Разговор о смерти в картинах Сергея Гавриляченко

Современное искусство почти не говорит о смерти, люди как будто забывают, что все когда-нибудь умрут. Если эту тему, бывает, затрагивает «актуальное искусство», но в таком смысле, что смерть – это все, полный конец, исчезновение, практически даже без «лопуха на могиле» позитивистов второй половины XIX века. Хотя во многом актуальные художники близки как раз передвижникам того самого XIX века, ведь и те, и эти касаются сиюминутного, преходящего. Что может, например, «Утопленница» Василия Перова – художественная иллюстрация полицейской хроники с социальными акцентами – поведать о тайне смерти?

Что может «Утопленница» Василия Перова – художественная иллюстрация полицейской хроники – поведать о тайне смерти?

Икона, церковное искусство, кстати, всегда именно об обратном, о жизни, ведь даже в таком трагичном сюжете, как Распятие Христово, нет безысходности, а, наоборот, присутствует свет. Ведь мы знаем, что потом будет Воскресение… Но то икона, а как быть со светским изобразительным искусством? Тем более в нашей современности, в которой многие люди изо всех сил стараются жить с зажмуренными глазами…

«Последний отъезд» (2013)

Лично для меня здесь очень показательна серия картин Народного художника России С.А. Гавриляченко, созданная им после смерти родителей. Пронзительная работа, не отпускающая от себя, около которой хочется стоять и стоять – «Последний отъезд» (2013). Героя картины не видно, он стоит в тамбуре поезда, за изобразительным пространством, и смотрит сквозь дверь на двух пожилых людей. Фигуры освещены ярким светом, четко граничащим с темнотой. Поезд только тронулся, и с каждым мигом он будет стремительнее и стремительнее уноситься прочь, а пожилые люди останутся на станции. Мы понимаем, что это работа о личной утрате, но в ней нет безысходности и отчаяния, зритель как-то отчетливо понимает, что эти пожилые люди все равно ЕСТЬ, только не здесь, не в нашем земном пространстве, как в стихотворении Бродского:

Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.

«Сын-старик на могилах родителей» (2013)

Понимание утраты, земное горевание – в картине «Сын-старик на могилах родителей» (2013). Вертикали в работе создают напряженный ритм – на первом плане вертикаль креста, фигура героя, который замер у свежей, с обилием венков, могилы, на заднем плане – деревья. Низкое небо отражает переживания героя. Композиция построена так, что герой словно предстоит кресту. И это невероятно сокровенная, личная сцена, в этом предстоянии, молчаливом оплакивании утраты любой посторонний человек оказывается лишним, и зритель в том числе.

«Дом опустел. Последний поклон» (2014)

Еще одна пронзительная работа – «Дом опустел. Последний поклон» (2014). Автопортрет со спины вызывает в памяти рембрандтовского «Блудного сына», который тоже изображен со спины. Герой картины Гавриляченко, понятное дело, не на коленях, это было бы странно, но склоненная голова, согбенная фигура – в этой позе боль и ощущение покаяния, стремление попросить у родителей прощения, но этого уже здесь, в нашей земной реальности, сделать невозможно.

Герой стоит в узком коридоре, вокруг в комнатах приоткрыты двери, мы видим фрагменты быта, созданного родителями, их фотографии, так живо напоминающие о них. Но самих дорогих людей уже нет здесь, это чувствуется буквально на каком-то физическом уровне. Одновременно открытые двери в комнаты не дают боли художника принять сконцентрированную, зацикленную на самой себе форму, намекают на другое пространство.

«Порог» (2024)

Как раз про другое пространство, глубокие размышления о той самой черте, за которой переход в другую жизнь, – совсем новая работа 2024 года «Порог». Про нее очень сложно писать, поскольку она вызывает слишком сильные чувства. Герой стоит в пространстве дверного проема, вокруг него холодный яркий фон; пространство, в котором находятся родители, – темное и теплое по цвету, обжитое, как родительский дом, в который когда-то возвращался герой из холодного и не очень доброго мира. Темное, потому что не разглядеть, не понять его нашим здешним взглядом. Герою нужно лишь сделать шаг, перешагнуть порог, чтобы оказаться в том пространстве, где находятся родители, вернуться Домой.

Никто не знает, как и когда состоится переход, а потому – здесь только ожидание

Действия в работе никакого нет, только мать придерживает нижнюю створку второй двери, первая распахнута полностью. Нет действия потому, что никто не знает, как и когда состоится переход, а потому – здесь только ожидание. Эта картина – пример того, как художнику, живущему в нашем XXI веке, художественными средствами удалось показать человека на пороге Вечности, причем не умозрительно, а на основе собственных чувств и размышлений.

Сергей Гавриляченко, художник Орнамент на дверце художник сознательно, по его признанию, сделал таким, чтобы он напоминал «бриллиантовый руст» – кладку в виде многогранников, напоминающих ограненный бриллиант, или ее имитацию, которая встречается на храмах XVII века, как, например, на фасаде церкви Преподобного Сергия с Трапезной палатой Троице-Сергиевой лавры. То есть небольшая считываемая деталь, которая четко указывает, куда ведет эта почти открытая дверь…

По своей глубине и мощи эти работы можно сравнить с полотнами Рембрандта. Принято говорить, что поздний Рембрандт не был понят современниками, поскольку опередил свое время. Но подлинное глубокое искусство, которое касается над-бытийных вопросов, всегда – не про конкретное время и не относится к конкретному времени. Оно удивительным образом прикасается к Вечности. Работы Сергея Гавриляченко, особенно «Последний отъезд» и «Порог», как раз относятся к такому искусству.