиозным» терминам. А написать «умер» – это как-то слишком откровенно. Как-то пугает.

И рождаются высокопарные замены. Но, как ни пытайся такими словесами «приручить», завуалировать и сделать не такой страшной смерть, «из жизни», за исключением совсем уж трагических и мрачных сценариев, вовсе не «уходят».

Жизнь забирает Давший её. Причём нередко в тот самый момент, когда человек об этом нисколько не помышляет. Этот сюжет, кстати, у Булгакова в романе тоже неоднократно блестяще обыгран (с Берлиозом и жадным буфетчиком из Варьете, например).

Впрочем, в быту чаще всего пытаются приручить вовсе не смерть, а саму молодость. Очень хочется сделать её вечной. Например, недавно я узнал, что сейчас не совсем уже прилично называть тридцати-сорокалетнюю женщину – женщиной. Приличнее говорить – «девушка».

Хотя звучит порой, если честно, как-то карикатурно-обесценивающе по отношению к женскому полу. Неужели возрастные морщинки на прекрасном и одухотворённом лице постыдны?

Если же продолжить филологический эксперимент далее в том же духе, то можно предположить, что в ближайшее время появятся следующие политкорректные выражения: девушка средних лет, девушка преклонного возраста, пожилая девушка.

Особенно же заметна целая серия таких вот лукавых и обесценивающих подмен на одном из самых главных фронтов – семейном.

Например, приходит к священнику барышня побеседовать, вопрос задать, а батюшка даже и не знает, что ответить-то толком. Человек доверился ему, совета спрашивает.

Но при этом, благодаря такой вот подменённой терминологии, находится в настолько далёкой от христианства системе координат, что чувствует себя пастырь, как тот радиопередатчик из анекдота, который нетрезвый и общительный гражданин настойчиво теребит и уговаривает спеть его любимую песню…

– Мы с моим молодым человеком уже несколько лет снимаем квартиру и живём в гражданском браке – начинает она издалека. – Я его уговариваю завести ребёнка, но его «предки» против, а сам он колеблется. Может быть, хоть вы с ним побеседуете, и он вас послушает? – подытоживает она свой короткий рассказ-просьбу.

Побеседовать, конечно, нужно. И это очень хорошо, что у вас есть такая потребность. Но, прежде всего, следует «починить» исковерканный бесом «примус», то есть вернуть словам их первоначальный смысл.

Во-первых, что значит фраза «мой молодой человек»? Каков статус этого самого человека? Друг? Жених?

Хорошо хоть не «партнёр». Так сейчас даже настоящих мужей порой именуют.

Интересно, что, несмотря на следующий весьма туманный термин «гражданский брак», «молодого человека» всё же не называют мужем. Видимо, сам «молодой человек» не поддерживает столь пугающую его терминологию, которая ко многому обязывает его как контрагента.

Что означает «завести» ребёнка? Не видится ли в этом некое обесценивание? «Мы завели хомячка, котёнка, собаку, а потом решили завести ребёнка…».

Не стоит так говорить. Ребёнок – это величайший дар Божий. Высшее проявление дара творчества у двух любящих друг друга людей. К тому же ещё не факт, что всё здесь пройдёт «как по маслу». Согласно официальной статистике, около трети современных семейных пар испытывают серьёзнейшие проблемы с деторождением.

И для каких целей возникла потребность его «заводить» в «гражданском браке»? Чтобы «молодой человек», став отцом, вдруг возжелал стать «не мальчиком, но мужем» и сделал предложение? Но что мешает ему это сделать еще до появления ребенка? Если он не готов взять на себя ответственность за отношения с женщиной – кто сказал, что он возьмет ответственность сразу за двоих: женщину и ребенка?

Исковерканные слова задают нам неверную систему координат

Или нужно «завести» ребенка «для себя»? Тоже очень интересное понятие, так часто говорят. Ребенка такие слова низводят до уровня даже не собачки, а неодушевленного предмета. Для себя мы покупаем машину, мебель, одежду. Для себя – это значит – для собственного комфорта, в данном случае – комфорта душевного. Горе ребенку – бессмертной душе, – которого родили, чтобы втиснуть в узкие рамки этой утилитарной цели.

Ну, и вот это вот, простите, уродливо-обесценивающее слово «предки». Вроде бы оно почти вымерло – ан нет. Сразу представляешь себе археологические раскопки, производимые на месте захоронения древних племён, раскрытые могильники с белеющими черепами «предков».

Не стоит так говорить. Исковерканные слова задают нам неверную систему координат, которая находится не просто за пределами христианского мировоззрения, но порой и за пределами здравого смысла. Всё-таки внешнее порой очень сильно влияет на внутреннее.