Благоверный князь Юрий Всеволодович, последний владыка Древней Руси

Благоверный князь Георгий Всеволодович. Фреска в Архангельском соборе Кремля На излучине Волги, напротив того места, где впадают в нее реки Нёмда и Унжа, стоит маленький старинный городок Юрьевец. Он, основанный в 1225 году, всего на четыре года моложе своего старшего брата, огромного Нижнего Новгорода, но совсем почти неизвестен. Меж тем именно Юрьевец сохранил в своем названии имя их общего основателя — благоверного великого князя Юрия (Георгия) Всеволодовича Владимирского, могущественного и славного правителя Древней Руси, волею судьбы оказавшегося на самом изломе российской истории: он был великим князем на момент Батыева нашествия, последним правителем золотого Древнерусского государства и погиб, защищая свою страну, которой отныне, казалось, не должно было более существовать. Но милостью Божией это оказалось не так; Русь выжила и сохранила память о своем последнем древнем великом князе, а в середине XVII века причислила его к лику святых.

Кто же был он, этот, на первый взгляд, почти никому сегодня не известный князь Юрий Всеволодович, и что за государство мы были в те времена?

На Руси, пожалуй, вопрос «Кто он?» чаще заменяли вопросом «Чей он, чье чадо, внук?» Попробуем и мы начать с этого мудрого вопрошания.

Юрьевец, Ивановская область

Итак, будущий святой князь Юрий был сыном князя Всеволода Большое Гнездо и племянником святого князя Андрея Боголюбского, внуком Юрия Долгорукого (основателя Москвы) и правнуком князя Владимира Мономаха; довершим картину: Владимир Мономах — внук Ярослава Мудрого и правнук крестителя Руси, равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. Вот и окинули быстрым взором почти всю историю древнерусскую в ее известнейших лицах, историю великую и, получается, не такую уж незнакомую нам.

Он был великим князем на момент Батыева нашествия и последним правителем золотого Древнерусского государства

… Подходил к концу далекий 1188 год. Стояла осень; великий князь Всеволод Большое Гнездо, по всей видимости, с дружиной и семьей совершал полюдье — ежегодный сбор подати, и потому оказался в городе Суздале, где 26 ноября, в знаменитый осенний Юрьев день, родился у него сын, названный по святцам (и в память о тезоименитом в тот день деде) Георгием, или в другом русском произношении — Юрием. Рождение младенца в такой памятный для семьи день было воспринято как благословение Божие — до этого двое сыновей князя Всеволода и его супруги Марии умерли, и в живых остались только старшие дочери и один лишь сын, Константин.

Детство маленького Юрия было, по всей видимости, очень хорошим. У него появились в скором времени еще трое младших братьев, которые, слава Богу, выжили, а матушка их старалась уделять внимание всем детям; и Юрий, по свидетельству летописи, был очень ею любим. Вообще же великая княгиня Мария, носившая загадочное отчество Шварновна (ее отец был то ли из племени яссов (древних осетин), то ли (менее вероятно) из чехов) была женщиной очень доброй, богобоязненной, нищелюбивой и «оказала колоссальное влияние на всех своих сыновей, которых воспитывала в христианской любви и милосердии»^[1]; она основала женский Успенский Княгинин монастырь во Владимире, существующий и поныне, и сама в конце жизни приняла монашество, а перед самою кончиною была пострижена в схиму с именем Марфы. Характерно то, что, когда тяжело больная княгиня, чувствуя, очевидно, приближение смерти, отправилась для пострига в основанный ею Княгинин монастырь, ее сопровождали и супруг, и любимая дочь, уже замужняя Всеслава, которая «бе приехала ко отцю и матери своеи»^[2], чтобы быть рядом в такой важный и скорбный момент, и семнадцатилетний сын Юрий. Так провожают в вечность только в очень любящих и хороших семьях.

Когда тяжело больная княгиня отправилась для пострига в Княгинин монастырь, ее сопровождали и супруг, и любимая дочь

Отец же Юрия, князь Всеволод Большое Гнездо, был тот самый князь, что, по свидетельству автора «Слова о полку Игореве», мог «Волгу веслы раскропити, а Дон шеломы выльяти». Но его несомненная сила и могущество сочетались с благочестием, разумом и милосердием. Он был великим князем в прямом смысле слова, его власть реально признавали многие удельные «молодшие братья», его знали и уважали далеко за пределами Руси. Как раз в те годы, когда родился Юрий Всеволодович, во Владимире сооружался знаменитый Дмитриевский собор, и по сей день поражающий зрителя своей удивительной красотой, возводились храмы в Дмитрове и Москве, перестраивался после пожара Успенский собор Владимира, сооружались укрепления в городах, строились монастыри. Однако и это грандиозное правление не было спокойным: усобицы продолжались. Князю Всеволоду пришлось обороняться от посягательства на свой, Владимирский, престол, а после кончины Киевского князя он включился в борьбу за киевский княжеский стол, которая растянулась надолго, до 1210 года, когда, наконец, произошло примирение.

А в конце правления Всеволода Большое Гнездо, увы, стали сплетаться и сложности, которые после его кончины выльются в войну уже не с дальними родственниками-князьями, а между его родными сыновьями. Старший, Константин, проявил отцу непослушание, и князь Всеволод оставил великое княжение второму сыну, Юрию. Но Константин не смирился с этим, и началась усобица; включились в нее и младшие братья, Ярослав, Святослав и Владимир. Самое жестокое сражение произошло в 1216 году на р. Липице; согласно источникам, только со стороны Владимирцев погибло более 9 тысяч человек. Князь Юрий потерпел поражение, бежал во Владимир и вскоре капитулировал. Великим князем стал Константин Всеволодович, а Юрий получил княжение в небольшом Городце-Радилове (нынешний Городец на Волге).

… Княжеские усобицы — это так далеко и неправдоподобно. Даже само слово «усобица» звучит немного как из сказки. А ведь на самом деле это война. Война брата с братом. Конечно, у каждой войны есть причины, и почти в каждом эпизоде бесконечных княжеских конфликтов у обеих сторон была своя, и не придуманная, объективная до какой-то степени, правда, которую они отстаивали. Так и здесь: Константин – старший, предсмертная воля отца шла вразрез со всеми правилами и обычаями, а Юрий поставлен так отцом, их общим отцом, которому старший брат проявил прямое непослушание незадолго до его смерти… Все так. Неоспоримо. Даже добавим сюда еще и неизвестные нам причины — из рода старых конфликтов, мнений… Но в результате получатся все равно тысячи смертей ни в чем не повинных людей, не во время войны с захватчиками, не ради спасения Отечества, а просто из-за споров о том, какой из братьев займет великокняжеский престол! И Русь обескровливается, разоряется, ожесточается невольно; а до Батыя уже считанные годы.

В этом ракурсе особенно удивительно выглядит то, что обо всем этом братьев заранее предупреждала любящая мать. Незадолго до кончины великая княгиня Мария Шварновна позвала к себе детей и долго и сердечно говорила с ними, увещевала, и с поразительной точностью предрекала им будущее:

«Сыновья мои! Имейте между собою любовь, поскольку вы все — единого отца и единой матери… и да будет Бог в вас и покорит противящихся [вам] под ноги и да будете жить в мире; [если же будете] в распрях и враждуя, то погибнете сами и землю отцов своих и дедов погубите, которую добыли [те] трудом своим великим»^[3].

Сбылось…

Конечно, нельзя говорить, что все было однозначно плохо; тем более что через несколько лет мы видим, как Юрий, возвратившийся на великое княжение по смерти Константина, будет стараться, и порой успешно, предотвращать новые усобицы; да даже и во время описанной борьбы между ним и Константином он пытался уменьшить напряженность, в частности, призвал к себе младшего брата Владимира со словами: «Аз убо тебе не снем (не съем), ты мне еси брат мой», помирился с ним и отправил на юг, на княжение в Переяславль Русский. Но ведь все равно обеими сторонами разорялись и сжигались села, гибли люди от войны, а происходивший от природных причин голод усиливался, надо думать, еще и недостатком соли — главного способа сохранения многих продуктов — из-за разорения основного места добычи, Соли Великой. Некоторые источники (правда, многие из них довольно поздние, XVI века, и весьма насыщены фольклором, а не фактами) вообще склонны представлять князя Юрия и его основного союзника, брата Ярослава, в самых черных красках, но доверия они с исторической точки зрения мало заслуживают, тем более что порой имеют довольно прозрачную политическую подоплеку. Более того, что князя Юрия Церковь прославила в лике святых, а князь Ярослав Всеволодович был отцом величайшего человека Русской истории — благоверного князя Александра Невского; а у безнадежно плохих родителей редко рождаются святые дети.

Многие верили, что страшные неведомые кочевники ушли навсегда, что это было не Божие предупреждение, а только страшный сон

Хотя, конечно, были и у князя Юрия свои сложности; в чем-то и он не смог преодолеть обстоятельства, и не распознал страшного предсказания в битве на р. Калке, когда налетели неизвестно откуда степные полки, яростно и жестоко расправились с русичами и пропали в никуда, не увидел предвестья будущей смерти Древнерусской державы. Может быть, он где-то был податлив на влияние, не всегда умел принимать решения в неожиданных ситуациях, но он старался, особенно после поражения на Липице, решать все миром. Во второе великое княжение, которое близкий к смерти князь Константин сам завещал ему вместе с опекой сыновей своих, Василька и Всеволода, Юрия Всеволодовича уважали, младшие князья признавали его власть, но единой державы все равно не было. И после Калки, на которую посланный князем Юрием отряд просто не поспел, все осталось по-прежнему: продолжались попытки подчинить вольнолюбивый Новгород Великий, воевали с мордвой, даже, увы, возымел обиду князь Ярослав на брата Юрия… Конечно, в то же время строились и украшались храмы, играли свадьбы… И многие верили, как всегда хочется людям верить, что страшные неведомые кочевники ушли навсегда, что это было не Божие предупреждение — опомнитесь, помиритесь все, объединитесь! — а только страшный сон. В суете обычной жизни многое казалось не очень важным, привычным, простительным; многие князья, которых мы сегодня почитаем как благоверных, в том числе и князь Михаил Черниговский, и сам князь Юрий, неоднозначно вели себя. Но внезапно пришла Вечность.

Шел год 6746 (1237/1238). Была зима. Реки сковало льдом, и по ним можно было легко и быстро перемещаться. Но на этот раз это обыкновенно приятное обстоятельство оказалось роковым, открыв захватчикам пути почти ко всем городам Руси. И вот за считанные недели с лица земли исчезает прекрасное, величественное, могучее Древнерусское государство с его высокими теремами, чудесными искусствами, богатой литературой, замечательными людьми. Исчезает навсегда, мы теперь только отчасти можем представить себе тех русичей и ту страну, в которой они жили. Можем только отчасти представить и то, страшное, кровавое, изощренно жестокое, называемое татаро-монгольским нашествием, в чем они погибли.

Великий князь Георгий Всеволодович объезжает на ладьях вновь завоеванные земли в устье реки Оки. Художник Г. Мальцев

Первой на пути монгол была Рязань; после пятидневной осады она была взята, полностью сожжена и уничтожена, жители поруганы и зверски убиты. Это был конец жизни города, на прежнем месте его уже не будет, то, что мы сегодня зовем Рязанью, — город Переяславль-Рязанский, в 60-ти километрах выше по течению реки Оки. И такое бесчинство не было случайностью, так монголы воевали всегда, и точно так же один за другим гибли в огне, слезах и крови прочие русские города: Коломна, Москва, Владимир… Великий князь Юрий, которого рязанцы успели попросить о помощи, увы, сильно замедлил и послал ее тогда, когда города уже не существовало. Этот отряд, соединившись с войском князя Романа Ингваревича, одного из рязанских князей, очевидно, посланного князем Юрием Рязанским на встречу ожидаемой и не поспевшей подмоге, отошел к Коломне и встретил монголов там. Сражение было едва ли самым крупным из всех, что были до сих пор с татарами, но исход его был страшен. Коломна пала, и лишь некоторой части русского войска удалось отступить к Москве.

В Москве в то время был младший сын великого князя, Владимир Юрьевич. Но и Москва продержалась в осаде лишь пять дней, после чего враги ворвались в город, сожгли храмы, монастыри, дома, людей… Князя Владимира взяли в плен; но это только отсрочило ненамного его гибель, он нужен был татарам, поскольку впереди был город его отца, Юрия Всеволодовича.

Путь до Владимира был недолгий и торный; но великого князя захватчики там не застали, он, слезно простившись с семьей и близкими, оставил их в надежных, как ему казалось, Владимирских стенах и, поручив город сыновьям Всеволоду и Мстиславу и воеводе Петру, с небольшой дружиной поспешил к северным окраинам княжества, надеясь соединиться с племянниками, князьями Василько Ростовским, Всеволодом Ярославским и Владимиром Угличским, и за Волгой, у реки Сить, притока Мологи, дождаться братьев, Ярослава и Святослава Всеволодовичей. Племянники действительно присоединились к князю Юрию, и вместе они дошли до Сити. Спустя какое-то время к ним подошел и князь Святослав; князя Ярослава так и не дождались.

Взятие Владимира монголами. Миниатюра из русской летописи А монголы подошли к Владимиру. Он действительно был довольно хорошо укреплен, но завоевателей, покоривших до того Китай и владевших его техниками осады и ведения боя, это остановило ненадолго. Подойдя ближе к городу, они показали осажденным еще живого, но страшно изможденного князя Владимира; братья, Всеволод и Мстислав Юрьевичи, и горожане, увидев его, заплакали. Но биться решили насмерть.

Несколько дней длилась осада, и враги успели захватить и уничтожить несколько близлежащих городов. Настала очередь и града Владимира; его взяли приступом. Многие жители, в том числе и великокняжеская семья – жена князя Юрия великая княгиня Агафья, ее дочь, жены молодых князей с маленькими детьми – укрылись в Успенском соборе, и многие из них приняли постриг от Владимирского владыки Митрофана. Но ворвавшиеся в город монголы подожгли собор, и тех, кто не погиб в дыму, добили мечами… Стольный град Владимир был разорен. Но оставался еще сам правитель страны, Юрий Всеволодович; на него началась охота.

Великий князь тем временем пытался собрать еще какие-то силы для отпора врагу, надеялся, не зная, что семьи его и города больше нет. Страшная весть достигла его лишь почти через месяц, в конце февраля; трудно представить, что пережил он, великий князь и любящий супруг и отец, в этот момент. Но эта мука была недолгой: через несколько дней погиб и он сам. Мы даже не до конца знаем, как он был убит. По одним свидетельствам, ему отсек голову вражеский воин во время страшной битвы на р. Сити, по другим — он был взят после сражения в плен и там обезглавлен… Тело его нашел епископ Ростовский Кирилл и предал погребению. Спустя какое-то время была обретена и глава его и положена во гроб. И тогда совершилось чудо: голова приросла к телу так, что и след отсечения не был заметен (и, надо сказать, это подтверждается свидетельством эпохи, отнюдь не склонной к созданию чудес: при вскрытии мощей благоверного князя Юрия в 1919 году обнаружено было, что глава действительно соединена с телом, но несомненно была и отсечена, и даже шейные позвонки срослись неправильно^[4].

Епископ Кирилл находит обезглавленное тело великого князя Юрия на поле сражения на реке Сить, Василий Верещагин, 1896

Буквально на его глазах погибло все, что было в жизни дорого и свято, и погибло страшной смертью

«Георгий, — мужеству тезоименитый, — кровью омылись страдания твои!»^[5] – восклицает летописец. Сколько было сил, любви вложено им в землю Русскую, и какой конец пришлось претерпеть! А если и было что неправильное, спорное в жизни, оно искуплено великими страданиями. Буквально на глазах его погибло все, что было в жизни дорого и свято, и погибло страшной смертью.

Но не до конца. Молитвами, слезами, кровью русских людей, а в их числе и великого князя Юрия, Русь выжила. Она еще будет славной и счастливой, страшной для врагов и милосердной к слабым, доброй и прекрасной. Оживут Суздаль, Владимир, возвысится Москва, будет восхищать многие поколения выстроенный князем Юрием собор в Юрьеве-Польском, станет большим и значимым основанный им Нижний Новгород… И маленький Юрьевец, город, основателю соименный, тоже останется жить. И будут в нем чудный святой, блаженный Симон, и даст городок отпор злому отряду Лисовского в Смуту, и вдохновит Саврасова, Левитана, Кустодиева на прекрасные картины… И даже наполовину залитый в советские годы Горьковским водохранилищем, не сдастся. Он жив и теперь и являет миру дивное прошлое наше; тихий, уездный, немного запущенный, он слишком многое видел и помнит, чтобы отчаиваться. О нем не очень знают, как и о его славном основателе; а Юрьевец, поверьте, многим может одарить каждого; как и последний владыка Древней Руси, Руси порушенной, но не исчезнувшей и ожившей, благоверный великий князь Юрий Всеволодович Владимирский.

Рака с мощами св. блгв. князя Георгия Всеволодовича в Успенском соборе города Владимира. Фото В. Алексеева. 2009 г. / ruvera.ru